Под "крылом" Феникса

Глава 16

Переворот, осуществлённый князем Чже Шеном и его сторонниками в пользу И-Лунга, совершенно обескуражил не только придворных, но и всю Империю Феникса. Чже Шен объявил И-Лунга временным правителем Ченжера, пока не состоится его коронация. Наиболее решительно настроенные военачальники полагали, что И-Лунг будет сразу возведён в достоинство богоравного владыки Империи Феникса. Это было бы не трудно сделать, так как Алый дворец, все имперские Приказы и дворец Правосудия находились в руках заговорщиков.

Однако Чже Шен не торопился, ибо башня Быка и засевшие в храме Сонма Богов жрецы и послушники Братства Богини ещё держались, а князь не хотел продолжать кровопролитие, дабы никто не мог обвинить его и его сторонников в необузданной кровожадности и святотатстве.

Все эти события застигли врасплох не только князей, чиновников и судей империи, но даже самого Динху, считавшего себя непревзойдённым мастером придворных заговоров и хитросплетений.

Правда, заговорщики упустили его и несколько наиболее влиятельных противников И-Лунга, которым удалось сбежать из Дациня. Если бы они просто бежали, то дело, в конечном счете, не стоило бы скорлупы выеденного яйца. Гораздо хуже было то, что они увезли с собой младшего юнгарха Учжуна. Теперь следовало ожидать междоусобной войны.

Впрочем, Чже Шен тоже не сидел, сложа руки. Будучи опытным полководцем, он хорошо знал, как нелегко за такой короткий срок собрать войско, тем более способное противостоять Железным Ястребам и имперской пехоте, что была под его началом. Но он не верил в то, что жрецы Братства уступят свою власть и сдадутся без борьбы. Поэтому Чже Шен, прежде всего, вызвал к себе начальника Тайной Стражи, вместе с которым они просчитали возможные ответные действия своих противников в ближайшее время.

Сюманг был уверен в том, что, имея на своей стороне одного из наследников, Братство Богини попытается устранить И-Лунга, и таким образом избежать междоусобицы. Тем более что в заговорах жрецы куда искушеннее, чем те, кто окружает И-Лунга.

Потому-то нынче все мастера тайного сыска были подняты на ноги. Если кто-то вызывал у них хоть малейшее подозрение, то таких людей хватали и без долгих разговоров отправляли в пыточные застенки Тайной Стражи. Но Дацинь был слишком велик. Настолько, что даже многочисленные осведомители не успевали уследить за всем сразу.

Ван-Ё смертельно устал толкаться в толпе, мотаясь по базарам и площадям, выискивая подозрительных лиц из тех, кто по образному выражению Сюманга может нанести «вред государству». Поэтому сегодня он решил немного отдохнуть в каком-нибудь тихом местечке. Немного подумав, он двинулся в нужном ему направлении.

Из всех харчевен и весёлых домов терпимости, Ван-Ё предпочитал, заведение радхона Йешуда, с которым его когда-то познакомил Химчен. Харчевня Йешуда была расположена на окраине Внешнего города, у самых крепостных стен, опоясывающих столицу Ченжера. Жители ближайших домов, большей частью ремесленники и подёнщики, частенько заглядывали в заведение радхона. Во всём Дацине было трудно найти другого столь радушного хозяина, на лице которого днём и ночью сияла любезная приветливая улыбка.

Каждого вошедшего внутрь, Йешуд встречал, словно дорогого гостя. Для всех, кто заводил с хозяином разговор, находились нужные слова. Он одинаково мог, как посочувствовать горю человека, так и порадоваться его удаче. Йешуд охотно ссужал в долг, тем работягам, за которыми как он знал, долги не пропадут.

В его заведении не придавали значения различиям между посетителями. Каждый здесь чувствовал себя своим, неважно кто он был по происхождению, и каким богам поклонялся. Некоторые из посетителей заведения считали, что если бы Йешуд принял веру в ченжерских богов, то, несомненно, пошёл бы в гору. Глядишь, годика через два он стал бы хозяином всех харчевен и постоялых дворов Дациня.

