Подпоручик из Варшавы

Глава 17. Полковник "Мотор"

Знакомство со всеми членами закупочной комиссии состоялось на следующее утро, за несколько часов до приема, который организовала в честь нашего приезда французская сторона. Как выяснилось – я не один такой «опозданец». Кроме меня опоздали и члены «летного» отряда нашей представительной миссии.

Главой комиссии оказался пятидесятилетний полковник генерального штаба Франтишек Пионтковский, служивший еще в Австро-Венгерской армии, и, успевший повоевать против русских вначале в армии двуединой монархии, а потом уже и против большевиков в составе Войска Польского. Сам по себе это был настоящий «курваш» в моем понимании, то есть – ярко антироссийски настроенный гражданин. Причем антироссийски настроенный – независимо от правящего строя. От общения с ним у меня возникло такое ощущение, что он готов самолично перевешать всех русских, белорусов и украинцев только ради знаменитой польской идеи «Великая Польша от моря до моря». Те же граждане порабощённых земель (коих должно быть немного), должны быть только обслуживающим персоналом. В первую очередь: красивые молодые девушки в возрасте от шестнадцати и до двадцати пяти лет, которые должны исполнять любую прихоть любого польского солдата. Мужчин и старух, как считал пан полковник, следовало обязательно уничтожать.

В общем – малоприятный гражданин. Причем – изрядно пьющий. Уже во время первой нашей встречи от него несло алкоголем так, что у меня сложилось твердое впечатление о том, какую реальную роль занимает Пионтковский в нашей отнюдь непростой миссии.

Полной противоположностью полковнику оказался майор генерального штаба Збигнев Маевский.

От силы майору было лет около тридцати, может быть тридцать два года. Службу в Войске Польском он начал с самого образования вооруженных сил, и, что характерно, не был чьим-либо ставленником, а прошел долгую и опасную службу, начиная с рядового пехотинца. Отличился в боях – о чем говорит отлично заметный на его хорошо построенном мундире орден «Виртути Милитари».

Разговор с майором Маевским сразу же вошел, как говорится, в деловое русло. Особенно, если учитывать один важный момент – из танкистов в составе нашей делегации оказался я один. Тут же мне в голову проникла мысль о том, насколько несерьёзным считают нашу работу в самой Польше. Тут же сразу становится понятно, почему же меня отослали в командировку во Францию – от генерального штаба, да от Маршала, который заинтересовался моими идеями подальше. Вот только почему нельзя было меня просто выкинуть из армии – неизвестно, хотя тут это делается достаточно просто. В общем – странно как-то. И непривычно.

– Если сказать честно, с танками я никогда дел не имел. – Коротко признался майор. – И даже не знаю, чем могу помочь вам, подпоручик, но, если вам что-то от меня потребуется, вы можете на меня рассчитывать.

В этой короткой фразе смешалось непонимание Маевским ситуации, сложившейся с моим назначением в эту комиссию и заинтересованность в успешном исходе дела. У меня вообще сложилось такое впечатление, что именно майор был главным во всей нашей комиссии по закупке вооружения, а полковник Пионтковский играл роль, что называется, декоративную, был своеобразным «свадебным генералом».

– Благодарю за поддержку, пан майор! – Коротко киваю я в ответ и начинаю сразу же переходить к делу:

– Просьба есть. Пан посол дал мне рекомендательное письмо к полковнику французской армии де Голлю. Думаю, ваша рекомендация мне бы тоже не помешала!

Майор Маевский ненадолго задумался, уставившись в потолок, после чего, собравшись с мыслями, уточнил:

– С полковником Шарлем де Голлем?

– Так точно, пан майор! Он еще в двадцатые читал тактику под Варшавой!

– Знаю я пана полковника! – Краешком губ улыбнулся Маевский. – Был я слушателем его лекций. Знающий офицер. Многому полезному учил, не раз мне на маневрах эти знания пригодились.

Подойдя к столу, пан майор взял в руку перьевую ручку и достаточно быстро написал короткое, всего десятка на два слов, послание, после чего достал из ящика стола упаковочную бумагу, и, спрятав рекомендательное письмо, запломбировал упаковку, чтобы получился небольшой конверт.

