Похищение из сераля

Глава тридцать восьмая. Восторги Фатьмы

Очередное апрельское утро было прекрасным, — тем более, что Макс встречал его на Босфоре. Открыв створки окна, он вдохнул свежий воздух, напоенный ароматом цветущих яблонь, всмотрелся в азиатский берег (ничего примечательного там не увидел), затем перевел взгляд на пролив с маленькой Девичьей башней у «того» берега и потянулся.

— Стоит себе в трусах и ни о чем не думает, — раздался утрированно негодующий голос Альбера с соседней кушетки, — а рядом человек от холода, возможно, загибается! Кстати, трусики симпатичные, надо бы мне такие завести вместо кальсон.

— Дамы очень их приветствуют, — доверительно информировал соседа Макс, закрывая окно. — Особенно когда их приветствует эрегированный член.

— Да он и сейчас у Вас полуэрегирован, — вновь возмутился француз, — хотя ни одной дамы в комнате нет.

— Не берите в голову, это обычный утренний стояк. Поход в туалет его нивелирует…

Зубоскалить они продолжили за завтраком, который заказали в номер. Альбер, демонстрируя открытость, вывалил на Городецкого массу информации, которую добыл вчера, шарясь по редакциям турецких газет, за что тот был ему очень благодарен: ведь в сами газеты попадет едва треть и то тщательно причесанная. Макс выхватил для себя в качестве важных несколько тем: безуспешная карательная экспедиция в Йемене (теряют ежегодно по 10 тысяч солдат и бестолку, отказы новобранцев ехать туда), стычки с партизанскими отрядами в Албании, волнения среди матросов на флоте (служат по 6 лет вместо 3). При этом более живо он реагировал на мировые новости: первую радиопередачу с Эйфелевой башни, открытие двух новых радиусов метро в Нью-Йорке, предстоящее начало 4-ых Олимпийских игр в Лондоне и особенно ход авторалли Нью-Йорк-Париж (через Владивосток), начавшегося 12 февраля.

— Значит, на первом этапе, закончившемся в Сан-Франциско, победил американец Шустер на «Томас флайер»? — хохотнул Макс. — Иной итог был бы странен. Но настоящий кошмар для них начнется сейчас, в Сибири. Где будет грязь, грязь и грязь. Придется им ехать по шпалам железной дороги, иначе никак. Неудачное время они выбрали для этого этапа. Это я Вам как раллист утверждаю.

— Вы принимали участие в авторалли? — встрепенулся журналист. — В каком?

— Ралли Прага-Париж в конце прошлого года. Правда в нем участвовало только два авто: мое и Саши Коловрата. Всего 1200 км и по неплохим дорогам, но вязнуть в грязи кое-где довелось.

— Коловрат… Знакомая фамилия, но не помню, откуда, — озадачился де ла Мот.

— Он победил в прошлогодней мотогонке в Гайоне, — подсказал Макс. — Мы были там вместе, после ралли.

— А, да, — рассмеялся Альбер и вдруг добавил: — Тогда в Гайоне произошел странный случай: кто-то летал над ним на каких-то воздушных полусферах. Были сделаны фотографии, в подлинности которых теперь многие сомневаются.

— В том числе и Вы? — спросил, улыбаясь, Макс.

— И я тоже. Хотя похожие полеты наблюдал еще кто-то, но уже у вас, в Австрии.

— В нашем жутко прогрессивном веке чего только не бывает, — подытожил Макс, не желая пока светиться перед журналистом.

— А как продвигаются Ваши продажи? — спросил Альбер.

— Также, видимо, как Ваши вечерние амуры с постоялицами.

— А вот и нет! — засмеялся Альбер. — Вернее, да, копуласьон (соитие) пока не состоялось, но мы с Аделин явно на пути к этому акту.

— Аделин? Француженка? Поди замужняя усатая дама лет сорока?

— Краше сур Ву! (Тьфу на Вас!) Очаровательная дочь коммерсанта из Лиона. Пока он закупает ткани, она томится в одиночестве в гостинице. Ибо не предполагала, что в Стамбуле девушке одной гулять не принято!

— Это просто заказ! Вы молили о нем у бога?

— Я, вообще-то атеист, — засмеялся Альбер. — Но мои предвкушения иногда сбываются.

— Что ж, в добрый час. А мне пора объезжать дома своих потенциальных покупателей.

— Вы с ними заранее списались? — догадался журналист.

— В точку, мсье.

— Подвезите меня до французского посольства, — попросил Альбер. — Мне надо дооформить свою аккредитацию.

