Плеймейкер

22

НОВА

Как только двери лифта закрываются, он притягивает меня к себе.

Клэй наклоняется, чтобы провести своими губами по моим, один раз, потом еще раз.

— Я скучал по тебе, — шепчет он, обхватывая мое лицо руками. Напряжение в его голосе сжимает меня еще сильнее.

Я обхватываю пальцами его запястья.

— Я здесь.

Двери с грохотом распахиваются, я веду его в свой номер и нащупываю в сумке ключ.

Его грудь прижимается к моей спине, словно огромный телохранитель, который защитит меня от всего мира.

Дверная лампочка мигает зеленым, и Клэй протискивается мимо меня, чтобы нажать на ручку.

Один шаг внутрь, и мы переплетаемся конечностями.

Я роняю маргаритки на пол. Мы спотыкаемся о них, мои каблуки цепляются за ковер.

— Я буду стараться каждый день, чтобы стать мужчиной, который достоин тебя, — прошептал он мне в губы. — Мне все равно, сколько времени это займет.

Я обхватываю руками его мускулистую шею. Его пальцы гладят бретельки моего платья.

Каждое прикосновение вызывает благоговение.

Он более уязвим, чем тот мужчина, которого я встретила. Я сильнее, чем та женщина, которой я была.

Я хочу, чтобы он был так близко, чтобы он был частью меня, а я — частью его. Чтобы ничто и никто не мог нас разлучить. Даже мы сами.

В номере отеля огромная кровать с балдахином, и он несет меня по покрытому ковром полу, прежде чем осторожно поставить на ноги.

— Повернись.

Я подчиняюсь, и он расстегивает молнию на моем платье. Оно спадает, превращаясь в лужицу у моих ног. Когда я поворачиваюсь к нему, его голодный взгляд пробегает по мне от пяток до кружевных трусиков и лифчика.

Он стонет, укладывая меня на прохладные простыни, мои волосы рассыпаются вокруг головы.

— Я сказал себе, что забыл, какая ты на вкус.

— У тебя короткая память, — вздыхаю я.

Клэй тянется к пуговицам на рубашке, расстегивая их по одной огромными руками. Его взгляд не отрывается от меня.

Я приподнимаюсь на локтях, затаив дыхание от его взгляда. Он бог, сильный и вечный, но эмоции в его глазах говорят о том, что он мужчина. Он снимает рубашку, обнажая очертания и мускулы, которые заставляют меня сгорать от желания. Чернила, которые рассказывают истории так, что его губам не приходится этого делать.

Он не торопится.

Клэй начинает с моих губ, целуя меня до тех пор, пока они не опухают.

Затем горло, ключицы и верхнюю часть груди. Как будто ему нужно убедиться, что я настоящая.

Он стягивает лифчик под грудь, приподнимая ее. Затем он запускает одну руку в мои волосы и опускается надо мной. Он боготворит меня, облизывая и посасывая один сосок, а затем переходит к другому, удерживая меня на месте.

Я пытаюсь дотянуться до него, но он прижимает мои руки над головой. Он одновременно нежный и дикий.

Ни один мужчина никогда не прикасался ко мне так.

Когда его рука скользит по моему животу под кружевом трусиков, я выгибаюсь от его прикосновения.

— Такая красивая, — пробормотал он, поглаживая уже намокшую кожу.

Он скользит пальцем внутрь меня, наполняя меня до боли знакомым способом. Он прикасается ко мне, пока я не начинаю кричать рядом с ним, затем он прижимается ко мне губами.

Что так приятно, так это то, что он здесь, со мной, телом и душой.

Присутствует.

Полностью.

Каждый дюйм намерений и обязательств перехватывает дыхание. Как будто он восполняет месяцы вопросов и сожалений.

Если бы могла говорить, я бы сказала ему, что он более чем преуспел в этом.

Я тянусь к его брюкам и снимаю их с его худых бедер. Он твердый и толстый, выгнутый дугой к мускулистому прессу.

Я пульсирую. На самом деле пульсирую от желания, дрожу от потребности соединиться с ним вот так.

— Клэй, — шепчу я, и его пристальный взгляд из-под век встречается с моим. — Поторопись.

— Я не хочу торопиться, — он все еще проводит пальцем по внутренней стороне моего бедра. Это исследовательские, дразнящие движения, как будто он еще не коснулся самых глубоких уголков меня.

— Пожалуйста.

На мгновение он замирает.

Затем обхватывает меня под коленями и приподнимает мои бедра навстречу.

Первое ощущение его члена головокружительно. Он толстый и невероятно твердый.

Каждый раз я сомневаюсь, смогу ли я принять его.

