Пожиратели миров 4

Глава 84

— Приём? Ты меня слышишь?

Судя по помехам, Грог меня не слышал. Или слышал, но не мог ответить. Так или иначе, надо было спускаться за ним.

Я вернулся в ангар. Прошёл мимо грузового судна, что стояло здесь же, и дошёл до главного коридора. Оттуда эхом доносились раскаты пулемётных очередей. Учитывая, что демоны не умеют пользоваться оружием, а псирайдеры полагаются на свои силы, оставалось предположить, что это стреляет Грог.

И чем ниже я спускался, тем громче становилась безудержная канонада. На втором этаже, где располагались лаборатории, помимо трупов, которые мы оставили после себя за первый заход, я обнаружил и расстрелянные туши демонов. Всё было забрызгано кровью, повсюду валялись гильзы. Приходилось перешагивать тела, которые завалили туннель.

Когда я подошёл к лестнице вниз, стрельба стихла.

Спустился ниже, прошёл через коридор с камерами для пленников, обнаружив помимо туш демонов и несколько трупов псирайдеров. Парочку зарезали, буквально разрубили на части, остальных расстреляли.

Самого Грога я обнаружил в большом туннеле перед залом обрядов. Тот стоял неподвижно, держа в каждой руке пулемёты, чьи стволы сейчас были опущены к полу. Струйки дыма от стволов поднимались тонкими нитями к потолку.

— Грог, — негромко позвал я его. Громче не мог, сил не хватало. — Гримуар у нас.

— Минали? — механическим голосом прогудел он.

Я подошёл к нему ближе.

— Она ушла. Можно…

Грог резко обернулся, выпустив из рук пулемёты, и через мгновение его рука уже поднимала меня за шею с пола. Второй он уже прижимал к моему виску остриё ножа. Судя по движениям, костюм повредили — эта странная мысль пронеслась у меня в голове, когда думать надо было о другом.

Между нами повисла тишина. И я был слишком уставшим, чтобы хоть как-то отреагировать на это. Просто висел у него в руке, словно кукла, не пытаясь вырваться. Чего скрывать, будь я на его месте, поступил бы точно так же.

— Что это было, Грант? — его голос искажался микрофонами. Но он был спокоен. Для него это была ещё одна задача, которую надо было разрешить.

— Пси-способности, — прохрипел я. Дышать я мог с трудом.

— Ты сказал, что у тебя нет пси-способностей, — прогудел он в ответ. — Я знаю, на что это было похоже. Я знаю, что это были за пси-способности. Я видел их прежде.

— Они проявились значительно позже. Буквально в течение последних дней. Я не хотел их использовать.

— Но использовал, — кончик ножа воткнулся в кожу на виске. — Это не обычные пси-способности.

— Я знаю.

— Откуда они у тебя?

— Скорее всего, после того, как мне провели проверку и меня, как мне показалось, забросило в подпространство. Скорее всего, именно тогда всё и появилось.

— Хочешь сказать, что ты узнал о них только сейчас?

— Я подозревал о них раньше. В тот момент, когда меня будто что-то коснулось во время проверки, я уже тогда подумал, что это как-то проявится, — просипел я.

Грог молча смотрел на меня. Я же мог довольствоваться лишь его шлемом с прорезью для глаз, закрытых толстым бронированным стеклом, которое сейчас было треснуто. Молчаливая машина для убийств, холодная и неотвратимая, теперь уже я был у неё на прицеле.

— Ты стал демонопоклонником?

Здесь даже я разозлился.

— Никогда, — выплюнул я эти слова.

— Это были силы из подпространства, — беспристрастно заметил он.

— И я ими воспользовался лишь ради того, чтобы не дать уйти суке вместе с гримуаром, — прошипел я.

— Этими силами невозможно пользоваться без связи с демонами.

— Я никогда не буду сотрудничать с демонами. Если ты считаешь, что меня поработили демоны, ты обязан устранить меня. Я знаю правила, Грог. И если такова цена гримуара, значит я её заплачу.

Грог вновь смолк. Просто держал меня за шею, оставляя мне лишь немного воздуха, что не задохнулся. Он думал, пытался понять, стоит мне доверять после того, что увидел, или надо сразу выполнить приказ, который был у каждого космодесантника, да и не только.

Что касается меня… я выполнил миссию. И никто не говорил, что за это не придётся заплатить. По крайней мере, один из нас будет жив и сможет противостоять остальным силам хаоса.

И Грог наконец спросил:

— Ты связан с демонами?

Это был настолько глупый вопрос, что здесь даже я поморщился.

