По стопам Господа

Глава 30

– Дэвид, проснись! Мы приехали.

Кто-то теребил меня за плечо. Я заморгал и сел прямо. Рейчел стояла на мостовой, наклонившись ко мне через открытую дверь.

– Где мы?

– Виа Долороса. Тут словно картины сюрреалистов ожили. Думаю, ты будешь слегка шокирован.

Я выбрался из автомобиля, осмотрелся и действительно немного обалдел от увиденного. Фантастически пестрые толпы туристов. Разом четыре Иисуса Христа, несущие на спине огромные деревянные кресты; два парня в белых одеждах – что-то вроде хитонов, а два других в джинсах с голыми торсами. У крестов в основании были колесики, чтобы Иисусы не перетрудились. Кресты не столько несли на спине, сколько катили. Мне это показалось бессмысленной и отвратительной забавой, гнусной пародией на действительные страдания.

– Ну, похоже на твои сны? – почти с насмешкой спросила Рейчел.

– Нет. Идем.

Ибрагим повел нас по мощеной улице, с натренированной ловкостью лавируя между группами туристов. Я ожидал чего-то величаво-торжественного, но здешняя атмосфера больше напоминала ярмарку с аттракционами. Чистейшее вавилонское столпотворение: кроме иврита, немецкий, французский, английский, русский, арабский, японский, итальянский – и я перечислил только те языки, которые признал. Мужчина, стриженный ежиком и с алабамским акцентом, вещал о геенне огненной группе японских паломников, которые почтительно кивали – то ли понимая, то ли нет. Ибрагим трепался без перерыва монотонной скороговоркой бывалого гида. При этом его английский временами был вполне удовлетворителен. Но именно в такие моменты казалось, что он вообще не соображает, что несет.

– Погодите, – перебила его Рейчел и обратилась ко мне: – Ты, собственно, что тут хочешь увидеть?

– А где мы находимся?

Ибрагим со знанием дела улыбнулся.

– Сэр, вон тот синий дверь – там первый стояние, там Иисус осуждать на казнь.

– Тебя это интересует? – спросила Рейчел.

– Нет. А второе стояние?

Ибрагим указал на кирпичный полукруг в кладке мостовой.

– Это есть, где Иисус начал носить крест. Дальше по улица – храм Бичевания. На этот место римский солдаты хлестать Иисус, устанавливать на его голова корона шипов. – Ибрагим сделал паузу и забарабанил: – И воины, сплетя венец из терна, возложили Ему на голову, и одели Его в багряницу, и говорили: "Радуйся, Царь Иудейский!" – и били Его по щекам. Пилат опять вышел и сказал им: "Вот, я вывожу Его к вам, чтобы вы знали, что я не нахожу в Нем никакой вины".

Ибрагим произнес все это с тем же деланным волнением, с каким медсестра в доме престарелых оглашает выигравшие номера лото.

– Пошли дальше, – вздохнул я. – К вон той церкви.

Пока мы шли к церкви, Ибрагим трещал о том, как Иисус впервые пал под ношей. Я уставился на дверь храма, который увековечил это историческое место, однако в душе моей ничего не шевельнулось. Возможно, предмет моих поисков находился где-то глубоко под наземной шелухой сувенирных лавчонок. Подобно Каиру, который стоит на древнем городе, современный Иерусалим стоит на десятке прежних Иерусалимов, и любая новостройка превращается в раскопки потерянных глав истории.

Ибрагим подвел нас к другому полукругу кирпичей в мостовой и забубнил о дальнейших злоключениях Христа:

– Это есть пятый стояние, где римский солдаты заставлять Киринеянин по имени Симон помогать Иисусу носить крест.

Рейчел покосилась на меня.

– Дальше, – приказала она Ибрагиму.

Мимо шагал улыбающийся мальчик, который продавал терновые венцы. Приняв мой возмущенный взгляд за интерес, он подскочил ко мне, но Ибрагим шугнул его прочь. Провожая глазами терновые венцы, нанизанные на руку пацана, я ощутил накат дурноты. Тьма завесила вдруг мои глаза. Я машинально брел вперед, с ощущением, что иду по колени в вязком иле. Рейчел подхватила меня под руку, и, опираясь на нее, я кое-как умудрялся ковылять за шустрым Ибрагимом.

