Побочный эффект

Глава 10

Александр Стацкий попросил остановиться не доезжая до дома целый квартал. Тут же выскочив из автомобиля, он велел водителю уезжать, предупреждая, что может вызвать его в любой момент в течение часа. Если же нет, то он может быть свободен на сегодня.

Стремительно миновав перекресток, Александр пошел дальше чуть медленнее, почти вплотную прижимаясь к стене дома и то и дело поглядывая на окна своей квартиры. Подъездная дверь и десяток лестничных пролетов промелькнули перед глазами. Стараясь как можно тише орудовать ключом, Александр отомкнул дверь и прошел в квартиру. Сразу заметил, что рюкзака нет на месте, а дверь в спальню открыта. Он в общем-то и не думал, что Алиса не сумеет открыть ее. Все же он никогда не считал ее глупой, и то, что она теперь другая ничего не меняет. Это все равно она. По крайней мере Александр надеялся на это.

Беззвучно ступая, он прошел в зал и заглянул в дверь спальной комнаты. Алисы там не было, если только она не спряталась под кроватью или в шкафу. А это вряд ли. В таком состоянии — при измененном сознании, человек способен на все. Александр собрался пройти в комнату и заглянуть и в шкаф, и под кровать, да куда угодно, лишь бы отыскать Алису, когда неожиданный порыв ветра захлопнул входную дверь, про которую он совершенно позабыл. Мужчина обернулся к балкону, ожидая увидеть дверь открытой, и Алису рядом. И увидел. Только его жена была не у двери, а на перилах. И она посмотрела на него. В безумных глазах Алисы промелькнул страх, сменившийся ненавистью и еще большим страхом, и она подалась вперед. Вот-вот сорвется вниз. Сердце Александра пропустило удар, а уже в следующий миг он, ухватившись за куртку и рюкзак, затаскивал Алиса на балкон. Она сопротивлялась. Продолжала хвататься за перила. Александр с силой дернул ее потащил в квартиру. Алиса цеплялась за все углы. Потом она резко скинула рюкзак и мужчина, не ожидая этого, упал в дверном проходе. Но сразу вскочил и схватил Алису за руки, пытаясь завернуть их за спину, чтобы потом связать. Девушка сопротивлялась неистово. Ее неуловимое движение головой и нижнюю часть лица мужчины обожгло болью. В ушах зазвенело. Из разбитых губы и носа потекла кровь, наполнив рот железистым солоноватым вкусом. Алиса вывернулась из его рук, упала, поползла прочь. Зажимая разбитое лицо одной рукой, Александр наклонился, намереваясь дернуть девушку за ногу, чтобы она упала, а потом уже прижать к полу и связать, да хотя бы ремнем. Алиса, развернувшись, вдруг подалась ему навстречу, рядом промелькнуло яркое пятно, а следом по голове прилетело что-то тяжелое. Александр покачнулся и рухнул на пол. Сознание заволокло черной пеленой. И уже сквозь забытье до него донесся хлопок входной двери и бренчание ключей.

Стук в дверь тревожил его. Телефон звонил и его повторяющийся звук вторгался в липкое сновидение. Александр хотел проснуться, чтобы ответить на звонок, но никак не мог. А может это будильник. И кто может стучать в дверь? Ночью. Или… И почему голова так болит. И зубы. Он опять от переутомления слишком сильно стискивает челюсти во сне? Попробовал облизать пересохшие губы. Так и есть. Железистый привкус.

Александр все же сумел открыть глаза и потолок закружился перед ним, грозя упасть прямо на голову. Зажмурившись, он принялся массировать виски. Боль не проходила. Похоже, придется взять отгул.

Стоп. Он же был на работе, и даже успел вернулся. Вспомнив все, Александр резко сел, и теперь уже не потолок, а стена кружила перед глазами, вызывая тошноту. Опять зажмурившись, он пощупал губу и нос. Кровь запеклась, но стоило ему растянуть губы, и ранки начали кровоточить. На пальцах осталась кровь.

Телефон опять зазвонил, а следом за этим послышался стук в дверь.

— Александр Юрьевич, — из-за входной двери донесся знакомый мужской голос. — Вы там?

Морщась от боли, и ощупывая на сей раз голову, Александр поднялся. В голове гудело и он никак не мог сообразить, чей это голос. Волосы были липкими от крови, и под ними, на самой макушке, набухла шишка. Края раны на ощупь казались чем-то инородным.

Стук не прекращался, но телефон затих.

