Поцелуй разбойника

Глава 17

— Черт побери, Чарлз, что ты сказал Маргерит? Она ушла в слезах. Выбежала из дома, и я не услышал от нее ни одного внятного слова. — Ник опустился в кресло, стоявшее у кровати с зеленым парчовым балдахином, и уставился на друга.

— Камень заплакал, — равнодушно заметил Чарлз, — от жалости к себе.

— Что произошло между вами, почему ты говоришь с такой горечью?

— Отказ, еще один. Полагаю, теперь дорога тебе открыта, но не удивляйся, если она выберет кого-то с большими деньгами, которых у тебя нет.

— Что-то другое, хуже отказа, должно было случиться, чтобы в твоем голосе звучало столько сарказма. — Ник испытующе посмотрел на Чарлза, но тот отвел глаза.

Голова у Чарлза разрывалась от боли, и тошнота подступала к горлу. Она стояла рядом, его богиня, так близко, что он мог бы коснуться ее. На ее лице он видел тревогу, но не любовь, как ему бы хотелось.

От ощущения пустоты и боли в груди голова у него заболела еще сильнее.

— Давай не будем говорить об этом сейчас, — попросил он.

— Хорошо, как пожелаешь. — Ник вздохнул, теребя вышивку на жилете. — Как я понимаю, ты знаешь, кто на тебя напал?

— Я никого не видел, но есть только один человек, затаивший на меня злобу. Монтегю Ренни. Кроме того, он неотступно следит за Маргерит. Он или нанял кого-то, или подкараулил меня сам. Он не решился бы открыто встретиться со мной, трус проклятый. — Чарлз закрыл глаза, не зная, как успокоить сильную боль в голове.

— Кстати, как только мне рассказали о нападении на тебя, я отправился на поиски Ренни. Его дом закрыт, и неряшливо одетый слуга сообщил мне, что хозяин уехал неделю назад. Он не сказал куда. Ренни может быть где угодно, скорее всего слоняется вокруг дома Маргерит или отправился в Европу с каким-нибудь поручением. В конце концов, он шотландец и, думаю, до сих пор предан Стюарту.

— Он не уедет далеко от Маргерит, — проворчал Чарлз. — Прошу тебя, не спускай с нее глаз.

— Ты хочешь сказать, пока ты не сможешь делать это сам? — усмехнулся Ник.

— Нет. Не имею желания цепляться за нее как влюбленный юнец. Я перевернул эту страницу, и в моей новой жизни Маргерит нет места.

Пять миль шла Маргерит домой через лес, холмы и зеленеющие долины. За долгую утомительную дорогу боль в ее сердце должна была бы утихнуть, но она почему-то не утихала. Временами, вспоминая слова Чарлза, она останавливалась и прикладывала руки к груди. Такие жестокие, холодные, бездушные слова — он делал ей предложение, словно предлагал взаймы деньги, чтобы она смогла оплатить счет торговцу или купить новую мебель.

Он был оскорблен — и поэтому оскорблял ее. Ей следовало бы понять это и не терять надежды, что он еще вернется к ней. Теперь она видела его другими глазам и знала, что хочет быть его возлюбленной.

Он уже не был другом детства, частью ее жизни, хотя и отдалившимся в последние годы. Он был зрелым мужчиной, изумившим ее своей страстью. О чем он думал, чего желал, она не знала, но зато знала, что он сочиняет любовные стихи, в которых он открыл ей свою душу.

Маргерит дошла до края луга, раскинувшегося позади ее дома. Усталая, в испачканном платье, она брела по траве и поглядывала на то место, где еще недавно была так счастлива с Чарлзом. Теперь это казалось ей сном. Пот стекал по ее лицу, и она то и дело вытирала его носовым платком.

Тихий летний день выдался жарким, навевавшим дремоту. В роще можно было укрыться от солнца, и Маргерит ускорила шаг, направляясь по тропинке к конюшне. Ей придется выбросить туфли, они совсем развалились. Во всяком случае, она смогла пережить самые трудные минуты, и дальше будет легче. И это ее утешало.

Не успела она завернуть за угол, как увидела на террасе Ренни, о чем-то спорившего с Прюнеллой. Старушка сжалась от страха, слушая Ренни, который, согнув свое длинное тело, что-то сердито ей выговаривал.

Гнев охватил Маргерит. Неужели она никогда не избавится от этого проклятого Ренни? Хорошо, что он хотя бы не привел солдат. Он поверил ее угрозам и знает, что потеряет не меньше, чем она.

