Понятие о сокровище

— 16 — Алмаз

Рассчитывала ли я провести время с пользой? Да. С наслаждением — определенно. Разъезжая на дорогом автомобиле, ужиная в лучших ресторанах Нью-Йорка, да еще и проводя ночи с невероятно очаровательным ублюдком? Без вариантов. В принципе, тенденция сохранилась, но не в том направлении, на которое я рассчитывала. Я действительно сидела за рулем отличной машины, ужинала в ресторанах и большую часть времени проводила с мужчиной, но… это, скорее, не спорткар, скандинавский ресторан Aska и Рэйф, а BMW, McDonalds и мой любимый мистер Уолтер Бронкс.

Короче, это тот случай, когда тебя наняли на работу и ты работал. С Европейскими музейными фондами Рэйф не очень-то и хотел иметь дело, едва до ссоры не дошло, чтобы склонить его отдать хоть какую-то часть Лувру и, заодно, Британскому музею. Идею с Лувром Уолтер Бронкс не оценил по достоинству, но с Британским музеем он оказался солидарен.

Почему я оказалась неожиданно в Нью-Йорке? Я же в какой-то степени фрилансер, работать на стороне клиента наиболее удобно, мне даже отвели небольшой кабинет в главном офисе компании. Как наниматель Рэйф оказался еще той занозой, из десяти вариантов покупателей он в лучшем случае останавливался на одном или двух. Потому что с этим он когда-то поссорился, этот не вызывает доверия, у этого зуб на его отца, а насчет того звезды не сошлись…

Если бы не Уолтер, кто-то из нас точно убил бы другого. С такими клиентами я предпочитала не работать, они руководились, скорее, амбициями и сиюминутными желаниями, чем смотрели в перспективу. Мне бы вряд ли удалось склонить Рэйфа к наиболее выгодным сделкам, если бы не помощь Уолтера — он убедил мужчину принять некоторые условия.

Уж и не припомню, когда в последний раз работа меня так выматывала. О романтичных посиделках, и уж тем более страстных ночных играх пришлось позабыть на несколько недель. Мне не то что сексом не хотелось заниматься с Рэйфом, я его видеть не могла, настолько он уже мозг вынес своими закидонами. Ирония в том, что если бы не Уолтер, оказавшийся милейшим человеком, я бы не выдержала. Он умел найти подход к Рэйфу, в то время как мне приходилось заранее настраивать себя на каждый деловой разговор.

Пять недель незабываемых впечатлений. Под конец, когда практически все сделки были завершены, и я начала планировать возвращение в Париж, случилось два момента. Первый — мне удалось побыть с Рэйфом вне деловой обстановки, отмечая, так сказать, удачно пройденный этап дела. Он выглядел довольным, но не сказать, что счастливым, и мне прекрасно известна причина. Общественность запомнит его как первооткрывателя, но мы с ним знали правду — не он нашел сокровища Эвери.

Курьез заключался, к сожалению, не в этом. Когда мы глубокой ночью прогуливались по городу, он озвучил весьма любопытную вещь:

— Ты никогда не думала вернуться обратно?

— В смысле?

— В Штаты.

За секунду у меня в голове сложился столь сложный пазл, что я предпочла прикинуться дурочкой и беззаботно пожать плечами.

— В Париже тоже неплохо, там сейчас вся моя жизнь.

— Прямо вся?

Прикидываться дурочкой порой удавалось даже чересчур хорошо. Жаль, что собеседник практически всегда улавливал, когда я пыталась уйти от ответа. Я сказала, не обдумав слова, отчего вышло, что на возможное предложение вернуться в Штаты я ответила возможным отказом. Либо я себя умудрилась накрутить, либо Рэйфа и впрямь не обрадовал ответ.

