По своим следам

Глава 36

Утром она уехала. Нам вечером на концерт, мне нужно привести себя в порядок. Никакие доводы не подействовали.

Психологи не зря говорят, что после смертельной опасности нет ничего лучше женщины. Даже въехав в Москву, я слегка дергался, проверялся и ожидал какой-нибудь подляны. И только с Ольгой меня по-настоящему отпустило. Я, Андрюш, днём прямо почувствовала что с тобой что то случилось. Позвонила тебе на работу. Наташа сказала что ты по делам в Н-ск уехал. Ну Оль, ну что со мной может случиться? Да еще в провинции? Вот я и подумала что у тебя какая то… Признавайся, мерзавец. А неплохая идея, завести себе в провинции любовницу. И ездить в командировки. Прекрати кусаться! И не рычи!

Часов в двенадцать ночи она позвонила домой и сообщила, что останется у Андрея. Не переживай, мама. Я погрузился в задумчивость и позорно задрых.

Утром начал было одеваться, чтоб отвезти ее, но она позвонила и вызвала машину. Поспи Петров, больно ты задумчивый. Встречаемся на Кропоткинкой в семь. Поцеловала и уехала. Поднимаясь обратно в квартиру я думал о том, что женщинам свыше даровано неизъяснимое чутье. Как она почувствовала, что у меня там траблы? Да и сейчас, очень точно поняла, что мне нужно порелаксировать. А с ней какой релакс? Хотя, и молчать с ней удивительно уютно.

Открывая дверь, услышал что звонит телефон. Наверное мама. Мы с ней по субботам созваниваемся. Пока я разувался, звонки прекратились. Прошел в ванну заткнул пробку и включил воду. Щас поваляюсь в горячей воде, махну рюмку и спать. И буду как новый. Снова зазвонил телефон. Это оказался Серега.

— Здорово, Андрюха! Уже девять, а я не слышу доклада по поездке!

— А что докладывать? Все нормально, лучше расскажи как там Толик? Что его родители?

— Не увиливай, Андрей. Звонил Боря. Он с Председателем Н-ского исполкома сейчас говорил. И тот поведал, что к ним из Москвы приехал отбитый на всю голову самурай, который одной левой перестрелял всю местную преступность, а правой скрутил недобитых.

— Постников-сан! К чему это? Слышишь, вода льется? Я намерен принять ванну. И ванна уже наполнилась на один-два сяку.

— Ничего, Петров-сан. Еще пару сяку роли не играют. Рассказывай.

— Ах, Постников-сан. Сяку не сяку, но если вода наберется на один дзе, то хлынет в дом, и намокнут все татами!

— Андрей-сан. Вы понимаете что сёгун недоволен?

— Сергей-сан! Посыпаю голову пеплом и расстилаю ритуальный коврик. Только сепукку смоет позор. Вы правы, ванна не к чему.

— Ты мне, Андрей, сейчас пообещаешь, что больше в одиночку никуда не полезешь. Я боюсь Ольгу. Мне страшно представлять, что она со мной сделает. И хуже всего знаешь что?

— Что?

— Наташка будет помогать меня препарировать. А мне и родителей Толика выше крыши.

— Да ладно, Серега. Не нагнетай.

— Не нагнетай?!С Адмиралом и Косичкой объясняйся сам!

— А они то откуда? Наташка что ли, или Ирка?

— Ты совсем придурок? Толик уже десять часов в Москве. Уже вся страна знает, как Толик из пулемета косил преступность, но кончилась лента. И если бы не Петров с гранатами, то не отбились бы.

— Бля. А вечером мы все в МДМе.

— Ты все понял?

— Да.

— Мы договорились?

— Без тебя, ни одного выстрела.

— Боюсь вода уже залила не только татами, Андрей-сан, но и окрестных земледельцев. Но не переживай, самурай. Урожай риса будет хорош в этом сезоне.

— Черт, пока.

Она оделась просто, но так, что прохожие оглядывались. Я вздохнул. Закулисье рок-концертов то еще место, как бы не подраться. Потом вспомнил, что будут Адмирал и Косичка. И снова вздохнул. Драться не придется. Но эти двое Оле житья не дадут. А пока повел её на троллейбус. Рок-н-ролл, Оль, штука демократичная. Так что — троллейбус. Пока ехали, я говорил ей, что люблю всякий неформат, и вообще, я обязательно отвезу тебя в Питер на белые ночи. Ты девушка дремучая и к прекрасному нужно тебя приучать постепенно. Если получится, сходим к Каравайчуку, послушаем лучшую в мире музыку. Что?! ТЫ НЕ ЗНАЕШЬ КАРАВАЙЧУКА? Господи, прости дщерь свою дикую, в Метрополетеноперах, и Карнегихоллах погрязшую. Питерские белые ночи это посильнее Щелкунчика. А Каравайчук это как сто белых ночей.

