Политические противоречия

Глава III Пятнадцать конституцій французскаго народа, составляющія прелюдію шестнадцатой. — Европа и Америка въ разработкѣ конституцій и реформъ. — Всеобщій недугъ

Для того, чтобы возбудить въ публикѣ, подобной французской, интересъ къ политическимъ изслѣдованіямъ, къ такъ называемой наукѣ правленія, прежде всего слѣдуетъ стряхнуть пыль старыхъ авторовъ, отказаться отъ школьныхъ традицій и совершенно отложить въ сторону педантическую эрудицію и офиціальный, академическій стиль. Какой французъ не начинаетъ зѣвать при одномъ словѣ конституціонное право.

Кто можетъ рѣшиться нынѣ поглотить цѣлую библіотеку публицистовъ, хотя бы это были Боссюэ, Монтескьё, Ж. Ж. Руссо, Мирабо, Ж. де-Местръ, де-Бональдъ, или Шатобріанъ? Отцы наши, если исторія не лжетъ, въ 89 и 93 годахъ пристращались къ такимъ труднымъ матеріямъ. Правда, что пренія учредительныхъ и законодательныхъ собраній и конвента, бурное краснорѣчіе Мирабо, Мори, Верньо, Робеспьеровъ, — всѣ манифестаціи самодержавнаго народа, вся страстная и кровавая драма революцій — поддерживали общее вниманіе и оживляли общественное сознаніе, служа имъ какъ-бы толкователями. Но десять лѣтъ спустя послѣ созыва Генеральныхъ Штатовъ, ко всей этой литературѣ возъимѣли отвращеніе: страна кричала въ одинъ голосъ — вонъ все!..

Съ тѣхъ поръ мы выбросили за окно эту философію дня, мы забыли все, не исключая и нашего катехизиса. Пролетаріи и буржуазія столь же мало способны нынѣ отвѣтить на вопросы объ учрежденіяхъ ихъ страны, о правительственныхъ принципахъ, или объ условіяхъ свободы, какъ и на вопросы изъ символа христіанской вѣры.

Мы не имѣемъ ни политическаго, ни религіознаго образованія, что однако не мѣшаетъ французамъ обсуждать вкривь и вкось дѣйствія правительства, государственныя дѣла, право народовъ, наставлять Европу и Америку, и въ качествѣ избирателей, одинъ разъ въ шесть лѣтъ являться отправителями верховной власти, давая свои вѣрительныя граматы депутатамъ, хотя эти граматы выдаются на предъявителя.

Необходимо измѣнить методу. Политическая наука есть ничто иное, какъ вѣтвь соціальной науки, отдѣлъ антропологіи, часть естественной исторіи; будемъ поэтому заниматься ею какъ историки-натуралисты; мы выиграемъ уже въ томъ, что избавимся отъ всей старой рухляди; потомъ, будемъ говорить языкомъ яснымъ, положительнымъ и способнымъ отражать силой своей логики всѣ мудрствованія скептицизма. При такомъ условіи политика, или естественная исторія государствъ, можетъ оспаривать интересъ естественной исторіи животныхъ.

Знаете ли, читатель, сколько конституцій, со времени зловѣщаго 1789 г., было оффиціальнымъ образомъ предложено Французскому народу? Пятнадцать! Изъ этого числа двѣнадцать были только вотированы, а десять и приведены въ исполненіе. Послѣдняя нѣсколько разъ была измѣняема и находится на пути къ новой метаморфозѣ. Эти пятнадцать конституцій, о которыхъ вы такъ же мало заботитесь, какъ о прошлогоднемъ снѣгѣ, составляютъ основу нашего публичнаго права; это — священное хранилище нашей свободы и нашихъ гарантій, ковчегъ нашихъ учрежденій и нашихъ судебъ. Поэтому, ни что другое не можетъ быть болѣе достойно нашего уваженія: этимъ обусловливается наша политическая жизнь, въ этомъ все наше значеніе. Уничтожьте это основаніе, и Франція не существуетъ болѣе, а французская территорія, съ своими жителями — подобно дикимъ незаселеннымъ мѣстамъ въ центрѣ Африки, сдѣлается не болѣе какъ географическимъ терминомъ; она болѣе не будетъ государствомъ, она утратитъ свое мѣсто въ мірѣ политики. Въ виду этой важности, вооружитесь терпѣніемъ и позвольте мнѣ сдѣлать хронологическій перечень этихъ 15 конституцій, составляющихъ первую главу нашего политическаго катехизиса.