Но это не самое запоминающееся событие из поездки в США. Помимо прочего меня невыносимо мучила совесть. Как бы то ни было, а смириться с тем, что оставила Дрейков на произвол судьбы, я никак не могла. Вина сжирала меня изнутри, и если бы им не удалось выбраться, никакие радости жизни не спасли бы от депрессии.

Правильно говорят, что в большинстве случаев мы извиняемся не ради тех, перед кем провинились, а для себя. Цени я хоть немного наше общее прошлое, проглотила бы ноющее эго и вернулась бы в Париж, а не отправилась на другой конец Штатов. Чтобы сказать «извини», чтобы показать, как сильно я раскаивалась.

Да. Именно за этим. Как в старые добрые времена, когда, увидев меня на пороге, Нейтан бы обрадовался. А не застыл с изображением шока на лице, из-под которого быстро пробилась злость.

— Убирайся отсюда…

— Нейтан, я…

— Убирайся! — Он вытолкнул меня с крыльца, захлопнув за собой дверь, словно перед ним находилась не одна единственная женщина, а банда байкеров. — Как у тебя вообще наглости хватило прийти ко мне домой?! Уходи, Джулс, клянусь, я вызову полицию!

И что он скажет? Что я скажу? Я предполагала, что Нейтан будет недоволен, но им овладела столь сильная ярость, которой я ничего не могла противопоставить.

— Если я еще раз тебя здесь увижу, — сдержано, но не менее грозно произнес мужчина, — я за себя не ручаюсь.

Когда ты предаешь людей, Джулс, будь готова, что тебя не встретят с распростертыми объятиями. А самое смешное — я искренне надеялась помириться, и мусолила эту мысль после не один день, как маленькая девочка, искренне недоумевающая, почему ее отвергли. Ты выбрала дракона, принцесса, разумеется, прекрасный рыцарь будет теперь и на тебя мечом замахиваться. Нейтану бесполезно объяснять, что тогда мною овладела обида на Сэма, да и сейчас я не отпускала ее.

Я отважилась прийти к нему не столько ради извинений, сколько заверить, что Рэйф не побеспокоит его — я сделаю все, чтобы они с Еленой не тревожились. В итоге и от меня, похоже, им тоже нужна защита. Все стало чересчур запутано.

— Да?

— Да? — встрепенулась я. — Да.

— Что «да»? — уточнила Аннет. — О чем я говорила?

— Понятия не имею. Прости.

Погода уже не радовала большим количеством солнечных дней, дожди усилились, пальто стало неотъемлемой частью гардероба. С улиц убрали летние веранды, столики занесли внутрь, и теперь мы с Аннет сидели у окна кофейни, наблюдая за городской суетой промозглого декабрьского утра. Точнее, я уставилась наружу пустым взглядом, пока мой кофе остывал.

— Поездка не задалась? Ты ведь говорила, что вам удалось решить большую часть вопросов… только я до сих пор поверить не могу, что ты ничего не выторговала для нашего фонда, — в шутку упрекнула меня Аннет, делая глоток кофе. Она явно рассчитывала растормошить меня, вызвать хоть какую-то реакцию, но я только кисло улыбнулась. — Так, выкладывай. На тебе лица нет.

— Нет, все прошло нормально. Напряженно, но мы достигли более-менее ожидаемого результата.

— Так в чем же проблема?

Ох, дорогая, с какой бы начать?

— Я… ну, ездила к старому другу перед возвращением, но он не так чтобы мне обрадовался. Я подвела его, не оправдала надежд, и пыталась извиниться, да только не вышло.

— Ты виновата в конфликте?

— Конфликт… — я неловко покрутила чашечку на блюдце, уж и не зная, стоит ли развивать тему. Аннет умная женщина, она производила доверительное впечатление. — Конфликт возник с его старшим братом, тот некрасиво поступил со мной, я похожим образом обошлась с ним.

Собеседница кивнула, обдумывая услышанное. Она монотонно постукивала ногтем по фарфоровой чашке, но вдруг остановилась и резко подняла на меня подозрительный взгляд. Отставила кофе.

