Порочная игрушка

ЭПИЛОГ

Почти два года спустя…

Ричард Кеннеди

Хлопок!

Я рывком убираю покалывающую от удара руку и хмурюсь Кристине.

— Что? Это Рождество. Зачем заворачивать еду в бекон, если я не могу его съесть?

Она обходит меня и кладет закуски на поднос.

— Ты можешь съесть. Только не сейчас. Терпение, молодой человек.

Я смеюсь над тем, что она называет меня молодым. Встаю позади нее и оборачиваю руки вокруг ее талии. Она перестает суетиться и расслабляется у моей груди. Вскоре после переезда к сыну я был сражен Кристиной. Она стала первой женщиной, на которую я взглянул за многие годы. Мое сердце всегда принадлежало Викки, и после ее смерти я отказывался даже смотреть на других женщин. Не только из уважения к Брэкстону, но и из уважения к ней.

Но однажды, в воскресный день, спустя несколько месяцев после того, как привезли Джессику из Джорджии, я оказался на кухне с Кристиной и не смог отвести от нее взгляда. Ее темные волосы с легкой проседью были распущены, а милые голубые глаза светились от счастья. Мы только что узнали пол ребенка, и она была столь же радостна и горда, как чувствовала бы себя мать Бракса, если бы дожила до этого момента. Любовь, которая исходила от Кристины, как свет от солнца, в конечном итоге, заставила меня влюбиться в нее.

Я не часто испытывал такое чувство, как любовь, но когда это случается, я отдаю всего себя.

Потребовалось проявить настойчивость, чтобы убедить ее встречаться со мной, и однажды я удивил ее, приготовив обед. Бракс и Джесс ушли за покупками для ребенка, а Картье с Дюбуа находились в своих собственных домах.

В тот вечер мы с Кристиной общались за романтическим ужином при свечах, словно вновь были молоды. Позже я отнес ее в постель и показал, что у старика есть еще несколько трюков. Вскоре она сдалась, и мы поженились незадолго до рождения ребенка.

— Я люблю тебя, Крис.

Она хихикает и гладит мою руку.

— Я тебя тоже люблю, дорогой. Теперь тащи свою задницу в столовую и накрывай на стол. Семья Джессики скоро будет здесь, и я не хочу, чтобы они думали, что мы кучка неотесанных деревенщин.

Я смеюсь и неохотно отстраняюсь, но не раньше, чем краду поцелуй, от которого она краснеет. Затем направляюсь в столовую, где Бракс уже раздвинул столешницу, чтобы разместить всех наших гостей. Я едва не наступаю на самого любимого человечка в мире.

— Деда!

— Медвежонок!

Он визжит, когда я поднимаю и подбрасываю его в воздухе несколько раз. Эштон начал ходить пару месяцев назад и любит исследовать наш огромный дом. У Джессики терпение святой, и она следует за ним повсюду, для его же безопасности, поэтому я удивлен, не увидев ее рядом. Когда выглядываю в холл, вижу сына, прижимающего свою жену к стене в страстном поцелуе. Я горд тем, что смог вырвать его из старой ужасной жизни. Его мать была бы тоже горда, увидев, что он вырос джентльменом.

Я знаю, что это так.

— Кто твой любимый дядя? Скажи: Джуд, — воркует брат Джессики над своим племянником. Эштон бьет его по голове плюшевым медвежонком, нашим с Кристиной подарком на Рождество.

— Дуб-ва, — лепечет Эштон в ответ.

Джуд фыркает, и я подмигиваю Дюбуа, который улыбается, как кошка, съевшая канарейку. Джуд видит моего внука всего раз в несколько месяцев, когда гостит здесь, или когда Бракс и Джесс навещают ее семью в Джорджии. Но Дюбуа? Он обожает этого ребенка, как своего собственного. Мрачный лучший друг моего сына тает, как масло, когда Эштон находится рядом. Неудивительно, что его первым словом было имя любимого дяди.

— Нет. Картье. — Карт надувает губы, сидя возле Дюбуа на диване. Я заметил их близость и взгляды, которые они украдкой бросают друг на друга, когда все остальные не видят. Они ничего не демонстрируют, но между ними точно что-то есть. — Карт-тье. Картье. Повтори.

Эштон морщит нос и качает головой.

— Дуб-ва.

Мы смеемся, и даже ворчливый второй дедушка. Папе Джессики было нелегко оттаять, но он пытается. Джессика рассказала мне, что он плакал (чего она никогда раньше не видела), когда она поведала о своей жизни после ухода от Джеймса. Ее мать — нежная душа, так же, как Джуд, и мне они оба безмерно нравятся.