Однако не все рассуждали относительно гостеприимного радхона подобным образом. Иные поговаривали, что его благосостояние зиждется не на содержании харчевни, а на скупке краденного. Но даже злые языки не догадывались об истинном занятии радхона.

В отличие от остальных Ван-Ё был прекрасно обо всём осведомлён. Никому и в голову не могло прийти, что радушный харчевник был одним из самых ценных соглядатаев и осведомителей Тайной Стражи. Его репутация среди простых жителей Дациня была безупречна, а его заведение пользовалось славой места, где иногда появлялись вольнодумцы.

Но не только это привлекало Ван-Ё в харчевню радхона. Со смертью Таланы он испытал сильное потрясение, да к тому же ему приходилось скрываться от мести жрецов Братства Богини. Страсти, до этого бушевавшие в его душе, совершенно истлели, и казалось, что мужская сила и желания навсегда оставили Ван-Ё.

Так продолжалось до тех пор, пока он не встретил пятнадцатилетнего сына Йешуда – красавца Урию. Юный радхон обучался искусству массажа у одного из лекарей, пользовавшего мужские недуги, к которому Ван-Ё привёл Химчен. Уже после второго массажа Ван-Ё и красавец Урия стали любовниками.

Они столь тщательно скрывали свои отношения, что даже пронырливый Йешуд, не заподозрил неладного. Даже тогда, когда Тайный Страж уединялся с его сыном в одной из комнат на втором ярусе дома, где располагалась харчевня. Радхон искренне считал, что его Урия делает успехи в деле целительства, и даже такой значительный человек как Ван-Ё, пользуется его услугами.

Поужинав, Ван-Ё откинулся на подушки, лениво потягивая лёгкое вино. Сейчас он наблюдал за тем, что происходит в обеденном зале харчевни, внимательно прислушиваясь к разговорам посетителей. Его память цепко запоминала лица и приметы разговаривающих людей. Одни посетители приходили, другие покидали харчевню. Были и такие, что проводили в харчевне целый день.

До слуха Ван-Ё донёсся звон разбитой посуды и визгливая ругань. Вспыхнувшая перебранка, быстро перерастает в драку, но Ван-Ё не стал вмешиваться. Он знал, что возле двери под видом постоянных завсегдатаев дежурят двое вышибал, которые следят за порядком в заведении. Один из них поднялся со своего места и, подойдя, двумя быстрыми точными ударами вырубил обоих драчунов. Затем, с помощью добровольных помощников из числа посетителей выкинул бесчувственные тела на улицу.

Драки и разборки между горожанами и обитателями предместий не интересовали Ван-Ё. От ближайшего столика, за которым сидели несколько хорошо одетых, судя по всему, из сословия кливутов, посетителей, до его ушей долетели обрывки подозрительного разговора.

– Ну и как вам этот новый указ о земельных наделах? Слыханное ли дело уравнять нас с рядовыми воинами и наёмниками?! – громко проговорил один из не в меру захмелевших собеседников.

– Это всё этот старый злобный пердун старается. Забрался в Алый дворец, словно петух на навозную кучу и кукарекает! – откликнулся его собутыльник, осушив чашу с вином.

– Не орите так громко. Не дома,– попытался их урезонить третий собеседник, что был потрезвее.

– Плевать! Мои дед и отец были благородными кливутами. И я благородный кливут! – пьяный не унимался.– А этот, как вы верно подметили, старый пердун Чже, хочет одного – лишить нас наших поместий и кулбусов. Неужели там,– палец говорившего ткнул вверх,– ни хрена не понимают, что мощь государства держится на нашем благородном сословии истинных ченжеров. Посмотрите, кого теперь принимают в войско? Сабраки наполовину состоят из пятипалых и полукровок!

– Точно. А вы видели, что твориться в поместьях? У меня две кулбусские деревни на восемьдесят семь дворов. И вот, по указу подписанному неизвестно кем, у меня забрали две сотни подёнщиков, чтобы они сдохли во славу сопливого мальчишки, вскарабкавшегося на трон, когда ещё не успело остыть тело его почтенного родителя – нашего богоравного Длинного Ту!

