По ту сторону небес

23

— Добрый день миссис Везерби![8] Надеюсь, мы не очень вам помешали?

Кэролайн, стоя на коленях, яростно терла песком безнадежно почерневшие камни очага, пытаясь вернуть им первозданную чистоту. Накануне было воскресенье, священный день отдохновения, когда, как ей объяснили, запрещена любая работа, за исключением самой необходимой. В результате Кэролайн пришлось наверстывать упущенное, и она трудилась за двоих. Этот вежливый голос так испугал ее, что от неожиданности девушка толкнула стоявшее рядом ведро. Грязная вода выплеснулась на юбку и на пол. Ущерб, конечно, был невелик. Юбка и без того уже изрядно испачкалась при уборке, а за пол она собиралась взяться сразу, как только закончит драить камни.

— О, я, кажется, вас напугала. Мне так неловко!

Кэролайн обернулась к входной двери и увидела жену Джеймса Мэри. Она стояла в проеме между гостиной, где находился выход на улицу, и кухней. На руках у нее сидела гукающая от удовольствия малышка, а позади стояли две женщины такого же возраста, что и Мэри, но более стройные. Обе держали в руках покрытые чистыми полотенцами блюда.

— Нисколько. Проходите, прошу вас.

Кэролайн поднялась на ноги и принялась отряхивать промокшую юбку, чуть напряженно улыбаясь гостям. К Мэри она испытала мгновенную симпатию еще в день визита пастора, когда невестка Мэта, проявив незаурядный такт, не только избавила их дом от отца Миллера и мистера Вильямса, но и вела себя по отношению к Кэролайн с подобающей вежливостью и приличием. Но, хотя улыбка Мэри источала дружелюбие, а ее ребенок был само очарование, лица женщин, стоявших у нее за спиной, выглядели довольно натянутыми.

— Это Ханна Форрестер, а это ее сестра Пейшенс Смит, — представила их Мэри. — А это, — она слегка подбросила малышку, — Хоуп.

— Здравствуй, Хоуп.

Счастливая невинная мордашка с широко раскрытыми от удовольствия глазами пробила брешь в барьере, который Кэролайн тщательно воздвигала, имея дело с незнакомыми ей людьми, и она улыбнулась девчушке. В отношении двух женщин ее реакция была более сдержанной. Как и у Мэри, их одежда отличалась пуританской строгостью и практичностью. Старшая из сестер, Ханна, была очень недурна собой, с гладкой бледной кожей, незатейливо уложенными темно-русыми волосами и карими глазами, казавшимися сейчас чуть зеленоватыми благодаря цвету платья. Пейшенс во многом походила на сестру, однако черты ее лица не отличались такой тонкостью, а глаза были голубого цвета. В отличие от Ханны, с жадным любопытством разглядывавшей каждую деталь лица и фигуры Кэролайн, Пейшенс производила впечатление застенчивой девушки. Кэролайн она сразу же понравилась больше, чем ее сестра.

— Добрый день, миссис Форрестер, миссис Смит.

— Вдова Форрестер, — поправила ее Ханна. — К сожалению, мой муж умер. Добрый день, миссис Везерби.

— Они принесли Мэту яблочный пирог, — сообщила Мэри.

— На самом деле, не один пирог, а два, — улыбнулась Пейшенс. — С этими голодными мужчинами на одном пироге далеко не уедешь, не так ли?

— А яблочный — любимый пирог мистера Мэтисона, — Ханна заявила это с видом женщины, хорошо знающей, о чем говорит.

— Как мило. — Кэролайн никакими силами не удавалось скрыть звучавшую в голосе холодность. — Не хотите ли поставить их на стол? Я уверена, мужчинам они очень понравятся.

Гостьи поставили угощение на стол. Кэролайн пришлось признать, что пироги источали довольно приятный аромат.

— Думаю, раз уж мы пришли, заскочу-ка я наверх поздороваться с мистером Мэтисоном. — Ханна широко улыбнулась остальным.

— Но, сестрица, может быть, это не вполне прилично? — сдвинула брови Пейшенс, предостерегая Ханну.

— Да нет же, я в самом деле уверена, что это мой христианский долг. Должно быть, он умирает от скуки и одиночества и был бы рад, если бы кто-нибудь составил ему компанию. — С этими словами Ханна выпорхнула из кухни в гостиную, а оттуда, вероятно, на лестницу.

Когда Ханна прошмыгнула мимо нее, Пейшенс покорно посмотрела на Мэри и Кэролайн.

