По своим следам

Глава 23

Вспоминая бабочку Брэдбери, я понимаю, что уже живу в альтернативной реальности. Мой друг собрался жениться на другой девушке. Еще один друг честно сказал себе, что нифига он не писатель. Малознакомая, но симпатичная сокурсница, передумала помирать, и, скорее всего, вылечится. Это не говоря обо мне, почти сходу оказавшемуся детонатором движухи, что в другой реальности запускал не я. Очевидно, что всего. пару веков спустя, люди будут ходит на копытах, с рогами и хвостами. И практиковать магические практики третьего порядка. Но пока расхождения невидимы, и это дает мне шанс проскочить еще пару граблей.

Размышлять, как много я в прошлый раз пропустил, по ленивости и нелюбопытству, оказалось неожиданно увлекательно. Казалось бы — всего то, сделать то, что я тогда делал, но на пол-года, год раньше. И сколько интересного! Это не говоря о фееричном знакомстве с девушкой, с которой я бы вряд ли познакомился когда-либо. Наверное, у людей грядущего будет еще и чешуя. Потому что теперь, события вокруг меня, не сильно напоминают мне, мое же, прошлое.

К среде я пришел в себя настолько, что понял — это была не влюбленность. И никакой романтики. Просто чувак, сутки просидевший за рулем, и толком не отдохнувший, тянется к красоте. Но стоит выспаться, и жизнь видится тем, что она есть. Говном, которое ты утаптываешь в цемент, чтоб не захлебнуться.

На собрании Жилищно-Строительного Кооператива работников Большого Театра, воспринимать жизнь иначе было трудно. Впрочем, после фильма «Гараж» глупо было ждать чего-то другого.

Мероприятие проходило в актовом зале местного райсовета. Я подсознательно ожидал утонченных балерин с отрешенными лицами, балерунов, с мускулистыми задницами, и симфонистов подшафе, мечтающих еще добавить. Только играми подсознания можно объяснить, что кроме документов и справок, я, на всякий случай, захватил пару шоколадок, коробку импортных шоколадных конфет, бутылку «Посольской», и бутылку «Двина».

С другой стороны, балерин у меня раньше как то не случалось. А вдруг? Зрелые, и пожилые мужчины, вдребезги разбили все мои иллюзии. Я вдвое младше самого молодого из участников мероприятия. Увидев контингент, я встряхнулся. И наконец-то начал думать здраво. Единственная присутствующая женщина напоминала столетний асфальто-бетонный куб. И смотрела на меня крайне неприветливо.

Дом, в котором я намерен жить, строится внутри квартала, что между Стадионом Юных Пионеров, на Ленинградском проспекте, и Боткинской больницей. С востока Беговая улица, а с запада цеха фирмы Сухого. Хотя сейчас это секрет. Который знают не только местные бомжи, но даже голуби. Минут десять неспешного хода до метро Динамо. До метро и платформы Беговая, лучше ехать на троллейбусе. Но тоже рядом. Через Беговую улицу, почти напротив, Ипподром, и ресторан «Бега». Сам дом — небольшой, кирпичный. Шесть этажей, два подъезда, тридцать восемь квартир. Лифт, ясно дело. На первом этаже, спецом, выделена однушка для дворника кооператива. И одна для сантехника, он же электрик, он же прислуга за все. Исполком выделил кооперативу лимит на временную прописку для этих людей и членов их семей.

Увидев это, я понял, что просто не будет. Ребята в Большом решили устроить себе уютный междусобойчик только для своих. И тут появляется какой то сопляк. В трешку на втором, элитном этаже. Серега меня предупредил, что Председатель, и все значимые люди кооператива за меня. Плюс рекомендации исполкома и горкома КПСС. Но я не обольщался.

Собрание шло спокойно и безсобытийно. Утвердили все что собирались, Поспорили про придомовые территории, вывоз мусора, и уборку подъездов. Утвердили бюджет и нового председателя Контрольной Комиссии. А потом приступили ко мне. И тут сразу же взял слово дядя эдак лет за семьдесят возрастом. Судя по орденским планкам на пиджаке. Он произнес пламенную речь, о том что, доколе? Почему нам навязывают каких то молокососов? Которым предоставляют лучшую жилплощадь, отказывая достойнейшим людям во вступлении? Почему ветераны, вынуждены довольствоваться двушкой на шестом этаже, а какой то подозрительный сопляк будет занимать трешку?

Чего это подозрительный? Я готовился к собранию как к свиданию. Постригся, побрился. Скромный, но достойный костюм. Вежливость лицом. Но, только я собрался встать и отвергнуть инсинуации, как встал председатель, пожилой еврей, пожалуй под восемьдесят. И произнес пламенную речь.