– Тише же вы! – опасливо шипел самый трезвый из кливутов. Он начал оглядываться по сторонам, памятуя о доносчиках Тайной Стражи. Но его подвыпивший товарищ, стуча кулаком по столу, видимо решил, как следует выговориться, осыпая руганью и проклятиями головы тех, кто, по его мнению, замарал честь знамени Феникса и ведёт империю к гибели. Напоследок, говоривший совершил государственное преступление, обложив юнгарха И-Лунга и всех сиятельных вельмож империи, выражениями, бытовавшими в казармах наёмников и среди уличных шлюх.

Прислушиваясь к разговору кливутов, Ван-Ё сделал вид, что вино разморило его, и он заснул, пустив из уголка рта тоненькую струйку слюны, стекающую на подбородок. Он успел приглядеться ко всем трём собеседникам, запоминая лица, приметы и одежду.

Вскоре изрядно подвыпившая троица направилась к выходу из харчевни. Ван-Ё быстро встал, вытер платочком подбородок, подтянул пояс, и не спеша, направился следом за кливутами.

На перекрёстках улиц столицы уже зажгли вечерние фонари, и те из посетителей харчевни, что жили в предместьях, заторопились покинуть город до закрытия ворот. Иначе ночью можно было попасть в лапы ночных стражников, что грозило большими неприятностями тем, кто не имел права проживать в самом городе.

На одном из перекрёстков Ван-Ё заметил одноглазого нищего, перед которым стояла миска для сбора подаяния. Подойдя к нему, Ван-Ё щёлкнул пальцами и нарисовал в воздухе замысловатый знак. Нищеброд задрал лицо к Ван-Ё, а его глаз засветился вниманием.

– Трое кливутов. Идут на Нижнюю Кожевенную улицу,– скороговоркой произнёс Ван-Ё, бросая медяк в миску. – Я буду у Йешуда.

Одноглазый кивнул, тут же натянул повязку на второй глаз, став полностью слепым, а из-за его спины вынырнул грязный мальчишка десяти лет. Через несколько мгновений мнимый слепец, ведомый малолетним поводырём, зашагал в след подвыпившим любителям болтать языком.

Некоторое время Ван-Ё провёл в раздумьях, как ему поступить дальше. Он пустил ищеек по следу кливутов, но это было слабым утешением. Вряд ли разговор трёх пьяных вояк может оказаться ниточкой, ведущей к злоумышляющим на власть И-Лунга, но кто знает?

Ван-Ё решил дождаться известий, а затем накрыть троицу, они и так наболтали самое меньшее на виселицу. А сейчас? Ну а сейчас он вернётся в харчевню Йешуда. По телу Ван-Ё невольно пробежала дрожь сладкой истомы, когда он вспомнил влажный блеск чёрных глаз Урии и его нежные прикосновения.

Увидев вернувшегося Ван-Ё, Йешуд многозначительно ухмыльнулся, пропуская его внутрь и запирая за ним дверь на засов.

– День был тяжёлым,– произнёс ченжер, как бы отвечая на усмешку радхона. Он невзначай повёл плечами.

– Ну-у, мой Урия не зря ходит за учением к лекарю. Он сделает вам такой массаж, что вы будете чувствовать себя заново рождённым.

Между ловкими пальцами Ван-Ё тускло мелькнул ютер. При блеске золота Йешуд судорожно сглотнул слюну.

– Прошу вас, господин. Урия, Урия! – позвал он. На зов пожилого радхона из-за двери, ведущей на кухню харчевни, появился стройный юноша, одетый в белоснежную тунику. Иссиня-чёрные локоны его волос, завиваясь мелкими колечками, ниспадали ему на плечи. Он вежливо с достоинством поклонился Ван-Ё и направился наверх следом за ченжером.

Спустя полтора часа Ван-Ё, утомлённый любовными утехами с юным радхоном, спустился в обеденный зал харчевни. В ногах чувствовалась слабость, а руки, казалось, ещё хранили тепло нежной кожи любовника. В помещении, если не считать нескольких постоянных ночных завсегдатаев, было пусто.

