Плеймейкер

7

НОВА

— Можешь попросить Тайлера Адамса расписаться на моих сиськах? — требует Брук через громкую связь.

— Его жена пригласила меня. Это было бы неловко, — я припудриваю щеки в ванной. — Кроме того, как бы я вообще это сделала?

— Ты права. Заставь его расписаться на своих сиськах и пришли мне фотографию.

— Не выйдет, — говорит Клэй, проходя мимо двери и застегивая рубашку.

Мои губы кривятся, когда я смотрю ему вслед.

Впервые за несколько дней я слышу, как он шутит.

Недели?

С тех пор как мы приехали в Лос-Анджелес, между нами все было не так, как раньше. Клэй пытался доказать мне, что так не будет, но я была уверена, что смогу сделать это место домом для нас.

Но чем больше я старалась, тем больше он отдалялся.

Победа в чемпионате Лос-Анджелеса, казалось, только еще больше загнала его под воду. Он замкнулся, превратившись из тихого в смиренного, а из сварливого в отстраненного.

Он не может успокоиться с тех пор, как закончился сезон. Я бы хотела, чтобы он обратился к психотерапевту, но с тех пор как мы переехали в Лос-Анджелес, он так и не нашел ни одного в штате.

Может быть, я поступаю неправильно, пытаясь сохранить его связь со старыми друзьями и товарищами по команде.

Может, нам нужно было завести новых друзей вместе?

— А еще я видела, как твоя сестра вчера ходила на ланч с Хлоей, — продолжает Брук, возвращая меня к действительности. — Она выглядела круглой и счастливой.

— Отлично. Я все еще надеюсь, что успею приехать туда к родам.

— Когда она должна родить?

— Через две недели.

— Тебе лучше поторопиться, — предупреждает Брук. — Она выглядит готовой взорваться.

Я кладу трубку, убираю косметику и распушаю волосы.

Полчаса спустя мы паркуемся на пышной, извилистой улице в Хиллз.

— Эй, — говорю я Клэю, когда беру сумочку и выхожу из машины, — если кто-нибудь спросит о твоих планах на следующий год, что мне ответить?

Он слегка напрягается, это почти незаметно.

— То же, что и всегда. Ничего окончательно не решено.

Я хочу, чтобы все было решено окончательно. Тем не менее Клэй сказал мне, что перезвонил своему агенту. Я чувствую, что все налаживается и, возможно, мы поворачиваем за угол.

Сейчас мы идем по дорожке к огромному белому дому, окруженному высокой зеленой изгородью.

Клэй одет в джинсы, белое поло и «Джорданы», его татуировки неяркие на фоне загорелой кожи. Он выглядит как калифорниец. Я в белом сарафане и босоножках на танкетке, а волосы уложены волнами.

Музыка доносится из задней части дома или изнутри — или из обеих. Клэй берет меня за руку и ведет за собой.

Когда мы подходим к входной двери, Энни уже там, широко раскинув руки.

— Нова! Ты здесь!

Она выглядит непринужденно круто в сером трикотажном платье без бретелек, облегающем ее тело, собранном высоко на одном бедре и задевающем пальцы ног с другой стороны.

— Девушка с Барре! — блондинка, Элли, кричит изнутри.

— Добро пожаловать, — если Энни и напугана огромным парнем, который является Клейтоном, она этого не показывает. — Тайлер где-то здесь.

Мы следуем за ней внутрь, где несколько десятков человек уже общаются, несколько танцуют, у каждого в руке напиток. Энни пробирается сквозь толпу к темноволосому парню в костюме Хенли. Ее рука ложится ему на плечо, и она что-то шепчет ему на ухо.

Он оглядывается, темные глаза пронзают нас обоих.

— Даже не думай о сиськах, — рука Клэя крепче сжимает мою талию.

Энни жестом подзывает нас и представляет своего мужа, Тайлера.

— Роуз сегодня осталась с моим папой и мачехой, так что здесь только взрослые. Боже, как мне нужна ночь только для взрослых, — смех Энни звучит как звон колокольчиков на праздничном концерте. — Могу я предложить вам обоим выпить?

Мы соглашаемся, и она приносит пиво для Клэя и спритцер для меня. Мы разговариваем с Тайлером и Энни, и они знакомят нас еще с несколькими друзьями: звездой реалити-шоу, британским магнатом индустрии развлечений, его женой, которая является всемирно известным диджеем, и его братом, профессиональным футболистом. Эш — футболист — и Клэй начинают разговаривать о разнице между профессиональным спортом в Великобритании и США.

— Я должна признаться: мне тоже нужно было немного побыть с девушкой, — доверительно говорит мне Энни, наклоняясь ко мне. — Мой папа был в гостях, так что они с Тайлером все время разговаривают о делах. В нем слишком много тестостерона, а Роуз еще недостаточно взрослая и шумная, чтобы поддержать меня, — она подмигивает и тянет меня во внутренний дворик, где есть бассейн и потрясающий вид на Западный Голливуд.

Энни Джеймисон удивительно приземленная для человека, у которого за пределами кухни океан на 270 градусов. Она мне уже нравится.