— Юра! Позволь тебя спросить — обратился он к оппозиционеру— когда это в войну, линия фронта проходила возле Ташкента? В сорок первом? Или, когда я сидел в штабе фронта под Калинином, в сорок втором? Или немцы таки дошли до Ташкента в сорок третьем? Когда Коля — кивок на еще одного деда в зале — выступал под Прохоровкой? Скажи мне, Юра! Может быть в сорок пятом, ты видел фронт в Ташкенте? Когда Наум Федорович — кивок на еще одного деда — играл в Берлине? Прекрати делать людям мозг со своим ветеранством! Что касается товарища Петрова. Он сотрудник организации, предоставившей нашему кооперативу финскую сантехнику. Я понимаю, Юра, в Ташкенте ты привык пользоваться дыркой в деревянном полу. Но сотрудник Большого заслуживает сидеть на голубом финском унитазе. И если ты не прекратишь вздор и скандал, то на этих унитазах будет сидеть театр Станиславского. Или вообще ужас. В этих ваннах будут мыться сверистелки из Немировича-Данченко! А ты будешь ходить как привык, в дырку в полу, Поэтому, молодой человек, не обращайте внимания. Ставлю на голосование.

— Минутку! — я встал и откашлялся. Чего там. Прикольные деды. А председатель и вовсе огонь. — Прошу вас, товарищи, учесть, что независимо от результатов голосования, сантехника останется у вас. Вы, в конце — концов заслужили. А с Данченко я уж как-нибудь полажу.

— И этого человека вы собираетесь толкнуть в лапы этого вульгарного вертепа? Голосуем.

Ну, про единодушие не скажешь. Но двадцать пять за меня. Так что я теперь член. Тут же встала женщина-куб, и поинтересовалась, буду ли отрабатывать, со всеми? Председатель, не дав мне открыть рот, заявил, что моя организация предоставит самосвал на три смены задаром.

— А я лично отработаю водителем. Чтобы НАШ кооператив не тратился на оплату шофера. — добавил я.

Дело было сделано. Чуть позже мне вручили копию протокола. Меня подхватил под руку председатель и отвел в сторону:

— Послушай, Андрей, можно мне тебя так называть? А еще с десяток ванн нет? Мы их отдадим на деревообрабатывающий комбинат, и нам сделают окна по индивидуальным размерам.

К нам подошел невысокий сухощавый мужик, и я его узнал. Мой однофамилец, будущий первый вице-мэр Москвы вместе с Ресиным и прочими Шанцевыми.

— И смесителей, чтоб в подвале дно заизолировали — сказал он.

— Не парьтесь, товарищи, — ответил я. — вам принять есть куда? — Они закивали. В пятницу привезут.

Я подумал, что кажется, это Серега писал сегодняшний сценарий. Потому что он рассказал мне, не только кто будет против меня. Но и заверил, что запас сантехники лежит у Львовича на складе, пользуйся.

Тем не менее, я достал из рюкзака коньяк и водку и подарил мужикам. И по шоколадке.

— Я думал, у вас тут сегодня балерины толпиться будут. Взял шоколад. Для лёгкости общения. А случились вы. Я не жалею.

Председатель кооператива, он же Михаил Исакович Лахман, он же администратор Большого, захохотал:

— Ты таки мне нравишься, Андрей. С твоим подходом — без балерин не останешься. Я тебя уверяю.

И мы расстались преисполненные чувством глубокого взаимоуважения. Я шел на троллейбус и думал о том, что наш председатель сильно не прост. Администратор Большого, тот самый, которого показали в «Место Встречи Изменить Нельзя». Занят распространением, в том числе и билетов. И, вот же какая история, вождем нелегальной продажи билетов в Большой, был — тадам! — господин Гусинский. Тот, что потом организует телекомпанию НТВ. При поддержке бывшего начальника пятого управления КГБ и мэрии Москвы.

Как бы мне не вляпаться. С таким раскладами. Так что буду туповатым парвеню-бабником. Чтоб не особо интересовать.

Не успел я войти в дом как зазвонил телефон.

— Пит, нам нужно что делать с Толиком — заявил Леня не здороваясь.

— Привет, Лёнь.

— Ты не понимаешь, давать полномочия такому придурку — загубить все дело.

— И какие идеи?

— Дать полномочия мне!

— Бери.

— Пит! Прекрати стебаться! Предупреждаю. Если он не прекратит меня беспощадно эксплуатировать, я буду еврей и жидомасон! Я его свергну и уничтожу!

— А в чем суть то?

— Он меня в пятницу отправил в Калинин. А сам не едет!

— Боже, какое зверство!

— Вот так значит?

— Лень. Я на твоей стороне. Ехать в одиночку к Боре — путь к гибели. Но если попробовать не пить…

— Петров! Это точно ты? Не пить? Двин? Я думал, что Толик это эталонный мракобес. Но ты?

— Леня! Я только вошел. Саставьте график. Я его подпишу и повешу на видном месте. И соблюдайте.

— Гениально!!! Я лучше всех подделываю документы. А уж график то. Пит. Это — ты. Я завтра заскочу.

Бросил трубку. Я подумал, что должен Зотыч позвонить, для равновесия. Закурил. Телефон зазвонил.

— Андрей! — Серега.

— Сергей!

— Как все прошло?

— Все как ты планировал.

— Что и требовалось. Слушай, нужно посидеть подумать.

— Сейчас?

— Не. Давай на следующей неделе. Заодно квартиру мою посмотришь.

— Договорились.

— Ты только никуда не утрясись. А то тебя в последнее время не найти.

— Забились.

Я переоделся, и включил чайник. Зазвонил телефон. А вот и Толик.

— Петров! Ты все еще злишься? Или уже можно разговаривать?

Черт! Я целых пол дня ни разу не вспомнил о ней. Но нет.

— Я и не злился. Привет, Ольга.