— Ты не должен задавать этот вопрос, Грог. По приказу сто семь точка шесть, при первых признаках подверженности ереси, связи с демонами или силами хаоса цель должна быть устранена, — отчеканил я один из сводов правил космодесанта. — Ты знаешь это не хуже меня. Делай что должен.

Грог промолчал. Поддержал меня ещё пару секунд, после чего разжал ладонь, и я приземлился обратно на пол, едва не упав. Ноги предательски подогнулись, но мне удалось устоять.

Отпустил?

Я был не против, однако всё равно не мог понять, почему Грог решил меня отпустить, если все признаки были. Но и против того, чтобы прожить ещё немного и добить секту, я был не против.

— Что с гримуаром? — кивнул он на книгу, будто ничего не произошло.

— Я хотел его уничтожить, но подумал, что это решение надо принимать вместе, — я протянул ему книгу.

— Ты его не уничтожил? — спросил Грог.

— Нет.

— Почему?

Почему? Это был хороший вопрос. Я уже ведь собирался нажать на спусковой крючок, и в любой другой ситуации нажал бы, но…

— Засомневался.

Он молча открыл книгу и перелистнул несколько страниц, после чего закрыл её и бросил между нами на пол. Та глухо хлопнулась о пол.

— Ересь.

— Грязь. Вопрос в том, что с ней делать сейчас.

— Можно использовать как приманку.

— Я думаю, что её спишут, как уничтоженную, и никто не будет пытаться её вернуть, — предположил я. — А может и будут.

Я посмотрел вопросительно на Грога.

— Ты сомневаешься?

— Ты тоже, — заметил он.

— Это может быть влияние гримуара, — предположил я. — Посеять сомнение.

Я понимаю, почему мы сомневаемся. Это как смотреть на оружие, которое несёт разрушения: с одной стороны, лучше такому не существовать, но с другой, его возможно использовать против врагов.

Любой гримуар — это таинства хаоса. Чем больше ты знаешь о нём, тем лучше можешь сопротивляться. И пусть никто из нас не мог её прочитать, но книгу можно было отдать инквизиторам, которые занимались подобным. Был бы здесь Тень, который внезапно смолк, он бы мог что-нибудь рассказать об этой книге.

Но некоторые гримуары вполне могли влиять и на сознание, и понять, где твои мысли, а где тебе их вплели, ты попросту не сможешь. Это был как яд, который пропитывает тебя, но ты этого не замечаешь. А потом уже будет поздно.

Этому можно сопротивляться, когда ты полон сил и твёрдости не поддаться, помня об опасности. Когда тебе хватает силы духа сказать нет. Собственно, мы тоже можем контролировать себя. Что Грог, что я, мы не были из тех, кто поддастся её влиянию. По итогу книга остаётся книгой, и всё зависит от человека, который ею владеет. Да, с запретными знаниями, но их можно попробовать использовать против наши же врагов.

Это был неплохой вариант. Если дать знать, что она у нас, сектанты обязательно за ней вернутся. А значит, нам даже не придётся их искать. Возможно, мы даже узнаем, чего добиваются эти ублюдки в этом мире. Если так подумать, то многое говорило за то, чтобы оставить её…

И в меня закрались сомнения.

— Грог, что ты думаешь по поводу книги? ­— негромко спросил я.

— Это источник ереси.

— Нет, о том, что нам делать с ней. Оставить или уничтожить?

— Оставить на случай, если пригодится. Лишней не будет.

— Что странно, именно также подумал и я.

Я скинул с плеча винтовку и выстрелил.

Луч прожёг в гримуаре дыру, но не заставил загореться. Недолго думая, я тут же нажал на спуск ещё несколько раз. Лазер прожигал в ней дыры одну за другой, пока та наконец не загорелась. Медленно, нехотя, со звуком, будто кто-то шипел на нас.

Я добавил ещё несколько выстрелов, пока ту окончательно не охватило пламя.

Грог молча наблюдал за этим, после чего пробормотал:

— Мы могли попробовать…

— Не могли, — отрезал я, стараясь не обращать внимания на то, что уже хотел потушить её. — Мы уже под её влиянием.

Оба уставшие и вымотанные как физически, так и морально, мы слишком лёгкая цель. Правило всегда было и есть одно — уничтожать любые источники хаоса. Если ты сомневаешься в этом, значит ты, скорее всего, уже поддался его влиянию.

— Значит, мы закончили, — выпрямился Грог. — Переходим к следующему?

— Да.

Надо было эвакуировать пленников и обрушить базу. Собственно, для этого у нас всё было, спасибо Смотрящему. Главное, правильно расставить заряды.

