Почти мертва

Глава 24

Я проснулась за час до будильника. Голова Джейд лежала на моём плече, а её руки и ноги тесно переплелись с моими. Мне нужно было в уборную, но Джейд так сладко спала, что я не захотела её беспокоить. Я закрыла глаза и пожелала взывающему ко мне мочевому пузырю вернуться ко сну. Я погрузилась в яркий сон… по крайней мере, я думала, что это был сон.

Я не могла дышать, не могла кричать.

Держащие меня руки причиняли боль, но физическая боль была ничем по сравнению с агонией моей души. Предательство ранило меня так глубоко, что я не хотела делать следующий вдох, но сделала. Мой выдох сопровождался рваным хрипом. Этот звук помог мне вырваться из пелены, но я не могла остановить крики, рвущиеся из меня.

«Слоан, — Джейд потянулась ко мне. Она была так похожа на него, что я кинулась удирать, брыкаясь ногами, пока не упала на пол. — Тебе приснился кошмар». Она поднялась и села на кровати, глядя на меня, свернувшуюся в клубок. «Милая», — сказала она, протягивая ко мне руку, но не решаясь дотронуться.

Я не спала. Я чувствовала, как в мою кожу впивается песок, принесённый нами с пляжа. Я видела свой чемодан на полу. Я знала, где я нахожусь, но продолжала чувствовать, будто произошло искривление времени, в результате которого я из одной комнаты попала в другую. И я всё ещё чувствовала запах пота на моей коже. Я не могла контролировать слова, рождающиеся где-то глубоко внутри меня. «Почему? Что со мной не так?»

Джейд покачала головой, растерянно хмуря брови. «С тобой ничего не случилось, Слоан. Тебе просто приснился плохой сон». Она снова потянулась ко мне.

Я встала на четвереньки и поползла назад. У неё были его глаза.

«Почему он сделал это со мной? — рыдала я. — Почему она не поверила мне?»

«Кто?» Джейд выглядела так же ужасно, как я себя чувствовала.

Страх, предательство и растерянность захлестнули меня с новой силой. «Папа», — шёпотом выдохнула я.

Лицо Джейд побледнело и вытянулось. Её рука дрожала, когда она прижала пальцы к подбородку. «Ты видела…» Она закрыла лицо руками.

Это не было кошмаром. Откровение подействовало на меня, как удар бейсбольной битой. Мой желудок взбунтовался. Я заползла в ванную и склонилась над унитазом. Я страдала физически и эмоционально. Мой разум одна за другой атаковали сильнейшие эмоции — отвращение к себе, недоумение, ненависть. Пока они без устали сменяли друг друга, я не могла понять, принадлежат ли они Джейд или мне. Я забилась между ванной и унитазом, раскачиваясь взад и вперед в отчаянной попытке прекратить бесконечную агонию.

Что-то тёплое нежно прикоснулось к моей лодыжке, мягкий женский голос позвал меня: «Слоан, проснись, милая, это я». Я открыла глаза и дернулась от прикосновения. «Это Миранда, Слоан, проснись, — облегчение затопило меня, когда я бросила взгляд снизу вверх. Медленно я подняла голову и всмотрелась в знакомое лицо. — Ты должна встать, чтобы мы могли тебя одеть». Я обернулась полотенцем, которым она меня накрыла, и приняла протянутую руку.

Миранда привела меня обратно в спальню, усадила на кровать и начала рыться в моей сумке. Я опустила взгляд на свои запястья, ожидая увидеть синяки, и расплакалась. Миранда положила мои вещи на кровать и опустилась на колени передо мной. «Она обидела тебя?»

Я затрясла головой. «Не она, он!» Я огляделась вокруг, боясь, что кто-нибудь может нас подслушать.

Замешательство омрачило её черты. «Кто?»

«Отец Джейд, — получилось шёпотом. — Я видела… Я чувствовала, что он сделал с ней». Я посмотрела вокруг. «Где она?»

«Её здесь нет, — успокаивающе сказала Миранда. — Давай-ка тебя оденем».

«Я… хочу, чтобы ты вышла из комнаты».

Миранда встала и как-то странно на меня посмотрела. «Я видела тебя голой миллиарды раз».

«Мне нужно, чтобы ты ушла», — сказал я, стуча зубами.

«Хорошо, — она подняла руки вверх и отступила. — Я буду снаружи».

Я дождалась, пока она закроет дверь, и быстро натянула на себя одежду, боясь, что она войдёт и увидит мою наготу. «Мне нужно домой».

Миранда странно на меня посмотрела, когда я, пошатываясь, вошла в гостиную.

«Я поставила кофе, — она подошла и попыталась взять мою руку, но я отстранилась и опустилась в кресло за столом. Она села напротив меня. — Что случилось?»

