Глава 3

В 1932-м убитая горем мать Павлика и Феди попала с нервным срывом в больницу. Вскоре ей дали квартиру в Тавде. В 1934-м — с сыновьями Алешей и Романом — отправили на экскурсию в Москву. Крупская добилась, чтобы семье выделили домик в Алупке, а Татьяне Семеновне назначили пожизненную пенсию.


Татьяна повезла теля продавать, не дав ему набрать нужно веса. Боялась, что родственники мужа отберут.

Те, после суда над сыном совсем озверели.


Татьяна Семёновна, в девичестве Байдакова, после свадьбы увела Трофима Морозова из родительской семьи, нарушила обычай. Трофим был высокий, красивый, Татьяна тоже ладная и красивая, хоть и перестарок — 20 лет по деревенским понятиям того времени…

Родители Татьяны с удовольствием спихнули с забот дочу — у них один сын и пятеро дочерей, а девки, как известно, в крестьянской семье — обуза. Но приданное дали. Молодые поставили избу рядом с отцовской, на краю деревни, у леса. Новые родители, дед с бабушкой, отдали им часть нажитого добра. Через положенное время у Татьяны и Трофима родился первый сын.

Можно сказать, что у бывшего командира красной армии и пригожей девицы была любовь, которая, после того как у супругов Морозовых один за другим родились пятеро детей, все сыновья, один из которых умер в младенчестве, перешла во вздорную привычку с бесконечными ссорами и привычными в этом, почти первобытном укладе, — побоями. Кержацкий уклад[4], обычаи староверов к этому времени превратились в диктаторские замашки, не соответствующие ни строю, ни новым порядкам. Фактически деревня состояла именно из ссыльных, чем-то задевших советскую власть, а Татьяна была чужой в этом староверческом быту.

Когда Трофим ушел из семьи к любовнице, он по старой памяти навещал жену и детей, и каждый раз эти встречи заканчивались болью.


Ну а после суда дед открыто говорил, что отберет все имущество, когда время пройдет, а невестку с пащенками в батраки возьмет. Чтоб приблизить этот сладостный миг, он с сыном искал подход к участковому, зазывал того в дом, угощал по-приятельски. Яков Титов, коему недавно исполнилось 24 года, не возражал — самогон у Морозовых был пахучий и крепкий.

Поэтому Татьяна повезла теля продавать, не дав ему набрать нужно веса. Боялась, что родственники мужа отберут.

Те, после суда над сыном совсем озверели.

Худо ль бедно, но выручила 123 рубля, огромные деньги. Если не учитывать инфляцию, но она таких слов не знала, в ведомости колхозника за трудодни ставила крестик. Выходило копеек по двадцать за трудодень, хорошо хоть, что платили колхознику в течение года авансом, а в конце года рассчитывались полностью.

И она торопилась завершить свои дела в Тавде: продала теля, накупила необходимых мелочей в лавке, не забыла гостинцев сынам, и заторопилась обратно.

Но как не старалась, только на другий день выбралась.

Она купила 5 кг пшена — 2,10 рубля за кг; купила, побаловать ребятишек, гречку кило за 4,30 рубля, и сахар — 4,70 рубля. Муки купила 5 кг.

Ботинки для старшего на размер больше, на вырост купила на барахолке возле железной дороги за 32 рубля, пусть немного поношенные, но крепкие.

Купила полкило мятных пряников за 2 рубля 33 копейки; большой кусок хозяйственного мыла — 2 рубля 27 копеек; масло подсолнечное купила за 13 руб 50 коп и соль по 15 коп за пачку.

Остатние деньги завернула в тряпицу и спрятала за пазуху, к грудям, подумав, что еще они плотные, на зависть некоторым молодым. А ведь столько пацанов выкормила.

Но попутки четвертого сентября не оказалось, вернулась Татьяна только поутру пятого, выехала по темну еще.

Она шла к дому радостная, с узлами, когда бабка Аксинья встретила её на улице и с усмешкой сказала: «Танька, шалава, мы тебе наделали мяса, а ты теперь его ешь!».

В сердце стало холодно. На подгибающихся ногах она зашла в избу и первое, что спросила среднего сынка Алексея:

— Где Павлик?


(Спустя время выяснится, что инициатором убийства выступил дядя Павлика и Феди Арсений Кулуканов, а непосредственными исполнителями убийства стали 76-летний дед Сергей и 19-летний Данила — двоюродный брат Павлика и Феди. Бабка Аксинья помогала скрыть улики, застирывая кровавые пятна на одежде своего мужа и внука. Но, обезумевшая мать уже несется к участковому, а тот поднимает народ — искать детей в лесу).