— Пойду-ка и я с ней, — пробормотала она и поспешила следом за сестрой.

— Как хорошо, что вы пришли.

Оставшись наедине с Мэри, Кэролайн чувствовала себя обязанной поддерживать разговор, хотя мало себе представляла, о чем следует говорить. За всю жизнь у нее никогда не было возможности подружиться с кем-нибудь из своих сверстниц. Кроме того, в настоящее время внимание девушки целиком занимало то, что сейчас происходило наверху. Даниэль говорил о вдове Форрестер, что она бегает за Мэтом, и Кэролайн только сейчас вспомнила об этом разговоре. Она внезапно ощутила внутри укол какого-то неизвестного ей прежде неприятного чувства. Но Кэролайн твердо решила не обращать на это внимания и сосредоточилась на ребенке, которого Мэри ритмично покачивала.

— Какая чудная малышка!

— Да, она прелесть, — улыбнулась Мэри и пощекотала девчушке щечку, отчего на круглой детской мордашке появилась широкая беззубая улыбка. — Надеюсь, вы не против того, что я привела с собой Ханну и Пейшенс. Они обе, право, такие милые, и к тому же давние друзья Мэтисонов. Кроме того, я подумала, может быть, вы соскучились по женскому обществу. Насколько помню, вам еще ни разу не удавалось выбираться в город с тех пор, как приехали.

— У нас тут были немного суматошные деньки, — ответила Кэролайн, считая, что до предела преуменьшила драматизм реальных событий. И, приглашая Мэри садиться, подумала: «А рад ли Мэт видеть своих посетительниц? И если рад, то насколько?»

— Да уж, суматошные, это точно, — фыркнула от смеха Мэри, усаживаясь на стул, и девчушка, словно эхо, повторила этот смешок.

Мэри совсем не плохая, в этом Кэролайн была уверена. Садясь через стол от своей гостьи, она по-светски улыбнулась ей. Но даже предлагая Мэри чашку чая, Кэролайн не могла заставить себя не думать о сцене нежной встречи, которая могла происходить (а может, и нет) в это самое время в спальне Мэта. Вдовушка Форрестер очень недурна собой, и, судя по всему, она не из тех женщин, которых легко разубедить. Если, конечно, в намерения Мэта вообще входит ее разубеждать. Может статься, его широко декларируемое нежелание вторично жениться окажется лишь притворством, маскирующим истинные намерения.

Мэри отхлебнула чаю и улыбнулась безмятежной спокойной улыбкой.

— Я так рада, что именно вам, а не мне приходится сейчас иметь дело с Мэтом, когда он прикован к постели. Должна признаться, я всегда немного робела перед старшим братом Джеймса, и сама мысль о том, что нужно было бы общаться с ним, когда он испытывает сильную боль и не может двигаться, внушает мне настоящую тревогу.

— Это верно, он не самый легкий пациент, — согласилась Кэролайн. Доносившиеся сверху голоса Мэта и двух его посетительниц не умолкали, и Кэролайн поняла, что спальня Мэта, должно быть, расположена непосредственно над кухней. Она с трудом перестала прислушиваться и переключила внимание на беседу с Мэри.

— Может быть, Ханна поймет это и прекратит так упорно добиваться того, чтобы Мэт стал ее вторым мужем. Я уже не раз убеждала ее, что, на мой взгляд, он не самая лучшая кандидатура на эту роль. Но Ханна так увлечена его внешностью, что ничего больше не хочет замечать. Конечно, я ее понимаю, Мэт ведь так похож на моего дорогого Джеймса, а он самый красивый мужчина, какого можно себе представить. Но то, что сделала с Мэтом его женитьба, боюсь, уже не удастся исправить.

— А что с ним сделала женитьба? — с живым интересом спросила Кэролайн.

— Он, знаете ли, терпеть не может нас, женщин. Его брак был катастрофически несчастливым. Ах, да, ведь его жена приходилась вам сестрой, не так ли? В таком случае, Бога ради, простите, я не должна больше ничего говорить.

— Пожалуйста. — Кэролайн даже наклонилась вперед, страстно убеждая Мэри продолжать, и на время выбросила из головы то, что происходило наверху. — Я уже догадалась, что в этом доме творилось нечто неладное. Мне стало бы намного легче, узнай я, наконец, что именно. Почему бы вам не рассказать мне? Уверяю вас, тем самым вы окажете мне огромнейшую услугу.

