Пока ты со мной

Глава 3

Элис Эмери достала из серванта праздничные серебряные канделябры, вставила в них бледно-розовые свечи и водрузила посередине стола. Шагнула назад, полюбовалась сервировкой. Стол был накрыт на пятерых, и Элис все никак не могла к этому привыкнуть. Первое семейное торжество после того, как умер Джек, ее муж. После долгих колебаний она решила усадить сына, Билла, в отцовское кресло. Джек не обиделся бы, а Билл теперь как-никак является главой семьи.

Элис расправила салфетку возле прибора, предназначавшегося для ее невестки Гленды. На стуле, где будет сидеть трехлетний внук, было установлено детское сиденье. Кроме того, для обоих внуков Элис приготовила детские ложки и вилки, которые держала именно для этой цели.

Всякий раз, когда Элис вспоминала о Джеке, на глаза у нее наворачивались слезы. Джек так любил сидеть в кругу семьи, посадив на одно колено внука, на другое — внучку. В такие минуты его изборожденный морщинами лоб разглаживался, и муж начисто забывал о всех бедах и неприятностях. Джек всегда был тих и немногословен, даже в период ухаживания, но дети действовали на него размягчающе. Многие считали Джека человеком грубоватым и замкнутым, но Элис знала, что на самом деле это не так — просто муж не любил тратить слова попусту. Зато с детьми он преображался. Казалось, их щебет ему куда больше по сердцу, чем любые взрослые разговоры. Джек мог сидеть с малышами до бесконечности, от души хохоча над их проказами. Так было, когда подрастали Билл и Линда, и все началось сызнова, когда появились внуки.

Элис прошла в гостиную и села на стул, готовая к приходу гостей. Надо было закончить вышивку на занавеске, которую Элис собиралась подарить Гленде для кухни. Вышивка крестом — дело кропотливое. Элис начала работу еще в январе, надеясь закончить как раз ко Дню матери, но она не могла предвидеть, что в марте не станет Джека. Элис вспомнила ту роковую субботу, когда старый друг дома предложил Джеку свою лодку, и Элис сама уговорила мужа отправиться на рыбалку. Она думала, что это будет полезно для его здоровья… Элис тяжело вздохнула. Какой смысл предаваться бесполезным сожалениям? Налетел внезапный шквал, на берег выбросило разбитую в щепки лодку. Люди говорили: не теряйте надежды, может быть, Джек выплыл. Главное — не отчаиваться, говорили они, не терять веры. Что ж, Элис верила — верила в то, что ее муж, человек порядочный и достойный, отправился на небеса, где она с ним рано или поздно встретится. Но на то, что шестидесятилетний старик может выжить в бурном море, она не надеялась. Когда пробил час, остается лишь покориться судьбе, хныкать и хитрить бесполезно. Ложная надежда отнимает слишком много сил — Элис знала это по собственному опыту.

Итак, теперь она вдова. Одна из тех женщин, кто разогревает в духовке замороженные полуфабрикаты и кого больше не приглашают на вечеринки для семейных пар. Слава богу, хоть не нужно просить чужих мужей починить ставни или сделать мелкий ремонт по дому — сын Билл отлично с этим справляется. Он регулярно звонит раз в неделю и спрашивает, не нужно ли чем-нибудь помочь. Надежный у нее сын, ответственный — лучшего и не пожелаешь.

В дверь позвонили, и Элис с некоторым удивлением взглянула на каминные часы. Для Билла и его выводка рановато. Кроме того, они никогда не звонят — просто вламываются в дверь, а дети орут во все горло еще с порога.

Элис с некоторым трудом — проклятый артрит — поднялась со стула и побрела к двери. Билл много раз говорил ей, что нужно пользоваться дверной цепочкой, но Элис не собиралась менять свой стиль жизни, хоть и жила теперь в доме одна. Бейланд все еще оставался городом тихим и безопасным, именно поэтому они с Джеком и обосновались здесь когда-то.

Элис открыла дверь и увидела на пороге молодую женщину, смотревшую на нее с улыбкой на губах и слезами на глазах. Прошла целая минута, прежде чем Элис поняла, кто это.