Как известно, больше года в этом районе свирепствовала банда. Ликвидирована банда Пуртовых, на счету которой было не менее 20 трупов, лишь в 1933 г. Последней каплей, переполнившей чашу терпения органов, стало зверское убийство Павлика и Феди Морозовых, получившее широкий резонанс. Пуртовы не имели к этому прямого отношения, однако сам факт существования в районе банды, пользовавшуюся славой неуловимой, выглядел вызывающим.

Так вот, столь длительная эпопея банды Пуртовых стала возможной благодаря, как бы сейчас сказали, коррупции, поскольку бандиты наладили тесные связи с главами местных сельсоветов, том числе и Трофимом Морозовым. Как говорится, деньги не пахнут, поэтому торговлю справками о бедняцком положении председатель поставил на широкую ногу — покупали их и раскулаченные односельчане и сосланные спецпереселенцы (наличие справки позволяло им покинуть место ссылки). Выданные Трофимом Морозовым справки чекисты изымали у пленных бандитов, находили в бандитских схронах.

Вот и взяли «коррумпированного» председателя под белы рученьки, никакого доноса Павлика для этого не потребовалось. Запираться Трофиму Сергеевичу смысла не было. При чем тут вообще Павка? Дело в том, что его отец был неграмотный, и все справки, которыми он торговал, аккуратным детским почерком выводил сын Павлик. То есть выходит, что отец «сдал» своего сына, а не наоборот. Павлик лишь подтвердил райуполномоченному ОГПУ признание своего отца. Не было и никакого суда, на котором, согласно легенде, юный пионер произнес обличительную речь.

В район была направлена опергруппа ОГПУ под началом опытного чекиста Крылова, которая поставленную задачу выполнила. Так Алексей, ему тогда было 11 лет, рассказал, что 3-го сентября он «видел, как Данила очень быстро шёл из леса, и за ним бежала наша собака. Алексей спросил, не видел ли он Павла и Фёдора, на что Данила ничего не ответил и только засмеялся. Одет он был в самотканые штаны и чёрную рубаху» — это Алексей хорошо запомнил. Именно эти штаны и рубаху нашли у Сергея Сергеевича Морозова во время обыска.


Первый акт осмотра тел, составленный участковым милиционером Яковом Титовым, в присутствии фельдшера Городищевского медпункта П. Макарова, понятых Петра Ермакова, Авраама Книги и Ивана Баркина, сообщает, что:

«Морозов Павел лежал от дороги на расстоянии 10 метров, головою в восточную сторону. На голове надет красный мешок. Павлу был нанесён смертельный удар в брюхо. Второй удар нанесён в грудь около сердца, под которым находились рассыпанные ягоды клюквы. Около Павла стояла одна корзина, другая отброшена в сторону. Рубашка его в двух местах прорвана, на спине кровяное багровое пятно. Цвет волос — русый, лицо белое, глаза голубые, открыты, рот закрыт. В ногах две берёзы. Труп Фёдора Морозова находился в пятнадцати метрах от Павла в болотине и мелком осиннике. Фёдору был нанесён удар в левый висок палкой, правая щека испачкана кровью. Ножом нанесён смертельный удар в брюхо выше пупка, куда вышли кишки, а также разрезана рука ножом до кости».

Второй акт осмотра, сделанный городским фельдшером Марковым после обмытия тел, гласит, что:

«Когда я собрался начать вскрытие покойника и поднес скальпель к грудине, тело вдруг задрожало, начало корчится на мраморе анатомического стола, плеваться и ругаться странными словами. Все я не запомнил, но запомнил вот такие: „Курвiска запорхаться, Ідзі ты да ліхаматары!“

Потом рана на брюхе затянулась сама собой — кишки втянулись в брюхо, а рана в грудине начала сильно кровоточить.

Я остановил кровь салициловым спиртом и сильным давлением на ножевую рану, потом наложил на тело оклюзальную (сдавливающую) повязку».

Тем временем мать находилась в беспамятстве — она потеряла сознание, когда увидела истерзанные трупы сынов. В фельдшерском пункте её заставили нюхать нашатырь, а потом вкололи морфий. И она еще не знала, что Павлик ожил.

Чекист Крылов свел в сельсовет арестованных убийц и вызвал группу милиционеров, которые этапировали их в город.

Из рапорта командира Крылова.

Иван, сын Устиньи, внук Сергея и Ксении Морозовых, двоюродный брат Павлика, официально осодмилец (член общества содействия милиции), на самом деле — осведомитель ОГПУ, 20 лет.

Потом, когда все кончилось, Фёдор Морозов был похоронен на кладбище Герасимовки. Спустя время на могильном холме был поставлен обелиск с красной звездой, а рядом врыт крест с надписью:

«1932 года 3 сентября погибши от злова человека от острого ножа малой парниша Морозов — Фёдор Трофимович».

Загрузка...