Мы направились к камерам с пленниками.

Триана сидела тихо.

Что-то вокруг происходило. Сначала она услышала приглушённую сирену, которая очень быстро стихла, после чего послышались выстрелы. Не одиночные, там, за железными дверями гремела самая настоящая война. Выстрелы, взрывы, они прекратились минут на пять, после чего вновь начали доноситься до неё через закрытую дверь.

Значит… значит это была не ложь. Грант сказал правду.

Триана почувствовала облегчение и воодушевление. И едва ли не в первый раз какое-то странное чувство предвкушения, что вот-вот всё изменится.

Бой гремел очень долго. Перестрелка то удалялась, то становилась ближе, а за несколько минут до того, как всё стихло, она и вовсе гремела буквально за дверьми. Кто-то очень долго и непрерывно стрелял, и было страшно представить, против кого сейчас столкнулись люди, которых послал Грант.

И вот всё вновь стихло. Тишина длилась слишком долго. А потом дверь внезапно открылась и на пороге оказался солдат. Обычный солдат в обычной экипировке, но весь с ног до головы залитый кровью с висящими то тут, то там ошмётками плоти. В руках он держал странного вида оружие.

От такого зрелища Триана задрожала мелкой дрожью. Остальные пленники в ужасе начали забиваться в угол. Казалось, что в любое мгновение он был готов вскинуть оружие и выстрелить. Но вместо этого лишь холодно произнёс:

— Раздевайся.

Триана… мягко сказать, была удивлена. Нет, она сразу узнала голос, он однозначно принадлежал Гранту. Ему не надо было даже снимать маску, чтобы она сразу узнала странного парня, но вот его слова…

— Ч-что?

— Вытяни руки вперёд, чтобы я их видел, и покажи грудь.

Она замерла, не совсем понимая, что ей надо делать. Тут буквально недавно гремела перестрелка, а сейчас её просят раздеться.

— Но… мы с тобой ещё плохо знакомы, — пробормотала Триана.

Здесь в лёгкий ступор впал уже Грант. Но быстро взял себя в руки.

— Я должен убедиться, что это ты.

— По моей груди?

— Снимай рубашку! — рявкнул он так, что она вздрогнула и быстро начала расстёгивать пуговицы. Меньше десяти секунд, и Триана уже кое-как со сцепленными оковами руками сбросила лифчик. Она хотела прикрыться…

— Руки по швам! Крутанулась на месте!

Она, вся сжавшись, сделала, что от неё требовали. Грант удовлетворённо кивнул.

— Всё, одевайся.

— Что происходит?

— Не здесь. Сначала мы должны вывезти тебя из этого проклятого места, — он посмотрел на остальных. — Все, кто хочет вырваться из этой темницы, должен раздеться по пояс и показать себя. У вас десять секунд или останетесь здесь навсегда.

Никто не издал ни звука. Все послушно выполнили команду, после чего им тоже кинули тряпки, приказав завязать глаза. Странно всё это… но Триана была несказанно рада, что её забирают из этого жуткого места.

Не знакомы мы…

Я иногда не представляю, что творится у людей в голове, если честно. Кажется, что им больше тебя нечем удивить, а потом вылазит чудо типа Трианы и выдаёт тебе подобное, отчего ты даже не знаешь, что ответить. Ещё и лифчик попросила помочь застегнуть…

Мы обошли все камеры, забрав всех, кто здесь был. Сразу осматривали на месте, после чего надевали повязки и уводили. Но не в свой корабль, а в грузовой, что стоял на стоянке. В своём везти мы их не собирались, как и не собирались оставлять доставшееся нам в честном бою воздушное судно.

В последней камере, которую оставалось проверить, сидел ребёнок. И я уже направлялся к ней, когда увидел на полу гримуар.

— Быть не может… — пробормотал я, глядя на него.

Со дырками от лазера, немного обугленный, тот так и не сгорел, хотя должен был.

— Ты тоже это видишь? — спросил я Грога.

— Что?

— Гримуар. Он не сгорел.

— Да.

Мы осторожно подошли поближе, словно это была не книга, а бомба, и я осторожно толкнул её носком.

— Может это знак? — прогудел он. — Что надо оставить?

Честно признаться, в этот момент я тоже об этом подумал. Если мы не могли его уничтожить, то оставалось разве что забрать с собой, но…

— Что делает космодесант с любым источником хаоса? — спросил я глухо.

