По сложной прямой

Глава 3 Мы рождены…

— Здравствуй жопа, Новый Год! — вырвалось у меня на автомате, как только я зашёл к себе домой, груженый тортами и мыслями. Ну а как тут иначе скажешь?

Итак, «призраки» — они безэмоциональны. Но рациональны. Итак, влетает, значит, Окалина Юлия Игоревна в родимую хату, да? В комнате своей ей сидеть незачем, потому что уединения это чудесное во всех смыслах создание не алчет. Ей для уединения достаточно просто забить на окружающий мир, что у летающей полупрозрачной девочки получается на «раз-два-тьфу». Ладно, не суть. Вот залетает она и… видит стратегически удобную точку для собственного пребывания. Новую.

… то есть канделябр с его пустыми тринадцатью подсвечниками. Почему точка удобна? Потому что можно залезть повыше, сесть понадежнее на это перекрестие, а потом, на манер совы, из-под потолка глядеть, как там внизу суетится презренное земноводное по имени Витя. Это-то, можно сказать, нормально. Ничего против не имею. Но, как уже сказал, «призраки» — логики. Поэтому Палатенцо у нас выключила свет, залезла на канделябр, а потом заставила свой зад сиять. Не совсем зад, конечно, а так, филей и ту свою часть, которая у нее вроде подола платья. Получилось такое наглухо мистическое зрелище пылающего призрачным белым пламенем, струящимся под неощутимым ветром, канделябра. Но мой пытливый разум тут же опознал и верхнюю половину Юли над этим непотребством, и её пылающую во всех смыслах задницу.

Пусть и оформленную сейчас как одетую.

На часах у меня значились цифры, обозначающие 18 00 раннего вечера и 93 очка социальной значимости. Откуда взялся рост с 82-ух? Ни малейшего понятия не имею и смотрю на эти очки… с большим сомнением. Думается мне, что эта система общественного контроля юных неосапиантов далеко не безгрешна и не точна, а показывает лишь то, что выгодно тем, кто из нас, чурок эдаких, пытается сотворить людей. Это как еще одна пионерия — отличников продвигаем, троечников угнетаем их несознательностью. Ну, то есть с паяльником у жопы. Плохо, что ли? Хорошо?

Но мне — пофигу!

Всё, надо идти помогать Вике, благо что Юленция, заседающая на новом троне, от книжки отрываться не собирается и игнорирует меня во всю мощь своего непростого жизненного положения. Кто такая Вика? Девочка это. Трехметровая. Хорошая такая девочка. Даже знакомая чуть-чуть, я как-то советовал ей сочинить юбку, совмещенную с шортами, когда случайно воткнулся ей головой в задницу около Пятой Ноги, проходя мимо.

И вот, попала она к нам прямо накануне Нового Года.

Сама общага «Жасминная тень» основным своим зданием напоминала здоровый деревянный барак в два этажа, обвитый многолетним плющом и прислоненный жопой к огромной стене, разделяющей кварталы Стакомска. Но это было лишь основное здание. Рядом стояли еще два — пародия на самолётный ангар, также прислоненная к стене, да нелепая разжиревшая круглая башня противно розового цвета. Вот в «ангар» я и отправился. Оказался он, как я узнал полчаса назад, отделением общежития, где жили негабаритные по размерам товарищи, такие, как моя новая соседка, Виктория Ползунова.

Правда, наш Витя далеко не мать Тереза, поэтому он топает в гости к своей новой соседке только для вида, хоть и несет девочке трехлитрушку повидла. На самом деле товарища Изотова интересует никто иная как Цао Сюин, в данный момент обхаживающая попавшего в её логово монстров ребенка.

Спускаться на лифте размерами со все мои апартаменты, да еще и с шестиметровым потолком, было эпично. У него внутри было порядка 7 панелей с кнопками этажей, самых разных размеров и на разной высоте! Наиболее крупные всего в два раза меньше канализационного люка!

