Пленник Забытой часовни

Глава 9 ХЬЮГО

На коленях у Кендры лежала треугольная деревянная доска. Она разглядывала колышки, обдумывая следующий ход. Лина рядом с ней покачивалась в кресле-качалке и наблюдала за восходом луны. С веранды Кендра видела лишь нескольких фей; они парили над цветами. Между ними в серебристом лунном свете мерцали светлячки.

— Сегодня фей что-то немного, — заметила Кендра.

— Наверное, пройдет некоторое время, прежде чем феи снова вернутся в наш сад, — сказала Лина.

— Разве вы им ничего не можете объяснить?

Лина улыбнулась:

— Твоего дедушку они, может быть, еще и послушают, а вот меня они совсем не уважают.

— Разве вы не были… как бы одной из них?

— В том-то и дело. Смотри! — Лина закрыла глаза и начала негромко напевать. Ее высокий, пронзительный голос выводил задумчивую мелодию. Из сада на веранду тут же примчались несколько фей; они образовали полукруг над Линой и заглушали ее пение яростным щебетом.

Лина перестала петь и сказала что-то на незнакомом языке. Феи возмущенно зачирикали в ответ. Лина ответила им, и феи улетели.

— Что они говорили? — поинтересовалась Кендра.

— Они стыдили меня за то, что я пою песню наяд, — ответила Лина. — Им неприятно сознавать, что и я когда-то была нимфой, а хуже всего для них то, что я довольна моим теперешним положением.

— За что они с вами так? Они как будто очень обижены.

— Феи почти все время смеются над смертными. И всякий раз, когда кто-то из нас становится смертной, остальные задумываются: вдруг они что-то упускают? Особенно если мы довольны жизнью. Они безжалостно издеваются надо мной, стараются уколоть…

— И им это удается?

— Иногда удается. Они ведь отлично знают, где у меня самое больное место. Они дразнят меня, говоря, что я старею, — издеваются над моей сединой, над моими морщинами. Спрашивают, хочется ли мне, чтобы меня похоронили в ящике… — Лина нахмурилась и задумчиво посмотрела вдаль. — Сегодня, когда ты позвала на помощь, я вдруг почувствовала себя старой.

— Что вы имеете в виду? — Кендра поставила колышек в треугольную лунку.

— Я поспешила тебе на помощь, но оступилась и растянулась на кухонном полу. Дедушка успел к бассейну раньше меня, а ведь он совсем не спортсмен.

— Вы не виноваты.

— В юности я бы примчалась к тебе во мгновение ока. Раньше в экстренных случаях на меня всегда можно было рассчитывать. А сейчас я еле ковыляю, даже если меня зовут на помощь.

— И все равно вы замечательно справляетесь. — У Кендры закончились ходы, а колышек застрял в лунке.

Лина покачала головой:

— Бывало, я как молния сновала на трапеции или на канате. Когда-то я работала под куполом цирка, не ведая страха… Какое тяжкое бремя — быть смертной! Первую часть жизни приходится учиться, копить силу, наращивать способности. А потом, хотя ты ни в чем не виновата, тело начинает тебя подводить. Ты движешься вспять. Сильные прежде руки и ноги слабеют, острота восприятия притупляется, уменьшается выносливость. Органы выходят из строя. Ты помнишь, какой ты была в расцвете сил, и удивляешься: куда подевалась та юная красавица? Несмотря на весь накопленный опыт и мудрость, твое тело становится твоей тюрьмой…

У Кендры закончились ходы, осталось три колышка.

— Я никогда не думала о жизни с такой точки зрения.

Лина взяла у Кендры доску и начала расставлять на ней колышки.

— В юности смертные больше похожи на нимф. Зрелость кажется невозможно далекой, не говоря уже о дряхлой старости. А потом, как ни ужасно, годы берут свое. По-моему, человеческая жизнь полна лишений, унижений. Есть от чего прийти в ярость!

— Как-то вы говорили, что, будь в вашей воле вернуть время вспять, вы снова поступили бы точно так же, — напомнила Кендра.