— Здравствуй, мама.

Элис лишь хлопала глазами.

— Ты что, не узнаешь меня?

Тут сердце Элис забилось, как рыба на крючке. Лицо застыло в неподвижной маске. Линда! Ее Линда, которую она не видела — сколько же лет?

— Господи боже, — воскликнула изумленная Элис. — Это ты?

Ее слова были одновременно и криком радости, и упреком.

Линда осторожно протянула руки и сделала шаг вперед. Элис вцепилась в нее, подумав, что следовало бы захлопнуть перед носом Линды дверь, но она знала, что сделать такое не сможет.

— Ах, мама, — всхлипнула Линда. — Прости меня, прости.

Немного опомнившись, Элис отодвинулась и посмотрела на свою девочку, которая выросла и превратилась во взрослую женщину.

— Где ты была? — сердито спросила Элис, словно Линда все еще была подростком и вернулась с прогулки на час позже назначенного времени.

Линда вытерла слезы и поневоле рассмеялась.

— Ах, мама, это долгая история. Можно мне войти?

Элис беспомощно кивнула, не замечая, что по ее лицу тоже текут слезы. Тогда Линда взяла чемодан и вошла в прихожую.

— Я все тебе расскажу.

Она осмотрелась по сторонам, вздохнула.

— Новые шторы. Красивые. И ковер другой.

Мать и дочь снова обнялись, и Элис опять отстранила ее.

— Линда Эмери, мне следовало бы нахлестать тебя по физиономии. За столько лет ни одной весточки. Как ты могла?

— Мама, поверь мне, у меня были для этого веские причины.

Элис покачала головой:

— Даже слышать не хочу. Никаких оправданий быть не может. Ты не представляешь, как мы страдали!

— Я знаю, мама. Прости меня.

Элис снова покачала головой и горько заплакала. Линда обняла ее за плечи и усадила в кресло.

— Я все понимаю, — печально произнесла молодая женщина. — Какое счастье видеть тебя снова! Ты, мама, совсем не изменилась.

— Нет, я выгляжу ужасно, — всхлипнула Элис. — Более кошмарного года в моей жизни не было. Если не считать, конечно, того года, когда ты исчезла.

— Да, я знаю про папу. Я была просто сражена.

— Еще бы. А откуда ты узнала?

— Я подписываюсь на бейландскую газету. Не на свое имя, разумеется.

— Но почему? Почему ты ни разу даже не позвонила?

— Я считала, что так будет лучше.

— Лучше? — вскричала Элис. — Это в каком же смысле? Ты оставила нас висеть между небом и землей. Для нас это было непрекращающейся пыткой. Твой бедный отец так и не оправился от удара.

Линда отвернулась и стала смотреть в окно, словно погрузившись мыслями в прошлое.

— Я отлично понимаю, что ты на меня очень сердита, — сказала она.

— Ну что ж, спасибо и на этом, — вспыхнула Элис. — Я до такой степени сердита, что у меня все мысли в голове перемешались.

Словно не расслышав этих слов, Линда медленно обошла знакомые комнаты, трогая пальцами мебель и памятные с детства вещи. В дверях столовой она остановилась.

— Кого-то ждешь в гости?

— Должен прийти Билл с женой и двумя детьми, Тиффани и Марком.

Линда удивленно покачала головой:

— У Билла двое детишек? А на ком он женился?

— На Гленде Перкинс.

— Это та, с которой он в школе учился? Надо же. Вот уж не подумала бы, что у них это серьезно.

— Они поженились после того, как Билл вернулся домой, не закончив колледж. Ему пришлось бросить учебу после того, как ты исчезла. У Джека была депрессия, он не мог больше работать, и Билл устроился на работу в магазин спортивных товаров Шейна. Надо было как-то сводить концы с концами. Билл до сих пор там работает, но он теперь менеджер.

Линда, казалось, не замечала осуждения, звучавшего в голосе матери.

— Да, Биллу всегда нравился спорт, — задумчиво произнесла Линда.

