Под "крылом" Феникса

Глава 7

На следующий день, после прибытия в лагерь, всех новобранцев построили на площади напротив здания войскового Приказа для принятия присяги. В первом ряду тагмы щитоносцев стоял злой и невыспавшийся Кендаг.

Накануне ему пришлось достаточно тяжко, ибо он до полуночи уговаривал коттера, взволнованного тем, что ему придётся принести клятву верности знамени Феникса, так как Джучибер относился к этому очень серьёзно. По мнению тайгета, степняк придавал слишком большое значение словам, которые ничего не значили. Невежественный и глупый язычник боялся навлечь на себя гнев своей Рыси-Прародительницы.

– Ладно,– после долгого и упорного спора, примирительно произнёс Кендаг.– Давай поступим так: ты будешь молчать, а я скажу, что ты не знаешь ченжерского языка. Поэтому ты можешь говорить всё, что тебе взбредёт в голову, а я буду говорить за тебя для них. Тебя это устроит?

В конце концов, Джучибер сдался. Сейчас он стоял в строю рядом с Кендагом, внимательно приглядываясь к тому, что происходило вокруг. Прямо перед ними расположились жрецы ченжерских богов. Каждому иноверцу перед принятием присяги они предлагали отречься от заблуждений и ложных богов, пойдя путём истинной веры. Некоторые наёмники так и поступали. Но когда звучал отказ, то, сопровождаемые неприязненными взглядами ченжеров, в дело вступали немногочисленные священнослужители той веры, которой придерживался присягавший.

Наконец, дошла очередь и до Джучибера. Как и рассчитывал Кендаг, среди присутствующих жрецов и священнослужителей не оказалось кого-либо знающего язык и обряды коттеров, и тогда тайгет предложил свою помощь. Набравшись наглости, он заявил, что его друг не только согласен принести присягу, но готов отречься от своих ложных богов и стать одним из последователей богини Уранами. Его слова вызвали оживление среди ченжерских жрецов.

– Скажи им, что все они полные дураки и трусы,– обратился к Джучиберу тайгет на его родном языке.– Да и вообще, обругай их как следует.

– Это ещё зачем? – коттер подозрительно посмотрел на лукаво ухмыляющегося Кендага.

– Не бойся. Смотри на алтарь и говори прямо в лицо вот этого жреца,– палец тайгета ткнул в сторону человека в тёмно-фиолетовом одеянии.

– Хорошо,– кивнул Джучибер,– раз ты настаиваешь, я скажу. Но запомни: никаких клятв я приносить не буду.

После этого, на каждый заданный ему вопрос он отвечал потоком ругательств и оскорблений, принятых у коттеров, из которых «сын шелудивой собаки» и «верблюжья возгря» звучали как ласковые прозвища. Его кивок и последующие слова были истолкованы Кендагом, как согласие принять все условия ченжеров. Едва сдерживая прорывающийся наружу смех и стараясь сохранить серьёзное выражение лица, тайгет с наслаждением «переводил» на ченжерский язык всё сказанное коттером.

Всё действо заняло не менее четверти часа, после чего оба друга вернулись в строй. Джучибер был несказанно удивлён поведением жрецов, которые выслушали его ругань с самым благостным выражением на их лицах.

Под конец обряд принесения присяги завершился торжественным жертвоприношением. Во славу ченжерского бога Синьду – покровителя воинов, закололи чёрного быка и десяток овец. Жрецы, макая кисточки в кровь жертвенных животных, обошли ряды, обрызгивая ею ратников. Следом за ними, моля ниспослать здоровья и силы всем присутствующим, вдоль строя прошёл священнослужитель бога Чомбе с кадильницей в руках.

Солнце скрылось за краем земли, когда всё кончилось, и воины вернулись в расположение своих отрядов. Все были утомлены, затянувшейся на целый день церемонией и потому большинство завалилось спать ещё до того, как прозвучал сигнал погасить огни.

Ратники жили в больших двухскатных палатках, рассчитанных на десять человек каждая. Сами палатки были изготовлены из лёгкой ткани, натянутой на каркас из бамбуковых жердей. Для дополнительной защиты от дождя их верх был укрыт ещё одним куском материи, пропитанной смолой. Внутри находились десять лежаков, на которых спали воины и две бронзовые жаровни, предназначенные для приготовления пищи и обогрева.

