Порочная игрушка

ГЛАВА 6

Он

Поездка обратно в Вашингтон длится бесконечно и ужасно утомляет. К тому времени, как мы приземляемся, я едва могу держать глаза открытыми. Банни мирно спит, свернувшись калачиком в своем кресле, и я не могу перестать смотреть на нее. Она действительно взбесила меня, когда попыталась кончить самостоятельно, зная, что я отшлепаю ее за это. У нее непробиваемая сила воли, и меня это беспокоит. Нужно научить ее подчиняться моим желаниям и знать свое место.

Прежние игрушки всегда следовали моим правилам.

Но Банни пугает меня.

Что, если она не покорится и будет бороться со мной до конца срока?

И что, в конечном итоге, я сделаю с ней из-за этого?

— Разбудить ее и завязать глаза? — спрашивает Дюбуа, держа шарф.

Я отрицательно качаю головой и подхожу к Банни.

— Отнесу ее к машине так. Не думаю, что она проснется.

Он кивает и забирает наши сумки. Поднимаю ее на руки и улавливаю слабый мускусный аромат, который все еще держится на ее пальцах. Из меня вырывается стон, когда мой член твердеет. Умираю от желания трахнуть ее, хоть ее вид и оставляет желать лучшего. Ни одна из моих прошлых игрушек не удостаивалась моего прикосновения, пока Картье не сотворит чудо и не преобразит их внешность.

Но Банни?

Она уже вытрахала мне весь мозг.

Ее большие зеленые глаза сверкают тысячью разных эмоций, которые я жажду понять. Ее маленькое тело реагирует на меня, даже когда она злится, и это действительно меня заводит. А рот... Боже, ее чертов рот говорит то, за что мне хочется одновременно наказать и наградить ее.

У меня большие планы на этот рот.

На выходе из самолета нас обдувает осенний вашингтонский ветер, и Банни дрожит в моих руках. Обнимаю ее крепче и иду по бетонной дорожке к парковке, где нас ожидает машина. Дюбуа уже прогрел двигатель, и когда я сажусь внутрь с Банни на руках, в машине очень тепло. Я хотел было положить ее на сиденье напротив, но решаю оставить у себя на коленях. И в очередной раз ловлю себя на мысли, что хотел бы поставить свою жизнь на паузу. Если бы я только мог на секунду очистить свой разум от ненужных мыслей и просто держать ее в своих объятьях. Просто дышать и упиваться ее запахом.

Ладонь Банни лежит на моей груди, а лицо прижимается к шее. Мне нравится моя игрушка вот такой. Обычно я не люблю, когда игрушки прикасаются ко мне без разрешения. Но Банни другая.

Эти несвойственные моим замыслам мысли одолевают меня. Но я достаточно эгоистичен, и не игнорирую их. Мне нравится держать ее в своих руках — в тепле и безопасности. Просто придется приспособиться к тому, что правила постоянно меняются, а игра становится сложнее.

Я засыпаю во время длинной поездки от небольшого аэропорта к моему поместью на озере Саммамиш. Четыре года назад я купил почти полторы тысячи квадратных метров береговой линии и дом в итальянском стиле у инженера, ушедшего на пенсию. Его сын был инвалидом, поэтому предыдущий владелец установил в доме лифт для нужд ребенка. Лифт шел из подвала, где был крытый бассейн и сауна, на самый верхний этаж — в детскую игровую зону.

Именно вид верхнего этажа дома склонил меня купить это поместье. Над площадкой выхода из лифта располагается круглая стеклянная крыша. На площадке имеются четыре двери, ведущие к комнатам, оборудованным для развлечений. Первая дверь слева ведет в домашний кинотеатр: комнату без окон, с удобными кожаными креслами и уютным, заполненным конфетами и газированными напитками, баром. После переезда я добавил сюда старинную машину для попкорна.

Вторая дверь ведет в Комнату Развлечений. Изначально в ней было несколько приставок для видеоигр и бильярдный стол. Я добавил игровые автоматы и настольные игры. В комнате широкое окно с видом на озеро Саммамиш, и иногда я сижу у окна на протяжении нескольких часов, глядя на озеро.

Третья дверь — Комната Принцессы. Это спальня и самая большая из четырех комнат. Здесь живут мои игрушки. Это была единственная комната, которой требовался полный ремонт, так как прежние хозяева использовали ее вместо кладовой. Я покрыл пол плотным белым махровым ковром, стены выкрасил в бледно-лиловый цвет и купил роскошную кровать с балдахином. В углу стоит старинный туалетный столик, чтобы мои игрушки могли за ним прихорашиваться, конечно же, с моего позволения. Тут же находится небольшая, смежная с туалетом, ванная комната, вмещающая в себя душевую кабину. Рядом с ванной находится вместительная гардеробная, где хранятся наряды всех моих игрушек. Каждая игрушка, осматривая Комнату Принцессы впервые, визжала, как девчонка.