Очу-меть. Ну и, конечно же, помещения для проживания расположены были по четыре на «этаже», причем выход был прямиком из кабины лифта, имевшей 4 раздвижных двери. Вполне удобно, да и в гости большие ребята могут ходить друг к другу при обоюдном желании.

Комната оказалась здоровенной, квадратов 60, с пятиметровыми потолками. Что я, что баба Цао тут смотрелись совсем уж карликами или вообще, каким-то подобием Алис в Зазеркалье. Ну я-то ладно, а вот сама комендант, важно управляющая послушно и быстро шмыгающей трехметровой девочкой, выглядела почти комично. В основном за счет того, что интонации и жесты старой китаянки, обычно жесткой и сухой, сейчас были исполнены… ну, не знаю? Сильно заржавевшего материнского инстинкта, который глубоко заснул в начале холодных 70-ых? Да, как-то так.

— Викуууусик! — бодро заорал я, вытягивая перед собой вверх, как жрец майя свежевырванное сердце, банку с повидлом, — Это тебе!

— Викусик?! — оторопела девочка, останавливаясь с пробуксовкой. Нет, девушка, конечно, ибо «Викусику» уже пятнадцать годов стукнуло, но была она ко всей своей трехметровости настолько эээ… девочковая, что вот у меня язык не поворачивался.

— Викусик, — безапелляционно заявил я, подходя под угрожающее молчание бабы Цао к большой девочке и впихивая ей в руки банку. Та, автоматически её взяв, принялась растерянно стоять, сродняясь с новым именем. Или повидлом, тут уж я не знаток девичьих душ.

— Шипоголовый, — позади меня донеслось мрачное и, вроде бы, слегка смущенное, — Ты чего пришёл? Я же сказала меня дождаться там?

— Во-первых, любопытно, — не стал юлить я, — А во-вторых…

Обитатели «Жасминной тени» сейчас разделились на две фракции — те, кто куда-то пристроился на праздник и те, кому податься было либо некуда, либо нельзя. Либо не влезет, безжалостно добавил я, смотря на Викусика, которая тут же захотела потеряться. Мне с подобным положением вещей мириться было просто западло, о чем я китаянке и поведал. Старая перечница, выслушав меня внимательно, задала неожиданный, но крайне ехидный вопрос — с какого перепугу ей, Цао Сюин, помогать мне устраивать какую-то джигурду в общаге, если это будет неудобно? Лично ей?

— Так по комнатам же нажрутся, — развел я руками, — А так — в одном месте. И вы под боком со своими пузыриками…

— То есть меня ты приглашать не хочешь? — прищурилась старая карга.

— Почему не хочу? Очень хочу. На первую часть банкета, — слегка ошеломил я бабку. Новонареченная Викусик стояла с трехлитровой банкой повидла в ладошке и дышала через раз.

Демократии и равноправия не существует. Нет, конечно, если бы человечество изобрело бы какой-нибудь искусственный разум, способный управлять всем нашим стадом справедливо и карать анально каждого плохиша, тогда бы да. Но вот здесь и сейчас — нет. В «жасминке» проживают и те, рядом с которыми просто не расслабишься. А также те, кто просто не может с кем-либо контактировать ночью. Поэтому я внес предложение разделить событие на две части — раннюю официальную, дабы никто не ушёл обиженным, и полную для тех, кто не представляет опасности для окружающих. Кричащих, пьяных и бухающих. Бабуля получит возможность очень оперативно отреагировать на любого, кто слетит с нарезки, дети получат праздник, а на улицах Стакомска дружинники (которых будет реально много) арестуют меньше коморских. Ну, как вам?

— И Янлинь позовешь? — прокурорски прищурился на меня китайский глаз, — Она ведь еще…

— И шо? — еврейски переспросил я, косясь на шевелящиеся уши Викусика, — Это ждёт.

— А она может…, — вредная бабка не сдавалась.

— Почему может? — перебивал я её, — Она обязательно будет!

