Полосатый катафалк

Глава 22

В полицейском участке Цитрус-Хиллза дежурил усталый человек в рубашке с расстегнутым воротом, изо рта торчала зубочистка. Вокруг была блаженная тишина. Даже пылинки в воздухе двигались чинно-благовоспитанно. Вселенная начнет останавливать свой бег в Цитрус-Хиллзе. Возможно, это уже началось.

Я спросил усталого дежурного, где сержант Леонард. Он мрачно воззрился на меня, словно я помешал его медитации.

— Уехал по делам.

— Куда?

— В Лос-Анджелес.

— По каким делам?

Он еще раз уставился на меня. Возможно, он пытался идентифицировать меня по системе Бертильона[25].

Он сам был из эпохи Бертильона.

— Сержант уехал по поводу убийства Симпсона? — спросил я.

Он извлек изо рта зубочистку и стал изучать ее, словно это было вещественное доказательство.

— Мы не обсуждаем наши дела с гражданами, — наконец сообщил он. — Вы из газеты?

— Я частный детектив. Работаю с Леонардом по этому делу.

— Доложу сержанту, когда он вернется, — невозмутимо отозвался он. — Ваша фамилия?

— Ш. Холмс. — Вставив зубочистку обратно, он быстро стал писать в блокноте. Я сказал: — Ш. означает Шерлок.

Он перестал писать. Устройство, исполнявшее обязанности мозга, получило невнятный сигнал: над ним вроде издеваются.

— Как вы назвали имя?

— Шерлок.

— Это шутка? Ха-ха.

Я начал сначала:

— Меня зовут Лью Арчер, и Леонард захочет со мной переговорить. Когда примерно он должен вернуться?

— Когда появится в участке.

— Большое спасибо.

— Не за что. — Он порвал листок блокнота, на котором писал, и клочья полетели на разделявший нас барьер.

— Не могли бы вы дать мне его домашний адрес?

— Мог бы. Но вы же Гениальный Сыщик. Вот и угадайте.

Арчер Остряк. Арчер Сыщик. Я забрал свое чувство юмора и побрел с ним под ручку по коридору. У справочного бюро не было никого, но к столу был привязан толстый телефонный справочник. Уэсли Леонард жил на Уолнат-стрит. Старик, поливавший возле участка хризантемы, сказал, что это в нескольких кварталах отсюда. Арчер Ищейка.

Вполне буржуазная улица. Оштукатуренные дома, построенные еще в двадцатые годы. Газон перед домом Леонарда был хоть куда. Дверь открыла полная женщина, ухоженная не столь тщательно, как газон.

Розовые бигуди придавали ей свирепый вид. Не успел я и рта открыть, как она сказала, что Уэсли нет, а она занята — готовит ужин.

— А когда он вернется?

— Обычно возвращается к ужину. Уэсли обожает горячий ужин.

— Когда это бывает?

— Часов в шесть. Мы рано ужинаем. Что-нибудь передать?

— Я Лью Арчер, тот, который привозил Вики Симпсон. Она у вас?

— Нет, здесь она провела одну ночь. Уэсли — добрый самаритянин. Вы не друг миссис Симпсон?

— Нет.

— Я не хочу злословить. У нее хватает неприятностей. Но немолодой женщине трудно, когда в доме появляется молодая. Молодая женщина с большими неприятностями. Это мешает семейной жизни. — Она провела рукой по бигуди, словно на них и держался ее брак. — Вы же знаете, что такое мужчины.

— Насчет Уэсли не могу ничего сказать.

— Уэсли тоже не каменный. Как и все мужчины. — Она глядела на меня, готовая разочароваться во мне в любую минуту. — Полночи она проревела у него на плече. Потом он грел ей молоко. В четыре утра поджаривал ей сандвич. Мне он ни разу не сделал сандвича за десять лет. Потом она проснулась в полдень, я подала ей ленч, тактично намекнув, что ей неплохо бы переехать в отель. Теперь Уэсли говорит, что я жестокосердая. Но я просто хотела обезопасить нашу семейную жизнь.

— Откуда у нее деньги?

— Ее босс переслал телеграфом аванс, да и ребята из участка скинулись. Миссис Симпсон неплохо устроилась.

— Где она сейчас?

— Отель «Валенсия» на Мейн-стрит.

Отелю было лет тридцать — сорок, трехэтажный кирпичный куб, который когда-то был белым. Через большую витрину с улицы были видны старые люди в старых шляпах. Когда я вошел в вестибюль, старички как по команде повернулись в мою сторону. Было так тихо, что я слышал скрип стульев, а может, и их шей. За конторкой портье никого не было. Я нажал на кнопку звонка. Не работает. Тогда один из стариков поднялся со стула, прошаркал в заднюю комнату и вскоре вышел оттуда без шляпы, но в коричневом парике, который он все никак не мог приладить. Парик был явно великоват.

— Слушаю вас, сэр.

— Миссис Симпсон у себя?

Он обернулся и стал изучать ячейки с ключами. Затылок у него был розовый, как у цыпленка.