— Нравился?! После колледжа он собирался стать профессиональным футболистом. Жаль только, получить диплом ему не удалось…

Элис поняла, что ее упреки не доходят до сознания Линды, которая явно думала о чем-то другом.

— А что касается Гленды, то из нее получилась отличная жена, а для меня она стала как дочь.

— Я очень рада.

— Не говори мне, что ты рада! — взорвалась Элис. — Как ты вообще смеешь появляться здесь, словно ничего не случилось? Ты убежала отсюда, ничего не сказав, не оставив даже записки! Мы что, были плохими родителями? Никто на свете не мог бы любить тебя сильнее, чем мы с Джеком.

Линда опустилась в старое, потрепанное кресло и посмотрела на разгневанное лицо матери.

— Мама, мне было очень стыдно, я совсем потерялась. Я не хотела, чтобы ты узнала…

— О чем узнала? — насторожилась Элис.

— Я была беременна.

Элис нахмурилась:

— О господи!

— Ну вот, видишь? Ты и папа всегда были такие строгие. Вы все время ругали меня за плохие отметки. Представляешь, каким это было бы для вас ударом?

Элис взяла себя в руки.

— Господи, Линда, конечно, мы не были бы в восторге от такого известия…

— Это еще мягко сказано, — перебила ее Линда. — Нет, я не могла вам об этом рассказать.

— Но мы помогли бы тебе! — вскричала Элис. — А твой парень? Ведь ему, должно быть, это было небезразлично.

— Он не собирался на мне жениться.

— И все-таки нельзя было просто взять и сбежать. Хуже этого ничего не могло быть.

— Мама, я была глупой, наивной девчонкой. Сама не понимала, что творю. Никаких других идей мне в голову не пришло. Я была уверена, что вы все равно меня прогнали бы.

Элис вздохнула, чувствуя, что ее разом оставили силы. Сколько лет потрачено впустую, а ведь можно было избежать всех этих страданий. Какой смысл теперь спорить, ведь прошлого не вернешь и не изменишь. Мать исподлобья взглянула на свою взрослую дочь. Несмотря ни на что, видеть ее было невероятным блаженством. Девочка по-прежнему хороша собой. Элис постаралась поставить себя на ее место. В семнадцать лет забеременела, какой-то парень воспользовался ее невинностью и неопытностью. А ведь они предупреждали ее, старались наставить на путь истинный. Тут Элис пришла в голову новая мысль.

— А ребенок? — со страхом спросила она. — Что случилось с ним? Я надеюсь…

— Нет, я не сделала аборт. У меня родилась девочка, и я отдала ее на удочерение.

— О господи, — горестно вздохнула Элис.

— А что мне оставалось делать? Сама воспитывать ребенка я не могла, ведь у меня даже не было школьного аттестата.

— Если бы ты нам все рассказала, — горько покачала головой Элис.

Линда внимательно посмотрела на мать и, взвешивая каждое слово, сказала:

— Кроме того, были и другие обстоятельства… Я вернулась сюда для того, чтобы… свести кое-какие счеты, исправить причиненное зло. Будет немало шума, но потом, обещаю, ты все узнаешь и все поймешь…

— Не говори со мной загадками, девочка. Какие еще обстоятельства? Девушка забеременела — эка невидаль. Ты имеешь в виду какие-нибудь обстоятельства, связанные с отцом ребенка? Он был женат или что-нибудь в этом роде? Послушай, я не вчера родилась на свет. Я смотрю телевизор, читаю газеты. Меня ничем уже не удивишь. Но от тебя я такого не ожидала. — Тут ей пришла в голову еще одна мысль. — Может быть, это была межрасовая связь?

— Мама, прошу тебя, не допрашивай меня. Если можешь, просто поверь мне и не спрашивай ни о чем.

Элис закрыла глаза и покачала головой:

— Столько горя, и все впустую.

— Но моя жизнь не прошла впустую, — возразила Линда. — Я получила высшее образование, у меня хорошая работа, я кое-чего добилась. В Чикаго у меня прекрасная квартира.

— Чикаго? — с расстановкой переспросила Элис. — Я надеюсь, ты вышла замуж?