— И ты…

— А шо я?

Вот как-то так и договорились. Правда, это было лишь начало совершенно бессмысленной эпопеи, которую я взвалил на собственные плечи. Думаете, дурью маюсь, уважаемая, но несуществующая? Идите в пень, я почти двадцать лет в этом теле без общения был!

Получив высочайшее «добро» и уведомив растерянную Викусика, что та точно в деле, я пошёл обходить общежитие, смело стучась в каждую дверь. Конечно, с такой внешностью из меня дипломат аховый, но вся фишка была как раз в отсутствии этой самой дипломатии. Я не собирался приглашать на праздник — халявщики идут лесом! Я звал принять участие. Деятельное участие.

И у меня получалось. Убогие, сирые, хромые, все они выползали из щелей и из-под половиц… то есть ужасно сильные, нестабильные, злые и опасные неосапианты «Жасминной тени» высовывали свои жала в раскрытые двери, а потом начинали на них строить заинтересованные выражения. Я не врал, не обманывал, не преувеличивал, но объяснял политику партии открыто и честно. Нагло тряс одобрением администрации, хамски утверждал, что лепту вносить надо, а то че как неродные. Нет денег — украшаете выделенное помещение, тащите туда телевизоры, елку там и прочие палки. Есть деньги? На бочку! Вот запишу, роспись поставите. От каждого по наличности, каждому по потребности!

И торопитесь, товарищи неосапианты! Новый Год близко!

— Че хотел, Изотов? — хмуро и с подозрением на меня уставилась выглянувшая из своей хаты Дашка Смолова, злая и не очень красивая девчонка, как-то наговорившая мне гадостей. А еще у неё была гипертрофированно обостряющаяся паранойя в ночное время, что делало празднование Нового Года в компании невозможным.

— Смотри сюда…, — объяснял я Дашке на пальцах возможность если не полноценно отпраздновать, но посидеть по-человечески в первую фазу застолья, погреметь бокалами, пожрать и поулыбаться. Дашка кочевряжилась, водила носом, чуть не зарычала, когда я безапелляционно упомянул, что Янлинь мы позовём обязательно (с намеком уставившись в камеру, находящуюся в дашкиной комнате), но в конечном итоге сдалась, купившись, что будет далеко не единственным прекрасным цветком на клумбе этих безнадежных неудачников пацанов.

Утряся с ней пару деталей, я увидел просыпающийся энтузиазм, а потом понял его причину — «подруги» дашкиных суровых дней под предлогом, что ей всё равно не отмечать, вытянули из девчонки все деньги. В принципе-то логично, что она с ними, обниматься в комнате будет? Или слезки ими вытирать, плакая? Но так-то, конечно, обидно.

Ладно, у меня теперь есть какая-никакая начальница местной дурки, которая скоро примется за дело. Идём дальше.

Проблемы возникли только с Вадимом. Товарищ Юсупов, привыкший к своей одинокой жизни, никак не мог поверить, что ради него целая компания (на первой половине движухи) будет вести себя спокойно и аккуратно, но мне всё-таки удалось его убедить, правда, рассказав немного о себе и своей молодости, а заодно предупредив, что в первую часть баба Цао будет с нами, так что даже если что пойдет не так, то Вадима закатают в шар и он никому не навредит. Парень-то он хороший, замечательный даже, только вот со способностями сильно не повезло. А вот с деньгами — наоборот, так что пришлось вступить с ним в ооочень мягкий и даже нежный спор, уверяя, что 25 рублей — это отличное вложение, поэтому убери-ка ты, Вадик, остальную пачку. Нафиг.

Дальше.

— Приду, — коротко ответила мне высунувшаяся из своего логова Янлинь, чрезмерно одетая в майку под горло и даже штаны, — Но ты…

— Мы с бабой Цао уже, — отрезал я.

— Я видела. Слышала. Приду.