Чтоб ты поняла, он в СССР был абсолютно запрещен. И не за политику. А потому, что не скрываясь рассказывал советским композиторам кто они есть на самом деле. Простыми, доступными словами. Например, недавно его все же выпустили на питерскую сцену. Был большой концерт, по поводу какой то торжественной даты. Говорят, был чуть ли не Ельцин, и другие славные люди. Звучали всякие симфонии, песни и арии разных питерских звезд. Ну, и значит, выходит этот Каравайчук к микрофону, и говорит своим невыносимо гнусным голосом: «Дорогие друзья! Всё то, что вы тут слышали, — это была страшная поебень. Для тех, кто думает, что он ослышался, повторяю, по-е-бень. А теперь мы будем слушать музыку». Потом в мертвой тишине, в которой даже проснулся Ельцин, он сел за рояль, надел на голову наволочку и заиграл что-то волшебное. Еще про него говорят, что у него нет диплома консервы, потому что дипломная комиссия ему не понравилась и он им все про них рассказал. И что на вступительных экзаменах он час играл свое, выдавая за неизданного Моцарта. И что с тех пор члены приемной комиссии за ним гоняются в надежде записать ноты.

В общем, всю дорогу она тихо смеялась, уткнувшись мне в плечо.

У служебного входа Московского Дворца Молодежи толклась небольшая толпа. Чтобы свериться со списком допущенных, нужно было сначала миновать двух припанкованых байкеров, которые проходящим девушкам задавали простой, но строгий вопрос:

— Девушка, вы ебетесь?

Постоянные посетительницы рок-концертов смялись и отшучивались. Неопытная Мединская спряталась мне за спину и сказала:

— Fuck the shit, придурки!

— Чувак — деловито обратился ко мне один из байкеров. — если хочешь, можем обменять эту твою, на рабочую модель. Только скажи.

— Свободны пацаны, — я взял Ольгу за руку и потащил ко входу. Она споткнулась. Потому что увидела Олега. Косичку.

— Это кто у нас такой маленький, такой чорррный? — загрохотал Косичка — Пит, кто эта зайка? Солнышко, проси у меня что хочешь за поцелуй.

— Олег, знакомься. Это моя девушка, Ольга. Оль, это Олег, не бойся его. Он правильный парень.

— Пит. Без поцелуя вы можете идти откуда пришли.

— Обойдешься.

— Ольга! Он утопил мой байк. Может быть, хотя бы погладить попу, в честь знакомства, а?

— Знаешь, бля, что? — я рассверипел. — Это моя попа, пошел нахер!

— О! ну тогда пошли, — и он повел нас коридорами МДМ

Она вцепилась в меня, как я было подумал, испуганно. Но покосившись увидел её глаза, горящие восторгом. Такое приключение!

По пути Косичка рассказал, что концерт уже идёт, сейчас играет питерский Пикник. Ну, как все питерское — уныло и скучно. А потом можно будет послушать. Макс выступает через часа полтора. Мы прошли за сценой, через большую рекреацию, и оказались в циклопической гримерке, зеркал на тридцать. В гримерке тусовалась приличная толпа музыкантов, сочувствующих и девушек. Кто то выпивал, кто то разминал пальцы на грифе. И мы немедленно наткнулись на Лёню и Адмирала. Похоже, они заранее распределили роли. Лёня воскликнул, Оленька, я как раз тебя жду, пойдём, там Наташка с Серегой, и увёл её в дальний угол. А Адмирал и Олег прижали меня к стене.

— Ну что, Муромец ощипаный? Рассказывай. — Адмирал затянулся трубкой. Но я вины не признал. А вообще, пацаны, вы правы, давайте мы с Серым на комбинат подъедем и обсудим. А сейчас пошли Андрюха, я тебя со своей девушкой познакомлю. Но там уже говорил тост Лёня. Я кивнул Сереге с Наташкой, взял протянутый стакан, и уселся рядом с Ольгой. Они все смеялись.