— Вы там? С вами все в порядке. Почему вы не берете трубку?

Александр наконец-то узнал голос. Это был Юрий — его водитель. Без малого четыре года он возит его на работу и обратно. Образцовый работник. Один из первых, кто устроился к ним в ИФИЛ после реабилитации. Никто из них не вызывал нареканий.

— Со мной все в порядке, — прохрипел Александр.

Подойдя к двери, он попытался открыть дверь, но она не поддавалась. Только через пару минут тщетных попыток, он сообразил, что дверь попросту заперта снаружи на замок, который не открывается изнутри. Пересиливая боль, и не в силах четко сфокусировать взгляд на чем либо, Александр осмотрел прихожую. Связка ключей отыскалась на полке под зеркалом.

— Юрий? — позвал Александр, поморщившись от вспышки боли, — вы там? Спуститесь пожалуйста вниз, я вам скину ключи.

— Хорошо, — коротко ответил мужчина и следом послышались его шаги.

Подхватив связку, Александр отправился на балкон. Шел, спотыкаясь и цепляясь за углы. К горлу то и дело подкатывала тошнота и приходилось задирать голову, пытаясь думать о чем-то постороннем, а потом тяжело хватать воздух широко открытым ртом.

Юрий уже был под балконом. Задрав голову он смотрел вверх и чуть оживился, когда Александр выглянул из-за перил. Почти сразу довольно объемная связка ключей упала у его ног и он тотчас скрылся из вида.

Александр остался на балконе. Воздух здесь был свежее и тошнота накатывала не так сильно. Да что там, вообще шевелиться не хотелось. Как там Алиса? Такие как она, измененные, становятся очень предприимчивыми, даже если прежде были нелюдимыми. Так что она не пропадет. Но эта чрезмерная активность может сыграть и дурную роль, и его жена может не заметить, как окажется где-нибудь на другом конце света. Остается только надеяться на то, что желание скрыться с глаз людей не позволит ей воспользоваться каким-нибудь транспортом. И хотя она славно его приложила по голове, что значит, что она может за себя постоять, он не может не беспокоиться о ее безопасности. И самое неприятное то, что для ее блага он должен…

Задумавшись, он не услышал скрежета ключа в замочной скважине и шагов.

— Александр Юрьевич? Я оставил ключи у входа.

Мужчина повернулся и встретился взглядом со своим водителем. Тот резко остановился. Александр отвернулся и вновь поморщился от боли.

— Вам бы в травмпункт, — сказал Юрий. — Но…

— Да.

Мужчины оба понимали, что в городскую больницу идти нельзя. Полиция не была в курсе происходящего. Хотя скорее всего вскоре будут. Ситуация выходит из-под контроля и весьма вероятно вскоре многие службы будут работать под единым контролем. И не получится больше скрывать происходящее.

— Рита справится. Ей и не с таким приходилось иметь дело.

Александр вскинул голову, а потом кивнул. Такие как Юрий всегда были на порядок проницательнее других людей.

— Едем.

Юрий одобрительно кивнул и направился к двери. Александр шел следом. На застывшую уже по краям лужу крови он старался не смотреть.

— Вы бы взяли одежду, сменить. Эта вся в крови.

— Да.

Терпя боль, головокружение и тошноту, Александр взял костюм и рубашку, и вышел из квартиры следом за водителем. Дорога до работы прошла незамеченной. Перед глазами плыло. Отдельные фрагменты пути слишком четко вставали перед глазами, другие выпадали.

— У него сотрясение, — женский голос вторгся в приятную, лишенную боли темноту.

— А что с ранами? — спросил мужской голос.

— Ничего страшного. Зубы целые. Носовая кость тоже. Ушиб мягких тканей. Опухоль скоро спадет. На лбу выше линии волос рассечение, пришлось наложить швы. Кости целые. Сотрясение не сильное, но двое суток постельного режима — это минимум. Будем наблюдать.

— Нет у нас двух суток, Риточка. Информация мне нужна сейчас. А от Юрия Петровича я услышал только догадки. Нужно чтобы он был в состоянии составить отчет.

— Я в порядке, — подал голос Александр, пытаясь открыть глаза. — Я смогу…

— Я так не думаю, — перебила его медсестра. — Семен Николаевич…

— Риточка не спорь. Не можем мы позволить Александру просто лежать. Не сейчас.

— Хорошо. Но из палаты я его не выпущу.

— Я распоряжусь, чтобы сюда принесли все необходимое.