Когда французская нація рѣшилась дать себѣ конституцію, — король Лудовикъ XVI эдиктомъ отъ 27 сентября 1788 г. созвалъ такъ называемые Генеральные Штаты на 1-е число мая предстоявшаго незабвеннаго 1789 года; избиратели, собранные по округамъ, приглашены были выразить свою волю въ инструкціяхъ депутатамъ (cahiers). Эти инструкціи должны были служить такъ сказать приказомъ депутатамъ; никогда еще, ни до того времени, ни послѣ, нація не высказывала своей воли болѣе положительнымъ образомъ. Предстоящая конституція должна была сдѣлаться самымъ вѣрнымъ ея выраженіемъ.

1. Проэктъ конституціи, представленный учредительному собранію комитетомъ конституціи, въ періодъ отъ 27 іюля по 31 августа 1789 г.

Проэктъ этотъ не былъ принять, не смотря на то, что онъ былъ выработанъ подъ вліяніемъ событій 20 іюня, 14 іюля и 4 августа 1789 и потому предупреждалъ уже мысли, выраженныя въ избирательныхъ инструкціяхъ; проэктъ этотъ былъ исключительно монархическаго характера, не уничтожавшій при этомъ вполнѣ феодализма, принципъ котораго онъ поддерживалъ офиціально, въ дуализмѣ народнаго представительства — въ законодательномъ корпусѣ и въ сенатѣ.

2. Французская конституція, утвержденная учредительнымъ собраніемъ и принятая королемъ 3 сентября 1791 года.

Идеи быстро шли впередъ: veto короля было уничтожено; вмѣсто 2-хъ палатъ установлена одна; за королемъ оставлена лишь власть исполнительная.

Конституція эта съ грѣхомъ пополамъ просуществовала до 10 августа 1792 года.

3. Проэктъ конституціи, представленный національному конвенту конституціоннымъ комитетомъ 15 и 16 февраля 1793 года. (Редакція Кондорсе).

Этотъ проэктъ, чисто демократическаго характера и отвергающій королевскую власть, былъ разосланъ въ 85 департаментовъ и во всѣ арміи, чтобы спросить ихъ мнѣнія. Но конвентъ, занятый другими дѣлами, не разсматривалъ его.

4. Конституціонный актъ, представленный народу національнымъ конвентомъ. (Редакція Робеспьера) 24 іюня 1793 года.

Эта конституція, названная конституціей втораго года, была только возстановленіемъ предъидущей. Она была принята народомъ, но не была обнародована до заключенія мира.

5. Конституція французской республики, предложенная французскому народу національнымъ конвентомъ 22 августа 1795 и принятая 1.057,390 противъ 49,977 голосовъ.

Это была конституція директоріальная, названная конституціею III года; она уступаетъ конституціи II года. Элементъ монархическій является здѣсь въ формѣ исполнительной директоріи, состоящей изъ 5 членовъ, дуализмъ возстановленъ въ палатахъ; избирательная система устроена такъ, чтобы держать народъ въ отдаленіи. Конституція эта продолжала свое дѣйствіе до 18 брюмера восьмаго года (10 ноября 1799).

6. Конституція французской республики, учрежденная законодательными коммиссіями 2-хъ совѣтовъ и консулами, 22 фримера VIII г. (13 декабря 1799 г.)