— Правда! Если бы мне еще раз дали такую возможность, я бы все равно выбрала Пэттона. И теперь, став смертной, я не представляю, как могла быть довольна своим прежним существованием. Но за радости смертных, за возможность жить полной жизнью надо платить. Без боли, хворей, старения, потери любимых я вполне могла бы обойтись. — Расставив колышки, Лина начала их передвигать. — Меня поражает, как беззаботно большинство смертных относятся к телесным недугам. Я смотрела на Пэттона. Смотрю на твоих бабушку и дедушку. На многих других. Они принимают жизнь такой, какая она есть. Я всегда боялась старости. Ее неизбежность страшит меня до сих пор. С тех пор как я ушла из озера, в глубине души у меня навсегда поселился страх нависшей надо мной смерти.

Лина поставила на место последний колышек. У нее остался всего один. Кендра уже видела, как Лина ловко играет в эту игру, но ей все никак не удавалось повторить успех экономки.

Лина тихо вздохнула:

— В силу моей природы я, возможно, проживу на несколько десятилетий дольше, чем обычные люди. Какой унизительный финал для смертной жизни!

— Но вы хотя бы гений в игре с колышками! — утешила ее Кендра.

Лина улыбнулась:

— Игра скрашивает зиму моей жизни.

— А еще вы рисуете, готовите и делаете много другого.

— Я не собиралась плакаться тебе в жилетку. Такими горестями не делятся с молодежью.

— Ничего страшного. Вы меня не испугали. Вы правы, мне пока не верится, что я когда-нибудь стану взрослой. И даже буду учиться в выпускном классе школы. Иногда мне кажется, что я умру молодой.

Открылась дверь дома, и оттуда высунулась дедушкина голова.

— Кендра, мне нужно кое-что сказать вам с Сетом.

— Хорошо, дедушка.

— Иди в кабинет.

Лина встала и поманила Кендру за собой. Войдя в кабинет, Кендра увидела брата. Сет сидел в одном из двух огромных кресел и барабанил пальцами по подлокотнику. Кендра уселась во второе такое же кресло, а дедушка устроился за своим столом.

— Послезавтра 21 июня, — начал дедушка. — Вы знаете, что это за день?

Кендра и Сет переглянулись.

— Твой день рождения? — предположил Сет.

— День летнего солнцестояния! — ответил дедушка. — Середина лета… Самый длинный день в году. Ночью накануне этого дня все обитатели «Дивного» словно с цепи срываются. Четыре ночи в году исчезают границы, которые не имеют права переступать многие здешние обитатели. В такие ночи в заповеднике царит буйное веселье. В такие вот ночи становится ясно, зачем нужно разделять разные виды магических существ. В канун Дня летнего солнцестояния здешние обитатели могут вытворять что им угодно на всей территории заповедника, за исключением одного места: дома. Они не могут проникнуть сюда без приглашения.

— Значит, завтра — канун Дня летнего солнцестояния? — спросил Сет.

— Я специально не стал пугать вас заранее. Если вы сделаете все, как я скажу, ночь пройдет без происшествий. Шума будет много, но вам ничто не будет угрожать.

— Когда еще здешние обитатели срываются с цепи? — спросила Кендра.

— В канун Дня зимнего солнцестояния и дней осеннего и весеннего равноденствия. Но в праздник середины лета они ведут себя хуже всего.

— А можно посмотреть на них в окно? — с жадным интересом спросил Сет.

— Нет, — отрезал дедушка. — К тому же то, что вы увидите, вам вряд ли понравится. В такие ночи обретают форму ночные кошмары; они проникают во двор. Древние существа, обладающие сверхъестественной злой силой, рыщут во мраке в поисках добычи. Так что не вылезайте из своих постелей до рассвета. Заткните уши. И не вставайте до тех пор, пока солнечный свет не рассеет ночные ужасы.

— Нам придется спать в твоей комнате? — спросила Кендра.

— Игровая в мансарде — самое безопасное место в доме. Поскольку в ней находится убежище для детей, на нее наложены дополнительные защитные заклинания. Если даже в результате какого-то несчастного случая нечисть все же ворвется в дом, ваша комната останется неприкосновенной.

— В дом уже когда-нибудь кто-нибудь проникал? — спросила Кендра.