— Уничтожает, — тут же ответил Грог. Для каждого это была прописная истина, которой надо было следовать в любой непонятной ситуации. Никаких компромиссов, только тотальное истребление.

— Именно, — я достал гранату. — И это тоже источник хаоса.

Нас нередко учили не думать и действовать. Думать — это иногда вредно, особенно, когда ты не уверен в чём-то. А когда ты не уверен, то это шанс хаоса воспользоваться твоим сомнением в своих целях. Поэтому надо не думать, а действовать.

Так я решил, выдёргивая чеку из гранаты. Одним движением бросил её на пол, спрятавшись за Грогом, и та подкатилась к гримуару. Взрыв, который неслабо ударил по ушам, и… книга улетела в другой край коридора. Теперь ещё более обугленная и изрезанная осколками, но до сих пор целая.

Она издевается над нами.

— Прочная… — пробормотал Грог.

— Посмотрим, как она справится с реактивной струёй, — зло пробормотал я.

И мы не поленились подобрать гримуар, чтобы отнести наверх и положить под двигатель. Грог остался рядом в то время, как я поднялся в кабину и запустил один из двигателей. Активная броня могла пережить огромные температуры. Собственно, Грогу и не требовалось лезть под двигатель, лишь следить, чтобы книга не отлетела.

— Грог. Малая тяга, — предупредил я, переключая их на взлётную мощность. Загудели двигатели. Индикаторы медленно поползли вверх. — Как?

— Вроде горит.

— Вроде?

— Плохо горит.

— Если что, придерживай его, — сообщил я, увеличивая мощность до того максимума, на котором корабль не взлетит, и уже сам вышел, чтобы увидеть всё своими глазами.

Глядя на гримуар, создавалось стойкое ощущение, что тот был сделан отнюдь не из бумаги и кожи. По крайней мере, горел он очень неохотно, и даже под реактивной струёй его не испепелило сразу, как должно было. Он начал светиться жёлтым и очень долго не сдавался.

Мне казалось, что, стоя рядом, помимо рёва двигателя я слышал мерзкий шёпот, который издавала книга. То и дело возникала мысль, что может зря мы это делаем, но я старался об этом не думать. Мы делаем то, что должны сделать. Инквизиции нет, чтобы передать его, а значит действуем по инструкциям. Они были тем единственным проводником, когда ты не знал, что делать.

По итогу книгу спалило. Когда я отключил двигатель, от неё осталась лишь небольшая горстка пепла, которую почти сразу смыл дождь, оставив лишь прямоугольный отпечаток на месте, где тот лежал.

— Вот и всё, — выдохнул я.

— Да, — прогудел Грог, глядя на место, где тот лежал.

— Идём, у нас остался ещё один пленный, — позвал я его. Казалось, что даже смотреть на то место, где гримуар лежал, было неприятно.

Когда мы вернулись к камере с ребёнком, у меня сразу возник вопрос, кто это. Он был самым странным из всех даже просто потому, что был младшим среди пленников, но тоже одарённым, судя по изумрудным оковам. На вид я бы не дал ему больше тринадцати лет. Одет мальчишка был не в обычную одежду, а в рубаху и халат, которые обычно надевали на пациентов больниц, и у него единственного был кровать.

Когда я вошёл, тот даже не поднял головы, продолжая пялиться в стену напротив.

— Эй ты! — позвал я паренька, уже чувствуя, что что-то не то. — Встань и сними рубашку, чтобы я смог тебя осмотреть. После этого мы вернём тебя домой.

Ноль реакции. Он как сидел, так и сидит, глядя в одну точку.

— Ты меня слышал?

Кажется, что мальчишка был сознанием где-то не здесь.

— Грог, — позвал я товарища.

Один я в камеры не входил. Пусть в них и сидели лишь будущие жертвы обряда, мы не теряли бдительности. Отводили пленных на корабль, цепляли в грузовом отсеке, чтобы никуда не убежали, и вместе возвращались.

Медленно войдя в помещение, я не спускал с ребёнка ствола лазерной винтовки. Подошёл ближе и ботинком ткнул его в ногу.

— Ты меня слышишь?

На этот раз тот хотя бы как-то отреагировал. Заторможенно поднял голову и пустым взглядом посмотрел на меня.

— Снимай халат.

Кажется, мальчик меня совсем не понимал. С одной стороны, и чёрт с ним, оставить здесь и взорвать базу. С другой, мне было даже интересно, что делал в отдельной комнате мальчишка, который не подходил даже по возрасту для переселения демона.

— Будь готов, — предупредил я Грога. Тот встал в дверном проёме, уже держа в руках нож. Если что-то случится, даже хромой и с плохо двигающимися конечностями тот за один миг окажется рядом, чтобы расправиться с ним.

