Похищение из сераля

Глава двадцатая. Сумасшедшая Агата

Утро выдалось чудесным. Макс встал раньше любившего поспать Саши, с удовольствием размялся, потом стал плескаться у бочки с водой, стоявшей под водостоком с крыши отеля, и здесь был застигнут рано поднявшейся Агатой, одетой в знаменитый комбинезон и сапожки.

— Ого! — воскликнула она. — Какие у Вас, Максим, широкие дельтовидные мышцы!

— Странно это слышать от Вас, контесса, — без тени смущения сказал Городецкий, обтираясь полотенцем. — Ведь Вы уже видели их в июне на мосту через Дунай…

— Я тогда не знала, что они дельтовидные, — скопировала княжна бесстрастный стиль собеседника. — Я недавно изучила медицинский атлас.

— Это замечательно, — улыбнулся ей Макс. — Если мы сегодня с Вами получим травмы, то Вы подскажете мне, как правильно Вас и себя бинтовать.

— Вас я сама забинтую, не сомневайтесь, — ответно улыбнулась Агата. — Но смею Вам заметить: Саша вчера меня такими историями не пугал. Где он кстати? Неужели спит?

— Вы меня своей болтовней уже разбудили, — послышался голос Коловрата из окна номера, расположенного наискось бочки, на втором этаже. — Идите пока в буффет, выпейте кофе перед завтраком, а там и я подойду…

Наконец со всеми утренними делами и приготовлениями было покончено, машина Коловрата вырулила на Райхштрассе и покатила на запад. Оказавшись в пределах Штайнхауса, они увидели железнодорожный мостик, под который от трассы вела накатанная телегами дорожка. Свернув на нее авто вскоре стало подниматься на пологую горную луговину, уставленную редкими стогами сена.

— Достаточно, — скомандовал Макс, тоже одетый в комбинезон и мотоциклетный шлем. — Здесь в самый раз будет.

После чего вытащил из багажника рюкзак с парапланом и обвязкой и стал раскладывать их по траве. Минут через десять он уже приплясывал на лугу со страховочным рюкзаком-матрасом за спиной и с парапланом над головой, раздуваемым ровным настильным ветерком, а княжна носилась вокруг него и кричала:

— Я знала, я верила, что люди могут летать как птицы! Боже мой, как все оказалось просто! Ну, лети же Макс, лети!

Макс отпустил с трудом сдерживаемые стропы и стал стремительно подниматься над горным склоном. Впрочем, сильных восходящих потоков он избегал (возле более крутого лесистого склона они, наверняка, были), паря на высотах 50-100 метров, а через десяток минут спустился к фигуркам своих спутников.

— Вот так, примерно, — сказал он сияющей Агате. — Теперь мы достанем второй параплан, побольше и слетаем на нем вдвоем. Не побоишься?

— С вами, Макс и Саша, я ничего не боюсь, — истово сказала княжна.

Обвязав Агату, потом себя, Макс притянул деву дополнительным поясом к своему туловищу, вздыбил параплан и взмыл в воздух. Сначала он держался на тех же высотах, давая Агате привыкнуть к воздушной стихии и унять ее страх высоты (дева почти непрерывно кричала и улюлюкала, но, судя по сияющим взглядам во время поворотов к Максу, от восторга), а потом подлетел ближе к лесу, поймал восходящий поток и пошел вверх, вверх…

— Тебе не страшно? — крикнул он в ухо девушке.

— И да и нет! — крикнула она в ответ. — Но я привыкну!

Тогда он потянул стропы и стал кругами спускаться к Саше. Неожиданно взявшийся боковой низовой ветер понес их в сторону от точки старта, так что приземление произошло метрах в 500 и то в результате встречи со стогом. Макс и Агата соскользнули по стогу на землю и их накрыл параплан. Вдруг Агата, извернувшись, обняла Макса и впилась поцелуем в губы. Он готовно ей ответил и оторвались они друг от друга лишь через минуту.

— Мне давно хотелось это сделать, — шепнула Агата. — У тебя такой дерзкий вырез губ и они к тому же не закрыты дурацкими усами…

Издалека до них донесся гул мотора.

— Это Саша спешит к нам на помощь, — хохотнул Городецкий. — Давайте, княжна, быстрее выбираться из-под параплана.

— Я более для тебя не княжна, — вновь шепнула девушка. — Просто Агата, твоя Агата.