«Где она?»

Миранда покачала головой. «Я не знаю. Она была в истерике, когда позвонила и попросила приехать как можно быстрее. Это всё, что я смогла понять, — слёзы снова полились из моих глаз, и Миранда неуверенно выдохнула: „Что случилось?“

„Я спала… Я думала, что сплю… может быть, просто слишком реальный сон, но я видела — чувствовала — что он делал с ней. Я была там с ней“. Моя челюсть дрожала так сильно, что я едва могла говорить.

Лицо Миранды покраснело. „Она подвергалась насилию?“

Одно только слово вызывало во мне отвращение, от которого скрутило живот. Я кивнула. „Больше я сказать не могу“.

Миранда кивнула и молча потёрла переносицу. „Ты чувствовала её боль, её эмоции?“

„Да“.

„Мы должны её найти“. Миранда ударила рукой по столу, заставив меня подпрыгнуть. „Извини“, — сказала она и глубоко вздохнула.

„Я не могу пойти с тобой“.

Миранда выглядела ошеломлённой. „Почему?“

„Я просто не могу сделать этого сейчас“. Я уже не всхлипывала, а рыдала навзрыд. Обойдя стол, Миранда обняла меня и прижимала к себе, пока я не успокоилась. Я схватила её за лацканы на рубашке. „Сделай это для меня. Найди её, убедись, что она в порядке. Мне просто нужно немного времени“.

„Давай я позову Марти побыть с тобой? Мне не нравится идея оставлять тебя в одиночестве“.

Сейчас я не могла терпеть чьё-либо общество. Мне хотелось спрятаться. „Нет, я пойду домой“.

„Я провожу тебя, а потом найду Джейд, хорошо?“

Моя комната была тёмной и знакомой. Я лежала в постели, глядя в темноту, пытаясь забыть и само видение, и сопровождающие его чувства. Я была там, когда она засыпала в слезах, глядя на пустую кровать напротив. Раньше её занимала бабушка, с которой Джейд чувствовала себя в безопасности. Вцепившиеся в одеяло руки были такими маленькими. Я чувствовала её страх, боль от недоверия собственной матери. Даже взрослой женщине это было не под силу. Не представляю, как Джейд тогда справилась.

Её родители не были мертвы, как Джейд заявила, хотя они и умерли для неё. Я вспомнила, как её глазами смотрела на дом, погруженный во тьму, когда она убежала в ночь, чтобы больше никогда туда не возвращаться. Я чувствовала пронизывающий зимний холод, когда она пряталась в палатке в надежде, что её никогда не найдут. Я видела сострадание в глазах незнакомца, предложившего ребёнку работу. Я чувствовала, как её живот скрутило узлами, и слышала её горячие молитвы, пока она смотрела, как он читает её резюме, в котором бо́льшая часть информации была липой.

Я была в её теле, когда она ела холодные консервы. Когда она принимала душ в спортзале, надеясь, что никто не заметит, что она делает это каждое утро перед открытием и каждый вечер после закрытия. Я была там, когда она наскребла достаточно денег, чтобы позволить себе снять квартиру, напоминающую крысиную нору. Я чувствовала, какими потными были её ладони, когда она заполняла заявление на смену фамилии с Хатчинс на Вернер.

Я чувствовала, что ей не хватает самоуважения. Я была в её мыслях, когда она спрашивала себя, в чём она провинилась, что её отец делает с ней то, что он делает. Я была там, когда она задумалась, что можно сделать, чтобы это прекратить. Я ощутила её беспомощность, когда она нашла в себе мужество признаться матери в том, что с ней происходило.

„Ты лжешь,“ — её мать дрожащими руками налила себе выпить из бутылки, которую Джейд не должна была трогать.

„Мама“.

„Нет, Коррин!“ — её мать ударила рукой по столу. — Прекрати сейчас же! — она гневно указала на неё. — Ты никогда не заговоришь об этом снова ни со мной, ни с кем-либо другим. Тебе это ясно?»

Я был так зла. Я сидела и молотила подушку кулаками, скрежеща зубами с такой силой, что мне показалось, они сейчас сломаются. Как могла она — они — делать это с ребёнком? Я испытывала отвращение и бешеный гнев на её отца за то, что он сделал, но где-то в глубине души вскипала яростная ненависть к её матери. Она знала и не сделала ничего, чтобы остановить это.

Я никогда не задумывалась об убийстве, но я хотела приложить руку к смерти этих людей. Я хотела причинить им боль. Я хотела заставить их испытать то, что испытала я, что Джейд испытывала в течение долгих лет. Но Джейд была другой. Она больше не чувствовала ненависти. Она мысленно убила своих родителей, но я не могла. И за это… я на неё злилась.