Ни денег, ни иного вклада я с молодой китаянки брать не собирался. Она вместе со своей бабулей тут работают, плюс Янлинь меня уже многому научила. В плане секса и программирования, конечно.

— Ну всё, Викусик, настало твоё время! — радостно заорал я на бедного ребенка, чуть не пнувшего меня с перепугу. Большая девочка стояла, мирно слушая бурчащую Смолову, а я подкрался незаметно.

— Изотов, козёл, ты че?! — испугалась резко повернувшейся гигантессы Смолова.

— Найди себе кого-нибудь своих размеров! — сварливо объяснил политику партии я, хватаясь за руку опешившей девочки, — А мы с Викусиком пойдем по магазинам! Где список?!

— Гад…, — озвучила Дашка, тут же интересуясь, — Почему она?

На лице у новенькой большими буквами был написан тот же вопрос.

— Во-первых, я обаятельный и привлекательный, — не стал зажиматься я, — Во-вторых, мы с ней силовики, Журкова и Никитиной тут нет и не будет, они нашли, где отмечать. А в-третьих, что гораздо важнее, мы с Викусиком можем свободно гулять, потому что она из-за своего роста не будет цеплять меня боковым зрением. Ясно?

Логика в очередной раз победила женщин, от чего моё настроение скакнуло на пару пунктов выше. Пришлось чуть позже объяснить потерявшейся во времени и пространстве новенькой, с чего я тут веселый такой и почему так важно на меня не смотреть (особенно молодым девочкам), но это удалось без проблем. Когда ты весишь под 250 кг и способна закинуть расстроившего тебя человека на трёхэтажку, то обычно нормальные люди, не желающие быть заброшенными на трёхэтажку, стараются тебя не расстраивать. Это называется инстинкт самосохранения и работает он постоянно. Так что Викусика большая часть граждан побаивалась.

— И вообще, почему Викусик?! — почти плаксиво спрашивала она, неторопливо шагая рядом с торопящимся мной, — Ты издеваешься?!

— Ни грамма, — пыхтел я, — Девочка? Девочка. Миленькая? Миленькая. Значит Викусик.

— Я большая! Ну не в том… и в том! Ну не Вику…, — пыталась та выразить душевные метания.

— За что тебя к нам загребли? — подло и по-взрослому переклинил я мозг нежному дитя в расчете, что оно смирится и примет свою долю.

— А… способность открылась…, — промямлило дитя, смиряясь и принимая свою долю, — Чувствую, когда врут.

— За такое на Коморскую?!

— Это очень неприятно, Витя.

Картина Репина «Приплыли». У большой, сильной и доброй девочки начинает всё зудеть внутри, когда она слышит пусть и не откровенную ложь, но нечто такое, надуманное. Простая логическая цепочка у ребенка — это неприятно, это необязательно, надо попросить, чтобы так больше не делали. Но люди не любят, когда их вынуждают не п****ть, поэтому у Викусика возникли большие социальные проблемы. И это она еще не всё говорит, прямо жопой чую.

Сам не заметив, что рассуждаю вслух, я сделал девочку пунцовой и кивающей.

Ну штош, вполне логично. Вообще, кое-как обосновавшись в Стакомске, я уже начал забывать, что за стенами и ограничителями этого мегаполиса находится большой и сложный мир, наполненный людьми, которые неосапа-то и не видели никогда. И живут они там, пьют по утрам кефир со свежим батоном, поднимают целину, работают работу. И никому из них нет дела до чувств трехметровой девочки, у которой потроха в узел завязываются от того, что рядом кто-то брешет. А еще, может, и на толчок пробивает, добавил про себя логичный я.

Ой, опять вслух? Викусик, прости! Куда побежала?! Не бросай меня!

Не знаю, сколько у нас совокупно с новенькой было лошадиных сил, но закупиться и доставить продукты из расчета голов на двадцать празднующих труда не составило. По сравнению с большинством студентов, встреченных нами около и внутри магазинов, у коморских был должен случиться пир. Относительный, конечно, потому что готовить всерьез на такую орду дураков не было. Салатики, картошечка с подсолнечным маслом и луком, оливье, какая-то колбаса… в общем, было вполне достойно. А с алкоголем я, наоборот, пожмотился, докупив еще пяток бутылок шампанского и ящик водки.