Ван-Ё прошёл в дальний угол и, подогнув под себя ноги, опустился на подушки, наваленные пред низким столиком. Заспанная кухонная рабыня поставила перед ним небольшой кувшинчик с вином и чистую чашку. Не успел ченжер даже пригубить вино, как к нему подошёл Йешуд.

– Прошу прощения за беспокойство, но там вас, спрашивает какой-то мальчишка-оборванец,– произнёс хозяин харчевни. Ван-Ё, так и не попробовав вина, поставил чашку на стол, поднялся и пошёл к выходу. За дверью харчевни его дожидался мальчишка-поводырь нищего «слепца». Мальчишка знаками предложил Тайному Стражу следовать за ним. Ван-Ё недоумённо нахмурился. Тогда маленький оборванец разинул рот, показывая ему обрубок языка.

– С тобой всё ясно. А где слепой?

Мальчишка невнятно замычал, показывая рукой куда-то в темноту улицы.

– Ладно, пошли.

Он направился следом за маленьким поводырём, который бежал вприпрыжку впереди него. Вскоре, миновав Верхнюю Кожевенную улицу, пройдя несколько переулков, они достигли Нижней улицы. Здесь в основном селились ремесленники победнее. В свете луны у ворот одного из дворов Ван-Ё заметил пёстрый от заплат плащ «слепца». Тот, нахохлившись, сидел у стены, обратив лицо к дому напротив.

– Они там,– ищейка кивнул в сторону двухъярусного дома напротив.– По их разговору я понял, что они ждут кого-то, кто явится ближе к полуночи.

– Понятно. Сейчас ступай к караулке у Ворот Дракона и покажи вот это их начальнику,– Ван-Ё дал нищему лоскут дублёной кожи с выжженным на нём знаком Тайной Стражи.– Скажешь, чтобы он позвал нужного человека. Отдашь тому эту тамгу и скажешь, что я жду его здесь. Всё, торопись.

Ищейка, подозвав к себе мальчишку-поводыря, растворился в ночном полумраке, а Ван-Ё затаившись в тени за стволом старого тутового дерева, остался наблюдать за домом. Он обратил внимание, что окна второго яруса были чем-то занавешены изнутри.

Время ожидания текло медленно. Издалека слабо доносился лай собак, а однажды ветер принёс отзвуки праздничного пира. Судя по всему, где-то во Внутреннем городе справляли свадьбу, а может быть, отмечали именины. Ночная прохлада давала о себе знать, и Ван-Ё поплотнее запахнул отвороты своего короткого халата. Шелест шагов заставил его насторожиться, а затем глубже вжаться в укрытие.

Мимо него по улице проследовал священнослужитель Чомбе, закутанный в свою тёмную хламиду с надвинутым на лицо куколем. Погружённый в собственные мысли, жрец шёл по своим делам, ни на что не обращая внимание. Только когда звук его шагов замер вдали, Ван-Ё смог облегчённо вздохнуть. Судя по всему, священник Чомбе не заметил притаившегося сыщика Тайной Стражи.

Наконец, Ван-Ё увидел знакомую худощавую фигуру Химчена, за которой маячило ещё двое Тайных Стражей. Он громко щёлкнул языком, указывая своё местонахождение.

– Стоило из-за трёх пьяных болтунов, поднимать меня с постели,– раздражённо прошептал Химчен на ухо Ван-Ё.– Утром бы взяли их тёпленькими. Всего-то и делов…

– Не ворчи. У меня нюх на эти дела. Лучше скажи, почему это три благородных кливута, останавливаются у не очень-то богатого кожемяки, а не в дворцовых казармах Внутреннего города или на худой случай на каком-нибудь постоялом дворе? А?

– Ладно, согласен. А чей это дом узнал?

– Ещё нет. Тише-е…– по знаку Ван-Ё они все четверо замерли.

