Полосатый катафалк

Глава 8

Мне приснился сон, уже давно повторявшийся в разных вариантах. Снова я учился в школе в выпускном классе. Девочка за соседней партой высокомерно улыбнулась:

— Бедный Лью! Ты провалишься на экзаменах.

Надо сказать, что это имело под собой основания. Экзамены маячили впереди в виде чистилища, охраняемого авторами книг, которых я не читал.

— Лично я собираюсь в колледж, — продолжала нахалка. — А ты?

Я не знал, что ответить. Часть моего дремлющего сознания знала, что я сорокалетний человек, которому снится сон. Средняя школа была уже мне не страшна. И все же я сидел в классе мистера Меррита и с ужасом думал об экзаменах и о том, что со мной будет, если я их завалю.

— Тебе придется освоить профессию, — не унималась девица.

Сон развивался по обычному сценарию. Потом что-то случилось, потому что я сказал высокомерно девице:

— У меня есть профессия, детка. Я детектив. Ты прочитаешь обо мне в газетах.

Я проснулся с приятным, теплым чувством в груди. На улице, за серым прямоугольником окна, щебетали птицы. Раньше сон никогда так не заканчивался. Неужели это знак того, что я добился успеха? Вряд ли. Всю жизнь мы карабкаемся в гору, только тропинки разные.

Я вспомнил о деле Блекуэлла, и это разом заглушило щебет птиц и затушило приятную теплоту. Собственно, было два дела: одним занимался я, другим власти, но они были связаны. Связь была не явной, но оттого не менее реальной: конверт из-под авиабилетов на имя К.Р.Симпсона, оставленный Берком Дэмисом или кем-то еще в доме на побережье полковника Блекуэлла. Мне хотелось проследить ниточку дальше самостоятельно, чтобы не мешала полиция. Дэмис мог воспользоваться и билетами, и чужим именем, не совершив никакого преступления.

Уже совсем рассвело, и птицы закончили свои упражнения. Я снова заснул. Надеялся ли я на новый приятный сон? Нет, скорее я подсознательно составлял расписание так, чтобы не успеть отчитаться перед Питером Колтоном. Проснулся я поздно.

Я начинал делаться завсегдатаем аэропортов. Прежде чем отправиться в аэропорт на сей раз, я вытащил из сейфа в спальне свое свидетельство о рождении и захватил с собой на всякий случай.

Вежливый молодой человек из «Мексиканы» приветствовал меня так, словно обрел давно потерянного брата. Он быстро ввел меня в курс дела. Пилоты нужного мне экипажа готовились к полету, а стюард и стюардесса пили кофе в ресторане. Он уверил меня, что я не ошибусь: он высокий и смуглый, она маленькая, пухленькая, хорошенькая, рыжеволосая. Оба в форме «Мексиканы».

Я обнаружил их в одном из закоулков шумного ресторана, склонившихся над чашками. Рядом с девушкой была пустая табуретка, на которую я и плюхнулся. Девушка действительно была ничего, хотя рыжие волосы, выбивавшиеся из-под шапочки, оказались крашеными. Глаза томные, рот чувственный. Как и все стюардессы на американских линиях, она была так размалевана, что хоть сейчас на сцену. Они говорили по-испански, и я ждал, пока не возникнет пауза.

— Мисс Гомес?

— Да, сэр, чем могу быть полезна? — любезно отозвалась девушка.

— Мне нужно кое-что выяснить. Неделю назад вашим самолетом из Гвадалахары сюда прилетели мужчина и женщина. Десятого июня в понедельник. Женщина — высокая блондинка, примерно ваша ровесница. Носит дорогую одежду, часто надевает темные очки. Зовут Гарриет Блекуэлл.

Стюардесса выразительно закивала головой.

— Помню мисс Блекуэлл, очень симпатичная! Когда мы пролетали над Мацатланом, нас стало сильно качать, даме рядом сделалось нехорошо, и мисс Блекуэлл занялась ее ребенком. — Она обратилась к своему спутнику: — Помнишь высокую девушку, которая так хорошо обращалась с ребенком?

— Si[4], — коротко ответил тот.

— С мисс Блекуэлл все в порядке? — заботливо осведомилась стюардесса.

— Надеюсь. А почему вы это спросили?

— Я вспоминала ее и потом. А теперь вот и вы ею интересуетесь.

— Почему она вам так запомнилась?

— Я... Вы не говорите по-испански? Так мне проще говорить.

— Ваш английский в десять раз лучше моего испанского.

— Gracias, senor![5] — ослепительно улыбнулась она. — Я видела, как она проходила таможню. Она страшно волновалась. Я даже подошла и спросила, все ли в порядке. Мне показалось, еще немного, и она упадет в обморок. Ее спутник сказал, что все нормально. Ему не понравилось, что я спрашиваю, и я ушла.

— Можете его описать?

— Да. — И она дала портрет Берка Дэмиса. — Красивый мужчина. — В голосе послышалась ирония.

— Как его звали?

— Я не запомнила.