С местом для празднования выбор был небогат — либо минус первый, либо минус второй этажи общежития гигантов. В первой случае, пройдя по подземному (гигантскому!) коридору метров тридцать, мы все поняли, почему над нами парк. Жилые комнаты для самых крупных неосапов были… настолько здоровые, что даже Викусику стало не по себе от этих пространств. А вот на минус втором уровне, построенном по той же технологии, что и апокалиптически огромный комплекс под Стакомском, было вполне себе уютно. К счастью (и мне стыдно, что я это говорю) самых крупных гигантов в «Жасминной тени» сейчас не жило.

Несмотря на все стоны раздухарившейся Смоловой, украшать огромную комнату, размером со школьное футбольное поле, мы не стали. Притащили пару столов-книжек, стульев, я приволок ёлку, которую потом банально обмотали «дождиком», затем еще, в своей великой мудрости, раздвижную лестницу, чтобы не пришлось бегать в туалет на другой этаж. На этом моменте Дашка гневно разоралась, что девочкам всё-таки бегать придётся, но я мудро указал, что лестница Викусика не выдержит, а сама скандалистка только на официальную ранневечернюю часть. Логика в очередной раз триумфально победила женщину, на что Викусик слегка обиделась. Судя по тому, с каким мечтательным видом она скакала на кровати для семиметровых неосапов, заставляя свидетелей завывать от смеха, сходить на унитаз, который был бы для неё велик, явно было для девочки потаенным желанием.

Сомнения и страх у меня были, причем мандраж начал бить заранее, вылившись острой фазой в полдень 31-го. Ну, сами посудите, дорогие наши телезрители, — салаты, бухнуть и собраться… ну, в общем-то, фигня вопрос же? А вот дальше-то что? Не тамада ваш Изотов, совсем не тамада. Да и прочих петросянов среди замкнутых жителей общаги — нету. Вообще. Мы, неосапианты, если уж прямо говорить, — самые натуральные коровы в бомболюке, потому что жопу рвём и на занятиях по овладеванию полезными науками, и на тренировках по способностям. Так что куча интровертов, собравшаяся на праздник — далеко не равна празднику!!

И как не обосраться в такой ситуации? Ответственность-то на мне.

Вопрос я решил просто, методом лома. Кофе по-варшавски. Каждый из зашедших на огонек получал здоровенную чашку натурального кофею, сваренного с лавровым листом и миндальным орехом. До кучи в это варево добавлялась треть водки на объём посудины, что превращало не такой уж и вкусный напиток в легкоусвояемый коктейль, способный сгладить неровности, смазать шероховатости, наладить общение и создать уютную атмосферу. Ну и плюс моя рожа, спрятанная за разрисованной по-новогоднему маской, как-то сделанной мне мужиками в Пятой Ноге.

В общем, вышло неплохо, а уж когда баба Цао послала гонца за заранее припрятанным алаверды от китайской семьи, выраженном в десятке бутылок неплохого вина, которое тут же стали жрать все заинтересованные (особенно Смолова), праздник, можно сказать, перестал быть томным!

Нет, всю «официальную» часть мы были тихи, вежливы и улыбались, не показывая зубы, но умудряясь при этом как-то поддерживать теплую и задушевную атмосферу. Дашка всё норовила эгоистично нахрюкаться, но я щипал её за жопу, проходя мимо, а заодно и агрессивно шипел в ухо, что тут Вадим. Впрочем, это не помешало стрясти ей с меня обещание выдать пайку вином, шампанским и водкой, на что я легко подписался.