— Я жил приятно и смело, уверенный в завтрешнем дне. — вещал Ухтомский — Но Серега все испортил. Он решил женится на Наташе. И все начало рушится. Потому что Пит теперь с Ольгой. И жизнь моя утратила смысл. А я всегда на них ровнялся. И я составил такой план. Я беру чемодан и еду в Шереметьево Два. Там смешиваюсь с толпой, как будто иду с парижского рейса, и таким образом знакомлюсь с девушкой с буэноасайерского самолета. А?

— Эх, Лёня, — проронил Адмирал — тебе бы потенцию немного сбить, тебе бы цены не было. Ты бы узнал, что существует театр, кино, художественная гимнастика…

Выпить нам помешало появление Паука. Сергей «Паук» Троицкий. Вождь треш-метал группы Коррозия Металла. Златоуст Московского Рока. Явившись людям в окружении фанатов, в основном женского пола, он обратился к присутствующим. В руку ему немедленно сунули бутылку водки. И он рассказал, что они выступать не будут, часть группы в ментовке.

— Тщем та (в общем то) мы сегодня днём хотели устроить в Сокольниках треш, угар и содомию. Но приехали менты на сорока грузовиках. И свинтили наших товарищей по борьбе например. Сорвали, тщем та, эпичное мероприятие. И увезли народ в тюрьму, на ходу расстреливая окрестных бомжей и ворон, и нарушая заветы Ленина о свободе например и равенстве. — он поднял бутылку — Сейчас наши отважные товарищи и модные телки находятся там, где и положено быть верным ленинцам. На нарах. Советский человек всегда там, где трудно! Тщем та там, где советский человек, там всегда трудно! Давайте за это выпьем!

Под конец этого вдохновенного спича, Оля уткнулась мне в грудь и проплакала:

— Уведи меня, мне нужно умыться.

Наталья тряслась в Серегиных объятьях, остальные ржали в меру испорченности.

Косичка дал нам ключ от служебного туалета. Заинька, не ходи в тот что поблизости, береги психику. Коса, не приставай к ней. Любовь это борьба, Пит, и вовсе не в постели. Смирись, что Ольга познакомилась с великолепными людьми, которым ты в подметки не годишься!

Когда мы возвращались по коридору за сценой, нас окликнул парень, стоящий с конгами.

— Огоньку не будет?

Мы подошли, я протянул Зиппо, и даже в полумраке его узнал.

— Привет, Игорь. Оль, знакомься, это Игорь Журавлев. Группа Альянс. Поет ту самую песню «На Заре».

— Гм — озадаченно сказала Ольга — я раньше не понимала, почему девушки, увидев звезду визжат. Мне сейчас тоже хочется. Потому что я не знаю что нужно говорить.

— Покурите со мной? А то я тут как дурак, с этими конгами. Остальные не успеют добраться, мы не выступаем. — он достал толстый косяк и раскурил.

Когда мы, хохоча, вернулись в гримерку, там уже устраивались «Ногу Свело». А Леня рассказывал какой он несчастный. Мы все ещё выпили и я сыграл в игру «Знакомься, это Лёня». Обратился к проходящей мимо хорошенькой девице. Заговорил с ней как со старой знакомой:

— Кстати, давно хотел тебя познакомить, знакомься. Это Лёня.

Взял Ольгу за руку и мы пошли уже смотреть концерт. Я только услышал, как она ответила, очень приятно, Лена.

Пока мы шли в зал Мединская щипалась и шипела так вот как вы баб в Москве клеите, гады.

За порядком наблюдал одинокий милиционер, и группа байкеров под командой Косички и Адмирала. Олег занял нам целый ряд по центру.

Концерт для этих времён был обычный. Группы сменялись отыграв двадцатиминутный сет Плохой звук, плохое исполнение, и бешеная энергетика со сцены.

Все, хотя бы немного качественное, вызывало в публике просто экстаз. До появления «Ноги», мы, кроме невнятицы, послушали «Наив», «Т-34», и «Манго-Манго». Серега пустил по ряду флягу с водкой. Поэтому нам все нравилось. Потом появился Макс, и уже по взрослому раскачал публику. Нашим хедлайнером сегодня был «Бахыт-Компот». И Ольга, сначала снова рыдала от смеха, а потом со всем залом пела:

Вернувшись в гримерку мы застали уже полный угар. Кто то уже уехал. Но большинство было намерено провести субботний вечер незабываемо.