— Нет, — коротко ответила Линда. — И не собираюсь.

Наступила пауза. Элис рывком поднялась из кресла и спросила:

— Может быть, хочешь чаю или чего-нибудь другого?

— Не сейчас. Мама, я должна тебе кое-что рассказать.

Вид у Элис стал испуганный. Неужели это еще не все?

— Что?

— Я виделась с дочерью.

Элис рухнула в кресло.

— С твоим ребенком?

— Ей уже тринадцать лет, — с гордостью сообщила Линда. — Ее удочерила местная пара. Я была у них перед тем, как прийти к тебе.

— Они пригласили тебя?

— Не совсем. Но мне удалось выяснить, кто они и где живут.

— Ах, Линда, Линда.

— Мама, она просто красавица. Ее зовут Дженни. Дженни Ньюхолл. Семья живет на Поттерс-Уэй.

— Но ведь это противозаконно, разве нет?

— Что противозаконно? — насупилась Линда.

— Встречаться с ребенком, от которого ты отказалась. Во всяком случае, в мои времена это считалось нарушением закона.

— С тех пор многое изменилось.

— Думаю, не до такой степени. В этом законе есть смысл. Ни к чему напоминать ребенку, что он в семье неродной.

— Мама, ты прямо как из каменного века явилась. Девочка родилась так же, как рождаются другие дети. И потом, разве тебе не интересно на нее посмотреть? Ведь это твоя внучка.

— Линда, о чем ты говоришь? Я понятия не имела об этой внучке еще две минуты назад. Я до сих пор не могу прийти в себя после того, как ты возникла у меня на пороге. Хотя, наверное, ты заглянула сюда просто так, по дороге.

— Что ты хочешь этим сказать?

— На самом деле ты приехала встретиться со своей дочерью. А заодно уж решила зайти и к матери.

— Это неправда, — покачала головой Линда.

Элис обиженно отвернулась:

— Ну, не знаю, не знаю.

Дочь вздохнула, и в гостиной воцарилась тишина.

— Я бы хотела умыться, если можно.

— Ванная находится там же, если ты, конечно, помнишь, — не без яда сказала Элис.

Линда поднялась по лестнице в ванную, умылась, вытерлась полотенцем, потом спустилась вниз, в свою комнату. Внутри все было так же, как раньше. За четырнадцать лет здесь ничего не изменилось, все вещи стояли на своих местах. Линда узнала розовое покрывало на кровати, все те же книги в шкафу, плакаты на стенах, а на полке были выставлены уцелевшие с детства игрушки.

На лестнице раздались тяжелые шаги Элис, и в комнату заглянула мать.

— Мама, все так же, как раньше, — прошептала Линда.

Элис кивнула и вздохнула:

— Да, твой отец не позволил ничего здесь менять. Он все время повторял, что ты рано или поздно вернешься и тебе будет приятно, когда ты увидишь, что мы сохранили все в целости.

— Ах, папа, папа, — с болью произнесла Линда.

— После того как ты исчезла, он заболел. Я имею в виду психически. Его лечили и так и этак, но он не поправился. Джек всегда гордился тобой даже больше, чем сыном, — в голосе Элис прозвучал отголосок былого осуждения. — Твое исчезновение мало-помалу вытянуло из него все жизненные соки.

Лицо Линды на миг потемнело. Казалось, дочь сейчас перейдет в контратаку, но в следующее мгновение плечи ее опустились.

— Я тоже очень по нему тосковала. Гораздо больше, чем ты можешь себе представить.

— По тебе не скажешь, — недобро заметила Элис. — Вид у тебя вполне благополучный.

Линда пожала плечами, по-прежнему оглядывая комнату, в которой прошло ее детство.

— Когда я была девочкой, мое будущее рисовалось мне иначе. Но я крутилась, как могла, — голос ее звучал жестко.

В это время внизу хлопнула дверь и раздались звонкие детские голоса:

— Бабушка!

— А вот и Билл со своим семейством, — горделиво объявила Элис.

— Мама, где ты? — раздался зычный мужской голос.