По самой середине улицы, часто останавливаясь и оглядываясь по сторонам, шёл человек. Сразу было видно, что это не местный обитатель, так как, судя его жестам, он считал дома, стоящие по обеим улицы сторонам, стремясь найти нужный. Наконец, подозрительный прохожий остановился напротив дома, где расположились трое давешних кливутов.

Несмотря на неверный свет луны, Тайные Стражи смогли хорошенько рассмотреть этого человека. Шестеро пальцев на каждой руке и коренастая, плотно сбитая фигура, несмотря на скромность его одеяния, указывали на то, что это был истинный ченжер. Широкополая соломенная шляпа, какую носят земледельцы, болталась на тесёмках у него за спиной поверх плаща, под которым была надета короткая туника. Ноги мужчины были обуты в обычные воинские сандалии.

Однако самоё примечательное Ван-Ё и его товарищи заметили, когда прохожий подошёл к воротам и постучался. Одна из створок, тихо скрипнув, открылась перед незнакомцем и свет фонариков, развешанных во дворе дома, на краткий миг осветил его фигуру. Под плащом скрывался висевший за спиной самострел, а на поясе висели короткий кривой чимкан и увесистая булава.

– Неплохой набор,– прошептал Химчен, когда ворота захлопнулись за пришедшим.– Видел у него маленькие ножны на сандалиях? – спросил он у Ван-Ё.

– Нет. Но самострел разглядел хорошо.

– Такие ножны носят лучшие из бойцов Братства Богини, но в отличие от тайгетов-наёмников, они там прячут метательные ножи.

– Да к бесам твои ножи. Меня беспокоит самострел.

– Думаешь, что Динху с Учжуном прислали стрелка, дабы выправить положение?

Ван-Ё не ответил. Он лишь только пристально посмотрел в глаза Химчена.

– Да зачем ему опускаться до наёмника, когда это подвластно ему самому? – снова спросил тот.

– Во-первых, чтобы не испачкаться. А во-вторых, у всех ворот города и на стенах днём и ночью вместе с дозорами его караулят переодетые жрецы Синьду,– прошептал в ответ Ван-Ё. Он был уверен, что раскрытие этой тайны, о которой не знал даже начальник Тайной Стражи, Химчену, укрепит дух последнего. И судя по всему, он не ошибся. Услышав о несущих дозор жрецах бога Синьду, старый мастер сыска заметно приободрился.

– Сначала будем действовать как обычно,– сказал он.– Поняли?

Ван-Ё и двое других Стражей согласно кивнули в ответ. Ван-Ё уступил командование Химчену, потому что тот был гораздо опытнее его в таких делах. Кроме того, он не собирался лезть на рожон. Вместо славы и почестей можно было легко заработать добрый удар кинжалом или ещё хуже – ядовитый самострельный болт в брюхо.

Они разделились на две пары. Первыми к воротам подозрительного дома устремились Ван-Ё и его напарник. Они быстро и бесшумно пересекли улицу и укрылись в тени стены, ограждающей двор. Каждый из них прислонился спиной к стене, сцепив ладони рук перед собой и создав опору для прыжка. Химчен со своим напарником выскочили из укрытия и, не останавливаясь, с помощью Ван-Ё и его товарища ловко взобрались на стену и спрыгнули внутрь двора.

До слуха Ван-Ё донёсся звук, как будто у ворот кто-то громко икнул. Затем изнутри раздался едва слышимый скрип отодвигаемого засова, и створка ворот слегка приоткрылась, пропуская его с напарником во двор. Двумя неслышными тенями они скользнули внутрь.

Первое, что увидел Ван-Ё, это лежащее в темноте тело человека со свёрнутой шеей. Из одежды на трупе была только набедренная повязка. Рядом с ним валялся потухший факел.

«Раб, оставленный хозяином дома караулить ворота»,– догадался Ван-Ё. Он быстро огляделся. Справа виднелся каменный сарай с двумя дверьми, в которых были прорезаны маленькие зарешёченные отверстия, бывший помещением для рабов. Слева, отделённые от дома широким проходом, вдоль соседней стены, стояли навесы, из-под которых воняло кислым запахом мокнущих кож. Они тянулись до самого заднего двора, где находились остальные хозяйственные постройки.