— Не раньше, чем через час.

— Вот тут уже я не буду спорить. Вернусь через час.

Послышались удаляющиеся шаги, а потом хлопнула дверь.

За процедурами и забытьем, в которое Александр то и дело проваливался между установкой капельниц, сменой повязок и приемом таблеток, когда его на несколько минут оставляли в покое, время прошло совершенно незаметно.

— Риточка? — послышался голос Семена Николаевича от двери.

Александр встрепенулся и приподнялся, пытаясь сесть. Медсестра, вздохнув, кивнула и принялась помогать своему пациенту устроиться.

— Заносите, — велел Семен Николаевич, открывая дверь шире.

В палату вошли рабочие, все из бывших постояльцев их конторы. И вскоре перед Александром, придвинутый к нему максимально близко, стоял столик для ноутбука, на одной ноге. На нем ноутбук и мышь.

— Что-то еще? — спросил начальник.

— Нет, этого достаточно. Мне нужен час.

— Думаю лучше два. Отправьте на мою почту.

— Хорошо, — отозвался Александр. — Что вы будете делать? Когда?

— Сегодня же. Действия стандартные. Как только предоставишь доступ, группа отправится по месту пеленга.

— Мне бы только хотелось…

— Ей не причинят вреда. Ты же знаешь.

Александр знал. Они переглянулись, и Семен Николаевич вышел. Около его ужа уже был телефон, по которому он раздавал указания. Как только он скрылся за дверью, вернулась медсестра.

— Если я увижу, что вы перенапрягаетесь, отберу ноутбук и поставлю целую капельницу с успокоительным.

— Я был бы не прочь побыть в забытьи.

Смутившись, медсестра отвернулась. Проверив что-то за ширмой, направилась к двери.

— Через два часа я принесу ужин. И тогда же мне хотелось бы забрать у вас ноутбук. При вашей травме нужен покой.

Не дожидаясь ответа, она вышла. Оставшись один, Александр притянул к себе столик с ноутбуком и принялся за работу. Напичканный лекарствами, он чувствовал только усталость. Голова же и вовсе ощущалась надувным шариком. А слова не желали складываться в предложения.

На следующий день Александр проснулся, судя по расположению солнечных прямоугольников под окнами, только к полудню. Скосил глаза на капельницу, которую ему поставили сразу после ужина. Она была почти пуста, и судя по цвету физраствора, содержала что-то совершенно другое, в отличие от вечерней. Кряхтя, мужчина приподнялся на подушке и огляделся. Заметив на прикроватной тумбочке кувшин с водой и стакан, напился. Отставив стакан, опустил голову.

За дверью послышались шаги и вскоре в палату вошла медсестра. Другая, старше, подойдя, поставила на кровать поднос с обедом и почти сразу вышла, только проверила капельницу. Получасом позже вернулась, забрала поднос и подкатила к Александру столик с ноутбуком.

— Не больше трех часов, — сказала она, направляясь к двери.

Чтобы не думать о жене, не зная где она и что с ней, Александр погрузился в изучение текущих отчетов. Но против воли и будто бы сам собой на глаза попался отчет третьего взвода. На рейд они выехали в конце рабочего дня в полном составе, а вернулись за полночь ни с чем. Почти ни с чем. Трое раненных, один в довольно тяжелом состоянии лежал в соседней палате. В отчете не было имен, но Александр понял, что это об Алисе. Еще пострадавшие. Это плохо. Не от того, что это по сути преступление. А от того, что показывало степень ее изменения. Выше среднего. Намного выше. Хотя конечно без тестов невозможно сказать ничего конкретного.

Дочке Семена Николаевича был присвоен всего лишь желтый уровень. Третий из пяти. И она уже без малого два года в карантине и особого улучшения в ее поведении нет. Неужели и его Алису ждёт то же самое? Только скорее всего ее уровень будет оранжевым. А может и красным. Но это все не самое важное. Сейчас она опасна, и если ее не отыскать, она может натворить что-нибудь похуже нескольких черепно-мозговых травм, синяков и ссадин.

Александра выписали на утро через день. Но Маргарита Федоровна потребовала ближайшую неделю заходить в приемный кабинет дважды в день, утром и вечером, на обследование. О количестве выписанных лекарств даже думать не хотелось. Выйдя из больничного корпуса, он отправился в свой кабинет. Голова продолжала немного болеть, особенно при неловких движениях, и даже при быстрой ходьбе, и поэтому за работу удалось приняться только через час, а то и больше, и почти сразу зазвонил стационарный телефон для внутренней связи.