Я, медленно повесив винтовку на плечо, приблизился к ребёнку, после чего наотмашь ударил его по лицу. Парнишка слетел с кровати, и, кажется, очнулся. Удивлённо и испуганно он посмотрел на меня. В его глазах помимо слёз появились первые проблески сознания.

— Ты понимаешь меня? — спросил я ещё раз достаточно громко, чтобы тот сразу расслышал.

Тот сразу кивнул головой.

— Снимай рубашку.

— Ч-что?

— Снимай. Рубашку. Или я ударю тебя ещё раз, — предупредил я.

Пару секунд ребёнок будто соображал, что нужно сделать. Он выглядел каким-то заторможенным, словно отвык от людей. Но вот он встал и начал послушно снимать её, пусть медицинская рубашка и повисла на руках из-за оков.

Ребёнок был чистым, на груди никаких характерных отметин я не увидел.

— Повернись.

Он повернулся. На спине всё тоже было чисто.

— Протяни руки.

— Что? — кажется, до него действительно плохо доходит.

— Вытяни. Руки. Вперёд, — отчеканил я каждое слово.

Парнишка медленно подчинился.

Я внимательно осмотрел его руки. А вот на кистях в районе оков были натёртости, которые уже давно зарубцевались. Это было странно, что характерные шрамы на руках есть, но при этом на груди нет ни единого признака, что с ним пытались провести обряд. Разве что он здесь настолько долго, что изумрудные оковы попросту сами по себе успели стереть нежную кожу ребёнка.

Я нахмурился.

— Сколько ты здесь?

Тот будто завис при вопросе.

— Ты меня слышишь? — поднял я голос.

— Д-да…

— Сколько ты здесь?

— Я… я не знаю…

— День? Несколько дней? Неделя? Месяц?

Взгляд парня уставился на пол.

— Полгода? — предположил я.

— Я… не помню…

— Не помнишь?

— Очень долго.

Я нахмурился. Ситуация с ним выглядела очень странной. Человек очень быстро теряет ориентацию во времени, когда сидит в камере без окон. Но ребёнок выглядел так, как если бы провёл здесь даже больше года. Весь бледный, слишком худой и с трудом разговаривающий, будто никогда прежде не общался с людьми нормально.

— Понятно. Идём. Мы вернём тебя твоим родителям.

— Моим родителям? — переспросил он.

— Твоим родителям, — подтвердил я. — Они живы? Или ты сирота?

— У меня были родители…

— Значит вернёшься к ним. Идём. Только я сначала надену тебе повязку на глаза.

Мальчик безропотно подчинился, позволив закрыть ему глаза. В какой-то мере ему даже это будет полезно, чтобы не видеть все те последствия бойни, что были в коридоре. Детская психика имела привычку очень быстро ломаться от подобных вещей.

Взяв его под локоть, я вывел его из камеры. Он был последним пленником, и теперь мы могли приступать к финальной части нашего плана.

— Как тебя зовут? — без задней мысли спросил я, когда мы шли к кораблю. Просто чтобы знать, как к нему обращаться.

— Кален… — негромко произнёс он. С каждым вопросом мальчик как будто оживал всё больше и больше, вспоминая, что такое общение с людьми. Поэтому вопрос, сколько он здесь пробыл, оставался открытым.

— Кален, — повторил я, кивнув скорее сам себе.

— Кален Барбинери…

— Кален Барбинери. Понятно… так, стоп, погоди-ка, — я резко остановился, дёрнув за локоть парня так, что тот едва не упал. Я только что понял, чью именно фамилию он назвал. — Как ты сказал, твоя фамилия?

Парень попытался попятиться, видимо услышав в моём голосе недобрые, даже пугающие нотки. На его штанах между ног появилось тёмное пятно.

— Повтори ещё раз фамилию, — попросил я, отчего тот задрожал, выдавив из себя:

— Б-барб-бинери…

Я знал только одних Барбинери. А много ли Барбинери в принципе на свете? Как знать. Например, Грогов с планеты, с который был мой товарищ, было очень много, так как имя было достаточно популярным в тех местах. Иной раз ты зовёшь Грога, а тебе отзываются сразу десяток человек, причём все такие же крупные, как и он.

Однако проверить это было легко.

— А как звали твою мать? — задал я контрольный вопрос.

Мальчишка задумался. Задумался не на шутку, пытаясь вспомнить её имя, после чего негромко произнёс:

— Марианетта. Марианетта Барбинери…