Поели, поговорили, немного выпили. Некоторые из присутствующих даже знакомились, так как раньше вообще не контактировали. Королевой бала была Викусик, потому как добрая, большая и новенькая. Девочка смущалась вопросам, обреченно моргала, слыша очередное «Викусик», которое теперь и ломом не отдерешь, а заодно нервно доказывала, что «тазик оливье» — это не так много, как хотелось бы.

Под конец «официальной» части, Цао Сиюн поднялась, слегка неловко поздравила нас с праздником, а затем строго предупредила, чтобы не бузили и очень желательно, чтобы никуда не ходили гулять. Штрафы по рейтингу социальной адаптации в новогоднюю ночь конские, а уж коморским лучше вообще не высовываться. Празднующий народ, который несколько дней назад предполагал, что будет в одно жало сидеть перед телеком, уверил бабулю, что никто никуда, а как только всё, так сразу и расползутся, а потом даже уберут за собой. Китаянка, величаво кивнув, сделала вид, что поверила в этот п****ж чистой воды, а затем ушла.

Забрав с собой веселую Смолову, Вадима, и немножко грустную Викусика, которой практически весь дальнейший банкет был «рано».

А мы остались. Полтора десятка подогретых парней, с едой и водкой.

… в ожидании Нового Года и… Цао Янлинь.

Как только я понял, каким именно керосином пахнет дело, то у меня вся шерсть на теле встала дыбом! Нет, сама моя учительница и почти уже бывшая любовница ничем особо не рискует, будучи «чистой», то есть зверской силы нестареющим регенератором, только вот куча пьяных интровертов с не слишком стабильной психикой и довольно опасными способностями, желающие продолжения банкета, любви и общения — это большой перебор! Дело может кончиться чем угодно, но любой из десятка приходящих на ум вариантов мне не нравится!

Пришлось тряхнуть стариной. Очень глубокой, аж из своей первой молодости. Поймав волну, когда пацаны приуныли, я запустил серию тостов, совмещенных с рассказыванием бородатых анекдотов, которые начали сами по себе возникать из глубин памяти. Дело пошло, рюмки застучали чаще, морды повеселели, а коварный я пересадил народ с компота на газировку. Праздник начинал набирать обороты.

Но тут, конечно, была сложность. Неосапиант это, всё-таки, не совсем человек. Если нормальному человеку хватит бутылки водки, ну, максимум две или три, если он здоровый шкаф, то неосапу нужно больше для качественной интоксикации. А у нас было её мало, чисто губы смочить. Но я, как адекватный человек с некоторыми деньгами, такую ситуацию предусмотрел. Или не предусмотрел, тут уж как рассудить. В общем, если у русского человека есть возможность прикупить металлическую канистру чистого спирта — разве можно сказать, что он её покупает для каких-либо целей? Категорически нет! Такая вещь, наряду с синей изолентой, всегда пригодится!

Это было бесстыдно, это было коварно, это было подло, но всё-таки я всех напоил в сопли, когда на часах еще не было и одиннадцати. Да! Я не продумал! Я тупой! Но выживают не самые умные, а самые приспособленные, а я этих парней настолько хорошо не знаю, чтобы ради их блага жертвовать… ну если не своими чувствами, то как минимум ответственностью за последствия!

В общем, напоив спиртягой вьюношей нежных до двух состояний — «я устал, я ухожу» и «а давайте гулять!», а занялся развозом первых, заставляя вторых отчаянно скучать. Намеренно заставляя, так что к моменту, когда я отволок последнего, Виталика Губермана, в зале для празднований уже не было ни души. И наполовину полной канистры моего родимого спирта — тоже!

Что же, чем-то жертвовать нужно.

Только я успел слегка прибраться, как створки лифта за спиной распахнулись. В апартаменты вошла Янлинь… одетая в одну свою безразмерную майку, которая в данный момент уже сползала к её ногам. А через секунду и сама девушка прыгнула вперед, обхватывая меня конечностями как коала дерево.

— Сегодня — последний раз! — выдохнула она, впиваясь губами в мои губы.