Лежаки из лёгких, но достаточно прочных досок, были складными. На них укладывали набитые соломой или сеном тюфяки. Те из воинов, что были побогаче, покрывали свои постели циновками и даже войлочными одеялами. Командиры, начиная с сотника, жили в отдельных палатках. Перед входом у каждой палатки устанавливался небольшой навес, под которым были козлы с оружием.

Для новобранцев потянулись однообразные бесконечные дни службы и учений. Теперь Джучибер учился ходить с большим щитом в строю, что ему как прирождённому наезднику давалось с великим трудом. При этом ещё следовало повиноваться командам и терпеливо сносить оскорбления начальников. Если бы не Кендаг, мерно шагавший рядом, то коттер взбунтовался бы уже на второй день.

Утро в лагере начиналось с всеобщего построения на площади. Затем они завтракали и отправлялись на учебное поле, где занимались до полудня, после чего в течение одного часа они обедали и отдыхали. Потом они проводили ещё четыре часа в непрестанных упражнениях, и только тогда их обучение заканчивалось. Лишь стрелков дополнительно заставляли лишний час заниматься боем на коротких мечах-чимканах.

Джучибер невольно обратил внимание на необычных соседей, проводивших занятия недалеко от расположения их тагмы. Они носили необычные для простых ратников одежды фиолетового и багрово-красного цвета. Это были младшие жрецы и послушники Братства Богини.

В отличие от имперских воинов они проходили обучение с восхода солнца до самого вечера. Бойцы Братства бились на учебных мечах и булавах, бегали строем, метали дротики и топорики, стреляли из самострелов. Как и копейщики, они учились орудовать длинными совнями и тяжёлыми бердышами. Их подготовка была куда серьёзней, чем у обычных ратников. Да и на вооружение для своих бойцов Братство не скупилось.

Как и всякий воин, Джучибер знал толк в оружии и разбирался в его качестве. После двух дней упражнений с совней он обратил внимание на то, что лезвие быстро тупится, а пластины доспехов часто гнутся от сильных ударов. Как-то вечером коттер достал свой палаш и совню решил испытать оба клинка.

– Я бы не советовал тебе этого делать,– раздался голос Кендага, внимательно наблюдавшего за действиями коттера.– Иначе тебе придётся точить лезвие совни до самого утра, а то и вовсе заработаешь наказание за порчу оружия.

– Почему? – Джучибер остановился.

– Ты всегда удивлялся, что в империи столь много железа. Это так,– принялся объяснять Кендаг.– Однако ченжерские кузнецы, до сих пор так и не научились, как следует закаливать сталь и варить булат. Поэтому-то они так ценят изделия наших и ваших мастеров. Эта совня, что у тебя в руках, не самое плохое оружие, я видал и похуже, но по качеству она уступает твоему палашу.

Джучибер задумался над словами тайгета, которые многое прояснили ему. Значит, вот почему после битвы у Длани Света всё захваченное у ченжеров оружие пошло в переплавку.

В свободные от службы вечера, когда их не направляли в караул, делать решительно было нечего. Большинство ратников играли в кости, занимались какими-то своими делами или просто слонялись по расположению. Единственным развлечением в самом лагере для воинов были наказания провинившихся или учебные поединки между представителями разных отрядов.

Первое вызывало у Джучибера раздражение. Он считал, что единственным наказанием за воинский проступок может служить только одно – смерть. Коттер сторонился тех, кто бегал смотреть, как провинившихся порют кнутами у позорного столба.

Дабы отвлечь Джучибера от мрачных мыслей тайгет решил предложить ему попробовать свои силы в рукопашных поединках. Кроме того, многие при этом обычно бились об заклад, ставя на победу того или иного поединщика, и Кендаг рассчитывал немного подзаработать на коттере.

Шестипалые ченжеры славились как кулачные бойцы. Тайгеты считались признанными мастерами боя на длинных мечах и копьях. В рукопашном бою без оружия они обычно наносили удары раскрытой ладонью и пальцами. Людоеды-синпо любили поясную борьбу, а стремительные горцы-ярали применяли в схватках прыжки и удары ногами.