Произведеніе Сійеса, измѣненное Бонапартомъ, сдѣлавшимъ изъ нея удобное для себя орудіе, она уничтожала представительную систему, оставляя лишь тѣнь свободы, и хотя не вполнѣ возстановляла старый деспотизмъ, но значительно отступала отъ принциповъ, выраженныхъ въ инструкціяхъ 1789 г. Тѣмъ не менѣе она была принята 3.011,007 утвердительными голосами, противъ 1562 отрицательныхъ.

7. Органическій сенатусъ-консультъ конституціи 16 термидора X года (4 августа 1802 года).

Конституція VIII года не соотвѣтствовала честолюбивымъ замысламъ Бонапарта и, при всей незначительности представляемыхъ ею препятствій, стѣсняла его деспотизмъ.

Вслѣдствіе чего, немедленно по заключеніи Аміенскаго мира, онъ дѣлаетъ себя пожизненнымъ консуломъ; избирательная система, и безъ того уже ослабленная, потеряла всякую силу; трибуна разломана; конституція искажена въ своихъ главныхъ основаніяхъ.

Эта передѣлка получила санкцію 3.568,885 голосовъ противъ 8,365. Чѣмъ болѣе развивался деспотизмъ, тѣмъ болѣе рукоплескала демократія!

8. Органическій сенатусъ-консультъ, или императорская конституція, чисто аутократическая и абсолютная. 28 Флореаля XII года (18 мая 1804 года).

Принятая большинствомъ 3.521,675 противъ 2,679, она существовала до 2 апрѣля 1814 года, т. е. до того дня, когда охранительный сенатъ (Senat conservateur) провозгласилъ низверженіе Наполеона Бонапарта и его династіи.

9. Французская конституція, объявленная охранительнымъ сенатомъ 6 апрѣля 1814 года.

Это какъ бы договоръ сената съ Людовикомъ XVIII, который отвѣтилъ на него:

10. Конституціонной хартіей 4 іюля 1814 года.

Пожалованная королемъ помимо участія гражданъ, посрамившихся своимъ вотированіемъ XIII, X и XII годовъ, — хартія эта, по отношенію къ организаціи власти, воспроизводила идеи 89 и 95 года, но устраняла при этомъ всеобщую подачу голосовъ.

11. Дополнительный актъ къ конституціямъ имперіи, данный Наполеономъ Бонапартомъ, 22 апрѣля 1815 года.

Принятый народомъ и имѣвшій свою силу до 22 іюня 1815, т. е. до дня втораго отреченія Наполеона, актъ этотъ есть совершенная копія съ хартіи Лудовика XVIII, за исключеніемъ избирательной системы, которая заимствована была у конституціи X года, и учрежденія государственныхъ министровъ, на которыхъ возложена была обязанность отстаивать передъ палатами правительство, — идея, воспроизведенная Наполеономъ III въ конституціи 1852 года.

12. Проэктъ конституціи, представленный центральной коммиссіей палатѣ депутатовъ 29 іюля 1815 года. Проэктомъ этимъ предполагалось установить двухъ-степенную подачу голосовъ; — это впрочемъ простое видоизмѣненіе хартіи. Къ этому проэкту слѣдуетъ присовокупить еще деклараціи законодательной власти отъ 2 и 5 іюля 1815 г. относительно Правъ французскаго народа.

Возвращеніе Бурбоновъ, подъ покровительствомъ иностранныхъ штыковъ имѣло своимъ результатомъ полнѣйшее возвращеніе къ хартіи 1814 г.

13. Конституціонная хартія, принятая палатою депутатовъ 9 августа 1830 г.

14. Конституція французской республики, объявленная учредительнымъ собраніемъ 4 ноября 1848 г.

Она возстановляетъ всеобщую и прямую подачу голосовъ, сосредоточиваетъ законодательную власть въ одномъ собраніи и возлагаетъ исполнительную часть на президента, избраннаго народомъ на четыре года.

Законъ, ограничивающій всеобщую подачу голосовъ, 31 мая 1849 г.