Было видно, что Мэри обеспокоена. Хоуп вертелась и отталкивала ее, пытаясь сползти с колен, и на какое-то время это отвлекло ее внимание. Опустив ребенка на пол, Мэри вынула из кармана надетого на ней передника тряпичную куклу и вручила ее девчушке. Та мгновенно сунула игрушку в рот и сидела с довольным видом, пожевывая беззубыми деснами ее полотняную голову, набитую тряпками.

— Вам обязательно кто-нибудь об этом расскажет, но расскажет, возможно, в несколько искаженном свете, — решилась, наконец, Мэри, подняв на Кэролайн посерьезневшее лицо. — Поймите, не то чтобы Элизабет мне не нравилась, — право же, я почти не имела возможности хоть как-то узнать ее поближе. Мэт предпочитал держать жену возле себя и никуда не отпускал. Но, честно признаюсь, Элизабет была тяжелым человеком. — Мэри в нерешительности замолчала, потом твердо сжала губы. — Если уж говорить вам что-нибудь, то я должна рассказать всю правду. Вас это не обидит?

— Напротив, я ценю вашу искренность и прямоту.

— В таком случае, слушайте. — Мэри глубоко втянула в себя воздух. — Я познакомилась с вашей сестрой, когда она приехала в эти края. Она была старше меня, поэтому моими первыми впечатлениями явились впечатления молодой девушки от замужней женщины. Элизабет не пользовалась большой симпатией среди здешних жителей и почти ни с кем из них не общалась, что, на мой взгляд, и послужило причиной многих связанных с нею сплетен. И только после того как я вышла замуж за Джеймса, поняла, что все эти слухи действительно имели под собой почву. — Мэри помолчала, в ее глазах, обращенных на Кэролайн, мелькнула тревога.

— А что это были за слухи? — спросила Кэролайн, затаив дыхание.

— Что Элизабет была ученицей Черного Человека, его последовательницей.

— Черного Человека? — Кэролайн в недоумении уставилась на Мэри. — Кто такой или что такое Черный Человек?

— Вы никогда не слышали о Черном Человеке? — Казалось, такое неведение слегка шокировало Мэри. — Конечно, Дьявол, кто же еще. В городе говорили, что миссис Мэтисон заключила с ним сделку. После того как родился Дэви, ее время от времени видели в лесу, неопрятно одетую, с взъерошенными волосами и что-то бормотавшую себе под нос. Она бродила там и днем и ночью. Под конец Мэту приходилось держать Элизабет взаперти в ее комнате. Он боялся, что она может покончить с собой, и в конце концов она это и сделала.

— Что?! — Кэролайн отказывалась верить собственным ушам.

— Ох, Боже мой! Так вы были не в курсе?! Помилуй меня, Господи, если бы я только знала, — причитала Мэри с несчастным видом.

— Мне только сообщили, что Элизабет утонула. — Голос Кэролайн звучал спокойно. — Пожалуйста, скажите правду. Мне… мне нужно знать.

— То, что она утонула, действительно, правда, но… — Мэри замялась, вид у нее был довольно озабоченный. — Возможно, мне не следует все это рассказывать. Ведь Элизабет приходилась вам сестрой, вы, наверное, любили ее. Боюсь, я причиню вам боль.

— Мы были сестрами, вернее, сводными сестрами, но не росли вместе. Я встречалась с ней раза два в год, пока она не уехала из Англии. С тех пор прошло пятнадцать лет. И, хотя любила ее такой, какой помнила с детства, я знаю о ней чуть больше, чем о любом чужом для меня человеке. Ваши слова не смогут причинить мне невыносимую боль. А коли судьбе угодно, чтобы я жила в этом доме, вы можете существенно помочь, если расскажете все, как было.

— Да. — Казалось, Мэри принимает все доводы Кэролайн, но вместе с тем все еще колеблется. Когда она наконец заговорила, то сделала это почти нехотя. — Судя по тому, что рассказывал мне Джеймс, думаю, Элизабет воображала себя ведьмой. Конечно, никакая она была не ведьма, иначе не окончила бы свою жизнь так ужасно, ведь мы все знаем, что ведьмы не тонут. Вот кем она действительно была, так это сумасшедшей. Она… ох, я не могу говорить вам этого!

— Пожалуйста!

Мэри смутилась, покраснела и посмотрела на свою дочку, в упоении игравшую на полу. Когда она снова взглянула на Кэролайн, то в ее нежных темно-карих глазах было не только смущение, но и решимость.