Она побежала к террасе.

— Мистер Ренни! — возмущенно закричала она. — Что вы здесь делаете? Я говорила вам, это моя собственность, держитесь от нее подальше. — Маргерит подошла и встала рядом с Прю, обняв ее за плечи. — Он больше не будет беспокоить вас, — пообещала она, ласково подтолкнув ту к двери. За дверью мелькнула тень, и она поняла, что Софи за ними подсматривала.

Ренни сел на перила террасы, показывая, что не торопится уходить. Маргерит задыхалась от гнева, но сознавала, что криком Ренни не испугаешь. Она заметила его лошадь, привязанную к яблоне, и две дорожные сумки, перекинутые через седло. Тонкий слой пыли покрывал его плащ и шляпу.

— Почему бы вам не продолжить ваше путешествие, мистер Ренни? Так было бы лучше для всех нас. — Она вытерла лицо влажным платком. Она устала и была подавлена, у нее не было сил противостоять ему. На его длинном лице мелькнула злая усмешка, зеленые глаза холодно смотрели на нее.

— Я приехал к вам, Маргерит. Все мои пути ведут к этому дому.

— Очень жаль! — резко ответила она, окончательно потеряв терпение. — Вы знаете, что бесполезно меня принуждать. Мое решение неизменно относительно денег и вашего предложения.

— Во время нашей последней встречи ваш отказ разжег мою страсть, — тихо проговорил он и поднялся. Он отбросил в сторону палку, которую очищал от коры, и подошел так близко, что Маргерит почувствовала запах пота и грязного белья. Она подавила желание убежать в дом и захлопнуть перед его носом дверь. — Я обдумал ваше предложение. И пришел к выводу, что мне не так уж нужны ваши деньги. Мне нужны вы, Маргерит. Я околдован вами.

Она ахнула от негодования.

— Я никогда не свяжу свою жизнь с убийцей! Вы не только убили сержанта Рула, но чуть не убили вчера лорда Мортимера. Вас надо повесить.

— Вы то, что мне нужно, Маргерит. Я схожу с ума от желания обладать вами.

Маргерит с брезгливой гримасой на лице слушала его излияния. Это уже второе циничное предложение за один день. Она едва сдержалась, чтобы не разразиться истерическим хохотом.

Она оттолкнула его.

— Отойдите! Меня тошнит от вашей вони. Если вы не уйдете, я пожалуюсь на вас капитану Эмерсону.

Ренни засмеялся и схватил ее руки так крепко, что она не могла их вырвать.

— Маргерит, если вы выйдете за меня замуж, мы вместе преодолеем все трудности и вам больше никогда не придется считать каждый пенни.

Маргерит не смогла сдержать насмешливой улыбки.

— Вы предлагаете мне мешок денег? Если вы надеетесь, что я поверю вам, то вы еще глупее, чем я думала. Вы же преследуете меня из-за денег, или вы забыли об этом?

Он стиснул ее руки своими костлявыми пальцами с такой силой, что она застонала от боли.

— Вам нечего терять, но, отказав мне, вы лишитесь последнего, — прошипел он.

— Пусть меня повесят, но я не выйду за вас, — сквозь сжатые зубы процедила она. — Вбейте это в свою тупую голову раз и навсегда.

Он посмотрел на нее бесконечно долгим леденящим взглядом, от которого у нее по спине побежали мурашки. Ее охватил страх.

— Я убью тебя, — услышала она его свистящий шепот. Он, отпустив ее руки, спрыгнул с террасы. — Берегись, Маргерит.

По мере того как она осознавала всю серьезность его угрозы, страх все сильнее овладевал ею. Она смотрела ему вслед и чувствовала, как на нее повеяло могильным холодом.

С приглушенным стоном она вбежала в дом и тут же столкнулась с Софи.

— Вы слышали, что он сказал? — в ужасе пролепетала она. Софии с замкнутым выражением на смертельно бледном лице произнесла:

— Он просил вас выйти за него замуж. Вы должны считать себя счастливой женщиной. — Она повернулась и выбежала из комнаты прежде, чем Маргерит успела что-либо ответить.

Маргерит ошарашенно посмотрела ей вслед. Наконец придя в себя, она решила выпить бокал хереса, чтобы успокоить нервы.

Смерть. Ренни пригрозил, что убьет ее. Ей вдруг показалось, что стены угрожающе надвигаются на нее, как будто были с ним в заговоре. Он способен на убийство. А она ничего не может сделать, лишь по возможности его избегать. Уехать. Заставить его забыть о ней.