Следующие стояния я уже плохо воспринимал, до меня доходили только обрывки болтовни гида-палестинца. Сплошной хаос диковинных образов: здесь Вероника отерла измученное лицо Иисуса, и его лик чудесным образом отпечатался на плащанице… тут Иисус упал во второй раз… а тут он сказал: дочери Иерусалимские, не плачьте обо Мне, но плачьте о себе и о детях ваших…

Пройдя по плоской крыше и через какую-то темную часовню, мы попали в переполненный внутренний двор большой церкви. Толпа паломников, священников и монахов медленно двигалась ко входу, а по периметру, шаря по ним настороженными глазами, стояла дюжина израильских солдат с автоматами.

– Это есть храм Гроба Господня, – возвестил Ибрагим, величаво указуя рукой на церковь. – Быть построен крестоносцы больше чем за пятьдесят лет между 1099 и 1149 годы. Первоначальный базилика быть построен царица Елена, мать Константина, который быть сюда в 325 год и находить кусок истинный крест в пещере ниже земли.

Я со смесью презрения и восхищения смотрел на огромную, нескончаемую толпу пилигримов и туристов перед входом в храм.

Ошарашив меня, Ибрагим сказал с горьким вздохом:

– Мало туристы. Приезжать последний время очень мало. Война отпугивать. Даже Западный Страстной недель меньше обычный. Маленький очередь. Хорошо для вас, плохо для меня. Вас лучше, сэр? Я мог приносить вам вода, пока вы ждать.

– Нет, спасибо. Я чувствую себя хорошо.

– Обопрись на меня, – предложила Рейчел.

На этот раз я почти повис на ней.

– Спасибо.

Рейчел ласково коснулась ладонью моей щеки.

– Не нервничай и не напрягайся. Все хорошо.

– Направо от вход есть десятый стояние, – провозгласил Ибрагим. – Там солдаты сорвать одежду Иисус. Последние стояния крестный путь находят себя внутри храм.

– Как странно, да? – тихонько сказала Рейчел. – Миллионы людей приходят сюда поглазеть на пустую гробницу!

Я был до такой степени не в себе, что мог ответить только кивком.

– Это единственный пустой гробница во все христианские церкви на земле, – сказал Ибрагим. – Ангел спросил их: "Кого ищете вы?" – "Иисуса из Назарета", – сказали женщины. Ангел же отвечал: "Не бойтесь, ибо знаю, что вы ищете Иисуса распятого. Его нет здесь. Он воскрес, как и сказал. Подойдите, посмотрите место, где лежал Господь, и пойдите скорее, возвестите ученикам Его, что Он воскрес из мертвых".

Внутренний двор храма внезапно подернулся туманом и исчез. Мои руки и ноги словно свинцом налились. При этом, как ни странно, мне казалось, что я больше не вишу на руке Рейчел, а парю, держась за ее руку.

– Дэвид? – озабоченно спросила Рейчел. – Ты меня слышишь?

Я открыл глаза и заморгал. Кругом по-прежнему была плотная толпа, но над собой я видел каменный потолок.

– Мы что, уже в храме?

– Ты шел как лунатик – с открытыми глазами, но ничего не воспринимая! – испуганно прошептала Рейчел. – Нужно немедленно возвращаться в гостиницу!

– Раз мы сумели благополучно добраться сюда, отступать нельзя. Настало время увидеть то, что я искал.

– Увидеть что?

Еще секунду назад я не знал, что именно должен увидеть. Но теперь с уверенностью заявил:

– Ведите меня ко Гробу Господню!

Рейчел повернулась к Ибрагиму.

– Где гробница Иисуса?

– Вон там. Тут все рядом.

Ибрагим указал на красноватую мраморную плиту на полу. Несколько мужчин и женщин в обычной одежде стояли на коленях, прижавшись лицами к плите. Над ними женщина в черном лила на мрамор что-то пахучее. Одуряюще сладкий запах ударил мне в ноздри.

– Что это? – спросил я.

– Камень Помазания, – пояснил Ибрагим. – Здесь после снять с креста мертвый тело Иисус был помазать ароматные масла и обернуть в саван.

Я подошел ближе к мраморной плите, но ничего в себе не ощутил.

– Именно этот камень когда-то закрывал вход в могилу Иисуса? Я имею в виду, это настоящий древний камень?

– Нет, сэр. Этот камень здесь в 1810 год и заменять камень, который положить в двенадцатый век. А что быть до двенадцатый век никто не знать. Сюда, сэр.

Ибрагим провел нас влево, в ротонду храма. С дивного бело-золотого купола каскадами струился свет. В центре стоял большой прямоугольный мраморный мавзолей с шаровидным куполом. Он был перетянут металлическими полосами, как будто его готовили к транспортировке.

– А это что? – спросил я.