— Она бегала за мужчинами. За любыми. Как говорили, она просто удержу не знала. Она пыталась соблазнить Джеймса, что и побудило его уехать из этого дома, а вскоре мы с ним поженились. Я думаю, и с Даниэлем было то же самое. Он ведь находился в отъезде, когда… когда Элизабет погибла. А ведь просто так Даниэль никогда бы не бросил Мэта, для этого должна иметься серьезная причина. Вы же знаете, как они все страшно привязаны к Мэту. Я не удивилась бы, узнав, что Элизабет пыталась соблазнить и остальных Мэтисонов. Известно, например, что она проделывала это со многими мужчинами в городе, пока Мэт не начал держать ее взаперти. Понимаете, с внешней стороны двери той комнаты, где сейчас спит Мэт, когда-то был замок. В то время это была спальня Элизабет, и Мэт обычно запирал ее для ее же собственной безопасности, ну, и, конечно, для безопасности всех окружающих.

— Он держал ее под замком?! — Кэролайн произнесла это почти шепотом. Она была настолько потрясена услышанным, что едва могла говорить.

— Он начал это делать после того, как Элизабет первый раз попыталась покончить с собой. Тогда именно он и спас ей жизнь, хотя в результате сам заплатил страшную цену.

— Мэт?

Мэри кивнула.

— Это случилось однажды ночью, когда Дэви был совсем маленьким. Элизабет удалось ускользнуть из комнаты, никто так и не узнал, каким образом, и она побежала в сарай и там закрылась изнутри, забаррикадировав дверь всем, что попалось под руку. Потом она подожгла этот сарай, намереваясь сжечь заживо и себя, и скотину, что обычно загонялась туда на ночь. В конце концов, именно животные и спасли ей жизнь. Мэт услышал, как они кричат и ревут от страха, пытаясь вырваться на свободу, и вместе с остальными принялся тушить пожар, который, как он считал, возник случайно. Обнаружив, что дверь забаррикадирована изнутри, они взломали ее. Пламя к тому времени уже охватило весь сарай. Роберт рассказывал Джеймсу, что, когда они ворвались внутрь, Элизабет стояла на лестнице, приставленной к чердаку, и уже взобралась почти на самый верх. Она ругалась и обзывала их такими грязными словами, что Роберт ни за что не хотел повторить их моему мужу.

Мэт бросился к ней, а остальные стали спасать скот. Мэту удалось стащить Элизабет с чердака и буквально выкинуть за дверь за секунду до того, как рухнула крыша.

— О Господи!

— Если бы не его братья, Мэт сам погиб бы в ту ночь. Одна из балок упала прямо на него и преградила путь к выходу. Мэт уже был объят пламенем, когда они, рискуя собственными жизнями, спасли его.

— Неудивительно, что Мэт так боится огня!

— Так вы уже об этом знаете, да? Однажды, когда Мэт пришел к нам на обед, я, ни о чем не подозревая, попросила его разжечь в кухне огонь. Вдруг он так странно посмотрел на меня и ушел прочь из нашего дома. И только потом Джеймс рассказал мне, как Мэт пострадал от огня и что теперь не выносит даже упоминания о нем. Я ужасно расстроилась, но Джеймс запретил мне заговаривать с Мэтом на эту тему. Поэтому никто из нас больше ее не касается. Может быть, когда вы все узнали, и это спасет и вас от подобной ошибки.

— Да.

У Кэролайн голова шла кругом, когда она пыталась осмыслить то, о чем поведала ей Мэри. Конечно, теперь многие вещи вставали на свои места: настороженность и недоверие Мэтисонов к ней как к женщине, и подозрительное отношение детей, и напряженность, звучащая в их голосах всякий раз, когда речь заходит об Элизабет. Почему же они ей все-таки не рассказали? Думая об этом и анализируя все, что случилось со времени ее приезда, Кэролайн неожиданно нашла ответ: Мэт, с его несколько специфическим благородством и собственным представлением о рыцарстве, просто-напросто хотел оградить ее от лишних неприятностей.

— С вами все в порядке?

— Да, конечно. — Но Кэролайн отнюдь не была уверена, что это действительно так. Невозможно было представить себе, что ее сестра сошла с ума. Кэролайн воскресила в памяти смутный образ живой и непосредственной молодой женщины с золотистыми волосами цвета осенних листьев — образ, который едва помнила. Самым ярким воспоминанием было то, как Элизабет гладит ее, совсем еще девочку, по голове и смеется. Почему она ее погладила и отчего при этом смеялась, — все это давным-давно кануло в Лету.

Внезапно от запаха стоявших около нее яблочных пирогов Кэролайн стало дурно.

