Поцелуй разбойника

Глава 18

Голоса смолкли, и гости замерли, увидев, как Чарлз смотрит на Маргерит, на это видение в зеленом шелке и розоватом жемчуге — в волосах, на шее, запястьях и в ушах. Она излучала женственность, в ней чувствовалась сила, ее улыбка ослепляла, от груди исходил аромат роз. Он сразу узнал этот напоенный солнцем аромат, и хотя сердце его сжалось от тоски, он не мог допустить, чтобы она снова ранила его своим равнодушием и презрительным взглядом янтарных глаз. И он воздвиг в своем сердце стену, отгораживаясь и защищаясь от нее. И всей своей израненной душой стремясь к этой единственной в мире женщине, которую он любил больше жизни.

— Разве она не прелесть? — шепнула ему на ухо Луиза.

— Да, но упряма и неразумна, — холодно ответил Чарлз. Он сказал это достаточно громко, чтобы Маргерит услышала. — И корыстна.

— Это несправедливо, — возмутилась Маргерит, окидывая его взглядом с головы до ног. Она небрежно помахала веером перед его лицом, лукаво глядя золотисто-янтарными глазами.

Горячая волна пробежала по его телу, вновь пробуждая прежнюю страсть. Ему захотелось прижать ее к себе и увидеть, как ее глаза загораются вожделением от его поцелуев. Здесь, вдалеке от мрачного дома Леннокса, она казалась совсем другой.

— Я всегда говорю правду, — тихо возразил он, не сводя с нее горящего взгляда.

— Правду, которая тебе нравится, — вполголоса парировала она.

— Ах! — воскликнула Луиза, восхищенно взмахнув веером. — Какой тонкий юмор, какое остроумие! Чувствую, что сегодняшний обед не будет скучным.

— Только в том случае, если вы подсыплете яд в крем леди Леннокс, — произнес Чарлз с непроницаемым выражением лица, но во взгляде его был вызов.

— Сначала я попрошу тебя попробовать каждое блюдо, — вкрадчивым голосом проговорила она, и Чарлз невольно усмехнулся.

— Только если ты насильно затолкаешь его мне в горло.

— Я ни за что не дотронусь до тебя, Чарлз, даже под угрозой отравления! Лучше умереть, чем сидеть рядом с тобой. — Маргерит, нахмурившись, повернулась к Луизе: — Если ты посадишь меня рядом с ним, я уйду.

— Не беспокойся, — засмеялась Луиза. — Можешь сесть где захочешь. — В напудренном парике и кремовом атласном платье с желтой стеганой нижней юбкой она выглядела очень величественно. Когда дворецкий объявил, что обед подан, она взяла Чарлза под руку: — Пойдемте к столу.

Только после ухода Чарлза Маргерит смогла оглядеться по сторонам. Ее окружали около двух десятков гостей в великолепных нарядах из шелка, парчи и атласа всех цветов радуги.

Стены столовой были увешаны гобеленами, а над ними тянулся длинный ряд портретов и картин. Белый потолок украшали лепные узоры и гирлянды. Темно-красный ковер придавал комнате элегантный вид.

Белые скатерти, салфетки и огромные вазы с желтыми и розовыми розами завершали убранство столов, а хрустальные бокалы и начищенное серебро сверкали в свете горящих свечей.

Маргерит тоскливо вздохнула, обнаружив, что ее сосед по столу обладает мрачным юмором и необычайной говорливостью. Она вежливо поддерживала разговор, одновременно наблюдая в бессильной ярости, как Чарлз усаживается за стол напротив нее. Франческа Маклендон с улыбкой поздоровалась с ней и села рядом с Чарлзом.

— Как я рада, что ты начала выезжать, Маргерит! Я не видела тебя на вечерах в Лондоне, — прошептала она.

Маргерит не собиралась посвящать подругу в свои финансовые трудности и объяснять, что у нее нет приличных платьев, необходимых для посещения светских раутов, которые Франческа никогда не пропускала.

— Я была занята устройством домашних дел, — уклончиво ответила она. — Многое надо привести в порядок.

— Да, она была занята — ссорилась со всеми, кто хотел ей помочь, — небрежно бросил Чарлз, но в его голосе слышалось раздражение.

Франческа с удивлением посмотрела на Чарлза, а Маргерит покраснела.

— Не надо меня оскорблять, — нахмурилась она, и Чарлз наклонил голову, принося извинения. Но его лицо не выражало ни малейшего раскаяния. — Я слышала, скоро выйдет новая книга стихов Б.К. Роуза, — обратилась Маргерит к своему соседу слева, страдавшему астмой лорду Уилтерну. — Я нахожу его поэзию очень трогательной, — продолжала она. — Я подбирала на лютне музыку к стихам — для собственного удовольствия, конечно, — поскольку Бог не дал мне хорошего голоса.