Больше, чем когда-либо, я жажду попробовать.

С напряженным выдохом он двигает бедрами вперед.

— О, — мои пальцы впиваются в гладкие мышцы его спины. — Ооооо, — вздыхаю я, когда он погружается внутрь дюйм за дюймом.

— Черт возьми, Нова. Ты мой рай.

Не просто рай. Его рай.

Не думаю, что я когда-либо хотела быть кем-то настолько, насколько хотела быть его.

Он входит в меня, медленными толчками, с каждым разом все глубже.

Клэй отстраняется, чтобы поискать на моем лице признаки боли или страдания.

Он ничего не находит.

Он мог бы разделить меня на две части прямо сейчас, и я бы притянула его ближе, сжимая костяшки пальцев.

Он делает толчок. Я сжимаюсь.

Я извиваюсь. Он стонет.

Даже когда он овладевает мной, я овладеваю им.

Мои ногти впиваются в его спину, а единственное слово на моих губах — его имя.

Когда он кончает, он выкрикивает мое.

— Помнишь, когда ты сделал эту татуировку? — я улыбаюсь, проводя пальцами по горному хребту на его плече, когда мы лежим в постели.

Он кивает.

— Одна из лучших ночей в моей жизни.

В моей жизни.

— Тебе так понравилось?

— Это были хорошие тако.

Я ударяю его, и он ухмыляется.

Теперь я тоже думаю о той ночи.

Я прикусываю губу.

— Должно быть, почти пришло время для новой. Что ты собираешься набить? Что символизирует этот год?

— Пожар в мусорном баке? — тянет он, и я смеюсь.

— Это еще не конец, — мягко говорю я.

— Слава богу. У меня есть дела, которые я хочу сделать.

Прежде чем я успеваю спросить, какие именно, он продолжает.

— Что насчет твоей татуировки? Я могу выбрать ее?

— Смотря какую. Где бы ты хотел ее сделать?

Он проводит пальцами по моей руке до запястья.

— Здесь.

Затем он поднимается к ключице, спускается по изгибу груди и упирается в ребра.

— Или здесь, — он продолжает спускаться по моим бедрам, останавливаясь чуть ниже. — Или, может быть, здесь.

— А, понятно. Ты что, хочешь, чтобы я набила твой номер?

Его член подергивается на моей ноге. Я фыркаю в недоумении.

— Я не сказал ни слова, — протестует Клэй.

— Нет, но это тебя завело. Твой член практически сделал сальто назад при этой мысли.

Его глаза сверкают.

— Обещай, что поговоришь со мной. Если будет тяжело, — шепчу я. — За последний год я стала сильнее, но мне неприятно чувствовать, что ты уходишь в себя, а я не могу тебе помочь.

— Ты и не будешь.

— Откуда ты знаешь?

— Я знаю, потому что собираюсь работать над собой. Но в основном потому, что я знаю тебя. Я вижу тебя. Ты так же сильна, как и красива.

Его губы наклоняются ближе, и я придвигаюсь к нему, но прежде чем они касаются моих, они проходят по кончику моего носа.

— Кстати, о разговорах… что-нибудь случилось с Кайлом на вечеринке в честь Хэллоуина?

У меня перехватывает дыхание.

— Что именно?

Хотела бы я знать, к чему все это, чтобы решить, как много сказать. На самом деле, ничего. В тот момент противостояние казалось более серьезным, чем было на самом деле. Но все закончилось в считанные секунды.

Клэй поднимает темную бровь.

— Что-нибудь плохое.

Я передумала. Не стоит создавать проблемы между командой. Они наконец-то поладили, и я знаю, как это важно для него.

— Я столкнулась с ним наверху и сказала, что у него хороший дом. А что?

Клэй пожимает плечами.

— Он вроде как придурок.

— Ты вроде как придурок, — дразню я, играя с его волосами.

— Люди должны перестать так говорить, — ворчит он, скользя по мне.

— Если я засну, то проснусь с твоим номером, написанным фломастером? — пробормотала я ему в губы, сопротивляясь его попыткам снова соблазнить меня.

— Возможно.

— Тогда я никогда не смогу уйти от тебя. Я буду испорчена для любого другого парня. Или, по крайней мере, для любого другого баскетболиста.

Он переворачивает нас так, что я оказываюсь сверху, и переплетает наши пальцы на обеих руках.

— Любой другой игрок, который придет за тобой, окажется в заднице.

Губы Клэя скользят по моему горлу, и я выгибаюсь навстречу ему.

— Что, ты и на нем напишешь свой номер?

Он закрывает мой смеющийся рот своим, и мы не разговариваем снова несколько часов.