Больше всего это напоминало какую то вечеринку. Народ рассосался по группам откуда раздавались восклицания и хохот. Лёня, как не странно сидел рядом с девушкой Леной, нёс пургу и его было не остановить. После очередной рюмки Адмирал сказал — пора. Встал и запел «Боже Царя Храни». И вся толпа с удовольствием спела куплет.

А потом Чача, из Наива, попытался претендовать на девушку Лену, что уже обнималась с Лёней. И от угроз перешёл к действиям. Косичка было пошёл к ним, но не успел. Потому что придурок достал газовый баллончик и распылил в сторону Ухтомского. Я вскочил, схватил Мединскую на руки, и выбежал в рекреацию. Вслед нам из гримерки, рыдая, кашляя и отплевываясь, повалили рокнрольщики, кайфовальщики, и девушки.

Когда многоголосый мат на мгновение стих, прозвучал горестный вопль:

— Там же все бухло осталось!

Адмирал взял руководство на себя. Сформировал экспедицию в составе Лени и Чачи. Им обмотали головы мокрыми платками и запустили на поражённые территории. Пит и Пост — спасательная партия! Будете их вытаскивать, если что. Оленька, держись поближе ко мне, может сгинет этот Петров там. Но сначала из двери вывалился Чача, прижимающий к груди несколько бутылок. А потом и Лёня, героично распахнувший там окно. Всем налили и неожиданно слова потребовал Ухтомский.

— Адам и Ева дрючились, нарушив волю Создателя. Но он их не испепелил на месте. И глядя на них из будущего, многочисленным потомкам ясно, что не зря они закон нарушали. А мы-то? Мы же тоже, громоздим и громоздим одно на другое, и с утра, и до самого вечера, ну пока уже все… финиш, короче, пока ни придет. Но все это не корысти же ради. Ведь не ради же рубля, на самом-то деле. Что ж мы, буржуи какие нерусские, прости меня Господи. Ведь мы же все это для того, чтобы оно как лучше, в конечном итоге вырулилось. Ну… чтобы для всех, кого мы любим. Разве не так, а? Ну хорошо, не все пупырышки с пупырышками, иной раз склеиваются, согласен. Но ведь. Пацанчики мои родненькие, ведь без слез-то я на вас и смотреть-то даже и не могу. Только без обид, ладно? Ведь это же, глядишь, и к нам Господь, ну, потом… милостив все-таки будет, а? Ведь, девчонки мои удивительные, ну что нас всех плющит и таращит по жизни? А? Ну? Ведь любовь же, в конечном итоге! Нет, я не прав разве? Так вот. За любовь.

И все кто был в этот момент вокруг выпили.

Когда я провожал Олю домой мы продолжали смеяться. Понемногу отпивали коньяк из моей фляги НЗ. Она взахлёб говорила что впервые за полгода увидела что в Союзе бывает весело. И что ребята такие славные. А я говорил что обязан ей показать, что наша страна ужасна. Но лучше её нет на планете. И вот подожди, в Питер съездим. И на Урал нужно будет сгонять, или на Камчатку. Чтоб в кожу впиталось. Запомни, Олечка-Олечка, лучше наших людей ты не найдёшь. И мы целовались, бредя по переулкам, и менты почему то на нас не обращали внимания.

Я проснулся рывком. Кто то резко сдернул одеяло. Закинув на меня руки-ноги рядом спала Ольга. Мы оба были, что называется, полураздеты. Я повернулся посмотреть, кто это, такой лихой?

Одеяло держал в левой руке крепкий мужик. Ничего такой, подтянутый и ухоженный. Пиздец ему. Я, блять, этой охране сейчас мозги вправлю. Навсегда зарекуться одеяла хватать. Аккуратно высвободился, и мягко скатился с кровати, переместившись в левостороннюю стойку. И плавно двинувшись влево. Чтоб он не успел кинуть мне в лицо одеяло. Вот сейчас он подвернётся и словит в подбородок.

— Папа! Стучатся же нужно!

Я опустил руки, отступил, и глянул на Ольгу. В одних трусиках и лифчике, заспанная, она выглядела обалденно. Повернулся спиной. Я в плавках, но не стоит ему видеть, как мой организм на неё реагирует.

Он бросил Оле одеяло, и сказал:

— Завтрак через пятнадцать минут.