— Поправь, если я ошибаюсь, но когда твоя история о приключениях с миллиардером воспринималась мной, как шутка, ты вскользь упомянула о конкурентах, двух братьях. Дай угадаю, ты мне рассказала не все?

Ба-да-быщ! Болтливость, моя болтливость…

— Даже не половину.

Брови Аннет поползли на лоб, но не от удивления в духе «да что ты говоришь?», а по принципу «ясно, понятно, и ты еще спрашиваешь, в чем твоя проблема?».

— А твой… партнер или клиент, не знаю, как правильно, в курсе, что ты и те братья знакомы?

Ааа… Я полагаю, Аннет, лучше тебе не задавать вопросы, за которые мне будет стыдно, и, по-моему, искренне отупевающему выражению лица все стало понятно без слов.

— Да ты, красавица, мой кумир, — иронично подметила женщина без тени улыбки. — И как он тебя вообще нанял?

— Мы с ним уже пересекались раньше, старые связи. И я ему жизнь спасла, если ты помнишь мой рассказ.

— По твоему рассказу я помню, что тебя постоянно откуда-то вытаскивали, да и подробностями ты особо не делилась. Хм, — усмехнулась Аннет, отправляя в рот кусочек печенья. — А я-то думала, у меня жизнь веселая.

— Да-да… кстати, ты нашла что-нибудь относительно алмаза?

— А, точно, — спохватилась собеседница. — Кстати, откуда он у тебя? Вещь довольно дорогая и редкая…

— Аннет, давай без вопросов.

Если про поиск пиратских сокровищ я еще могла поделиться с кем-то, то алмаз для меня оставался темой личной. Мне стоило немалых усилий заставить себя вылезти из прочной скорлупы страха, чтобы взяться за дело. Может, Рэйф надеялся, что я сохраню алмаз у себя, но мне физически некомфортно даже прикасаться к нему. От своего лица продать его я не могла, хотя бы потому, что не знала достаточно квалифицированных оценщиков драгоценностей на черном рынке. Да, и такое бывает. Пришлось действовать через Аннет, чтобы не засветиться самой. Не по-дружески, конечно, но мы не первый год работаем.

— Мой оценщик умеет держать рот за зубами, не волнуйся. Он сделал качественную оценку, предоставил бумаги с характеристиками алмаза, подписями. Вопрос только в том — что ты собралась с ним делать дальше?

— Я еще не решила. Ты его надежно спрятала?

— Надежно, с этим не переживай, — флегматично заверила Аннет, — а вот я начинаю переживать, поскольку есть у меня мысль, что у камня довольно мрачная история. Иначе бы ты сама пошла к оценщику, а не действовала бы через меня.

— Тебе нечего бояться.

— Ты мне хорошо заплатила, чтобы я не боялась, — с неуместной теплотой подметила женщина, — но мне нужен честный ответ. Я не слепая, Жюли, понимаю, что ты не только с музеями и богатыми стариками работаешь. Взять хоть твою историю с этим пиратским сокровищем.

— Эта история чересчур личная, и я просто хочу продать этот камень как можно быстрее, а деньги вложить в благотворительность. Пока что у меня такие планы.

— Нехилый такой взнос будет.

— Это верно, — не стала спорить я. — Но твоя доля останется нетронутой. Ты еще не искала покупателей?

— Забросила пару удочек, пока что не так густо, но подожди пару дней — обычно на такую наживку собирается целая стая хищников.

— Как бы они и нас не сожрали.

Я искренне опасалась столкнуться с прошлым лицом к лицу, чертов алмаз стал оскорблением, которое я нанесла семье Гонсалес. От Саниэля ушла жена, забрав старшего сына и немалую долю денег, имущества — об этом долго говорили. Не хотелось бы привлекать к себе внимание лишний раз, даже к Жюли Бон. Хоть я и слышала, что Саниэль Гонсалес уже как четыре год отдал душу богу, нервишки пошаливали.