Тем временем Химчен со своим напарником подобрались к самому дому. Стараясь держаться подальше от двух фонарей, освещавших крыльцо, они осторожно пытались заглянуть в окна первого этажа, дабы рассмотреть, сколько людей находится внутри. Темнота, царившая на первом ярусе дома, подсказывала, что его обитатели спят мирным сном. Зато из двух окон второго яруса наружу предательски пробивались полоски света.

Ван-Ё решил влезть наверх, и знаком показал, чтобы кто-нибудь помог ему. Один из Стражей встал рядом, уперев поднятые руки в стену. С ловкостью кошки Ван-Ё взобрался ему на плечи и дотянулся до карниза одного из тёмных окон на втором этаже. Затем он подтянулся и заглянул внутрь.

Представшая его взору комната была пуста. Осторожно отодвинув занавеску, Ван-Ё взобрался на подоконник. Оказавшись в комнате, он огляделся по сторонам. У дальней стены виднелась смятая неубранная постель, а посредине располагался большой стол с остатками недавнего ужина, вокруг которого стояли три низенькие табуретки.

Из-за дощатой, обтянутой цветной холстиной двери, ведущей в соседнюю комнату, до Ван-Ё доносились обрывки разговора и отдельных фраз. Он бесшумно подошёл к ней и, приложив ухо, стал слушать. Голоса кливутов он узнал сразу. Четвёртый голос, отдававший хрипотцой, ему был незнаком.

– Знаешь ли ты, на какое дело идёшь? Да не допустит богиня, чтобы ты живым попал в руки псов И-Лунга! Лучше сразу умереть, чем такое…

– Я-то знаю,– ответил одному из кливутов хриплый бас.– И пока что ни разу не попадался. Богиня сохранит своего верного слугу.

– Не подумай дурного, но мне любопытно, на чём зиждется твоя уверенность.

– Вот, глядите.

Ван-Ё услышал, как зашуршала ткань одежды.

– Что это?

– Это оберег, наделённый силой самой величайшей из богинь. Он освящён на алтаре Уранами.

– Ого!

Пока собеседники были поглощены осмотром чародейской вещицы, Ван-Ё осторожно чуть приоткрыл дверь, оставив небольшую щель. Затем он отступил назад в комнату и подошёл к окну. Высунувшись наружу, он подал условный знак, и вскоре в окне показался силуэт Химчена.

– Я отправил одного из наших за подмогой,– еле слышно прошептал он.

– Тс-с,– Ван-Ё прижал палец к губам и показал глазами на дверь. Приблизившись к ней, Химчен, на всякий случай достал пару кинжалов с тёмными, дабы не выдать своего владельца блеском, лезвиями из тайгетской стали. Ван-Ё, наоборот, спрятал свой кинжал. Вместо него в его руках оказалась короткая булава с довольно увесистым навершием.

– Мы ещё выпьем, а тебе нельзя,– донёсся до них голос из-за двери.– Не нужно, чтобы у тебя завтра дрогнула рука. Ха-ха-ха! – смех объял говорившего, к которому присоединились остальные собутыльники.

– Я, пожалуй, тоже не буду – произнёс один из кливутов.– Мне пора наведаться кое-куда…

Было слышно, как он поднялся и направился в коридор, ведущий внутрь дома. Остальные ехидно захихикали ему вслед.

– Эй! Да тут ни капли не осталось! Куда это хозяин подевал винцо? – громко икнул один из собутыльников. Скрип половиц означал, что задавший вопрос поднялся на ноги, разыскивая заветный напиток.

Ни Ван-Ё, ни Химчен, не ожидали, что любитель вина так резко распахнёт дверь, возле которой они притаились. Свет, хлынувший в комнату, на мгновение ослепил их. Сидевший за столом напротив двери человек с неприкрытым изумлением уставился на них. Он прямо с места прыгнул к лежащему неподалёку самострелу.