— Спасибо всем, что пришли, — говорит Бракс, улыбаясь от уха до уха. — Мы с Джесс так рады, что наша семья собралась вместе. И у нас есть для вас сюрприз.

Наклонившись, он целует Джессику в губы и направляется к ковру, где сидит Эштон и жует оберточную бумагу.

— Открывай эту, приятель.

С помощью отца Эштон открывает коробку и достает футболку. Бракс разворачивает ее, чтобы мы как следует рассмотрели. Кристина и мать Джессики начинают плакать. А я подмигиваю своему сыну и киваю.

— Хорошая работа, сын, — шепчу я.

На футболке надпись:

«Старший брат»

Все поздравляют их воркуют над Эштоном о том, что у него скоро появится братик или сестричка.

— Как вы назовете малыша? — спрашивает Джуд сестру.

— Виктор, если будет мальчик, и Виктория, если девочка, — в честь мамы Бракса.

Мой сын с благодарностью улыбается. Бракс всегда винил свою мать, но все изменилось, когда появилась Джесс и помогла простить ее. Это нелегко, но он справляется с этим, и я уверен, Викки была бы потрясена, увидев, каким сильным вырос наш мальчик.

Джесс смотрит на меня, и я подмигиваю ей. Она уникальная женщина. Я мог бы обыскать всю землю, но не найду никого лучше для Бракса. Видимо, его поиск увенчался успехом, и я рад, что он нашел ее.

Рад, что Джессика смогла встретить мальчика, которого я назвал своим, когда он был подростком, и сделать его могущественным сильным мужчиной. И хоть с ним все еще бывает трудно, с ней он улыбается, смеется и наслаждается жизнью.

Среди всего этого хаоса я замечаю Карта — он сидит и, нахмурившись, смотрит в сторону Дюбуа. У бедного мальчика стоят слезы в глазах, и он отчаянно пытается сморгнуть их. Челюсть Дюбуа сильно сжата, а руки скрещены на груди.

Но мгновение спустя я вижу, как его черты лица меняются и приобретают решительный вид. Приняв какое-то решение, он встает.

— У меня тоже есть объявление. Это может стать шоком для вас всех, но я влюблен. Уже очень давно. Просто был слишком глуп, и не рассказывал об этом никому, кроме Картье.

В комнате воцаряется тишина. Это довольно шокирующее для всех признание, что у Дюбуа есть какие-то реальные эмоции. Но не для меня. Я ведь наблюдаю за каждым его движением, да и за движениями всех, потому что это моя семья, и, как родоначальник, я обязан убедиться, что все мои дети в порядке. Даже те, в которых не течет моя кровь.

Я смотрю на Картье, и как только эмоции берут верх, его лицо искажается в нечто уродливое и красивое одновременно. Он скрывал свои чувства ради мужчины рядом с ним. Потому что слишком любит и уважает его. Я рад видеть, что Дюбуа чувствует к нему то же самое.

— У нас с Картье отношения. Мы вместе достаточно долго, неофициально и, конечно, не открыто. Но я устал прятаться. Он заслуживает того, чтобы свободно показать свою любовь, как делаете вы все. — Дюбуа протягивает руку Картье, и тот краснеет от смущения и гордости. Он стоит рядом с ним и, очевидно, недоумевает, к чему ведет это объявление. Очень по-мужски Дюбуа встает на колено перед ним и надевает серебряное кольцо на его палец. — Пожалуйста, выходи за меня.

Картье поднимает его на ноги и двое мужчин обнимаются. Затем Дюбуа смело целует его перед всей ликующей семьей. Когда он смотрит на меня, в его глазах стоят слезы, и я произношу одними губами:

— Хорошая работа, сын.

Остальная часть вечера полна объятий и радостных эмоций. Я держу за руку мою прекрасную жену и спящего внука на руках, и на глаза наворачиваются слезы, настолько полно мое сердце. Картье болтает с Джессикой, они строят экстравагантные свадебные планы, и я улыбаюсь большой и нетрадиционной семье, которую получил. Бракс крепко сжимает плечо Дюбуа, показывая бесконечную поддержку другу. Наблюдая за всеми, я не знаю, могу ли еще что-либо просить.

Смотрю наверх и мысленно прошу Викки замолвить за меня словечко перед парнем там, наверху. Я не прошу много.

Я просто хочу остановить это мгновение навсегда.