— Да, сэр. Она у себя.

— Передайте ей, что с ней хотят поговорить.

— В ее номере нет телефона. Вообще-то я могу сходить и передать ей лично, — сказал он без энтузиазма.

— Ладно, я сам схожу. В каком она номере?

— В триста восьмом, на третьем этаже. Но у нас не принято, чтобы джентльмены ходили к дамам в номера. — Фраза прозвучала непристойно, возможно, из-за парика.

— Я не джентльмен, а детектив.

— Все ясно.

Он и его приятели у окна пристально смотрели, как я поднимался по лестнице. Я был сегодня в центре внимания. Коридор третьего этажа освещала красная лампочка. Я постучал в дверь триста восьмого номера.

— Кто там? — спросила Вики Симпсон тусклым голосом.

— Лью Арчер. Помните?

Пружины кровати протестующе заскрипели. Дверь отворилась, и в проеме показалось ее осунувшееся лицо.

— Что вы хотите?

— Поговорить.

— Я уже наговорилась.

Зрачки ее глаз были огромными и беззащитными. Я увидел в них свое отражение. Крошечный красноватый человечек, застывший в двух кусочках янтаря.

— Впустите меня, Вики. Мне нужна ваша помощь.

Пожав плечами, она дала мне пройти, а потом подошла к кровати и прилегла в не очень изящной позе. Под черным платьем груди и бедра очертились так, словно были сделаны из чего-то очень твердого, из дерева или кости. На кровати лежала Библия. Я заметил, что Вики читала «Книгу Иова». Я сел.

— Не знал, что вы любительница Библии.

— Вы многого обо мне не знаете.

— Это точно. Почему вы не сказали, что Ральф дружил с Кэмпионом?

— Разве не понятно? Я не хотела, чтобы вы об этом знали.

— Почему?

— Не ваше дело.

— У нас одно общее дело, Вики. Мы оба хотим знать правду.

— Все и так ясно. Ральф погиб. Этого не изменить.

— Он имел отношение к гибели Долли? Вы его покрывали?

— Нет.

— Конечно, покрывали. Вы сразу узнали Кэмпиона по описанию. Вы знали, что Долли убита, а Ральф был с ней близок.

— Не в том смысле.

— В каком же?

— Он был чем-то вроде финансового консультанта, — прерывисто проговорила она.

— Зачем Долли консультант? У нее не было ни гроша.

— Зря вы так думаете. Мне точно известно, что у нее было полно денег. Ральф сказал, почти тысяча наличными. Она не знала, что с ними делать, и спросила совета у Ральфа.

— Ошибаетесь, Вики. У Долли не было денег. Мне сказали, что, когда у них родился ребенок, доктору платил Ральф.

— В этом не было необходимости. Но он выиграл на бегах. Стоило Ральфу хоть чуть-чуть выиграть, он начинал вести себя, как Санта-Клаус. Я ему тогда показала. Но Долли потом все вернула.

— Когда?

— Перед самой смертью. Из тех денег, что у нее были. На них-то он и поехал на Тахо.

Неожиданная информация. Настолько неожиданная, что можно было верить.

— Ральф сам видел деньги Долли?

— Да. Он их не считал, но видел. Она хотела, чтобы он сохранил их для нее — она собиралась купить в рассрочку сборный домик. Но Ральф не хотел брать на себя такую ответственность. Он посоветовал положить их в банк, но Долли боялась, что об этом узнает Брюс и все промотает. Как те деньги, что были у нее до замужества.

— Я не знал, что у нее тогда были деньги.

— Почему же, по-вашему, он на ней женился? Ральф говорил, что у нее была еще тысяча. Брюс ее промотал. Она боялась, что и эти деньги отправятся туда же.

— Откуда деньги?

— Ральф сказал, что ей их дал один человек. Она не сказала кто.

— Отец ребенка?

Она потупила взгляд.

— Я считала, что отец Брюс.

— Брюс это отрицал.

— Я об этом не слышала.

— Зато я слышал. Кто мог быть отцом, если не Брюс?

— Понятия не имею.

— Ральф?

— Нет, между ним и Долли ничего не было. К тому же он очень уважал Брюса.

— Но забеременела она задолго до встречи с Брюсом. И у нее появились деньги. Значит, она хотела, чтобы Ральф взял тысячу?

— Да, может, ему и следовало согласиться. — Вики понизила голос, словно опасаясь, что нас подслушают. — Думаю, не из-за денег ли ее и убили?

— Брюс?

— Он или кто-то еще.

— Ральф сказал о деньгах полиции?

— Нет.

— И вы тоже не сказали?

— Зачем напрашиваться на лишние неприятности? И без того их хватает.

Я встал. Косые лучи заходящего солнца светили в окно. Вики сидела, поджав ноги так, словно лучи пригвоздили ее к кровати.

— Вы боялись, что ее мог убить Ральф?

Она посмотрела куда-то вбок.

— Ральфа вызывали в участок, и главный там, Мунган, задал ему кучу вопросов. После чего Ральф уехал в Неваду. Конечно, я испугалась.