Но четвертая комната... Четвертая комната совсем не для их удовольствия. Дверь в нее закрыта до тех пор, пока я не буду готов поиграть с моей игрушкой. Четвертую комнату я называю Дыра. Она маленькая, без окон, и в ней хранятся части моей темной души.

Все мои игрушки ненавидят Дыру.

Дюбуа паркует машину на круглой подъездной дорожке за домом, напротив трех автомобильных гаражей. Когда он открывает дверь машины, внезапный порыв пронизывающего ветра проникает внутрь. Банни спросонья садится, нахмурив в недоумении брови, когда видит, что сидит на моих коленях. Я тут же сталкиваю ее, и Банни неохотно принимает протянутую руку Дюбуа.

— Вау! Этот дом огромный, — восторгается она, когда вылезает из машины.

Я следую за ней и вглядываюсь в величие дома. С этого места не видно озеро, которое окружает фасадную часть дома и откуда открывается прекрасный вид на закат, если не идет дождь. Уверен, она будет в еще большем восторге, когда мы попадем внутрь. Лепнина и камень снаружи дома недавно вымыты и теперь сверкают в лунном свете. Я никогда не перестаю восхищаться красотой моего дома.

Мой дом.

Когда я купил свой первый дом в Лос-Анджелесе, то впервые почувствовал, что могу захлопнуть дверь в мое прошлое. Бедность, голод, усилия, чтобы найти приют — все это было по ту сторону двери. Вместе с ней. С женщиной, которая не могла оставаться трезвой, чтобы заботиться о своем единственном сыне.

— Пойдем, — говорю я довольно резко, желая избавиться от воспоминаний о матери. — Позволь показать тебе дом.

Несмотря на злость на меня за мой тон, Банни позволяет взять ее за руку и следует за мной через большие двери. Она делает глубокий вдох, когда мы заходим в дом, и тепло окружает нас. Я тоже вдыхаю запах корицы и апельсина. Несколько лет назад, во время шопинга в центре Сиэтла я нашел этот аромат, и этот запах успокоил мой нервный характер. Теперь это неизменный запах в моем доме. Кристина, моя домработница, установила бесчисленное количество вазочек, наполненных восковыми кубиками с запахом апельсина и корицы. Она часто меняет их на свежие, и я счастлив, когда упиваюсь успокаивающим ароматом дома.

— Пахнет чудесно, — восторгается Банни, озвучивая мои мысли.

Одобрительно ей улыбаясь, я веду ее по мраморному полу прихожей. Если мы пойдем прямо, парадные двери приведут к разросшемуся саду с видом на озеро. Слева находится большая кухня с темно-вишневыми шкафами и гладкой столешницей из пятнистого гранита, посудой из нержавеющей стали и разнообразной техникой. За кухней — столовая с видом на озеро, в центре которой стоит дорогой стол из ценных пород дерева на шесть человек. Между кухней и столовой — дверь, ведущая к винному шкафу. Он небольшой: всего четыре на четыре метра, но сверху донизу заполнен бутылками с вином со всего мира.

Напротив кухни и столовой — на другой стороне прихожей — расположены гостиная и огромный кабинет: с темными деревянными полами, кожаной мебелью и массивным камином. Из окон кабинета также открывается отличный вид на озеро.

— Можешь осмотреться завтра, пока я буду работать. Сегодня я покажу тебе твою комнату, чтобы ты могла поспать. Завтра Картье начнет работать над тобой пораньше, а вечером мы будем развлекать моих гостей, — говорю я ей и нажимаю кнопку вызова лифта, который находится между кабинетом и гостиной.

Она кивает и все еще жадно рассматривает детали интерьера моего дома. Мы входим в простой лифт, и я нажимаю кнопку с цифрой четыре.

— Верхний этаж в твоем распоряжении. Можешь играть во все, что захочешь. Также там находится место, где я буду играть с тобой, — объясняю я, пока мы едем наверх.

— Что находится в подвале?

— Бассейн и сауна.

Она кивает, и улыбка играет на ее губах.

— Где твоя комната?

— На втором этаже находятся помещения для обслуживающего персонала. У тебя нет к ним доступа. Нужен специальный код, чтобы попасть туда, в том числе и на третий этаж, где находится моя спальня.

— Когда ты покажешь мне свою комнату?

Я осматриваю ее лицо и хмурюсь, обращая внимание на ужасные волосы игрушки. Картье не сможет исправить все недостатки достаточно быстро.

— Ты увидишь мою комнату, если я захочу показать ее тебе. Но лучше не надейся. На четвертом этаже есть все, что нам нужно.

Она хмурится.

— Могу я выходить?

Я усмехаюсь.

— Банни, ты можешь бродить по этому дому везде, где хочешь. Но для того, чтобы выйти на улицу, нужно ввести код — чтобы не сработал сигнал тревоги, а у тебя пока не будет к нему доступа. Если захочешь пройтись, необходимо, чтобы Дюбуа или я сопровождали тебя. Но ты не заключенная. Ты — наемный работник, так же, как и остальные сотрудники. Делай свою работу правильно, и тебе щедро заплатят.

— Я поняла. Кто еще, кроме Дюбуа, здесь живет?