Элис наскоро привела себя в порядок и поспешила к лестнице. Она побаивалась реакции Билла на внезапное появление сестры.

— Я здесь, наверху, — крикнула она, осторожно спускаясь по ступенькам.

Внизу Билл обнял мать и громко чмокнул ее в щеку.

— Поздравляем с праздником, дорогая!

Элис тоже обняла его:

— Спасибо, сынок.

— С праздником вас, мама, — сказала Гленда, держа в руках целую груду подарков. — Куда все это положить?

— Вон туда, на столик, — рассеянно ответила Элис, а маленькие Тиффани и Марк с двух сторон обхватили ее за ноги.

— У меня для тебя подарок, бабушка, — крикнула девочка.

— У меня тоже! — подхватил Марк.

— А вот и нет! — завопила Тиффани.

— Мне бы пивка, — попросил Билл.

— Возьми в холодильнике.

Сын направился в кухню, но в это время увидел чемодан, стоящий возле дивана.

— У тебя что, гости? Чей это чемодан?

По лестнице медленно спускалась Линда.

— Ты кто? — спросила Тиффани.

Гленда смущенно улыбнулась.

— Тиффани, не груби!

— У меня для тебя сюрприз, сынок, — с деланой бодростью сообщила Элис.

Билл уставился на Линду, и та поежилась под этим взглядом. Внезапно румяная физиономия Билла стало пепельно-серой.

— Привет, Билл, — еле слышно сказала Линда.

— К нам вернулась твоя сестра, — все тем же фальшиво-оживленным голосом подхватила Элис.

— Линда… — пробормотал Билл.

Элис очень хорошо знала своего сына. Она всегда обожала его, восхищалась им, но выражение, появившееся сейчас на его лице, было ей слишком хорошо знакомо. Она нервно облизнула губы и застрекотала:

— Ты не представляешь, как я была потрясена. Открываю дверь, и тут… В жизни у меня не было такого Дня матери. На пороге Линда, взрослая, живая. Наша Линда!

Она нарочно подчеркнула слово «наша», чтобы напомнить Биллу о родственных чувствах. В конце концов, разве есть на свете что-нибудь важнее, чем родство?

Линда не отрываясь смотрела на брата.

— Я так рада тебя видеть. Столько лет прошло…

Дети жались к матери и испуганно смотрели на отца. Они тоже хорошо знали, что последует дальше.

Серо-зеленые глаза Билла приняли стальной оттенок. Это был здоровенный детина, который в университетской футбольной команде когда-то выступал за форварда. В его волосах уже пробивалась седина, но лицо сохранило юношескую припухлость. Билл сжал огромные руки в кулаки и прорычал:

— Какого черта ты здесь делаешь?

— Я хотела встретиться с мамой. И с тобой тоже.

— Линда живет в Чикаго, — затараторила Элис. — У нее там квартира, хорошая работа. Мы с ней говорили о прошлом, о том, что случилось. Она все мне объяснила.

— Я знаю, что никакими объяснениями нельзя оправдать мое поведение… — робко начала Линда.

Элис посмотрела на Гленду, которая инстинктивно прижала к себе обоих детей.

— Гленда, ты ведь слышала про Линду? — сказала Элис. — Думаю, вы даже встречались.

Невестка резко помотала головой, словно хотела сказать: не втягивайте меня в эту историю.

Тогда Элис обернулась к Биллу:

— Помнишь, как вы с Глендой брали маленькую Линду с собой на пляж?

Элис надеялась, что это безобидное воспоминание смягчит Билла. Атмосфера в комнате накалялась.

— Ну конечно, Билл, ты этого не забыл, — не сдавалась Элис. — Ты всегда так заботился о своей маленькой сестренке…

Но сын, казалось, ее не слышал.

— А ну-ка, убирайся отсюда, — медленно произнес он.

— Билл, что ты! — ахнула Элис.

— Нет, мама, — рявкнул он. — Нет!

— Но разве тебе не интересно узнать…

— Из-за чего она сбежала? Где она была? Мне на это начхать. Я хочу только одного — чтобы духу ее здесь не было!