— Где был Ральф в ночь гибели Долли?

— Не знаю, его не было дома допоздна. Когда он пришел, я проснулась...

— Вы по-прежнему уверены, что Ральф мог ее убить?

— Я не говорила, что уверена. Просто я боялась этого.

— Вы его об этом не спрашивали?

— Конечно, нет. Но он все время говорил о смерти Долли. У него тряслись руки, он даже не мог взять чашку с кофе. Это было вечером следующего дня. Они взяли в оборот Брюса, а Ральф твердил, что тот не убивал, что он не мог этого сделать.

— Ральф виделся с Брюсом до отъезда на Тахо?

— Да. Брюс пришел к нам утром, сразу как его выпустили. Будь я дома, я бы его прогнала.

— Что случилось в то утро между Ральфом и Брюсом?

— Не знаю. Я была на работе. Ральф позвонил мне днем и сказал, что едет на Тахо. Может, Брюс поехал с ним. В тот день он исчез, и больше я его не видела. Через пару дней газеты запестрели сообщениями, что он сбежал, а большое жюри вынесло постановление о привлечении его к судебной ответственности.

— Одно дело — привлечение к ответственности, другое дело — осуждение за убийство, — сказал я.

— То же самое сказал Ральф, когда вернулся с Тахо. Я надеялась, что за это время он успокоится. Не тут-то было. Он говорил только о Брюсе Кэмпионе.

— Как они относились друг к другу?

— Как братья — со времен корейской войны. Брюс, похоже, хлебнул больше, Ральф вроде как его опекал. Он был счастлив, что дружит с Брюсом, мог отдать ему последнюю рубашку. Собственно, он так не раз поступал.

— Ральф мог отдать Брюсу свою метрику, чтобы тот мог уехать из страны?

— Он что, дал? — резко вскинув голову, спросила Вики.

— По крайней мере так говорит Брюс. Либо Ральф дал ее добровольно, либо Брюс просто отнял.

— И убил его?

— Сомневаюсь. Убивать Ральфа ему было незачем, а деньги Долли еще больше все усложняют. Ее мог убить всякий, кто знал о них.

— Но зачем кому-то понадобилось убивать Ральфа?

— Я вижу одну причину: Ральф мог знать, кто убил Долли.

— Почему же он тогда этого никому не сказал?

— Может, не был уверен до конца. Он явно пытался сам распутать тайну убийства — на Тахо и в Цитрус-Хиллз. Когда он вернулся с Тахо, то ничего не говорил о Блекуэллах?

— О Блекуэллах? — Похоже, она слышала эту фамилию впервые.

— О полковнике Марке Блекуэлле и его жене. Они-то и наняли меня, потому что их дочь Гарриет связалась с Кэмпионом. У Блекуэллов домик на озере, и позавчера Гарриет видели там с Кэмпионом. Затем она исчезла. В озере мы нашли ее шляпку, а на ней кровь. Брюс Кэмпион не смог ничего объяснить.

Вики привстала на колени и неловко переползла в угол кровати.

— Мне об этом ничего не известно.

— Потому-то я вам все и рассказываю. Любопытно, что Ральф некоторое время, около недели, прослужил в доме Блекуэлла. В мае. Потом его уволили, якобы за воровство.

— У Ральфа было много недостатков, — послышался голос из угла, — но я голову даю на отсечение, что он в жизни ничего не украл. Да и зачем вешать собак на покойника?

— Я не собираюсь этого делать, Вики. Я хочу найти убийцу Ральфа. Вы его любили, Вики?

Она посмотрела на меня так, словно хотела ответить отрицательно, сказать, какую боль он ей причинял, но вместо этого сказала совсем другое:

— Ничего не могла с собой поделать. Как ни старалась разлюбить его, ничего не вышло. Он был сумасшедший, — прошептала она, и это прозвучало как ласка. — Когда он спал и неприятности отступали, я смотрела и думала: какой же он красивый.

— Теперь он спит и не ведает бед, — сказал я. — А что за узел с одеждой он привез с Тахо?

— Там было только коричневое пальто. Но он его не крал! Он в жизни не брал чужого.

— Меня не интересует, крал он его или нет. Откуда оно?

— Сказал, подарили. Но такие вещи не дарят ни с того ни с сего. Это же импортный твид марки «Харрис». Оно стоило сотню долларов и теперь в отличном состоянии. Нет одной пуговицы.

— А какие там были пуговицы?

— Кожаные коричневые. Я хотела подобрать что-то взамен пропавшей, чтобы он мог носить пальто, — в ее глазах заблестели слезы. — Но он сказал, что не будет его носить, — и не носил.

— Он взял его с собой на юг?

— Да, перекинул на руку и сел в автобус. Ума не приложу, зачем он поволок его в такую жару и еще без пуговицы.

— Какой пуговицы не было?

— Верхней. — Она показала пальцем.

Я пожалел, что не взял пуговицу у Мунгана. Теперь я вспомнил, где видел такие пуговицы — на коричневом твидовом пальто, которое носила одна из девиц с полосатого катафалка.