Здание французского посольства Городецкому понравилось: высокий и объемный прямоугольник казался изящным, стоял в стороне от Гранд рю де Пера (ныне улица Истикляль) и имел перед фасадом уютный сквер. Перед этим они проезжали мимо российского посольства, выстроенного без затей, вдоль улицы (здание, будто перенесенное с Фонтанки) и Максим поразился этой разнице. Высадив Альбера, он развернул машину и поехал было к главной магистрали района Бейоглу, но его тормознул на выезде невидимый прежде охранник. Дотошный служака записал его имя и фамилию, цель приезда к посольству, а потом стал зарисовывать автомобиль! Отпустил он его минут через десять. Подивившись такому служебному рвению (хотя в наше время вполне оправданному), Макс выехал на Гранд рю де Пера, бросил взгляд в зеркало и увидел, что из того же переулка выезжает еще автомобиль (которого он у посольства тоже не видел). Он хмыкнул и поехал вверх к площади Таксим, от которой намеревался спуститься к Долмабахче и проехать далее к султанскому комплексу Йылдыз, где в одном из дворцов проживал Нуреддин-бей со своим семейством (жена и дочь всего-то). Уже на спуске к Долмабахче он снова посмотрел в зеркало и увидел вдалеке тот же автомобиль!

— Это что, «друг» Альбер организовал за мной слежку? — восхитился Макс. — То-то охранник меня так мурыжил! Но глупо как-то: он же у меня как на ладони… Или все-таки попутчик? Хорошая дорога к побережью в этом районе одна. Так проверим!

Он дождался поворота в соседнюю улицу, свернул в нее, остановился у респектабельного дома и спрятал голову за шторкой на боковом стекле. Через пару минут мимо него проехал тот самый автомобиль с двумя господами в котелках и пиджаках. Пассажир посмотрел на его авто, водителя не увидел и махнул рукой вперед. Макс проводил их взглядом (они доехали до следующего переулка и углубились в него — с целью развернуться?), тотчас завел свой лимузин, резво поехал задом и юркнул в предыдущий переулок. Потом пересек главную улицу и въехал в такой же переулок на ее правой стороне. Удачно спрятав лимузин за какой-то арбой, он вышел из него и пронаблюдал, как автомобиль французов выскочил на Гранд рю де Пера, как они закрутили головами в надежде увидеть своего подопечного, но не увидели и отправились в обратный путь, к своему посольству. После чего Макс продолжил свой путь — ко дворцу принцессы.

Хоть он и спешил, но опоздал минут на пять к назначенному времени — пришлось еще поплутать в районе Йылдыз и к тому же вновь объясняться с охранниками. Хорошо, что принцесса дала ему записку и запечатала своим перстнем! У искомых ворот ко дворцу стоял уже знакомый открытый автомобиль фирмы Панар/Левассер, возле которого в раздражении прохаживалсь ханум султан (опять в шальварах и платье, но зеленого цвета), а в сторонке торчали два усатых мордоворота: в кожаной тужурке (шоффер, значит) и в мундире с саблей и револьвером (охранник или родственник).

— Где ваша хваленая вежливость аристократа? — обрушилась на Макса принцесса Фатьма. — Я стою как дура на жаре, а Вы в своем роскошном автомобиле где-то катаетесь?

— За мной увязались два французских шпиона, — извинительным тоном пояснил «преступник». — Еле сбросил их «с хвоста».

— Зачем Вы им понадобились? Разве Вы числитесь австро-венгерским шпионом?

— Пока вряд ли, но под подозрение, видимо, попал. А сбежал я от них потому, что не хотел афишировать наше с Вами знакомство.

— Вы хотите в Стамбуле что-то утаить? Это бесполезно, здесь живет слишком много народа. Я, например, просто игнорирую чужие мнения.

— Тогда все в порядке. Будем игнорировать их вместе. Итак, куда нам лучше поехать: на северную окраину города или западную?

— На северную, конечно. Она и ближе и поляны я там знаю подходящие, — бодро сказала Фатьма и добавила: — Можно я проедусь в Вашем автомобиле?

— Разумеется. Если ваш родственник не будет против.

— Как Вы узнали, что Селим — мой кузен?.

— Просто догадался. Ему место в лимузине тоже найдется. А вот стоит ли тогда ехать с нами вашему авто?

— Положено по протоколу, — вздохнула принцесса.

Через полчаса лимузин Макса выбрался, наконец, из лабиринта улиц (под восторженный речитатив Фатьмы, которой все в его машине нравилось) и въехал внутрь лиственного леса (дубы вперемешку с грабами, березами и каштанами), покрывающего склоны все более воздымающегося водораздела Мраморного и Черного морей. Нашлись здесь и поляны с кустарниково-травяным покровом и какими-то древними кирпичными развалинами, в середине одной из которых Максим остановился.

— Хороший здесь ветерок, — одобрил он, открывая багажник и доставая тюк с парапланом. — В самый раз для тренировки.

— Это тот самый парус? — восхищенно спросила Фатьма, оббегая расстеленное полотнище.

— Тот самый. Осталось его прицепить к моей обвязке и надуть ветром.

— Но как?

— А вот так, — рассмеялся Макс, встряхнул полотнище, потянул за тяжи, взвил его над собой, поджал ноги и поплыл, поплыл в сторону от машины.

— Возьмите меня с собой! — закричала девушка.

— Обязательно! Но попозже…

В Стамбул они вернулись часам к шести, донельзя довольные, даже Селим, которого Макс поносил над поляной метрах на двадцати — Фатьма же поднималась с ним и на сто метров. Кричала, визжала от страха, а под конец хохотала от восторга. «Молодец, — подумал Максим. — Боится больше Агаты, но перебарывает себя. Правильная девчонка!»