Но первенство в состязаниях прочно удерживали за собой бойцы из Братства Богини. Воинственные жрецы и их послушники были умелыми поединщиками. Даже наёмники из тайгетов побаивались выходить с ними один на один, так как нередко такие схватки заканчивались довольно тяжёлыми увечьями.

Условия состязаний были просты. Посреди усыпанной песком площадки очерчивался круг шириной не менее десяти-двенадцати шагов, внутри которого и происходил поединок. Тот из бойцов, что оказывался за его пределами, считался проигравшим. По правилам нельзя было бить бросившего оружие или лежащего на земле противника. Так же запрещались удары в пах, горло, глаза и ломка пальцев. Иногда бились до первой крови. Нарушивший условия поединка считался проигравшим.

Джучибер сначала не хотел драться ради потехи, но потом всё-таки поддался на уговоры тайгета. Тот рассчитывал на то, что здесь никто не знал боевого умения коттеров, ибо привыкли к иному способу ведения боя. К тому же он научил Джучибера нескольким своим приёмам и рассказал обо всех, известных ему уловках, которые применяют местные борцы и поединщики.

Поэтому коттеру хватило участия в пяти поединках один на один среди воинов своего сабрака, чтобы занять первое место. Кендаг, зная, что начальники иногда тоже ставят на бойцов своих подразделений, отправился к самому тайчи Шибэру и предложил ему выпустить Джучибера против поединщиков из трёх других сабраков, входящих в состав их габара. Тайчи, ревниво относившийся к успехам других командиров согласился.

К немалому для всех изумлению, Джучибер выиграл четыре поединка на учебных мечах у тайгетских наёмников и две рукопашных схватки с воинами из ченжеров. В награду за это Кендаг и Джучибер были переведены в тагму копейщиков, а Шибэр пополнил свой кошелёк почти сотней полновесных ютеров, выиграв заклады у тайчи других сабраков.

Кроме того, Джучибер получил звание помощника десятника. Теперь он носил шлем с синей лентой, а его жалование увеличилось. Дополнительный доход приносили удачные ставки Кендага во время поединков Джучибера. Всего за полтора месяца службы они смогли выплатить казначею оставшуюся часть долга за тайгетские кольчуги.

Десяток, в который попали служить Кендаг с Джучибером, возглавлял пожилой воин по имени Таохэ. Это был сухопарый, вечно раздражённый и всем недовольный человек с желчным выражением лица. По каким-то неизвестным причинам начальство не спешило сделать его десятником, и он ходил в том же звании, что и Джучибер. Впрочем, это не мешало ему исполнять обязанности командира десятка.

Из других ченжеров ближайшим соседом Джучибера по палатке был воин по кличке Щербатый. Он заработал своё прозвище из-за страшной раны, полученной им в одном из боёв. Некогда вражеская стрела пробила ему щёку, выбив и раскрошив часть зубов. С тех пор нижняя часть лица с левой стороны представляла собой уродливый шрам, а во рту не хватало доброго десятка зубов, от чего он смешно шепелявил, когда пытался быстро разговаривать.

Опасаясь насмешек сослуживцев, Щербатый больше помалкивал. Джучибер ценил его именно за это качество, потому что тот никогда не приставал к нему с глупыми расспросами.

В тагме копейщиков наёмников было мало, и потому их появление большинство ратников встретило не особо-то дружелюбно. Впрочем, воинские навыки и умение тайгета постоять за себя не вызывали у окружающих никакого сомнения, и потому с ним считались. Его поведение и действия говорило любому знающему человеку, что перед ним не зелёный новичок, который не знает, как надо правильно укладывать походный мешок или скатку с одеялом.

Но если Кендаг своим присутствием вызывал у ченжеров только скрытую досаду и раздражение, то к Джучиберу с его повадками дикого, по их убеждениям, степняка относились с немалой долей насмешек. Правда, уже на пятый день их пребывания в тагме копейщиков они прекратились.