— Ни один незваный гость не переступал порог этого дома, — торжественно ответил дедушка. — И все же лишняя предосторожность никогда не повредит. Завтра мы предпримем кое-какие защитные меры, а вы нам поможете. Конечно, конфликт с феями нам сейчас совсем не на руку. Боюсь, нынешний канун Дня летнего солнцестояния будет особенно трудным.

— Здесь кто-нибудь умирал? — жадно спросил Сет. — Я имею в виду — в твоих владениях…

— Давай поговорим на эту тему как-нибудь в другой раз, — ответил дедушка, вставая.

— Один парень превратился в облачко одуванчикового пуха, — вспомнила Кендра.

— А еще кто? — не сдавался Сет.

Дедушка смерил детей угрюмым взглядом:

— Надеюсь, вы уже начинаете понимать, что такие заповедники — места опасные. Да, в прошлом здесь бывали несчастные случаи. Обычно несчастья настигают тех, кто ходит куда не надо или вмешивается в дела, в которых совершенно не разбирается. Если вы послушаетесь меня, то вам не о чем беспокоиться.

Солнце взошло совсем невысоко, а Сет и Дейл уже шагали по ухабистой дорожке, изрытой колеями. Дорожка начиналась за хлевом. Раньше Сет не обращал на нее внимания. Подумаешь, грунтовая дорожка. Наверное, здесь что-то возят на тачке.

Они немного прошли лесом, а затем дорожка вывела их на огромный луг.

На ярко-голубом небе виднелись лишь несколько маленьких облачков. Дейл шагал быстро, и Сету приходилось поторапливаться, чтобы не отстать, так что он даже взмок. День обещал к полудню стать жарким.

Сет все время озирался по сторонам в поисках необычных созданий. Он увидел на лугу птиц, белок и кроликов, но ничего сверхъестественного так и не заметил.

— Где все магические существа? — спросил он.

— Сейчас затишье перед бурей, — ответил Дейл. — Все отдыхают в ожидании ночи.

— Что за чудища сегодня появятся на дворе?

— Стэн предупреждал, что ты попробуешь что-нибудь из меня вытянуть. Скажу тебе одно: лучше тебе поменьше интересоваться такими существами.

— Вы мне ничего не рассказываете и только разжигаете мое любопытство!

— Ради твоего же собственного блага, — сказал Дейл. — Еще испугаешься… И потом, узнав часть правды, ты станешь еще любопытнее.

— Если вы мне что-нибудь скажете, обещаю, что перестану задавать вопросы.

Дейл покачал головой:

— С чего ты взял, что сдержишь слово?

— С того, что я не могу стать любопытнее, чем я сейчас. Тяжелее всего ничего не знать!

— Ну, начнем с того, что я не могу сколько-нибудь удовлетворить твое любопытство. Видел ли я, живя здесь, что-нибудь необычное и страшное? Да, конечно видел. И не только в такие вот праздничные ночи. Смотрел ли я украдкой в окно в такие ночи? Да, раз или два. Но научился вовремя отворачиваться. Людям не положено думать о таких вещах. От них потом трудно заснуть. Больше я ни на что не смотрю. Как и Лина, как и твой дедушка, и твоя бабушка. А ведь мы взрослые!

— Что вы видели?

— Давай-ка лучше сменим тему.

— Ну скажите, пожалуйста! Умираю от любопытства!

Дейл остановился и повернулся к Сету лицом.

— Сет, тебе только кажется, что ты хочешь это узнать. Все кажется безобидным, когда ты гуляешь под голубым небом в погожее утро с другом. Но представь, что ты в темной комнате, а с улицы доносится страшный вой, крики, шум… Уверяю тебя, тогда ты горько пожалеешь о своем любопытстве…

Сет сглотнул слюну и широко открытыми глазами посмотрел на Дейла:

— О чем именно я пожалею?

— Все, хватит! По сей день, если мне случается выйти из дому после наступления сумерек, я жалею о том, что когда-то по глупости подглядывал в окно. Вот станешь на несколько лет старше, и придет день, когда дедушка позволит тебе выглянуть из окна в праздничную ночь. Так что потерпи немного. Будь я на твоем месте, обладай я властью повернуть время вспять, я бы и вовсе отказался подглядывать.