В доме было пусто, в нем царило зло, и настало время сделать последний шаг, чтобы покончить с памятью о Ленноксе. Она продаст дом и напишет завещание, на случай если Ренни осуществит свою угрозу.

Прошло две недели. Маргерит выставила имение Леннокса на продажу и привела дела в порядок.

— Я получила приглашение от моей старой подруги Луизы, леди Вудвайн. Она приглашает нас к себе в Суррей на праздник. Пишет, что будет много всяких развлечений, — сказала Маргерит Прю и протянула ей приглашение.

Лицо Прю расплылось в улыбке:

— Хорошо бы сменить обстановку. Должна признаться, я чувствую себя в этом доме неуютно. В нем пусто, и соседи как-то странно на меня смотрят, когда я проезжаю по деревне.

— Мне очень жаль, что вам пришлось столкнуться с таким неуважением, но я выплатила долги, и мы вольны жить так, как хотим.

Прю подошла к ней и покосилась в сторону коридора. Слуг не было видно.

— Сказать вам по правде, мрачный вид Софи действует мне на нервы. Хотя мне жаль молодую леди, такую замкнутую и такую несчастную.

— Я несколько раз пыталась разрушить стену, которой она отгородилась от нас, но пока безуспешно, — тихо ответила Маргерит. — Я ее спрошу, не желает ли она поехать с нами в Суррей.

— Заранее могу сказать, что она не оставит этот дом. Она странным образом привязана к нему, словно надеется, что, если будет ждать достаточно долго, Литгоу к ней вернется.

— Ей давно пора смириться с его смертью. Прю одобрительно похлопала Маргерит по руке.

— Я так рада, что вы сделали все, чтобы оставить прошлое позади. И вы были так добры к этой сердитой женщине наверху. С нашей поддержкой у нее все наладится. Я горжусь вами, Маргерит.

— Спасибо, Прю. Я напишу Луизе, что мы принимаем приглашение. Мне ужасно хочется увидеть новые лица. Уже и не помню, когда я последний раз видела Луизу и ее многочисленных отпрысков. Подумать только, когда-то она была моей соседкой, такое воздушное создание, все платья были ей велики, а теперь она солидная матрона, у которой четверо детей.

— Пора бы и вам обзавестись семьей, — многозначительно подняла брови Прю и, тяжело вздохнув, отправилась искать свое рукоделие, а Маргерит поднялась наверх к золовке. Софи наотрез отказалась ехать в имение Вудвайнов.

— Кто-то должен присматривать за домом в ваше отсутствие. Слугам я не доверяю, — решительно заявила она.

Маргерит жадно всматривалась в длинную аллею, по которой старая карета, в которой ехали они с Прюнеллой, приближалась к дому подруги ее детства. Прекрасный, из красного кирпича и мрамора, Индиго-Хаус возвышался на лужайке в окружении дубов, тополей и вязов. В главной части здания было три этажа, и от нее по бокам отходили два более низких крыла. Парадный вход представлял собой длинный портик, над которым по всей длине дома тянулся балкон. Высокие окна блестели на солнце, а над крышей весело развевалось красно-зеленое знамя рода Вудвайнов. Луиза увлекалась историей средних веков и коллекционировала старинные гобелены и оружие.

Маргерит вспомнила, что гостиная в Индиго-Хаусе была обставлена в стиле парадного зала в замке тринадцатого столетия. На высоком, в сорок футов, потолке темнели резные балки из каштана, пол был выложен каменными плитами, а на почетном месте красовался старинный восьмиугольный очаг, которым никогда не пользовались. Он напоминал гостям о давно прошедших временах. Белые стены были украшены гобеленами и рогами оленей.

Луиза встретила их у парадного входа. И когда Маргерит приблизилась к ней, заключила ее в благоухающие объятия. Крупная и по-матерински ласковая Луиза чуть не задушила маленькую Маргерит, но та много лет не чувствовала себя так уютно, как сейчас в объятиях Луизы.

— Как давно мы не виделись! Лет семь или больше. — В голосе Луизы слышалось удивление. Она весело смотрела на Маргерит чуть выпуклыми карими глазами, и от улыбки на круглых щеках появились ямочки. Пухлые руки утонули в пене кружев. Кружева были единственным украшением, которое позволяла себе дама, считающая себя женщиной со скромными запросами, несмотря на то что Джон, пятый граф Вудвайн, обладал несметным богатством и пожизненным правом находиться при дворе короля Георга.