Потом княжна полетала на мотопараплане, с Сашей (который приземлился без сюрпризов, штатно), ну а потом началась рутина: обучение поднятию и удержанию параплана, гашение его, управление им, совсем низенькие полеты на высотах 1–2 метра с подстраховкой и т. д. Лишь под вечер Агата вновь полетала с Максом и он дал ей ощутить в своих руках управляющие стропы (опять же с подстраховкой). Там же на высоте девушка практически легла спиной на торс желанного мужчины и сладко млела, ощущая подъем его и своих чувств. В отель они возвратились жутко голодными и поужинали в буффете — без изысков, но обильно.

— Завтра еще полетаем? — спросила Агата Макса при прощании.

— Завтра, вероятно, состоится гонка, — веско сказал Коловрат. — Пока погода ей благоприятствует.

— Это тоже замечательно! — сказала княжна и добавила деловито: — Ставки делать будем?

— Не стоит, — тоже веско сказал Максим. — В прошлый раз нас чудом не убили. Здесь ставки будут, наверняка, больше и люди, их контролирующие, посерьезнее. На свете есть другие способы добывания денег — обратимся к ним.

— Например? — не удержалась от вопроса Агата.

— Например, завтра турбоавтомобиль Саши обязательно победит в гонке на время, и он получит за это отличную премию. Послезавтра возле нас соберутся молодые обитатели Земмеринга и будут совать нам тысячи крон за возможность полетать на параплане.

— Пару дней такому заработку посвятить можно, — задумчиво сказал Саша. — Но потом нам придется возвратиться в Вену, а потом и в Чехию — много ли тут заработаешь? К тому же в Земмеринг опять вернутся дожди и будет не до полетов.

— Идут они в тартарары со своими кронами! — возмутилась и Агата. — Этих двух дней мне одной на полеты будет мало…

В связи с наступлением темноты девушку было решено проводить до дома. Пошли, конечно, оба кавалера. Возле виллы Траутмансдорфа Агата чуть притормозила возле Городецкого, и он ощутил в своей руке записку. На обратной дороге Саша угрюмовато сказал:

— Да, мой автомобиль против твоего параплана не выстоит. Все идет к тому, что княжна выберет своим амантом тебя, Макс.

— Почему сразу амантом? — вяло возмутился уже избранный. — Разве у вас аристократки вступают в добрачные связи?

— Раньше, говорят, такого не было, но сейчас девушки стали собой распоряжаться более свободно: ведь живем-то мы уже в новом, более прогрессивном веке. Одни танцы современные к такому разврату тянут…

— Агата совершенно далека от разврата! — вспылил Городецкий.

— Зато к любви очень тянется, — возразил Саша. — А результат-то получится один…

Оказавшись у себя, Максим вынул записку и прочел: — «Буду ждать тебя на веранде возле моей комнаты. Хоть всю ночь, милый Макс».

— Надо идти и поскорее, а то замерзнет, — стал обдумывать ночное свидание Макс. — Отчего ж так тяжело на сердце? Будто всех предаю: друга, Божену с Элизабет и даже саму Агату. Эх, любовь, божественное чувство! И ведь нельзя сказать, что я ее не люблю. Я ее обожаю, ею восхищаюсь! Может так действует осознание, что женой моей она быть не может? Что я всего лишь калиф на час? Тот самый первый, которого все девы помнят, но которого непременно меняют на второго, третьего — до основного, единственно нужного…

Спустя час (пришлось ждать, когда заснет Саша) он спустился из окна по веревке и, освещая перед собой дорогу лучом небольшого ратьера (сам сделал как-то в Млада-Болеславе из жестяной банки и кусочка свечи), пошел к известной вилле. Когда он был от нее метрах в пятидесяти, то увидел темный силуэт, возле которого появился вдруг огонек свечи и снова исчез. «Молодец!» — оценил он сообразительность Агаты и в ответ осветил ратьером свое лицо. Огонек маякнул вновь, а Максим, прицепив ратьер к поясу на спине, нашел каменный столб в ограде виллы, ловко поднялся по нему и так же спустился внутрь сада. После этого он подошел к углу веранды и, цепляясь за каменную кладку цокольного этажа, добрался до баллюстрады веранды и в два счета оказался на ней. Еще через мгновенье его обхватили холодные руки Агаты и дрожащее тело прильнуло со стоном к его торсу.

— Боже мой! — зашептал он. — Ты в самом деле проторчала все это время на холодной террасе? Сумасшедшая девочка! Дай я тебя обогрею, обниму, разотру!

— Поцелуй меня, — шепнула она в ответ. — Твои губы лучше меня разогреют…