За окном все также дождь. Не хотелось выходить из теплого уютного кафе, но работа не терпела отлагательств. Пиратское сокровище уплыло от музейного фонда, поэтому старый проект о временной выставке импрессионистов вновь восприняли с энтузиазмом. Кроме меня.

По возвращении из Штатов любые заказы и проекты уже не выглядели привлекательно. К ним хотелось возвращаться с тем же энтузиазмом, с которым смотришь на пыльные фолианты древнегреческих классиков после просмотра остросюжетного фильма. В них куда больше смысла и пользы, но не хватало жгучих ощущений.

Перед глазами каждый раз всплывала красочная Либерталия — жаркое солнце, тропические джунгли, сладкий цветочный аромат с горьковатой ноткой соли. Сон, сказка, не иначе. Воспринимаешь это как нельзя близко к сердцу, когда быстрее возвращаешься в офис по лужам. Не хотелось думать, что работа начала приедаться, становиться пресной и неинтересной. Но кроме хорошего дохода она ничего не приносила. Уже нет.

Зато работа, какой бы рутинной она ни казалась, помогала отвлечься от неприятных мыслей. Я бегло прикидывала, от кого могли прийти ответы по электронной почте, но как только вошла в свой кабинет, искренне удивилась незваному гостю.

— Добрый день, — не скрывая недоумения, я не спешила закрывать за собой дверь. — Могу я помочь?

Оторвавшись от изучения литературы в стеклянном шкафу, мужчина обернулся ко мне и на мгновение показалось, что он тоже чем-то удивлен. Нет, не показалось, в его черных, как смоль, глазах определенно промелькнуло изумление. Но человек-загадка быстро опомнился, растянув на губах дружелюбную улыбку, даже чересчур дружелюбную.

— Простите, что потревожил, меня направили сюда. Вы же Жюли Бон?

— Кто вы?

Акцент у него, мягко говоря, ужасный, французские слова не мягко слетали с губ, а падали тяжелым камнем. Скорее всего, поэтому незваный гость перешел на английский язык:

— Я слышал, что некая Аннет Кавелье от вашего имени ищет покупателей одной драгоценности, алмаза с невероятными характеристиками. Слухи расходятся довольно быстро, и я лично решил встретиться с вами, чтобы не тратить время на посредников и бюрократию.

Радоваться или паниковать? Аннет встречалась с оценщиком на прошлой неделе, когда я только собиралась уезжать из Штатов. Она буквально несколько минут назад говорила, что особо ярых желающих приобрести алмаз нет, это дело времени. О клиенте, который лично ждал бы меня в офисе, она наверняка бы рассказала.

— От кого вы конкретно узнали о продаже? — Повесив пальто на вешалку, я подошла к рабочему месту и предложила гостю присесть в кресло. Он проигнорировал жест, я тоже не собиралась садиться. — И кто вы?

Мужчина отошел от шкафа и встал на пути к выходу, что мне не понравилось от слова совсем. Сложив руки на груди, я отчаянно пыталась не стискивать пальцами кофту. Выдавать нервозность совсем некстати.

— Кто вы?

— А кто вы? — Уже не столь дружелюбно уточнил незнакомец. — Откуда у Жюли Бон взялась Слеза Моря?

— Слеза Моря?

— Жюли Бон, разумеется, знать не знает об этом, да и откуда у нее мог взяться алмаз, который исчез более десяти лет назад? Ну как, исчез? Его украли. Да, мисс Бонавиль?

Из чужих уст мое имя звучало как гром среди ясного неба. Отступив на шаг назад, уперлась в стол, ощутив себя загнанной в угол овечкой перед диким страшным волком. Только не смей показывать, что действительно испугалась.

— Кто вы?

Конечно, уже и без наводящих вопросов имела представление, кого занесло ветром в мою скромную обитель. Мужчина не мигая смотрел мне в глаза, отчего складывалось чувство, будто он голыми руками выдирал из меня душу.