— Билл! — укоризненно протянула Гленда.

Линда побледнела, но глаз не отвела.

— Не смей так разговаривать при детях! — накинулась на сына Элис.

— Ничего, пусть знают, как я отношусь к этой особе. Ты ведь им приходишься теткой, верно?

В его устах слово «тетка» прозвучало как ругательство.

На глазах у Линды выступили слезы, но она упрямо выставила подбородок вперед и ответила:

— Именно так.

— Ну и наглости же у тебя! Надо же, посмела заявиться прямо сюда, мать твою так.

— Билл! — взорвалась Элис. — Не смей употреблять таких выражений в моем доме!

Тут Билл накинулся на мать:

— Чего это ты раскудахталась? Тебя мои выражения не устраивают? Пора проснуться, мамочка. Неужели ты забыла, что эта… сделала со всеми нами? Неужели ты ничего не помнишь?

— Что было, то прошло, — попыталась урезонить его Элис. — Нужно уметь прощать и забывать.

— Давай-ка без банальностей, мама. Я ничего не забуду и ничего ей не прощу.

Он схватил чемодан Линды и вынес его за дверь:

— Вон отсюда, Линда.

— Билл, немедленно прекрати! — крикнула Элис. — Она приехала ненадолго.

— В этом доме она жить не будет.

— Постой-ка, это пока еще мой дом, и она будет жить здесь, если я так решу.

Билл обжег ее взглядом.

— Этот дом по-прежнему принадлежит тебе, потому что я работал как вол и выплачивал проценты. Отец совсем сошел с катушек и зарабатывать больше не мог.

— Я и не знала, что ты так к этому относишься, — обиделась Элис.

— Ладно, мать, извини. С тобой у меня ссоры нет. Но эта здесь не останется. А если останется, то я уйду. Решай сама. Я не желаю находиться под одной крышей с этой… — Билл воздержался от эпитета.

Элис беспомощно обернулась к дочери. Она поняла, что Линда ожидает от нее поддержки и защиты, но что поделаешь, глава семьи теперь Билл. То, что он сказал о доме, сущая правда.

— Ты ведь не говорила, что собираешься остановиться у меня, — пролепетала Элис.

Лицо Линды вытянулось.

— Мама, неужели ты выкинешь меня на улицу? — у нее на глазах выступили слезы.

Элис в отчаянии смотрела то на сына, то на дочь.

— Вот именно, — с мрачным удовлетворением подтвердил Билл.

— Но я приехала сюда, чтобы увидеться с вами, чтобы быть вместе! — запротестовала Линда.

Элис казалось, что у нее вот-вот разорвется сердце. Смотреть дочери в глаза она не осмеливалась.

Но Билл был непреклонен:

— Надо было думать об этом десять лет назад. Где ты вообще была, в коме, что ли, находилась?

Линда устало покачала головой:

— Эх, Билл, я надеялась, что настало время залечить старые раны. По крайней мере, попытаться.

— Ты ошибалась, — отрезал брат.

Линда снова оглянулась на мать, но Элис смотрела себе под ноги.

— Ты ведешь себя жестоко, — сказала Линда, но Билл лишь фыркнул, а Элис промолчала.

Тогда Линда медленно подошла к двери, посмотрела на чемодан, валявшийся на крыльце. Когда она проходила мимо, Билл отстранился, словно не желал, чтобы она его случайно коснулась.

— Ладно, я сниму номер в гостинице, — бросила Линда.

— Извини меня, — умоляющим голосом сказала ей вслед Элис.

— Нечего перед ней извиняться! — крикнул Билл. — Сама во всем виновата.

— Мама, я тебе позвоню.

Элис хотела еще что-то сказать — хотя бы: я люблю тебя. Но не посмела. Биллу это не понравилось бы. Элис постаралась выразить свои чувства во взгляде, но Линда больше на нее не смотрела. Ничего, подумала Элис, у меня еще будет время обнять ее.

— И больше здесь не появляйся! — крикнул Билл.

Линда с грустью взглянула на брата, но он смотрел сквозь нее, словно это была не она, а какой-то призрак.