— Вам легко говорить — вы-то уже все видели.

— Даже говорить нелегко. Я дорого заплатил за свои глупость и любопытство. Они стоили мне многих бессонных ночей.

— Что там может быть такого плохого? Представляю себе всяких страшилищ…

— Я думал точно так же, как ты. И не понимал, что представлять и видеть на самом деле — разные вещи.

— Раз вы уже посмотрели на них, почему не хотите смотреть снова?

— Я больше ничего и никого не хочу видеть. Предпочел бы гадать на досуге, что там такое. — Дейл отвернулся и зашагал вперед.

— А мне все равно хочется узнать, — не сдавался Сет.

— Нормальные люди учатся на своих ошибках. А умные люди учатся на ошибках других. Не дуйся; скоро ты увидишь кое-что интересное, к тому же такое, после чего будешь спокойно спать по ночам.

— Что?

— Посмотри-ка — там начинается подъем.

— Ага.

— С той стороны холма тебя ждет сюрприз.

— Точно?

— Точно.

— Надеюсь, не очередная фея, — вздохнул Сет.

— А с феями-то что не так?

— Я уже видел их целый миллиард; а они превратили меня в моржа.

— Там нас ждет не фея.

— Это не водопад — ничего такого? — подозрительно осведомился Сет.

— Нет. Тебе понравится!

— Ну ладно… Вы меня обнадежили. Оно опасное?

— Может быть опасным, но сейчас нам ничто не угрожает.

— Тогда пойдемте скорее! — Сет бросился вверх по склону. Он обернулся на Дейла; тот продолжал идти, не ускоряя шаг. Не очень хороший знак! Если сюрприз опасный, Дейл бы не позволил ему бежать впереди.

На вершине холма Сет остановился и посмотрел на спуск, идущий по другую сторону. Невдалеке — шагах в ста — он увидел огромное существо, которое с трудом брело по лугу, ловко орудуя двумя огромными косами. Громадная нескладная фигура мерно скашивала широкие полосы люцерны; обе косы поднимались и опускались без остановок.

— Что это такое? — прошептал Сет, когда Дейл тоже поднялся на вершину холма.

— Наш голем, Хьюго. Давай подойдем к нему поближе.

Дейл сошел с тропы и зашагал по полю навстречу работающему великану.

— Что такое голем? — спросил Сет, еле поспевая за Дейлом.

— Вот, смотри. — Дейл вдруг громко крикнул: — Хьюго, стой!

Косы замерли на середине замаха.

— Хьюго, иди сюда!

Гигант косарь повернулся и зашагал к ним огромными, размашистыми шагами. Когда он приблизился, Сет услышал, как дрожит под его ногами земля. По-прежнему сжимая косы, голем остановился перед Дейлом, нависая над ним.

— Он сделан из глины? — спросил Сет.

— Из земли, глины и камней, — ответил Дейл. — Один могущественный чародей вдохнул в него жизнь. Хьюго подарили нашему заповеднику лет двести назад.

— Какой у него рост?

— Когда он выпрямляется во весь рост, в нем больше девяти футов. Но он чаще всего ходит ссутулившись, поэтому рост его около восьми футов.

Сет только рот разинул, глядя на гиганта. Фигурой он больше напоминал обезьяну, чем человека. Если не считать огромного роста, Хьюго был широкоплечим, с толстыми и непропорционально большими руками и ногами. Из его глиняного тела там и сям торчали пучки травы и одуванчики, наверное занесенные ветром. Голова у него была продолговатая, с квадратным подбородком. Грубые черты лица отдаленно напоминали человеческие нос, рот и уши. Под нависшими бровями зияли пустые глазницы.

— Он умеет говорить?

— Нет. Зато любит петь. Хьюго, спой песенку!

Широкий рот великана начал открываться и закрываться; оттуда вырвались резкие, скрипучие звуки — иногда долгие, иногда короткие. Пение такой рев совсем не напоминал. Хьюго дергал головой взад-вперед, как будто покачивался в такт мелодии. Сет с трудом удержался от смеха.