— Лоренцо, — ответил он, — Лоренцо Гонсалес. Саниэль Гонсалес мой отец.

Сила имени творила чудеса, воистину. Я никогда не видела сыновей Гонсалеса, но глядя на мужчину перед собой, присматриваясь к заостренным чертам лица, тяжелым бровям и тонким губам, заметила сходства. И мне хотелось провалиться под землю, хотя бы на первый этаж, чтобы быстро бежать и не оглядываться.

— Я искал долгие годы камень и девушку, из-за которой разрушилась моя семья. У меня имелось лишь старое досье из полицейской базы данных со смазанной фотографией. И теперь я понимаю, что видел твое лицо за последние года не один раз.

— Не я погубила твою семью, а твой отец.

Лоренцо оставался невозмутим.

— В какой-то степени это так, но не попади информация к моей матери, все было бы не так прискорбно.

— Не я слила информацию твоей матери.

— Да, ты ее передала Рэйфу Адлеру, я в курсе. С ним куда все сложнее, в отличие от тебя, воровки, которая запустила цепную реакцию.

— Что конкретно ты хочешь?

Я даже не знала, бояться мне или нет. Семья Гонсалес — страх моей молодости, минувшие года закалили меня, сделали более уверенной, но не менее уязвимой. Особенно к таким поворотам судьбы, когда за павшего волка пришел мстить его отпрыск. Меня не обманывало спокойствие Лоренцо, глаза выдавали его мечущуюся душу, желание воздать по заслугам. Он наслаждался моментом, что смог загнать беглого зверя в угол.

— Справедливости.

— Справедливости, — с ноткой скепсиса повторила я. — Разрушить мою жизнь?

— Зачем же так поспешно? Для начала мы могли бы поговорить. Присядем?

В сумочке лежал нож и перцовый спрей. Сделать вид, что ищу телефон, а затем резко прыснуть в лицо итальянцу и убежать, позвав на помощь? Все поверят мне, испуганной женщине, но есть вероятность, что полиция капнет чуть глубже и вскроется забытое прошлое Жюли Бон. Но я бы могла сбежать, скрыться, раствориться, у меня достаточно средств.

Жаль, что грандиозные планы самостоятельно попрыгали в урну, когда Лоренцо направил на меня пистолет.

— Садись, — легко, и во то же время требовательно, повторил мужчина.

Я не нашла иного выбора, кроме как опуститься в рабочее кресло. Рука незаметно скользнула под стол, я делала вид, что поправляю платье.

— Можешь не стараться, шокер у меня, — продемонстрировав небольшой пистолет, стреляющий вилкой, Лоренцо уничтожил во мне остатки надежды. — Итак. Начнем с простого. Где камень?

— Не у меня.

— У твоей подруги?

— Нет.

— А где? О, и не советую врать. Совсем не советую.

Знаю я таких, как ты, и хотела бы сказать, что ваше амплуа вовсе не пугало меня, да это неправда. Спокойствие противника — верный способ задуматься об опасности.

— Он в хранилище. В музейном хранилище.

— В Лувре?

По выражению его лица было понятно, что он не поверил мне на слово. Слишком необычно для такой скромной сошки, как я.

— Но я не могу просто прийти и забрать его. Мы все оформили так, что алмаз числится музейным экспонатом, и забрать его можно лишь с разрешения высшей инстанции.

— И кто эта высшая инстанция?

— Директор музея как минимум. К тому же я договорилась, что алмаз я заберу, когда найду покупателя, и если ты…

— Переформулирую вопрос. Сколько времени потребуется, чтобы забрать алмаз при благоприятном исходе?

Я действительно задумалась.

— Так как алмаз технически перешел во владение музея, и если ты захочешь купить его прямо сейчас, то… не раньше, чем через два дня.