— Я понимаю, каково это — быть окруженной мальчиками, которые работают, — говорю я. — Я оставила большинство своих друзей в Денвере, когда мы приехали на работу к Клэю.

Она сочувственно кивает.

— Появляется возможность, и у тебя нет времени на раздумья. Ты прыгаешь или падаешь. Тебе никогда не говорят, что даже если ты говоришь «да», это еще не все, чем может показаться на первый взгляд.

Я делаю глоток своего напитка, глядя на закат.

— Тебе можно так говорить?

Она разражается смехом, прикрывая рот рукой.

— Господи, Нова, хорошо, что я не пью шампанское. У меня бы пузырьки из носа шли неделями, — когда смех стихает, она отвечает: — Ты права. Когда ты получаешь все, что хочешь, тебе нельзя говорить ни слова. Даже если то, что ты хотел, не так хорошо, как ты думал.

Я обвожу взглядом вечеринку и замечаю Клэя, разговаривающего с Тайлером и магнатом индустрии развлечений. Харрисон, кажется, так его зовут.

— Ну и как ты справляешься? — спрашиваю я.

— Нужно заводить друзей. С такими, с кем ты можешь быть честен, — ее взгляд останавливается на темноволосой женщине, пробирающейся сквозь толпу.

Маленькая королева. Ди-джей. Она играла однажды вечером в Денвере, когда мы все куда-то ходили.

Энни обхватывает шею женщины и притягивает ее к себе.

— Скажи мне, что ты снова не трахалась с Гарри в гардеробной в холле.

— Я думала, что это только для вас с Тайлером, — пробурчала женщина, скользя взглядом между нами. — По крайней мере, на вечеринках.

Энни вздохнула.

— Как ты об этом узнала?!

— Все об этом знают.

Энни смеется и снова поворачивается ко мне.

— Мы с Рэй ходили в школу вместе. И Эль тоже.

— Нова, — говорю я, протягивая руку.

Рэй берет ее с тайной улыбкой.

— Мальчики развлекаются, — она смотрит на них. — Татуированый. Он с тобой?

— Да.

— Хорошо. Они только что начали говорить об американском футболе. Они будут заняты какое-то время.

Я пью еще, наслаждаясь своими новыми друзьями.

— Вы с Харрисоном вместе? — спрашиваю я.

Она поднимает руку, на ее пальце красуется огромный желтый бриллиант.

— Он клянется, что да. Я не давала согласия.

— Рэй — единственная, кто мог держать Гарри в узде, — сообщила мне Энни. — Чем больше эго, тем больший истребитель эго нужен.

— Значит ли это, что Тайлер скромный? — они обмениваются взглядами, и я продолжаю говорить. — Потому что ты кажешься очень милой, я имею в виду.

Энни ухмыляется, ее золотые глаза сверкают.

— Этот человек готов за ней ползать. На самом деле, я думаю, он правда ползает, — говорит Рэй.

— А как насчет тебя и Клэя? — спрашивает Энни.

Благодаря атмосфере, царящей между нами, и алкоголю я чувствую себя в безопасности, рассказывая им правду — по крайней мере, часть ее.

— Когда «Лос-Анджелес» выиграл чемпионат, я думала, что все будет легко.

— Но это было не так, — заканчивает Энни.

Я качаю головой.

— Раньше мы постоянно разговаривали. Но такое ощущение, что он вычеркнул меня из своей головы. Я бы хотела, чтобы он решил, чем хочет заниматься в следующем году, — я улыбаюсь, понимая, что слишком много открываюсь. Даже если эти женщины сдержанны, это вечеринка, а я веду себя подавленно. — По крайней мере, я могу работать где угодно, так что если он выберет другую команду, я буду готова.

— Нова — художница, — объясняет Энни Рэй. — И очень талантливая.

Энни достает телефон и переходит в социальные сети.

Просмотрев несколько моих фотографий, Рэй говорит: — Она должна сделать твою премьеру.

Золотые глаза расширяются.

— Какую премьеру? — спрашиваю я, смущаясь.

— Эй снимается в фильме, который выходит в следующем месяце. Предполагалось, что это будет небольшое инди-шоу, но оно получило восторженные отзывы. Им нужна коллекция портретов актеров для премьеры.

— Ты бы идеально подошла, — настаивает Энни. — Режиссер уже пытался собрать все вместе, но кое-что не получилось.

— Звучит невероятно. Я буду благодарна, если вы предложите мою кандидатуру.

— Я не выдвигаю тебя, — говорит Рэй, пока Энни набирает текст на своем телефоне. — Через двадцать четыре часа в твоем почтовом ящике будет письмо.

Пять минут спустя мой телефон пикает от предложения.

Моя грудь расширяется от надежды. Это для меня, это в моих силах, и Клэй тут ни при чем. Мне кажется, что я наткнулась на крошечную жемчужину, которую не искала.

И тут приходит еще одно сообщение.

Харлан: Мари рожает.

У меня сводит живот.

Я немедленно пишу ответное сообщение.

Нова: Боже мой! Как у нее дела? Ты направляешься в больницу?