Химчен с быстротой молнии полоснул кливута, вставшего в проёме двери по сухожилиям ног, а Ван-Ё уклонившись от падающего тела, стремительно метнулся в комнату. Он понял, что никак нельзя допустить, чтобы стрелок Братства Богини успел добраться до своего самострела. Тот всё же сумел схватить оружие в руки, и уже начал разворачиваться, когда булава Ван-Ё с громким чмоканьем проломила ему затылок. Всё это произошло за какие-то мимолётные мгновения.

Пока Химчен вырубал ударом в челюсть первого кливута, второй, находившийся в комнате со стрелком, успел вырвать из ножен меч-чимкан и теперь Химчену пришлось уворачиваться от его яростного натиска. Но тут Ван-Ё зашёл сбоку и нанёс последнему оставшемуся на ногах противнику удар ребром ладони по шее. Тот резко выгнулся и неуклюжим мешком осел на пол, выронив меч из руки. В помещении наступила тишина, нарушаемая тяжёлым дыханием Химчена.

– Иди за третьим,– натужно прохрипел мастер сыска, утирая со лба капли пота.

Взяв чимкан одного из кливутов, Ван-Ё шагнул в тёмный проём коридора. На первом ярусе дома куда вела широкая лестница, расположенная в дальнем конце здания, по-прежнему было тихо. С левой стороны находились комнаты. Ван-Ё двинулся вперёд, чутко прислушиваясь к ночной тишине. Из-за двух ближайших дверей не доносилось ни звука.

Лишь когда он приблизился к третьей двери, до Ван-Ё донеслось громкое сопение, прерываемое сладострастными стонами. Он рывком распахнул дверь, заскакивая внутрь комнаты. Последний из заговорщиков вовсю трудился над женщиной, чьи широко раздвинутые ноги белели в полумраке комнаты. Кончик меча коснулся тела мужчины чуть ниже ягодиц.

– Шевельнёшься – станешь мерином,– пообещал Ван-Ё. Для захваченного врасплох любовника его голос прозвучал более чем убедительно, и тот замер в нелепой позе, продолжая сжимать в объятиях предмет своей страсти. Лежащая под ним женщина застыла от охватившего её страха и неожиданности. Ван-Ё осмотрел разбросанную вокруг ложа одежду, выбрал крепкий на вид поясок и бросил его женщине.

– Свяжи-ка ему руки,– приказал он женщине. Та, икая и лязгая зубами от страха, повинуясь командам Ван-Ё, сначала захлестнула петлю вокруг шеи кливута, а затем связала ему руки за спиной. Ван-Ё тщательно проверил и затянул узлы и только тогда позволил женщине выбраться из-под мужчины.

Едва остриё чимкана перестало касаться заветного места, пленник попробовал сопротивляться, справедливо полагая, что лучше смерть, чем позор. Но против Ван-Ё он был совершенно беспомощен, и его бесплодная попытка не увенчалась успехом.

Тем временем во дворе раздался тяжёлый топот ног звяканье доспехов. Громкий стук в дверь, разбудил обитателей первого этажа дома. Свет факелов осветил двор и постройки. Это прибыл отряд Тайных Стражей во главе с Сюмангом. Он велел взять под стражу всех, кто находился в доме, включая рабов, и немедленно доставить их в одну из ближайших городских тюрем. Вызванная полусотня Железных Ястребов отконвоировала задержанных, а Сюманг со своими подчинёнными остался проводить обыск.

Осматривая комнату, в которой пировали кливуты и наёмный убийца, Ван-Ё заметил, как на полу под столом что-то блеснуло. Он наклонился и поднял с пола странный оберег в виде восьмиконечной звезды. В середине было шестиугольное отверстие, а по краям шли мелкие, как у пилы зубчики. Сама вещица была целиком изготовлена из гамелита, и стоила целое состояние.

Ван-Ё догадался, что это был тот самый чародейский оберег, на который так надеялся неудачливый убийца. Сначала он хотел показать его Химчену, но потом какое-то внезапное чувство заставило спрятать оберег в потайной карман. После этого он, как ни в чём небывало, принялся продолжать обыск.