— Но наградил другими достоинствами, — сказал Чарлз, поднимая бокал и глядя на нее.

Она не смогла понять, что таилось в глубине его заблестевших глаз.

Ее щеки вспыхнули от обиды — слишком двусмысленны были его слова. Сосед Маргерит справа, толстый джентльмен, кашлянул и потребовал, чтобы Чарлз объяснил, что он имел в виду.

Чарлз улыбнулся, в его глазах блеснул озорной огонек.

— Она неплохо шьет, читает, пишет и знает арифметику не хуже мужчины.

— Это похвально, — кивнул лорд Уилтерн с хриплым смешком. — Большинство женщин, которых я знаю, не умеют считать и до ста.

— Конечно, это преувеличение, — холодно проговорила Маргерит. — Мои знакомые дамы великолепно умеют считать.

— Похоже, просвещение коснулось и прекрасной половины человечества, — презрительно процедил Чарлз.

Маргерит пожалела, что стол слишком широкий и она не может ударить Чарлза по ноге. «Можно бы плеснуть вином ему в лицо», — размышляла она, сердито поглядывая на него. Но Маргерит была не из тех, кто устраивает скандалы. Она ненавидела скандалы. Кроме того, ей не хотелось ставить в неловкое положение Луизу, смотревшую на нее с другого конца стола. Она улыбалась Маргерит и одновременно болтала с герцогом, сидевшим справа от нее.

— Просвещение пришло к дамам очень давно, я бы сказала, еще до Эдема. Джентльмены никогда не признавали, эту истину. Я объясняю это недостатком воображения. Джентльменам, к сожалению, не хватает проницательности.

Лорд Уилтерн, сидевший рядом с Маргерит, открыл рот и выпучил глаза. Сосед справа застыл, не донеся вилку до рта.

Чарлз вытер губы салфеткой и спокойно посмотрел на нее. Ей захотелось выглядеть такой же невозмутимой, как и он.

— Змей пропитал яблоко своим ядом, — изрек Чарлз, — и змеиная натура передалась Еве. Женщины всегда будут говорить раздвоенным языком.

— Лучше говорить раздвоенным языком, чем ходить на раздвоенных копытах, как вы, — парировала Маргерит, и все сидевшие за столом расхохотались. Она не заметила, что их разговор привлек общее внимание. Покраснев, она опустила глаза и уставилась на лежавшую на коленях салфетку.

Луиза кашлянула и перевела разговор на другую тему:

— Я слышала, что по всему Суссексу ищут шпиона. Ему, по-видимому, удалось незаметно пробраться через Суррей. Эти якобиты просто неисправимы! Меня бросает в дрожь, когда я думаю, что он мог спрятаться и в нашем имении.

— Его поймают в конце концов. Капитан Эмерсон со своими людьми раскинули на побережье настоящую сеть. Шпиону не удастся сбежать из Англии, можете не сомневаться! — заявил герцог, сидевший рядом с Луизой.

В голове Маргерит промелькнула вереница шпионов, которых Литгоу укрывал в своем доме после неудачного восстания Стюарта в 1746 году. Не захочет ли этот шпион спрятаться в Леннокс-Хаусе? При этой мысли Маргерит чуть не подавилась форелью. Чтобы не задохнуться, она поспешила выпить вина.

— К тому же капитану помогают таможенники, — заметил герцог. — Контрабандистов заставят заговорить, можете не сомневаться.

Маргерит подняла глаза и увидела, что Чарлз, чуть заметно вопросительно подняв бровь, смотрит на нее. Неожиданно она догадалась, что он знает ее тайну, и побледнела.

Она отвела глаза, ее сердце застучало так громко, что казалось, его удары заглушают голоса гостей. К счастью, лакей, стоявший за ее стулом, переменил ее тарелку и предложил блюдо с семгой в лимонном соусе, маринованной щукой с креветками и запеченным омаром. Она взяла всего понемногу и добавила маринованных грецких орехов и растопленного масла из блюд, стоявших на столе.

Не проступила ли ее вина черным крестом у нее на лбу, и все ли этот крест видят?

— Если только их поймают — я имею в виду контрабандистов, — поднося ко рту вилку, произнес Чарлз. — В чем я сомневаюсь. Люди в деревнях не болтливы.

— Я совершенно уверен, что Эмерсон решит эту задачу. Когда все укромные заливы и бухты будут очищены от контрабандистов, он направит все силы на поимку Полуночного разбойника, который, по моему мнению, слишком долго играет с законом, — проговорил герцог, и все поддержали его:

— Слушайте, слушайте! Герцог продолжал:

— Насколько мне известно, Эмерсон обнаружил улики, и теперь это лишь дело времени. Разбойника вздернут на самом высоком дереве у большой дороги для устрашения других преступников.