Харлан: Уже там. Сейчас тужусь.

Я иду в туалет и натыкаюсь на фигуру на выходе.

— Эй, — Клэй ловит меня.

Я смотрю на него снизу вверх, навеселе.

— У Мари схватки.

— Черт. Еще рано.

То, как он это произносит, бьет по мне, как плохая нота.

— Всего несколько дней, — отвечаю я. — Мне немного грустно, что я не смогла быть там.

— Ты могла бы поехать.

У меня открывается рот.

Кто-то идет по коридору в ванную, и я шагаю через открытую дверь в комнату для гостей. Клэй следует за мной, наполовину закрывая ее за нами.

— Мне нужно было быть рядом с тобой, — говорю я тихо, чтобы мой голос не разнесся по коридору.

Его хмурый взгляд говорит о том, что со мной трудно.

— Я взрослый мужчина, Нова. Тебе не нужно нянчиться со мной.

— Я не няньчусь. Мы решили, что будем жить здесь.

— Возможно, это было ошибкой.

Мое горло сжимается, разочарование борется с беспомощностью.

Я привыкла терпеть ощущение, что все решает мир. Бывают моменты, как в случае с переездом в Лос-Анджелес, когда приходится смириться с этим. Но сейчас все по-другому.

Шторы в спальне задернуты, чтобы уберечь ее от перегрева на солнце. Создается впечатление, что этот разговор секретный.

— Ты уже несколько месяцев не хочешь открыться, что с тобой происходит, — говорю я, нарушая молчание. — Я знаю, что тебе больно, но ты и раньше получал травмы. Это совсем другое.

Клэй проводит обеими руками по волосам.

— Я не заставлял тебя приезжать в Лос-Анджелес.

— Я знаю. Я думала, что мы сможем быть счастливы здесь, — шепчу я, потянувшись к его запястьям. — Ты получил все, что хотел. Команду. Победу. Наследие. На первой домашней игре сезона тебе вручат трофей с твоим именем. Если ты знаешь, что сделает тебя счастливым, скажи мне. Откройся мне.

Он отстраняется, расхаживая по комнате позади меня. Все еще близко, но вне досягаемости.

— Мне не нужна помощь. Мне нужно правильное предложение.

Он упомянул, что есть несколько потенциальных предложений и команд, но не уточнил деталей. Это первый раз, когда он ведет переговоры о контракте с тех пор, как мы вместе, и, наверное, я думала, что буду принимать в этом более активное участие.

— Что думает Ди? — спрашиваю я.

— Она просто хочет получить деньги.

Клэй теребит рукой волосы, его взгляд устремлен куда угодно, только не на меня. В последнее время это вошло у него в привычку, и я ненавижу это. Но когда его внимание возвращается к моему лицу, я почти жалею, что это произошло.

— Проблема не в том, что я несчастлив, а в том, что счастлива ты, — говорит он. — Тебе здесь нравится. Ты можешь заниматься своим искусством, заводить друзей, и это никак не вяжется с тем дерьмом, что творится у меня в голове. Ты — яркая и радужная, а я — буря, и ты пытаешься сделать из меня того, кем я не являюсь.

Такое ощущение, что он дал мне пощечину. Правда об этом задевает меня настолько сильно, что я делаю шаг назад.

Когда мой телефон зажужжал, я подняла его, чтобы выключить звук, но изображение на экране, сопровождающее текст, заставило меня открыть рот.

Там фотография крошечного розового ребенка, зажатого в руках моей усталой, улыбающейся сестры.

Я жажду быть с ними, улыбаться, смеяться и ласкать ребенка. В то же время я сокрушаюсь, что упустила шанс быть рядом.

Мари: Она здесь:) Что мне теперь делать?

Ее слова — приглашение и спасательный круг.

Я не осознавала, как много в своей жизни я откладывала в последние месяцы, ожидая, пока Клэй примет решение, к которому он не приблизился.

В которое, похоже, он не намерен меня посвящать.

Боль в груди усиливается, пока не становится трудно дышать. Я поднимаю лицо, чтобы увидеть бесстрастное выражение лица Клэя.

— Может быть, нам стоит сделать перерыв, — слышу я свой голос.

Я ожидаю, что он притянет мое лицо к своему, будет целовать меня до тех пор, пока я не смогу дышать, не говоря уже о том, чтобы говорить. Или скажет, что невозможно отстраниться от того, с кем ты клялся, что ты один и тот же человек.

— Перерыв от чего? — его голос такой тихий, что я почти думаю, что мне это почудилось.

Это я поднимаю проблему, которая стояла между нами неделями, месяцами, но почему-то я чувствую себя более беспомощной, чем когда-либо.

— От нас? От того, что мы притворяемся, что все хорошо, хотя на самом деле это не так? От того, что мы каждый день проходим через одну и ту же схему и живем в неопределенности?

Я бы приняла сердитого Клэя. Черт, я бы даже приняла обиженного Клэя, потому что это означает, что я все еще могу причинить ему боль.

Когда он кивает в сторону двери, ожидая, что я уйду первой, я понимаю, что не получу ни того, ни другого.

И это больнее всего.