— Мне не следовало всего этого рассказывать, — виновато произнесла Мэри, наблюдавшая за тем, как менялось выражение ее лица.

Кэролайн взяла себя в руки.

— Нет, нет. Мне необходимо было знать. Теперь я понимаю многое из того, что раньше приводило в недоумение. Мэт и его братья очень осторожно подбирали выражения, когда говорили при мне об Элизабет. Но я чувствовала: что-то здесь не так.

Хоуп, выронив куклу, начала громко реветь. Мэри наклонилась и сгребла девочку в охапку вместе с игрушкой.

— Вероятно, мне следует сходить наверх за Ханной и Пейшенс, нам всем пора уходить.

— Подождите! — Резкость, прозвучавшая в голосе Кэролайн, явилась неожиданностью даже для нее самой. Она постаралась сменить тон. — Не могли бы вы сказать мне, что с ней стало? Я имею в виду — тело.

Возможно, если бы она посещала могилу сестры, носила цветы, ей удалось бы понять, что привело Элизабет к сумасшествию. А если бы она приехала сюда раньше, жизнь сестры могла бы стать совсем иной. Но вслед за этой мыслью тут же вспыхнула другая позорная мысль: если бы Элизабет осталась в живых, то до сих пор оставалась бы законной женой Мэта.

— Не беспокойтесь. Ее похоронили по-христиански. — В голосе Мэри звучало сострадание, делавшее ее тон особенно чувствительным. — Мэту, правда, пришлось выдержать по этому поводу целую битву с нашим пастором. С тех пор у них весьма натянутые отношения. Преподобный отец Миллер не давал разрешения похоронить Элизабет на кладбище рядом с церковью на том основании, что жена Мэта была ведьмой. Поэтому Мэт сам отправился туда и вместе со своими братьями вырыл ей могилу. И попробовал бы кто-нибудь ему помешать! Собственно, никто и не пытался. Мэтисоны довольно богаты, знаете ли, эта ферма — самая доходная на много миль вокруг! Как бы то ни было, близкие Элизабет прочли над ней молитву, а позже то же самое сделал один приезжий в здешних местах священник, который не побоялся навлечь на себя гнев нашего пастора. Я очень долго опасалась, что кому-нибудь из сторонников преподобного Миллера взбредет в голову выкопать ее тело, но к могиле так никто и не притронулся. Возможно, в конце концов, возобладал здравый смысл: ведь Элизабет на самом деле утонула. А может быть, все боятся Мэта. В любом случае можете утешать себя мыслью, что сейчас она покоится в мире.

Кэролайн не сказала ни слова. Мэри встала со стула, положила куклу в карман передника и удобнее усадила малышку себе на бедро.

— Надеюсь, что не слишком расстроила вас. Но я согласна с вами: лучше все это знать.

— Да. — Кэролайн тоже поднялась со своего места. — Я так благодарна вам за откровенность.

— Если вы хотите знать что-нибудь еще или если я могу помочь вам разобраться в поведении этих Мэтисонов, которые иногда совершенно непредсказуемы, пожалуйста, не стесняйтесь, приходите ко мне. Я хотела бы считать себя вашим другом.

— Большое спасибо, мне хотелось бы того же.

— А теперь действительно придется сходить за Ханной и Пейшенс. Боюсь, Джеймс будет недоволен, если я не попаду домой вовремя и ужин не будет стоять на столе к его возвращению. Все, без исключения, Мэтисоны любят, когда их желудки хорошенько набиты. Да вы и без меня это знаете. Роберт уже расхваливал Джеймсу ваши кулинарные способности.

— Правда? Как мило с его стороны, — механически отреагировала Кэролайн.

Мэри направилась к лестнице, а Кэролайн, все еще не пришедшая в себя от потрясений, плелась сзади. В ее голове роились самые разные мысли. Только войдя в комнату Мэта, она очнулась, наконец, от задумчивости.

Причиной тому была картина, открывшаяся ее взору. Мэт, с открытыми плечами, казавшимися еще шире и мускулистее на фоне простыни, которую не кто иной, как она с таким усердием отстирывала: с тугими локонами иссиня-черных волос на фоне наволочки, которую она тщательно отбеливала на солнце, Мэт с довольным видом обменивается шуточками с Ханной Форрестер. А та, сидя на краю постели, жеманно улыбается и кормит его с ложечки бульоном, который она, Кэролайн, сварила и принесла ему наверх за несколько минут до прихода гостей.

Будь он проклят, этот двуличный негодяй. Хоть бы он подавился своим треклятым бульоном!