Удивительно, но на протяжении всего разговора Лоренцо практически не менялся в лице, буравил меня тяжелым взглядом с выражением крайней сосредоточенности. Только слова о двух днях заставили его нахмуриться, и я не понимала, в чем спешка. Даже если бы мне и захотелось что-то вытворить, я сделала все возможное, чтобы оградить себя от драгоценного камня — Аннет тоже постаралась. Лоренцо поймал меня, загнал в угол, но для него оставалось важно время, словно кто-то еще наступал ему на пятки.

— Не пойдет. Алмаз мне нужен сегодня.

— Ты меня не слушаешь? Я не смогу его забрать…

— Легальным путем — да. Но ты же воровка, так займись надлежащим ремеслом. Ты выкрадешь алмаз сегодня.

— Ты с ума сошел?! — я аж подпрыгнула от возмущения. — Я не промышляю этим уже долгие годы!

— Тише, — для пущего эффекта он приподнял пистолет, напомнив, что он являлся хозяином ситуации. Мне пришлось опуститься на место. — Думаешь, я единственный, кто заинтересован в этом алмазе?

— Все нормальные люди предпочитают не воровать, а предлагать достойную цену.

— Ты таким же принципом руководствовалась пятнадцать лет назад? — задал риторический вопрос Лоренцо. — Да, вот именно.

— Убьешь меня, если откажусь?

— Смысл мне тебя убивать? Повторюсь, я здесь не для того, чтобы убить тебя. Я долгие годы искал шанс восстановить справедливость, воздать по заслугам — в таком деле спешка ни к чему. Ты просто ключевая фигура, от которой все и будет зависеть. Ты все начала, но не ты подвела мою семью к краю.

Рэйф…

— Как удачно, что ваши с Адлером пути не разошлись с тех пор, — подметил мужчина. — Тем проще для меня. Ты же ведь не хочешь, чтобы он пострадал раньше времени?

Сердце нервно дрогнуло, вполне естественная реакция на угрозу, но секундой позже я не удержалась от нервного смешка.

— Пострадал раньше времени? Милый, ты хоть понимаешь, о ком вообще говоришь? Он тебя на куски разорвет.

Собеседник помолчал секунду, прищурился, отчего мне резко расхотелось улыбаться. Его хладнокровие пугало куда сильнее вспыльчивости Рэйфа.

— Не вижу я что-то ни одного человека, который мог бы на куски меня разорвать. Сейчас мы говорим конкретно о твоей жизни, о жизни людей, которые тебе так или иначе не безразличны. Думаешь, Рэйф Адлер мне не по зубам? Допустим. А как насчет твоей подруги Аннет? Милая женщина… или… твоей семьи? Так ты их называешь? Ричард, Матиас, Уильям, Карлос… Нейтан Дрейк особенно интересен, верно? Только начал спокойную жизнь, едва унеся ноги от вас с Адлером. Интересно, ему понравится, если мои люди на его вопрос «почему?» назовут твое имя?

У меня будто руки приросли к поверхности стола — ни оторвать, ни согнуть, ни сжать кулаки. Только вжаться в кресло и сокрушенно опустить голову, чтобы Лоренцо не видел ужас в моих глазах. Мало того, что я подвела Нейтана, так еще и рисковала обрушить на его голову угрозу куда более опасную, чем Рэйф. Потому что Рэйфа я еще смогла убедить не лезть к Дрейкам хотя бы из солидарности, да и чтобы себя дураком не выставлять. Но справиться с семьей Гонсалес — все равно что стоять на пути у цунами.

— Никаких звонков, никаких сигналов о помощи. Продолжаешь все делать в будничном темпе, мой человек присмотрит за тобой, чтобы у тебя не возникло соблазна. К завтрашнему утру алмаз должен быть у меня. Или я приду в гости к кому-то из твоих друзей. Ты меня поняла?

Боже, дай мне сил…

— Поняла?

— Да. Всецело.