– Вручите пану полковнику!

– Слушаюсь!..

После решения всех формальностей с майором Маевским и заселением в небольшой номер простенькой гостиницы на окраине Парижа, у меня, неожиданно, возникло очень много дел. Откуда до поездки во Францию я мог знать, что из танкистов тут окажется один ваш покорный слуа. Вернее нет – танкистов в составе торговой закупочной миссии не было совсем, так как с танками я никогда в жизни не имел никаких дел. Нет, на парадах Победы ваш покорный слуга их, конечно же, видел. И в компьютерные игры играл. Но одно дело – нажимать на кнопки WASD на клавиатуре, и, совсем другое дело – заниматься закупкой бронетехники, когда ты не имеешь никакого малейшего представления о том, как оную бронетехнику необходимо использовать в реальности. Конечно, я достаточно много читал в своем времени – о танковых засадах, в которых прославился советский танковый ас Лавриненко; о мастодонтах КВ, которые немцы могли расковырять в начале войны только тяжелыми зенитными орудиями; о Т-34, которые имели огромное количество бракованных деталей на начало войны, но со временем, танк-«недоработка» превратился в символ Великой Победы. Вот только помочь мне это никак не сможет – одно дело читать, а совсем другое – столкнуться наяву. Тем более, что готового решения нет от слова совсем. Нет, предложили бы мне купить Т-34 или КВ – я бы брал даже не задумываясь. За любые деньги. Вот только сколько тех самых денег будет выделено на закупку танков – это мне неизвестно. Да и одобрят ли все мои попытки что-то сделать там, наверху – черт его знает!

Хотя… Как известно: кто ничего не делает – у того ничего не получается! Поэтому, как только я покончил с первыми «текущими» делами, тут же озаботился попутным транспортом, и, направился в городок под названием Мец. Стоит подчеркнуть, что этот городок, расположенный на северо-востоке Франции в регионе Лотарингия, был решающим точкой в обороне страны: находясь вблизи немецкой границы, он прикрывал немцам достук к региону.

Полковника де Голля я застал в парке 19-го танкового батальона, входившего в состав 507-го полка. Моим провожатым оказался молоденький лейтенант по имени Франсуа, и, который, к моему счастью, немного говорил по-английски.

– Подпоручик Домбровский! – Коротко представился я, козырнув двумя пальцами.

– Лейтенант Гравель! – Приложив кисть к своей фуражке, представился лейтенант, после чего знаками показал, чтобы я шёл за ним.

Чистота и порядок, царившие в гарнизоне, меня приятно удивили: аккуратные дорожки, выложенные мелким камнем, расчищенные дороги, и, ни одной лужи – это несмотря на уже начавший таять снег (март месяц во Франции выдался достаточно тёплым, и, практически по-весеннему тёплое небо уже начало приятно так подогревать укутанных «по-зимнему» солдат и офицеров).

Когда мы прошли мимо большого двухэтажного здания, в котором без особых затруднений можно было опознать штаб, я несколько удивился, но молча проследовал следом за провожатым. Спыхальский же следовал за мной незаметной тенью, стараясь никуда не влезать. У меня сложилось такое впечатление, что он не до конца представляет, зачем я взял его с собой в эту глушь.

На стоянке техники было многолюдно.

То тут, то там появлялись руководящие чем-то офицеры, то и дело подгоняющие своих подчинённых. В паре мест я даже заметил несколько своеобразных «групп по интересам». Вот к одной из таких групп, перекинувшись несколькими фразами с одним из пробегающих мимо солдат, меня и потащил следом за собой провожатый.

Дальнейшие события представить не трудно, пусть и разговаривали офицеры на незнакомом мне языке – лейтенант коротко доложил обо мне, после чего к вашему покорному слуге обратился самый настоящий де Голль. Причём обратился он – на польском языке, который, похоже не забыл ещё с двадцатых годов, когда преподавал в военном училище под Варшавой.

– Подпоручик Войска Польского? Какими судьбами вас занесло к нам, пан?