— Слушаю. Хорошо, сейчас зайду.

Получасом позже, выйдя из кабинета начальника, Александр поспешил к выходу, надеясь отыскать Юрия на пропускном пункте, или в гараже. Однако, выйдя из парадного входа административного здания Александр едва не столкнулся с ним в дверях. Служебный автомобиль, рокоча двигателем, стоял напротив.

— Группа уже выехала, — без вступления выдал Юрий.

— Знаю.

Без лишних слов они сели в автомобиль. Мимо пропускного пункта проехали без задержек. Все ворота оказались открыты. И едва они миновали их, стали закрываться. И почти сразу у Александра зазвонил телефон. Взглянув на монитор, ответил.

— Аркадий? Пришла? Нет, не заходите без меня. Вас понял. Скоро будем. Что, со двора? Понятно, отбой.

Через полчаса служебный автомобиль подъехал ко двору соседнего дома, куда выходило окно спальни в квартире Александра. Автобус был припаркован за углом, в тени деревьев, едва тронутых молодыми листочками. Половина личного состава рассредоточилась по периметру двора. Александр знал это, но не видел никого из них.

Командир подразделения был у автобуса и по рации координировал действия. Александр подошел к нему и молча встал рядом. Мужчина приветственно кивнул ему.

— Пятый, продолжай слежку. Отбой, — затолкав рацию в карман разгрузки, он кивнул на дверь автобуса, — давайте войдем.

Окна в автобусе были тонированными, к тому же день был пасмурным и порой даже начинался дождь, и потому в салоне царил полумрак. Около десятка ребят отдыхали, кто-то спал, кто-то безучастно смотрел в окно.

— Судя по предоставленной вами характеристике, ваша жена решит покинуть город. Причем скорее всего на автомобиле. Наблюдатели сообщают, что она собирает вещи.

— Первый-первый, я пятый, прием.

— Пятый, я первый, вас слушаю, прием.

— Первый. Объект с вещами направился к выходу из квартиры. Поправка. Объект в подъезде. Закрывает дверь. Начинает спуск. Прием.

— Пятый. Вас понял. Продолжайте наблюдение. Ждем сообщение о дальнейшем передвижении объекта. Прием.

— Выполняю.

В очередной раз убрав рацию в карман, Аркадий сел на скамью у единственного в салоне стола и жестом указал Александру на место напротив.

— Вы все сами слышали, — заговорил Аркадий. — Сейчас станет ясно, что делать дальше.

Александр, глядя себе под ноги, кивнул, а потом поднял глаза на собеседника.

— Прошу только о максимальной аккуратности. И осторожности. Она может быть опасна, в том числе и для себя.

— Я это знаю как никто другой.

— Внимание всем, — ожила рация. — Я пятый. Первый сценарий. Время ожидание меньше минуты. Прием.

— Первый всем, — Аркадий заговорил в рацию. — Начинаем захват по первому сценарию. Тишина в эфире до окончания операции. Конец связи.

Сам он уже был у выхода. Выйдя, повернулся.

— Прошу вас оставаться в автобусе. Хотя бы до тех пор, пока мы ее не схватим.

Александр замер не завершив шага, потом кивнул, уже спине командира, и сел на одиночное кресло у двери.

Все завершилось даже быстрее, чем Александр предполагал. Не успел он разглядеть сквозь свешивающиеся ветви ильма фигурку Алисы, тяжело шагавшей с парой сумок в руках, как она уже дошла до гаража. Еще немного. Скрывшись в гараже на несколько секунд, Алиса вновь показалась. Открыв багажник, принялась укладывать в него сумки. В это время со всех сторон к ней кинулись не меньше десятка черных фигур. Самые шустрые из них прижали ее, буквально распластав по багажнику и, сведя руки за спиной, застегнули наручники. Александр в это время был уже на полпути.

Подхватив Алису под руки, двое силовиков, неотличимых от своих товарищей, вытащили ее из багажника, и, развернувшись, почти понесли к автобусу. Александр сбился с шага, когда их взгляды встретились. Искра узнавания и радости в глазах Алисы сменилась непониманием, потом обидой и злостью. А потом на ее голову надели мешок.

Отвернувшись, Александр поспешил к гаражу. Не потому, что надо было заглушить автомобиль и закрыть гараж, а потому, что нужно было себя хоть чем-то занять. А о том, что она не попыталась сказать ему ни слова не хотелось даже думать.