— Хьюго, перестань петь!

Голем замолчал.

— Не очень-то он хороший певец, — заметил Сет.

— Его пение больше напоминает обвал в горах.

— Он не обижается, когда вы так говорите?

— Хьюго не умеет думать, как мы с тобой. Ему не бывает ни радостно, ни грустно, ни скучно, он не злится. Он как робот. Хьюго умеет только подчиняться командам.

— А меня он послушает?

— Если я ему прикажу, — ответил Дейл. — А так он слушается только меня, Лину и твоих бабушку с дедушкой.

— Что еще он умеет?

— Он много понимает. Выполняет почти всю тяжелую физическую работу. Чтобы заменить его, понадобится целая команда. Хьюго никогда не спит. Если оставить ему список дел, он будет работать и днем и ночью.

— Я тоже хочу ему что-нибудь приказать!

— Хьюго, положи косы, — велел Дейл.

Голем положил косы на землю.

— Хьюго, это Сет. Хьюго выполнит следующий приказ Сета.

— Можно? — спросил Сет.

— Сначала назови его имя, и он поймет, что ты обращаешься к нему.

— Хьюго, пройдись колесом!

Хьюго развел ручищи в стороны и пожал плечами.

— Он тебя не понимает, — объяснил Дейл. — Ты сам умеешь делать колесо?

— Да.

— Хьюго, сейчас Сет покажет тебе, что такое «колесо».

Сет поднял руки над головой, развернулся боком и довольно неуклюже сделал колесо.

— Хьюго, — сказал Дейл, — выполни следующий приказ Сета.

— Хьюго, пройдись колесом!

Голем поднял руки над головой, встал боком и неуклюже сделал колесо. Задрожала земля.

— Неплохо для первого раза, — похвалил его Сет.

— Он повторил то, что сделал ты. Хьюго, когда делаешь колесо, держись прямее и старайся поворачиваться в одной плоскости — как колесо. Хьюго, пройдись колесом!

На сей раз Хьюго удалось выполнить упражнение почти безупречно. От его рук на поле остались отпечатки.

— А он способный! — воскликнул Сет.

— Во всяком случае, в смысле физических упражнений. — Дейл подбоченился. — Устал я ходить. Что скажешь, если мы велим Хьюго отнести нас к следующей остановке?

— Правда?!

— Конечно, если ты предпочитаешь пройтись пешком…

— Ни за что!

Кендра ножовкой отпилила еще одну тыкву от стебля. Лина, стоящая над длинной лоханью, заполненной землей, отрезала большую красную тыкву. Почти половина теплицы была отдана под тыквы — большие и маленькие, белые, желтые, оранжевые, красные и зеленые.

Они пришли к теплице по едва заметной тропке, идущей через лес. В застекленной теплице стоял генератор, который обеспечивал освещение и поддерживал нужную температуру.

— Нам правда нужно срезать триста штук? — спросила Кендра.

— Радуйся, что тебе не придется таскать их на себе, — ответила Лина.

— Кто же их утащит?

— Подожди, и увидишь.

— Неужели фонари из тыквы в самом деле такие важные?

— Хочешь спросить, помогают ли они? Да, отлично помогают. Особенно если удастся убедить фей их наполнить.

— Чем? Магией?

— Собой… Посидеть в них ночью, — объяснила Лина. — Фонари, в которых сидят феи, издавна считаются надежной защитой от созданий с сомнительными намерениями.

— А я думала, в доме и так безопасно. — Кендра начала пилить стебель большой оранжевой тыквы.

— Лишняя предосторожность не помешает. Особенно в канун Дня летнего солнцестояния после недавней стычки с феями.

— Как мы успеем до полуночи вырезать столько фонарей?

— Предоставь все Дейлу. Он может все вырезать сам, и еще останется полно времени. Его фонари выходят, может, и не самыми красивыми, зато он умеет производить массовую продукцию. Ты вырезаешь на тыкве физиономию забавы ради, а он умеет вырезать в случае нужды.

— Я терпеть не могу извлекать из тыквы мякоть, — призналась Кендра.