– Это есть Гроб Господень, сэр. Его еще называть Малый дом. Иисус был очень важный человек, поэтому византийцы и крестоносцы тратить много-много денег и делать этот Малый дом. Это есть четырнадцатый и последний стояние крестный путь. Древние евреи иметь обычай хоронить свои покойники за пределом города. Мраморный гробница распадаться и должен скрепиться железный полосы. Желаете зайти внутрь, сэр? Станем в очередь? Что хочет мадам?

Ибрагим продолжал свой монотонный рассказ, однако я был настолько ошарашен увиденным, что почти не слушал его. Я помнил из Библии, что могила Иисуса – пещера в горе, вне города. А тут какой-то мавзолей внутри средневековой церкви…

– Потерпи, очередь двигается более или менее быстро, – сказала Рейчел.

Вскоре мы оказались перед дверью в мавзолей. Здесь в рассказе Ибрагима, неприятно разбитном, впервые появились подобающие теме торжественные нотки:

– В гробнице есть два помещения. Будем входить теперь.

В первой комнате был подиум со стеклянным ящиком, в котором находился кусок скалы.

– Это есть комната ангела. Здесь мертвый человек ждет, пока готовится место, куда его хоронить. А под стекло имеется часть камень, который закрывает вход в могила Иисус. Этот камень поднять ангелы, когда Иисус воскресать из смерти.

Справа от меня я заметил в стене два отверстия. Ибрагим пояснил, что на Пасху священник сует в эти дыры факел, который чудесным образом сам вспыхивает, и от него зажигают праздничные свечи.

Дальше мое внимание привлекла низкая дверь в толстой мраморной стене. Эта дверь вела во внутреннюю гробницу. Согнувшись в три погибели, я протиснулся туда. В комнатке молились на коленях мужчина и женщина – перед чем-то вроде низкого мраморного алтаря. На этот алтарь они положили свои кресты, словно ожидая, что соприкосновение со священным камнем даст чудесную силу этим предметам. Над ними висели серебряные лампады на цепях, и в комнатке было светло от множества горящих свечей. Сотни белых роз в нескольких вазах наполняли маленькое помещение таким густым ароматом, что голова начинала кружиться.

– Дэвид, это и есть место, которое ты стремился увидеть? – шепотом спросила Рейчел.

Я наклонился и притронулся к мраморному камню перед молящейся парой. Не знаю, чего именно я ожидал. Но ничего не случилось. В том же Стоунхендже я испытал большее волнение, когда касался древних священных валунов.

– Нет, не то.

– Почему?

– Здесь ничего не произошло.

Стоящие на коленях мужчина и женщина возмущенно воззрились на меня.

– Сэр, – поспешно сказал Ибрагим, – нехорошо так говорить. Это есть самое святое место.

– Нет, это не то место, – упрямо повторил я.

Я развернулся и, низко пригнувшись, прошел обратно в ротонду.

Рейчел вышла за мной. Очевидно, у меня было странное выражение лица, потому что люди в очереди шарахались в стороны и смотрели на меня с подозрением, словно ожидали каких-то неприятностей. Я же был охвачен страшной паникой. Скоро на улице стемнеет, а я так и не нашел то, ради чего сюда прибыл.

Рейчел наконец догнала меня и спросила сердитым шепотом:

– Да скажи мне, что произошло?

– Произошло то, что ничего не произошло. Это не то место!

Некоторые в очереди восприняли мои громкие раздраженные слова как кощунство и истово закрестились.

– Но что именно мы ищем? – в отчаянии спросила Рейчел.

Я повернулся к Ибрагиму, который вытащил из кармана рацию и, казалось, собрался звать на помощь охрану.

– Мы видим кругом только полированный мрамор. А где подлинный камень? Только под стеклом? Его нигде нельзя потрогать?

Лицо нашего гида прояснилось.

– Ибрагим знает все, – сказал он. – Да, мистер может потрогать подлинный камень! Идти за мной!

Он провел нас вокруг часовни. Там оказалась еще часовня размером поменьше, очень пестро оформленная, с коврами на стенах.

– Это есть часть от святилище коптов, – произнес Ибрагим почтительным шепотом. – Копты – христиане из Египет. Очень набожный.

Очередь здесь была намного короче. Люди исчезали куда-то за занавес в дальнем конце часовенки.

– Сэр, – торжественно проговорил Ибрагим, – там имеется часть камень, на который лежать мертвый Иисус. Кто трогать, тот излечиваться от болезни или получить благословение.