15. Конституція, данная Лудовикомъ-Наполеономъ Бонапартомъ 14 января 1852 г.

Она возстановляетъ во всей полнотѣ всеобщую подачу голосовъ, ограниченную закономъ 31 мая, — но возвращается къ идеямъ VIII года — во всемъ, что касается распредѣленія власти. Конституція эта впослѣдствіи подверглась слѣдующимъ измѣненіямъ:

1. Сенатусъ-консультъ — возстановилъ достоинство императорской власти въ лицѣ Лудовика-Наполеона Бонапарта съ наслѣдственнымъ правомъ его династіи, 7 ноября 1852 г.

2. Сенатусъ-консультъ 25 декабря 1852 — толкуетъ и измѣняетъ конституцію и уничтожаетъ нѣкоторыя статьи ея.

3. Сенатусъ-консультъ 27 мая 1857 г., измѣняющій 35 ст. конституціи.

4. Наконецъ, декретъ 24 ноября 1860 г., предоставляющій право сенату и законодательному корпусу обсуждать и вотировать адресъ.

Эти измѣненія совершенно исказили конституцію 1852 года. Изъ республиканской и диктаторской, — каковою она была въ началѣ — она сдѣлалась сперва монархической и аутократической, потомъ представительной и парламентарной; она силится, какъ ясно видно, возвратиться къ системѣ 1830 г. Впослѣдствіи мы ее разсмотримъ ближе.

И такъ, въ общемъ результатѣ, въ теченіи 60 лѣтъ было 15 конституцій, — или, если считать только тѣ изъ нихъ, которыя были введены въ дѣйствіе, то будетъ 10 конституцій, т. е. по одной конституціи каждые шесть лѣтъ. Вотъ какова была наша политическая жизнь со времени созванія Генеральныхъ Штатовъ до возстановленія послѣдней имперіи; и мы знаемъ и не можемъ сомнѣваться въ томъ, что приготовляется уже шестнадцатая и не менѣе несчастная комбинація.

Таковы суть данныя, которыя представляетъ намъ исторія и законъ которыхъ намъ слѣдуетъ открыть. Кто-то сказалъ, что дѣйствіемъ человѣка руководитъ Богъ. Но Богъ есть всеобъемлющій разумъ. Что же насъ заставляетъ плясать и кувыркаться, подобно маріонеткамъ, на туго натянутомъ канатѣ политики? Какая цѣль и причина подобнаго кривлянія? Чѣмъ оно можетъ кончиться? Скоро ли мы покончимъ съ гипотезами, или вѣрнѣе сказать — съ нашими мученіями. Между столькими системами, изобрѣтенными для того, чтобы гарантировать людямъ великія блага: свободу, справедливость и порядокъ, — неужели не найдется ни одной такой, на которой могли бы опереться нашъ разумъ и совѣсть? Кто намъ укажетъ такую систему? По какимъ признакамъ узнать ее? Когда наконецъ дано намъ будетъ воспользоваться благами ея? Существуетъ ли наука, логика или методъ, которые могли бы разрѣшить эти проблемы.

Замѣтимъ, что тревога, которая насъ теперь терзаетъ, чувствуется вездѣ.

Если мы ушли дальше другихъ на политическомъ поприщѣ, или говоря болѣе технически, если мы совершили наибольшее число конституціонныхъ переворотовъ, — это только потому, что мы начали общее потрясеніе, потому, что съ самаго начала, устранивъ все, что могло воспрепятствовать нашему движенію, мы не могли уже остановиться на этомъ пути, наконецъ потому, что мы обладаемъ болѣе пылкимъ умомъ и болѣе пламеннымъ темпераментомъ, нежели наши подражатели и наши соперники. Эти замѣчанія должны нѣсколько примирить насъ съ самими собою. Не все въ нашей исторіи зависѣло отъ нашего характера, предразсудковъ и недостатковъ. Всякому, кто ближе всмотрится въ дѣло, ясно, что со времени окончанія великихъ войнъ, вся Европа, по примѣру Франціи, была охвачена болѣзнью конституцій. Гдѣ конституціи оказывались недостаточными и не соотвѣтствующими духу времени, — тамъ повсюду вспыхивало революціонное движеніе, и тамъ, гдѣ конституціи давались и прилагались на дѣлѣ, недостатки ихъ не замедляли давать себя чувствовать, и требовались реформы.