— В самом деле? — удивилась Лина. — А мне нравится засовывать в тыкву руки по локоть и пачкаться в оранжевой скользкой массе. Все равно что играть в грязи. После испечем вкусные пироги!

— Вон та белая не слишком маленькая?

— Пусть еще подрастет до осени.

— Вы думаете, феи прилетят?

— Трудно сказать, — вздохнула Лина. — Некоторые точно прилетят. Обычно нам удается заполнить столько фонарей, сколько мы вырезаем, но сегодня, наверное, их будет меньше.

— А если они вообще не придут? — спросила Кендра.

— Ничего, справимся. Поможет и искусственное освещение, хотя оно не так надежно, как феи. Обычно фонарики с феями внутри отпугивают нежелательных гостей, и они шумят не на самом дворе, а подальше. Вдобавок Стэн вынесет племенные маски, травы и другую защиту.

— Неужели ночью и правда будет так ужасно?

— Ты услышишь много странных и страшных звуков.

— Может, сегодня утром не надо было пить молоко?

Лина покачала головой, не отрывая глаз от работы:

— Сегодняшние незваные гости попробуют на нас самые коварные уловки. От них потребуется много ловкости и притворства. Без молока вы стали бы совсем беззащитными, ведь вы не разглядели бы истинную сущность врагов…

Кендра срезала со стебля еще одну тыкву.

— Ну и ладно, я все равно смотреть не буду.

— Жаль, что хотя бы толику твоего здравого смысла нельзя пересадить твоему брату.

— Уверена, сегодня он будет вести себя хорошо — после того, что с ним случилось.

Дверь открылась, и в теплицу просунулась голова Дейла.

— Кендра, иди сюда, я хочу тебя кое с кем познакомить!

Кендра подошла к двери; за ней следовала Лина. На пороге Кендра остановилась и негромко вскрикнула. К теплице шагало громадное обезьяноподобное существо и, словно рикша, тащило большой крытый фургон.

— Что это такое?!

— Это Хьюго. — Из фургона высунулся Сет. — Робот из глины! — Он спрыгнул на землю и подбежал к Кендре.

— Я специально обогнал фургон, чтобы ты увидела Хьюго издали, — пояснил Дейл.

— Если Хьюго приказать, он умеет бегать очень быстро, — выпалил Сет. — Дейл позволил мне приказывать ему, и он делал все, что я ему велел! Видишь? Он и сейчас ждет приказаний.

Хьюго стоял у теплицы без движения и по-прежнему держал фургон. Если бы Кендра только что не видела, как он движется, она бы решила, что перед ней примитивная статуя. Сет, задев Кендру плечом, зашел в теплицу.

— Кто он такой? — спросила Кендра у Лины.

— Голем, — ответила Лина. — Ожившая материя, которой дарованы зачатки разума. Он выполняет у нас почти всю физическую работу.

— Значит, он погрузит тыквы?

— И отвезет их к дому в своем фургоне.

Сет вышел из теплицы с довольно большой тыквой в руках.

— Можно показать Кендре, как он слушается? — спросил он.

— Конечно, — кивнул Дейл. — Хьюго, выполни следующий приказ Сета.

Держа тыкву на уровне пояса обеими руками и чуть подавшись назад для равновесия, Сет подошел к голему:

— Хьюго, возьми эту тыкву и брось ее в лес как можно дальше!

Неподвижный голем ожил. Взяв тыкву своей огромной ручищей, он повернулся и раскрутился. Тыква взмыла в небо, как диск. Дейл тихо присвистнул, когда тыква исчезла вдали, словно оранжевая точка.

— Видела, видела? — взволнованно закричал Сет. — Он лучше, чем водяная пушка!

— Настоящая катапульта, — прошептал Дейл.

— Очень занимательно, — сухо заметила Лина. — Простите, но я надеюсь, что вы оставите хоть несколько тыкв для более практического применения. Мальчики, помогите нам собрать оставшуюся часть урожая, тогда мы сможем все погрузить.

— А можно Хьюго еще что-нибудь сделает? — попросил Сет. — Он умеет ходить колесом!

— На ерунду будет время позже, — заверила его Лина. — Нам нужно закончить приготовления к вечеру.