Всё случилось, когда воины закончили очередные упражнения на учебном поле. Они проводили занятия с тяжёлыми учебными совнями, стальные наконечники которых были заменены на деревянные, вырезанные из крепкого сидуганского дуба. Усталые и запыхавшиеся ратники собирались в строй, чтобы отправиться в своё расположение на обед. Джучибер шёл вместе со всеми.

– Эй, дикарь! – крикнул ему один ченжеров.– Насчёт меча и кулака ты мастак. Это верно. А как насчёт этого?

Он взмахнул своей совней. Ченжер двигался, как будто на нём не было тяжёлых доспехов, а тяжелая учебная совня закрутилась в руках воина, словно обыкновенная палка. Было видно только мелькавшие в воздухе концы. Затем она неуловимо скакнула вперёд, ткнула в соломенное чучело, изображавшее противника. Ченжер тут же развернул её и рубанул по второму чучелу.

Зрелище было впечатляющим. Многие воины захлопали в ладоши, а ментарх, проводивший занятия одобрительно заворчал.

Джучибер оглянулся на Кендага и, поймав его одобряющий взгляд, шагнул вперёд.

– Четверо,– уверенно сказал он, глядя прямо в глаза задиры и подняв для наглядности четыре пальца.– Против меня одного.

После того, как окружавшие услышали его слова, наступило молчание. Лицо бросившего вызов Джучиберу ченжера приняло недоумённое выражение, но задора на нём слегка поубавилось.

– Если, конечно, ты и твои друзья не боитесь? – с холодной усмешкой добавил коттер.

– Ты зарвался дикарь,– произнёс стоявший неподалёку ментарх Яньды, до того спокойно наблюдавший за происходящим,– и тебя надо наказать за твою дерзость. Четверо, говоришь! Ты, ты и ты,– он обернулся к воинам,– поможете Ляо проучить дикаря. Дайте им круг.

Но ратники, предвкушая потеху, уже сами отодвигались в разные стороны, замыкая поединщиков в кольцо. Некоторые делали ставки на то, сколько времени продержится дерзкий чужак. Четверо ченжеров, держа совни наперевес, заняли своё место напротив Джучибера.

– Друг друга не увечить. Упавшего не бить,– обратился к стоявшим в круге Яньды.– Всё, начинайте!

Ченжеры одновременно двинулись к Джучиберу, охватывая его полукругом, но он не стал дожидаться, когда они замкнут его в кольцо. Вместо этого коттер упруго прыгнул навстречу крайнему из них. Развернув совню, Джучибер концом древка ударил в грудь одного из нападавших, прямо под дых. Тот коротко ухнул и согнулся пополам. Одновременно коттер увернулся от нацеленного на него выпада другого ченжера и нанёс ему ответный удар по голове. Воин рухнул навзничь. Отскочив в сторону, Джучибер уклонился от смертоносного лезвия третьего из нападавших, а затем шагнул вперёд и подсёк наконечником совни его ноги.

Не успело тело ченжера коснуться земли, как Джучибер уже развернулся в сторону последнего из противников. Он припал к земле и выбросив совню вперёд прямо в лицо ченжеру. Тот в страхе отшатнулся назад, но не удержал равновесия и запрокинулся на спину. Поединок был окончен.

Джучибер выпрямился, медленно обвёл глазами окружающих и подошёл к ментарху.

– Я победил? – спросил он.

– Му-гу,– ошалело промычал тот в ответ. Пятидесятник был растерян не меньше остальных зрителей. Честно говоря, он не ожидал, что степной дикарь так быстро расправится с его лучшими бойцами. Коттер кивнул ему и пошёл дальше, сквозь расступавшиеся перед ним ряды. Воины провожали его восхищённым ропотом, цокали языками.

– Хватит стоять на месте, бездельники. Строиться! – скомандовал очнувшийся Яньды.

Ратники бросились к месту сбора. Кендаг потрепал подошедшего к нему Джучибера по плечу:

– Я и не подозревал, что ты так ловко можешь управляться с совней. Насколько я знаю, ты и твои соплеменники больше горазды в обращении с луком.

В голосе тайгета слышалось искреннее удивление.