Она обернулась к своему спутнику и быстро заговорила по-испански. Тот пожал плечами. Он тоже не помнил.

— Кто может знать?

— Вы, — кокетливо отозвалась она. — Вы говорите, что это ваши друзья.

— Я просто сказал, что их знаю.

— Вот как! У них неприятности?

— Интересно, почему вы решили спросить об этом?

— Из-за вас. Вы не представляете для них неприятности?

— Разве что для него. Но уж никак не для нее. В самолете они сидели рядом?

— Да. Они сразу сели вместе. Я их с самого начала заметила. Но у них были разные имена.

— Какое имя было у него?

— Говорю вам, не запомнила. Если бы посмотреть в списке пассажиров...

— Окажите любезность.

— Вы полицейский.

— Детектив.

— А! Где вас найти?

— В вашем самолете, если для меня отыщется местечко. — Я посмотрел на часы. До отлета оставалось полчаса.

— В середине недели всегда есть свободные места.

Она оказалась права. Мой вежливый друг продал мне билет до Гвадалахары и обратно с открытой датой. В соседнем отделе я попросил оформить туристскую карту для Мексики. Замотанный клерк, взявший мою анкету, и не взглянул на метрику.

— Сейчас напечатаю карту, — сказал он. — Скоро ваш рейс.

Я был готов к отлету. Я даже успел позвонить полковнику. Блекуэлл схватил трубку, словно только и ждал моего звонка.

— Говорит полковник Блекуэлл.

— Это Арчер. У вас нет никаких сведений о Гарриет?

— Нет, я их и не ожидал. — Он был очень печален. — У вас, похоже, тоже нет ничего нового?

— Нет, но я работаю. Вчера я был в районе Залива.

— Думаете, они поехали туда?

— Возможно, но оказался я там по другому поводу. Я узнал про убийство, к которому мог быть причастен Дэмис.

— Убийство? — Он перешел на шепот. — Вы не хотите сказать, что убили Гарриет? — прошелестел он.

— Нет. Два месяца назад был заколот ледорубом некто Симпсон. В Цитрус-Хиллз. Я пытаюсь выяснить, не был ли он знаком с Дэмисом, а также установить личность и прояснить биографию самого Дэмиса. Напрашивается следующий шаг — поехать туда, где познакомилась с ним Гарриет, и уже танцевать оттуда. Если вы не против, я вылетаю в Мексику.

В трубке воцарилось долгое молчание. Объявили мой рейс.

— Вы меня слышите, полковник?

— Слышу. Вы хотите лететь в Мексику? Когда?

— Через пять минут. Это обойдется вам сотни в две.

— Деньги не имеют значения. Если вы считаете, что это нужно, летите.

— Я не гарантирую успеха, но есть смысл попытаться. Вы не могли бы дать адрес вашей первой жены в Ахихике?

— Адреса у меня нет. Но любой из живущих там американцев скажет, как ее найти. Полина не живет затворницей.

— Ее фамилия Хэтчен?

— Да. Желаю удачи. — В его голосе звучала безнадежность.

Самолет был полупустым. Я сидел у окна над левым крылом. Когда рыжеволосая стюардесса усаживала меня, она как-то странно поглядела на меня.

Изломанная береговая линия Лос-Анджелеса исчезла в коричневом смоге. Когда самолет набрал высоту, стюардесса села рядом со мной на свободное место. В руке у нее была сложенная газета. Под гримом я заметил нездоровый цвет лица.

— Я нашла список пассажиров и схему мест от десятого июня. Рядом с Гарриет Блекуэлл сидел Симпсон. Р.К.Симпсон.

— Я так и думал.

— Вы так и думали? — Она смотрела на меня с укоризной. — Почему же вы не сказали, что он умер?

— Я не знал об этом. — Это была полуправда или полуложь, в зависимости от того, как смотреть. — Откуда вам известно об этом, мисс Гомес?

Она сунула мне под нос сегодняшний выпуск «Лос-Анджелес таймс», кроваво красным облупленным ногтем ткнув в заметку внизу первой страницы.

«Опознан труп», — гласил один из заголовков.

«Тело Квинси Р. Симпсона, заколотого ледорубом и найденного в пятницу закопанным в Цитрус-Хиллз, было опознано вчера вечером его вдовий. Погибший пропал без вести два месяца назад и был жителем округа Сан-Матео. По мнению сержанта Уэсли Леонарда, он мог стать жертвой гангстеров».

— Видите! — сказала миссис Гомес. — Он мертв. Его убили.

— Вижу.

— Вы сказали, что вы детектив. Расследуете это убийство?

— Судя по всему.

— Подозреваете кого-то в Мексике? — патриотически обеспокоилась стюардесса.

— Кого-то из Штатов.

Это успокоило ее, но ненадолго.

— Бедняжка мисс Блекуэлл! Она была так влюблена в него. Когда она сидела с ребенком, она смотрела на своего спутника так, словно это святой.

— Кем-кем, а святым он не был.

— Он был гангстером?