«Боже, помоги мне продать Леннокс-Хаус до того, как Эмерсон доберется до контрабандистов», — в страхе взмолилась Маргерит. Если Эмерсон узнает о подвалах, где прятались беглецы якобиты, ее закуют в цепи. А если контрабандисты расскажут всю правду, она погибнет. Маргерит молила Бога, чтобы Эмерсон их не поймал.

— Может быть, не стоит так громко обсуждать планы Эмерсона, — покачал головой Чарлз. — Откуда вы знаете, кто сторонник Стюарта, а кто нет? Ваш сосед может вести добропорядочный образ жизни и в то же время втайне заниматься противозаконными делами.

Герцог обвел присутствующих взглядом выцветших голубых глаз, словно пытаясь проникнуть в их мысли. Гости смущенно переглядывались.

— Кто-нибудь знает, кто этот предполагаемый шпион? — спросил Чарлз и посмотрел на сидящих за столом, делая вид, что не замечает Маргерит.

Герцог с важным видом прокашлялся.

— Власти не уверены, но полагают, что его зовут Тирнан…

— Ирландец! — вырвалось у Чарлза. — Зачем ирландцу связываться со Стюартом?

Маргерит с удивлением смотрела на Чарлза. Он нахмурился и побледнел. Боже, неужели он знает этого человека?

— Ирландец? Гм. Вы правильно заметили, Мортимер.

— Мортимер! — воскликнула Луиза, стукнув по столу. — Ваша светлость, разве вы не слышали, что теперь он — маркиз Рэнсфорд?

Чарлз поморщился, но вежливо поклонился в ответ на бурные аплодисменты.

— Я не предполагал, что этот титул когда-нибудь перейдет ко мне. В этой ветви рода Рэнсфордов было два кузена, наследники по прямой линии. Очевидно, они погибли во Франции, и я не могу сказать, что меня радует титул, полученный такой ценой.

— Хорошо сказано, Чарлз! — воскликнула Луиза. — Но ты не сделал ничего плохого. Война отняла твоих родственников. Не осуждай себя. Виноват король, начавший войну.

Чарлз усмехнулся и поднял бокал в честь Луизы. Ее муж, лорд Вудвайн, заметил:

— Не сомневаюсь, вы наведете порядок в заброшенном имении Рэнсфордов.

— Ты собираешься уехать из Мортимерс-Мидоу? — спросила Маргерит, пытаясь убедить себя, что ей все равно, где будет жить Чарлз.

Его глаза весело блеснули.

— А ты бы не хотела этого? — многозначительно спросил он.

— Вот уж нет! Считай мой вопрос чисто женским любопытством. — Если б она могла прикрыть горящие щеки руками! Почему он всегда побеждает в спорах?

— Еще одна хитрость, которой ты, уверен, обучилась в раю, — проговорил он так тихо, что его услышали только сидевшие рядом с ним.

— Послушайте, Морт… Рэнсфорд! Не стоит оскорблять даму, — нахмурился Уилтерн, расправляя свои узкие плечи. Он покровительственно похлопал Маргерит по руке. — Не должен ли я потребовать сатисфакции, мадам?

Маргерит рассмеялась:

— Он заслуживает этого, но не надо устраивать скандал. Я сумею постоять за себя.

Чарлз саркастически улыбнулся, и Маргерит, затаив дыхание, смотрела на его лицо, к которому ей так хотелось прикоснуться. Не так давно она лежала в его объятиях. И она никогда не забудет испытанное ею блаженство. Она помнила каждое мгновение их свиданий.

— Завтра я собираюсь устроить поиски клада! — громко объявила Луиза, широко улыбаясь. — Надеюсь, погода не подведет. Ничто не может разрушить планы хозяйки, кроме проливного дождя.

Лакеи сменили рыбные блюда на блюда с телятиной, бараниной и ростбифом, к которым подавались пирожки с мясом, жареные куры и утки.

Маргерит ела с аппетитом, и ей особенно понравились миндальные пирожные с фисташками, засахаренные фрукты и яблочный пирог, которые подали на десерт.

Она больше не разговаривала с Чарлзом, пока поздно вечером не вышла на террасу подышать перед сном свежим воздухом. У нее не было желания говорить с ним, но он нашел ее. Не спрашивая разрешения, он встал рядом с ней.

Ночь накрыла землю черным бархатным куполом. Даже свет звезд не проникал сквозь него, но глаза Маргерит уже приспособились к темноте и различали неясные силуэты. Присутствие Чарлза, словно приближающаяся гроза, вызвало у нее чувство тревожного ожидания.

— Не слишком ли ты много съела сладостей, Маргерит — лукаво спросил он.

Она слышала не шутливые слова, а нежность в его голосе.

— Не больше, чем было вина в твоей бутылке, Чарлз. Может быть, слишком много, но кому об этом судить? У тебя не кружится голова?