Удивлённо поведя бровью, пока ещё обычный полковник, но в будущем величайший президент Франции, который привёл свою страну в лагерь победителей Третьего Рейха, выведший Французскую Республику из НАТО, и, старавшийся вести независимую политику госслужащий, в честь которого был назван аэропорт в Париже, снисходительно, со своего двухметрового роста посмотрел на меня, ожидая более подробного доклада.

– Господин полковник, подпоручик бронетанковых войск Домбровский! – Приложил я два пальца к своему виску, сам не без любопытства разглядывая поистине Великого человека. – Прежде чем доложить, разрешите передать вам пакеты от майора Маевского и посла польской республики Лукасевича!

Смерив тяжёлым взглядом своих подчинённых, прислушивающихся к незнакомой речи, полковник де Голль отдал пару коротких распоряжений, и, число офицеров, находящихся вокруг резко сократилось практически вдвое.

– Не люблю разговаривать о делах на ходу. Прошу за мной в штаб, пан подпоручик! – Вежливо, но твёрдо намекнул командир полка на приватный разговор. Мне оставалось лишь молча поддержать великого полководца и политика.

Прежде чем отправиться в штаб батальона, в котором с внеплановой инспекцией находился полковник де Голль, мы успели пройти несколько зданий казарм, где командир полка проверял не только несение службы своими подчинёнными, но и чистоту, для чего проводил своими белыми перчатками по той или иной поверхности. И не дай бог, если на эту перчатку попадёт хотя бы намёк на пыль – я, конечно, знал, что Шарль де Голль был весьма требовательным офицером, но никак не ожидал, что из-за пылинки, обнаруженной им, он будет распекать одного из незадачливых офицеров целых десять минут. Хуже всего же было то, что полковник не кричал – он просто говорил, негромко, так, чтобы его слышали. Вот только с каждым словом, вылетевшим из уст командира 507-го полка, незнакомый мне офицер бледнел все сильнее и сильнее…

Когда мы вышли из очередной казармы, на улице ни с того ни с сего пошёл противно-холодный дождь. Полковник де Голль непроизвольно съёжился от пронизывающего ветра. Я же, одетый несколько теплее, чем офицеры французской армии (различные климатические условия сказываются – все-таки в своём времени я привык одеваться потеплее, да и тут уже успел обзавестись не только «понтовой», но и тёплой одеждой), практически не обратил на сильный ветер внимания. А вот на облегчённый вздох одного из офицеров, внимание я как раз обратил. И что характерно – не я один.

Полковник де Голль что-то высказал немолодому полноватому офицеру, после чего того и след простыл, а сам, едва заметно улыбнувшись, пригласил меня в тепло отапливаемое здание штаба.

Кабинет для приватной беседы нам выделил сам командир батальона, у которого тут же нашлись какие-то дела за пределом здания штаба. Впрочем, французского подполковника я понимал достаточно хорошо – неспроста старая интернациональная солдатская мудрость гласила о необходимости держаться как можно дальше от начальства. Даже если ты сам начальник.

Избавившись от своих шинелей, которые мы повесили на ажурную вешалку рядом, полковник указал мне на место за большим рабочим столом и предложил присесть. Я согласился. Когда полковник удобно расположился в кресле командира батальона, он, наконец спросил:

– Так что же вас привело ко мне, подпоручик? И что у вас за послания ко мне от вашего посла и майора…

– Маевского. – Коротко подсказал я будущему генералу.

– Да-да, майора Маевского. – Кивнул де Голль.

Порывшись в своей полевой сумке, я достал два запечатанных пакета и протянул послания полковнику. Тот, внимательно начал их изучать. Впрочем, времени он потратил немного – всего несколько минут, после чего отложил оба письма в сторону и задумался. Я его не торопил. Да и кто я такой, чтобы торопить самого Шарля де Голля?

Через пару минут напряжённых размышлений, полковник заговорил:

– Честно говоря я даже не имею представления, чем я могу помочь вам, подпоручик! С тех пор, как меня назначили командовать полком в этой глуши, вдали от столицы, некоторые мои налаженные контакты с офицерами Генерального штаба Французской Армии были потеряны. Да и генерал Жиро, командующий армейским корпусом будет недоволен, если я начну что-либо делать за его спиной. С другой стороны …