Почему напримѣръ шлезвигъ-голштинскій вопросъ тревожитъ теперь всѣ государства, держитъ въ страхѣ дипломатію — и что это за вопросъ, для разрѣшенія котораго всѣ требуютъ конгресса? — Вопросъ чисто конституціонный и самый сложный, касающійся въ одно и тоже время и Даніи, и Шлезвигъ-Голштейна, и всей Германской федераціи.

Что такъ тревожитъ Германію и что съ такою яростью натолкнуло ее на Данію? То, что у нея нѣтъ конституціи, и то, что федерація ея остается пока идеаломъ, то, что при существующемъ соперничествѣ ея государей, противорѣчіи въ учрежденіяхъ, антагонизмѣ національностей, Германія, повсюду окруженная измѣной и интригами и угрожаемая со всѣхъ сторонъ, въ сущности еще не живетъ, да и никогда еще не жила.

Изъ-за чего и прусскій король ссорится съ своимъ народомъ? Изъ-за того, что народъ не доволенъ конституціей.

Изъ-за чего произошла междоусобная война въ Соединенныхъ Штатахъ? Изъ-за того, что сѣверные и южные штаты думали одни на счетъ другихъ эксплоатировать конституцію.

Что сами мы дѣлали въ Мексикѣ? Конституцію.

Венгерскій вопросъ есть вопросъ чисто конституціонный, а Италія, Испанія? Не представляютъ ли эти государства, вотъ уже въ теченіе 40 лѣтъ, поле битвы изъ-за конституціонныхъ идей? и т. д. и т. д.

Большинство конституцій, возникшихъ съ 1814 г., въ обѣихъ частяхъ свѣта, подверглись многочисленнымъ измѣненіямъ, нѣкоторыя же изъ нихъ совершенно передѣланы. Даже Швейцарія два раза исправляла свой федеративный договоръ, а Бельгія, которую ставятъ всегда въ примѣръ, какъ типъ конституціоннаго государства, — гніетъ въ своемъ докринерствѣ съ своими либералами и клерикалами. Нѣсколько лѣтъ тому назадъ она едва не свергла своего короля; теперь она громогласно требуетъ возвращенія ей провинціальной и общинной свободы; она не мечтаетъ ни о Карлѣ V, ни объ Іосифѣ II, или Наполеонѣ, но о Яковѣ Фонъ-Артевильдѣ.

Только одна Англія кажется неподвижною, далекою отъ совершающихся катастрофъ. Это потому, что въ Англіи согласились, во чтобы то ни стало, поддерживать вѣру въ королевскую власть, въ аристократію, въ буржуазію, въ церковь, въ библію, въ великую хартію. Но вѣра эта есть ничто иное какъ замаскированный эмпиризмъ, который умышленно отказывается отъ всякаго строго-логичнаго опредѣленія; называть Англію страною конституціонною — заблужденіе. Въ Англіи существуетъ самопроизводное (factice) общественное мнѣніе, которое диктуетъ каждому государственному дѣятелю что онъ долженъ дѣлать ежедневно, прикрываясь мантіей закона, пригодной для каждаго случая.

Я резюмирую всю настоящую главу въ двухъ словахъ. Девятнадцатый вѣкъ занятъ разработкой своей политической и экономической конституціи. Франція — страна, гдѣ эта работа до настоящаго времени проявлялась съ наибольшей энергіей, хотя впрочемъ явленія эти вездѣ почти одинаковы.

Постараемся раскрыть законъ этого движенія путемъ анализа нашей исторіи.