– Видишь ли, нам иногда приходится охотиться в лесах, а там с одним луком не всегда удобно,– ответил коттер, занимая своё место в строю.

На это Кендаг лишь только покачал головой. Он несколько опасался, что исход поединка может заставить остальных затаить злобу на коттера, но кажется вышло, наоборот. Во всяком случае, в их десятке к Джучиберу стали относиться с уважением и даже с некоторой опаской. А вечно недовольный всем и вся Таохэ даже стал благоволить к коттеру, из-за выигранных у десятника Нилига денег, поставленных на него.

По этому случаю ченжер даже раздобыл два объёмистых кувшина сливового вина и решил устроить вместо ужина небольшую пирушку, на которую были приглашены и Кендаг с Джучибером.

Сначала начался ничего незначащий разговор. Ченжеры осторожно прощупывали настроение обоих наёмников, но вскоре вино растопило лёд недоверия и голоса пирующих зазвучали громче и веселее.

– Ты уж не обижайся, что мы зовём тебя дикарём,– сказал Джучиберу подвыпивший Таохэ.– Просто боги не благоволили, чтобы ты уродился ченжером. Вот видишь,– он растопырил пальцы,– сам Феникс выделил нас из остальных народов, дав нам больше, чем другим.

– Вот только он забыл добавить вам росту,– язвительно ухмыляясь, заметил Кендаг. Услыхав слова тайгета, ченжеры недовольно нахмурились. Кое-кто из них даже сжал кулаки.

– Жато, про ваш тайгетов говорят: шила ешть – ума на надо,– прошамкал сидевший напротив Кендага Щербатый. Сидевшие за столом весело засмеялись. И даже Джучибер не смог удержать улыбки, услышав шепелявый голос ченжера.

– Вот достойный ответ!

Таохэ хлопнул по плечу своего товарища. Кендаг не стал ввязываться в дальнейшие пререкания. Вместо этого он подвинул свою чашу, чтобы ему налили ещё.

– Скорее бы уж нас отправили на границу или в какой-либо поход,– проворчал Таохэ.– Я уже начинаю беситься от скуки.

– Разжиться добычей не помешало бы,– откликнулся кто-то из ратников.

– Клянусь золотыми запястьями Чомбе, ты прав,– поддерживая свой образ бывалого наёмника, произнёс Кендаг.– Тоска тут смертная, а с жалованием совсем негусто.

– Это правда. На наше жалование сильно не погуляешь,– отозвался Таохэ, лёгким кивком головы подтверждая свои слова.

– Да-а, я здесь прямо умираю от скуки,– медленно растягивая слова, проговорил, опустошив свою кружку Кендаг,– и даже кажется, готов тосковать по родине.

– Да неужели твой, насквозь промёрзший ледник, лучше, чем наши благодатные равнины?

– Ещё бы,– ответил Кендаг, подавляя невольный вздох.– Горы Тайгетара, по моему разумению – самое лучшее место на земле!

– Зачем же ты оставил свои горы? – задал ему вопрос ченжер, сидевший рядом с ним.

– Ну-у…– протянул Кендаг.

– Можешь не отвечать,– махнул рукой Таохэ,– все и так это знают. У них там одни каменюки и жрать нечего,– пояснил он Джучиберу, кивая на тайгета.– Вот потому-то твой друг и спустился вниз. А вот ты? Что привело в империю тебя? Не может быть, чтобы такой могучий боец как ты запросто так искал славы под стягом Феникса.

– Скажем так. Я поставить… Э-э не на тот скакун,– ответил Джучибер.

– Угу,– пробормотал ченжер, понятливо кивнув головой.– Это бывает…

За разговором они и не заметили, как опустошили второй кувшин. Кое-кто предложил сходить ещё за вином, дабы продолжить пиршество, но Таохэ решительно воспротивился.

– На сегодня хватит. Давайте спать. Ещё не хватало, чтобы наш ментарх заметил на утреннем построении, что мы тут так славно проводим время. Правда, если найдутся желающие чистить нужники или ходить вне очереди в караул на валы, то я не буду препятствовать.

Желающих не нашлось и через четверть часа все улеглись. Завтра им опять предстоял очередной день службы и утомительных упражнений.