— А тебя не тошнит?

— О, Чарлз, ты пришел ссориться? Тогда тебе лучше уйти. Он схватил ее за плечи и прижал к стене. Его глаза блестели в слабом свете, падающем из окон библиотеки. Он был таким желанным, и она, взволнованная его близостью, не ощущала никакого смущения.

— Я думала, ты совсем забыл обо мне, Чарлз. Но кажется, я ошибалась.

— Ты сидела напротив меня, изводя меня своими насмешками, пока меня не затрясло от гнева. Я готов был свернуть твою нежную шейку, лишь бы заставить прекратить эти милые оскорбления. А я только смотрел на твои губы, когда ты ела омара, и мне казалось, что ты кладешь в рот меня. Разве ты не понимаешь? Не видишь, что доводишь меня до отчаяния? До безумия?

Маргерит молча смотрела на него. Ей казалось, что она не сделала ничего, чтобы вызвать его страсть. Она тяжело дышала, сердце было готово выскочить из груди, а тело наполнялось сладким опьяняющим дурманом, от которого кружилась голова.

Он прижался к ее губам с такой силой и непонятной ей яростью, что ей оставалось лишь подчиниться ему и забыть обо всем. Наконец, тяжело дыша, Чарлз оторвался от нее.

— К черту все — свирепо пробормотал он, прижимая ее к себе. Он чуть не рыдал от страсти, покрывая поцелуями ее шею

— Что с тобой? — испуганно прошептала она распухшими от поцелуев губами — Ты отравила меня. Этот яд отравляет мою кровь, и я забываю обо всем и думаю только о тебе. Я умираю в те часы, дни, когда тебя нет со мной. Маргерит, я не могу жить без тебя. Ты моя слабость, мое проклятие, я могу сделать что-то такое, о чем потом буду жалеть.

— Чарлз, — тихо проговорила она, чувствуя, как нежность заполняет ее сердце. — Я то, что было на лугу и потом, в моей спальне, — это было прекрасно, но не называй это ядом. Не унижай меня.

Он застыл, держа в ладонях ее лицо. Она чувствовала его теплое дыхание, а от его напряженного взгляда у нее задрожали колени.

— Милая Маргерит, тебя называют Черной вдовой, потому что ты убила своего мужа. Я знаю, что это неправда, но скажи, какую тайну ты носишь в себе?

Она сжалась, подумав о шпионе, прячущемся где-то в Суссексе. Не подкрадывается ли он сейчас в темноте к Леннокс-Хаусу в поисках приюта?

— Не понимаю, о чем ты говоришь, — прошептала она.

— Тирнан — медленно произнес он — Ты ведь замешана в этом, правда? Сторонница якобитов. Ты знаешь Тирнана. — Его взгляд стал жестким. — Скажи мне правду?

— Я не знаю никого с таким именем, — удивленно пожала она плечами. — Оно кажется мне знакомым, но я не могу вспомнить никого

Лицо Чарлза исказилось от боли.

— Тирнан Левертон, молодой кузен Ника. Не родной кузен, но тем не менее они с Ником друзья детства. У Тирнана горячая голова, и он всегда искал приключений.

— Он похож в этом на любого моего знакомого. Почему шпионом, которого ищут, должен быть именно он?

Чарлз со вздохом опустил руки.

— Просто я знаю, что это он. — Он посмотрел в черное небо и задумчиво потер подбородок. — О, Маргерит Что происходит?

Он крепко ухватил ее за руку и повел по террасе. Она сопротивлялась, но он не выпускал ее руку. — Чарлз, ты не заставишь меня говорить о прошлом… или настоящем, — рассердилась она, когда он, остановившись, посмотрел ей в глаза. Они стояли в конце террасы, перед ними был парк, аккуратные лужайки, подстриженные кустарники, симметричные клумбы. Вдали виднелась темная лента реки. Маргерит смотрела на эту ночную картину, как будто надеясь почерпнуть в ней силы. — Я не могу говорить о прошлом — ни с кем.

— Послушай. — Он приблизил губы к ее уху. — Эмерсон заставит тебя заговорить, если узнает, что ты что-то скрываешь.

Маргерит пренебрежительно пожала плечами, хотя земля закачалась у нее под ногами.

— Эмерсона здесь нет, и зачем ему со мной говорить? Мне нечего ему сказать.

Чарлз закрыл глаза и, прислонившись к балюстраде, раздраженно вздохнул:

— Маргерит, ты якобитская шпионка?

Наступившая тишина нависла над ней как злой дух, готовый схватить ее и утащить в преисподнюю. Она пыталась вдохнуть, но воздух застрял в горле.

— Ну, это так?.

— Нет! — с хрипом вырвалось из ее груди. Она повернулась и бросилась в дом.