Приближаясь к занавесу, я ничего не испытывал, кроме скуки и зуда во всем теле. Наконец подошла моя очередь ступить за занавес. Я опустился на колени и положил правую ладонь на голый камень. Рейчел стояла за моей спиной.

– Ну как, Дэвид? – шепотом спросила она.

Я покачал головой:

– Ничего.

Впервые за шесть месяцев я искренне засомневался в своем рассудке.

– Думаю, нам следует возвращаться в гостиницу, – сказала Рейчел. – Ибрагим вот-вот кого-нибудь позовет на помощь. Будут неприятности.

Я встал с колен и вышел из часовенки, лихорадочно обдумывая ситуацию. Ибрагим ждал снаружи. Он смотрел на меня настороженно, словно ожидая, что я разражусь богохульствами или забьюсь в конвульсиях. Не исключено, что ему уже доводилось иметь дело с туристами-психами, и поэтому он держал уоки-токи наготове.

– Там я тоже ничего не ощутил, – сказал я ему. – И это не то место.

– Но, сэр, это есть Гроб Господень. Я не знать, что вы хотеть еще!

– А точно ли, что могила Иисуса находилась именно здесь?

Ибрагим замялся. Потом желание угодить клиенту взяло верх.

– Некоторый протестанты считать, могила находиться не здесь, а далеко от город. Но никакой археолог не верить. Вы были видеть настоящий могила, сэр.

Высокая некрасивая женщина с Библией в руке, услышав наш разговор, вышла из очереди, подошла ко мне и сказала по-английски:

– Брат мой, разве это так важно – где могила? Ибо возвестил ангел: "Его нет здесь. Он воскрес, как и сказал".

– "Разве это так важно?" – передразнил я. – Конечно, это важно. А вдруг в настоящей могиле найдутся кости Иисуса? В этом и заключается различие между здравой религией, которая не боится исследования, и массовой истерией.

Женщина в ужасе попятилась от меня.

У Ибрагима тоже был ошарашенный вид.

– Сэр! Нельзя говорить такой вещь в такой место!

– А вам-то что, Ибрагим! Вы вообще мусульманин и ни во что из этого не верите!

– Пожалуйста, сэр…

Я вышел из Малого дома в полной растерянности, не зная, что делать и куда идти дальше.

Рейчел спросила с расстроенным видом:

– Что же ты ищешь, Дэвид?

– Место, где Иисус воскрес.

– Ты же не веришь в Бога. Как ты можешь найти место, где Иисус восстал из мертвых, если ты не веришь в сам факт воскресения?

Ибрагим догнал нас и встрял в разговор:

– Сэр, некоторый люди говорить, Иисус подняться из смерть в другой место. Я показать.

Вслед за ним мы прошли через ротонду ко входу в довольно большую церковь, которая находилась внутри храма, как маленькая шкатулка в большой.

– Это есть Кафоликон, – сказал Ибрагим. – Под его купол есть мраморный чаша, который люди называть Омфалос – пуп мира. Древний греки думать, Иисус воскресать здесь и вернуться сюда, чтобы делать Страшный суд.

– Можно войти внутрь? – спросил я.

– Обычно этот церковь закрыт для турист, но Ибрагим умеет все.

Воровато оглянувшись, он велел нам перешагнуть через цепь, перекрывающую вход в Кафоликон. Внутри был чудесный наборный пол. Стены расписаны изображениями Христа в пастельных тонах. В центре стояла мраморная полусфера. Пуп земли.

Я наклонился и прикоснулся к мрамору. Прислушался к себе. Ноль эмоций. С таким же успехом я мог пощупать кормушку для птиц на заднем дворе у приятеля.

Рейчел пристально наблюдала за мной.

– Чего ты, собственно, ожидаешь? Это будет как удар тока? Или голос с небес?

Я повернулся к нашему гиду, который стоял нахмурившись и недовольно качая головой.

– Чего еще я не видел, Ибрагим?

– Многие вещи. Самый важный – Голгофа. Там Иисус быть казнить.

– Тоже внутри храма?

– Разумеется, сэр. Следовать за мной.

Выйдя из Кафоликона, мы прошли к крутой лестнице. Я насчитал восемнадцать ступенек. По мере того как я поднимался выше и выше, мое настроение падало ниже и ниже.

Однако на вершине лестницы мое сердце забилось быстрее.

Помещение было почти битком набито, но самое интересное находилось выше голов: крест и на нем статуя Иисуса в натуральную величину. Повязка на его бедрах была из серебра, корона на голове тоже. Скульптура не произвела на меня ни малейшего впечатления. Однако само помещение почему-то глубоко волновало, будто я стоял рядом с высоковольтным кабелем и от статического электричества вздыбились все волосы на моем теле.