— Я так рада, что ты пригласила нас, — честно призналась Маргерит. — Мне просто необходимо подышать другим воздухом. — Она подобрала юбки и последовала за своей величественной хозяйкой. Прюнелла присоединилась к небольшой процессии, с любопытством разглядывая убранство дома.

В длинном зале с ливрейными лакеями у каждой двери стояли статуи, на стенах висело начищенное до блеска оружие, в одну из стен был встроен лепной камин в итальянском стиле. Лестница в виде лиры устремлялась вверх, переходя там в галерею. «Я уже отвыкла от такого великолепия», — подумала Маргерит, идя рядом с восторженно лепечущей Прю.

— Лакеи отнесут наверх ваши сундуки. Надеюсь, вы привезли с собой бальные платья? Вы, конечно, будете на нашем балу, а затем вместе с нами посетите и другие. Горничные помогут разложить ваши вещи, а затем я хочу, чтобы ты рассказала мне о себе, Маргерит. Спускайся в гостиную, когда приведешь себя в порядок, — сказала Луиза.

— Ты неисправима, — засмеялась Маргерит, — любопытна, как всегда.

Луиза сжала ее руку.

— Иногда я скучаю по водам Даунса и по семьям, которые знала раньше. Мы здесь живем в уединении, нас окружают одни деревья, и никаких соседей рядом нет.

— Но у тебя есть река, — напомнила Маргерит. — Я бы хотела потом посмотреть на нее.

Луиза вздохнула.

— Ты такая же, как и другие гости. Прежде всего они хотят увидеть Темзу, и их не интересуют мои новые приобретения — фламандские гобелены. Не понимаю, что хорошего в этой ленивой реке!

— Темза красива, и ее вид успокаивает. Не забывай, что именно к этому стремятся твои гости, покинув лондонскую суету.

— Наверное, ты права. К обеду я жду еще гостей: Маклендонов и лорда Бентуорта с женой. Они возвращаются в Суссекс из Лондона. И лорда Ормонда.

Маргерит, услышав об этом, очень обрадовалась возможности увидеться с друзьями.

Час спустя она спустилась вниз в голубом батистовом платье, юбка которого свободно ниспадала на кринолине, а корсаж был украшен синими бархатными бантиками. Нитка жемчуга на шее и белые перчатки дополняли ее туалет, а зонтик из такой же ткани, что и платье, защищал от солнца.

Они с Луизой прогуливались вдоль реки по дорожке, обсаженной рододендронами, и обсуждали последние новости.

— Тебе надо чаще выезжать, Луиза.

— Я бы хотела, но теперь, после отъезда семьи, это стало невозможно. Я никогда не ладила с кузеном, ты же знаешь. — Луиза окинула Маргерит проницательным взглядом. — Ты похудела с тех пор, как я видела тебя в последний раз, и под глазами темные круги. Я была бы рада, если б ты провела время траура у меня, но ты почему-то отказываешься от моего приглашения.

Маргерит накрутила на палец шнурок веера.

— Я не желаю ставить тебя в неловкое положение. Моя репутация Черной вдовы могла повредить тебе, а я не хотела создавать тебе трудности.

— Это благородно, Маргерит, но я бы не отвернулась от старой подруги. Ты это знаешь. И я уверена, близкие тебе люди уже забыли это ужасное прозвище.

— После смерти Литгоу у меня осталось мало друзей. Он не одобрял тех, с кем я дружила до замужества. Ник Терстон оказал мне моральную поддержку, а позднее и Чарлз Бойнтон.

— Ха! Так он все-таки нарушил свою клятву тебя никогда не видеть. Чарлз всегда с ума по тебе сходил, и твой брак с Литгоу стал для него тяжелым ударом. Уж я-то знаю.

— Я… мы сейчас не в лучших отношениях, и я сомневаюсь, что мы сможем преодолеть пропасть, которая с недавних пор нас разделяет.

— О Боже! Знаешь, а ведь Чарлз здесь. Я пригласила его, когда узнала, что на него напали.

Маргерит огорченно вздохнула.

— О нет!.. Я уверена, он не хочет меня видеть. И потом, я думала, что он не встает с постели.

— Он здесь уже несколько дней. Насколько я знаю, он пренебрег советами врача. Через три дня после нападения он уже носился по Суссексу, разыскивая Монтегю Ренни.

Мурашки пробежали по спине Маргерит, когда она вспомнила угрозу Ренни.

— Он нашел его?