— Вряд ли.

— Но сказано же, что это жертва гангстеров.

— Гангстеры не убивают простых граждан.

Она задумалась над услышанным, нахмурив черные бровки.

Подобная неопределенность действовала мне на нервы, а может, дело было в том, что я не мог определить своего отношения к Дэмису. Факты были против него, но я хотел оставаться беспристрастным.

Я вздохнул с облегчением, когда девица пошла исполнять свои обязанности. Всякий раз, проходя мимо, она отводила взгляд. Она явно боялась, что смерть заразна и я могу оказаться переносчиком инфекции.

Мы летели над морем, но земля была видна. Воздух был прозрачен. Берега Калифорнийского залива напоминали берега ада — ни деревца, ни дома, ни души. Солнце клонилось к западу, тени от желтых холмов удлинялись и убегали в высохшие долины. Приятно порадовали первые квадратики обрабатываемой земли. Пустыня не всесильна.

Когда мисс Гомес принесла мне обед, она спросила:

— Как проходит полет?

Я ответил, что прекрасно.

Был багровый закат, когда мы описали круг над Масатланом. Три скалистых острова выступали из сердитого багрового моря. Одно грузовое и три рыбачьих судна стояли в гавани. На другом конце города, возле аэропорта, новые многоквартирные дома выстроились вдоль моря, напоминая Копакабану.

Нас загнали в здание аэровокзала, чтобы проверить наши туристские карты. Мальчик продавал — или пытался продать — куклы, висевшие на веревочках. Голые руки продавца были тоненькими, как у кукол.

Очередь медленно двигалась в духоте. Наконец и я подошел к похожему на кафедру столу, где восседал человек в рубашке с открытым воротом. Его лицо, покрытое оспинами, сделало вопрос, который он мне задал, весьма актуальным:

— Certificado de vacunation senor[6].

Прививку я не сделал. Меня об этом не предупредили. Признаваться было глупо, но я именно так и поступил. Он наклонился ко мне и произнес не в гневе, но в печали:

— Вы должны сделать прививку. Иначе я не могу позволить вам...

— Где же я ее сделаю?

— Прямо здесь.

Он вызвал служащего в форме оливкового цвета, который отвел меня в комнату в дальнем крыле. Смуглая полная женщина, сидевшая за столом, одарила меня материнской улыбкой. Белая каменная стена за ее спиной была вся в трещинах.

— Прививка?

— Увы.

Она записала на карточке мою фамилию и адрес.

— Не бойтесь. Это не больно. Я делаю хорошо. Пожалуйста, снимите пиджак и засучите левый рукав.

Ловким ударом она вогнала иголку.

— Вы храбрый, — заметила она. — Кое-кто падает в обморок.

— Вы хорошо говорите по-английски.

— Почему бы и нет? Я шесть лет проработала во Фриско младшей медсестрой, а потом поступила на курсы. В Лос-Анджелесе у меня живет дочь, она замужем. Можете опустить рукав. Реакция наступит завтра.

— И много вы делаете таких прививок? — спросил я, застегнув рукав и надевая пиджак.

— Две-три в день, а когда и больше. Правительство относится к этому очень серьезно. Приезжие либо забывают свои справки, либо вообще не знают про прививки. В Лос-Анджелесе аэропорт так перегружен, что некому и сообщить.

А вдруг повезет, решил я и спросил:

— Пару месяцев назад приезжал сюда один мой приятель из Лос-Анджелеса. Интересно, ему вы тоже делали прививку?

— Какой он из себя?

Я описал Берка Дэмиса.

Она задумчиво скривила рот.

— Вроде делала. У него такие же мощные бицепсы, как у вас. Но ему не понравилось, что надо сделать укол. Изо всех сил пытался отвертеться.

— Когда это было?

— Если скажете его имя, могу сообщить точную дату.

— Квинси Ральф Симпсон.

Открыв один из ящиков стола, она начала просматривать картотеку, затем извлекла одну из карточек.

— Вот, пожалуйста. Симпсон. Двадцатого мая.

Это означало, что Берк Дэмис прибыл в Мексику через два дня после того, как настоящий Ральф Симпсон в последний раз приехал домой. И еще это означало, что Симпсон скорее всего был убит между восемнадцатым и двадцатым мая — возможно, тем человеком, что воспользовался его именем.

— Очень симпатичный молодой человек, — сказала женщина. — Когда я сделала ему прививку, мы очень мило побеседовали.

— О чем?

— О том, что у меня в Лос-Анджелесе дочь. Еще он интересовался, не от землетрясения ли это. — Она показала рукой на трещины в стене.

— Я хотел спросить то же самое.

— Это не землетрясение. Это ураган. Он чуть не вырвал из земли эту часть здания. Вы не поверите, что его построили десять лет назад.

Снова возник человек в оливковой форме, приведший новых жертв, супружескую парочку, ссылавшуюся на то, что их предупреждали: все формальности можно уладить непосредственно в Мехико-Сити. Женщина одарила их материнской улыбкой.