– Ну что? – спросила Рейчел, замечая перемену во мне. – Что-то чувствуешь?

– Да, что-то во мне вибрирует.

– Вибрация для тебя не новость. Она у тебя бывает перед каждым нарколептическим приступом.

– Нет, совсем другая вибрация.

– Ибрагим! – позвала Рейчел.

– Да, мэм.

– Мы возвращаемся к машине.

– Хорошо, – сказал Ибрагим с заметным облегчением.

Я шагнул в сторону от них, ощущая странную боль в левой руке. На фреске справа от меня был изображен Иисус на кресте, который еще лежал на земле. По мере того, как я продвигался к фреске, боль в левой руке увеличивалась. Я даже решил, что это скорее всего сердечный приступ. Но такая же боль вдруг поразила правую руку. Я сжал обе руки в кулаки, но это не помогло. Боль нарастала. Я повернулся к Ибрагиму.

– А здесь что?

– Это есть одиннадцатый стояние, сэр. Здесь Иисус гвоздили к кресту.

Я громко застонал.

– Нам надо побыстрее унести его отсюда, Ибрагим, – сказала Рейчел. – Вы можете позвать кого-нибудь на помощь?

– Пока его ноги сами ходить, – недовольно отозвался Ибрагим. – Ходить отсюда все трое.

– Мне кажется, он сам до машины не дойдет.

Некоторые люди в помещении таращились на меня, как на сумасшедшего.

– Я мочь позвать солдаты, – сказал Ибрагим. – Вы действительно хотеть солдаты?

– Нет-нет, – торопливо отозвалась Рейчел. – Только солдат нам не хватало!

Большая группа паломников переместилась от скульптуры Иисуса, и я увидел в просвете между людьми дивной красоты алтарь. Я быстро прошел вперед. Когда тебя принимают за сумасшедшего, есть и положительные стороны: толпа проворно расступается перед тобой. Под крестом оказалась тоже одетая в серебро Мадонна. Ниже алтаря большой стеклянный ящик закрывал грубую поверхность серой скалы.

– Что это такое?

– Голгофа, – ответил Ибрагим. – Это есть гора, где скала треснуть, когда кровь Иисус падать с креста. Тогда быть землетрясение.

В тот же миг мне предстала подлинная картина – до того как здесь построили храм. В ярком свете дня скалистый серый холм со множеством пещер-гробниц. Три креста на вершине. Однако никто не висел на них. Небо вдруг потемнело… и у меня в глазах потемнело. Я рухнул на колени.

Придя в себя, я увидел совсем рядом светлый диск в мраморном основании алтаря. В серебряном диске было отверстие. Я протянул вперед дрожащую правую руку и положил ладонь на диск.

Боль в руке тут же уменьшилась.

– Вот, это именно то место, которое я искал! Здесь Иисус покинул землю.

– Мистер имеет правду, – сказал Ибрагим. – Этот диск находиться на место, где крест был стоять. Справа и слева два черный диски, где кресты, на который висеть разбойники – один хороший человек, второй плохой человек. Потом Иисус положить в могила Иосиф из Аримафеи и воскресать три дня позже.

– Неправда, – убежденно заявил я.

Ибрагим побледнел.

– Сэр, вы нельзя сказать такие вещи здесь!

– Говори лучше шепотом! – взмолилась Рейчел.

– Зачем в диске отверстие? – спросил я Ибрагима, поглаживая прохладное серебро.

– Вы имеете возможность поместить туда пальцы и прикасаться Голгофа. Камень Голгофа.

Я закрыл глаза и просунул два пальца в отверстие. Кончики моих пальцев ощутили грубую поверхность камня.

– Именно это тебе снилось? – нетерпеливо спросила Рейчел.

Но я не мог произнести ни слова. Что-то втекало в меня из живого камня. Голос Рейчел словно удалялся, потом и вовсе пропал. Я чувствовал, как каждая косточка во мне вибрирует – но чудесным, приятным образом, словно мое тело поет в унисон с Землей. Сначала это чувство было сладостно-радостным – внутренней упоительной дрожью, однако затем меня начало трясти буквально. А потом начались самые настоящие судороги.

"Припадок, – спокойно констатировал знакомый внутренний голос. Это говорил медик во мне. – Тонико-клонические судороги".

Словно из-под воды, я слышал вопли на разных языках. Потом я упал, и рядом испуганно закричала Рейчел.

Удара я не ощутил.

Казалось, я просто растекся по полу.