— Нет. — Луиза покачала головой и в волнении замахала веером. — Никаких следов этого мерзавца! Мне совершенно непонятно, как Литгоу мог общаться с такими сомнительными личностями. Ренни отнюдь не религиозен, а Литгоу терпеть не мог мирских людей. Не представляю, что их связывало?

Раньше и Маргерит удивлялась этому, но Стюарт «свел» их вместе.

— Они были друзьями детства. Думаю, Литгоу считал Ренни почти членом семьи.

— Да… — Луиза покусывала нижнюю губу. — Я рада, что Ренни исчез. Говорят, он преследовал тебя?

— Я вижу, ты в курсе самых последних новостей, — грустно усмехнулась Маргерит. — Я решила продать Леннокс-Хаус и земли. Может быть, после этого Ренни от меня отстанет. — Маргерит остановилась и посмотрела подруге в глаза. — Ты нарочно пригласила меня, чтобы я встретилась с Чарлзом? Луиза пожала пухлыми плечами.

— Возможно. Я очень уважаю его и не могу смотреть, как он страдает. — Она покосилась на Маргерит. — Ты сердишься на меня?

Маргерит колебалась.

— Может быть, немножко, но когда мы виделись в последний раз, Чарлз сказал, что не хочет меня видеть, а я не хочу видеть его.

— Какая чепуха! Думаю, тебе следует поближе его узнать. Если ты решишься это сделать, то поймешь, что вы отлично подходите друг другу. Он самый внимательный и интересный человек из всех, кого я знаю, не исключая собственного мужа, который временами бывает невыносимо скучен. — Она улыбнулась. — С Чарлзом никогда не скучно, и в нем есть такие качества, каких нет ни в ком другом.

Маргерит вспомнила его любовные послания.

— Да… он умеет прекрасно выражать свои чувства, когда захочет.

— Значит, решено! У вас обоих будет возможность узнать истинные достоинства друг друга в этом буколическом раю. — Она с гримасой отвращения оглянулась вокруг. — О, дайте мне шумную лондонскую улицу вместо этой зеленой идиллии!

Маргерит рассмеялась.

— Ты стала поклонницей больших городов, Луиза! А кто же скучал по южному Даунсу?

— Ладно, давай я покажу тебе мои гобелены. Раз уж ты гостья в моем доме, ты не сможешь отказаться.

Маргерит снова рассмеялась, ее забавляли решительные манеры подруги. Луиза оставалась прежней, даже несмотря на то что стала графиней.

— Мне очень захотелось посмотреть на них, как только я получила твое приглашение.

Вечером, когда внизу на стенах и на столах засияло бесчисленное множество свечей, Маргерит вышла из спальни. Она надела одно из своих двух новых платьев, юбка на нем из изумрудно-зеленого шелка была спереди подобрана, открывая вышитую нижнюю юбку с рюшами; за корсаж она заложила кусочек кружева, надушенного розовой водой. Горничная сделала ей высокую прическу с локонами по бокам, а сзади заколола волосы пряжкой с драгоценными камнями. Маргерит не нравилось это сооружение, но она не хотела показаться деревенской простушкой в кругу знатных гостей Луизы. Она вошла в гостиную, где приглашенные, разбившись на группки, вели тихие беседы.

Первое, что бросилось ей в глаза, это пушистый, золотистого цвета, восточный ковер и уютная мебель, обитая парчой в тон ковру. Куда бы она ни взглянула, везде горели свечи, наполняя комнату золотистым светом.

И вдруг она увидела Чарлза. Он все еще был бледен после случившегося, но она не заметила никаких признаков слабости. Длинные волнистые волосы, которые он не пудрил, были скреплены сзади атласным бантом и своим теплым блеском смягчали резкие черты его лица. Голубые глаза, обрамленные темными ресницами, весело блестели. Он заметил Маргерит, улыбка исчезла с его лица, и он, прищурившись, окинул ее подозрительным взглядом.

Ее сердце бешено забилось — он был так красив, что у нее не хватало сил отвести от него взгляд. Светло-серый шелковый камзол, расшитый серебряными позументами; жилет, украшенный серебряными пуговицами и тонким серебряным шитьем, из-под белоснежной пены кружев выглядывали запястья. У Маргерит пересохло в горле.

Проведя несколько недель в грустном одиночестве и располагая достаточным временем, чтобы все проанализировать, она пришла к выводу, что влюблена в человека, любовницей которого стала неожиданно для самой себя. «Чарлз, любовь моя», — беззвучно прошептала она и даже дала себе клятву найти способ смягчить его гнев.