— Картье заботится о моих личных гигиенических потребностях, как и о потребностях моих игрушек. Завтра он познакомится с тобой и снимет мерки. Потом пройдется по магазинам и проследит, чтобы твоя гардеробная была заполнена одеждой, которая подойдет тебе лучше всего. Большую часть времени я позволю тебе одеваться самой. Но в те дни, когда у нас будут гости, или в дни, когда я захочу поиграть, именно он оденет тебя согласно моим требованиям. Ты не станешь препятствовать или спорить с тем, что он выберет для тебя. Просто делай, что тебе говорят. И будешь вознаграждена.

Завтра один из моих любимых дней с новой игрушкой. День, когда Картье творит чудеса, превращая их в нечто прекрасное и элегантное. Люблю наблюдать, как мои вложения превращаются в нечто ценное.

— Дюбуа и Картье твои единственные сотрудники?

Я качаю головой, когда двери лифта открываются на четвертом этаже.

— Еще Кристина — домработница. Она делает уборку, готовит и стирает. Кристина работает на меня почти так же долго, как Дюбуа, и она одна из лучших. Думаю, она тебе понравится. — Всем моим игрушкам нравится Кристина. Она спит в третьей комнате для гостей на втором этаже. Иногда ей разрешено брать отгул, и на замену я нанимаю персонал из агентства. Здесь со мной живут только они трое; садовники и чистильщики бассейна приезжают из агентства.

Прежде чем отвести Банни в Комнату Принцессы, я быстро показываю ей комнату с домашним кинотеатром и Комнату Развлечений. Перед тем, как войти к себе, она указывает на простую черную дверь, которая выделяется среди других белых дверей — они выглядят теплыми и уютными.

— А там что? — спрашивает она.

Я глажу ее попку и усмехаюсь.

— Ты скоро узнаешь, что находится в Дыре, Банни. И я не могу дождаться, чтобы показать тебе. Но сегодня я очень устал, так что придется подождать. К тому же, ты не войдешь в нее, пока Картье не сделает что-нибудь с этим отвратительным цветом волос.

Ее плечи опускаются от моего жестокого комментария, и я усмехаюсь. Это моя любимая часть игры. Часть, когда я показываю своим игрушкам красоту своего дома и рассказываю им, как планирую изуродовать их. Часть, когда я дразню их красивыми вещами, а затем говорю жестокие, разрушительные слова, чтобы обидеть. Опустить на колени. Я разом ломаю их дух одним щелчком, так что, когда шесть месяцев подходят к концу, игрушки представляют собой не более чем принадлежащий мне, разбитый блестящий кусок дерьма. И только тогда они вспоминают о своем блаженном начале. Той части, когда они только становились вещью, с которой я играю.

А потом все они превращаются в ничто для меня.

Когда думаю о расставании с Банни мой член начинает твердеть.

Она будет плакать и умолять, как и все остальные.

И к тому времени будет любить меня и умолять остаться жить со мной.

Увы, это будет очень легко — оттолкнуть ее и начать поиски новой игрушки.

Повернув ручку, я открываю дверь в красивую комнату. Банни заходит внутрь… и реагирует не так, как я ожидал. Она явно расстроена и не в восторге от декадентской роскоши в этой комнате. Ее лицо не светится при виде роскошного полога с балдахином. И, возможно, самое большое отличие от других игрушек, которые были до нее — она не визжит, как маленькая девочка.

— Нет, — шипит она, — я не буду спать здесь.

Повернув к ней голову, я испытываю шок, когда вижу слезы в ее глазах. Похоже, она боится комнаты, над которой я так долго работал, чтобы сделать красивой. Почему эта игрушка ведет себя так, будто эта комната находится в аду?

— Ты спишь здесь. Это твоя комната, — огрызаюсь я. — Не будь неблагодарной сукой.

Она отрицательно качает головой и делает безумный рывок к двери. Но я двигаюсь быстрее, чем моя игрушка, и успеваю дернуть ее назад за уродливые волосы. Она давится рыданиями и изо всех сил старается вырваться из моих рук. С трудом оттащив ее от двери, мне удается толкнуть Банни к кровати и бросить на постель. Она визжит и вырывается. С ворчанием я снова хватаю ее, и мы падаем на пол. Мне нравятся ее рыдания — независимо от того, что ее расстроило, я наслаждаюсь этим. Мой член увеличивается от возбуждения, и я сдергиваю с нее толстовку.

— Отпусти меня! — вопит она. Слезы текут по ее щекам, а в глазах застыло безумие.

— Что, блядь, с тобой не так? — рычу я. — Ты останешься здесь. Будь послушной. Не заставляй меня накачивать тебя наркотой.

Она не перестает извиваться, когда я стаскиваю с нее всю одежду. И вот она, полностью голая на белом ковре. Я жажду трахнуть ее прямо здесь, причинить ей боль и заставить истекать кровью на чистом мягком ковре.

— Пожалуйста, накачай меня, — просит она сквозь слезы. — Пожалуйста. Я не могу здесь оставаться.

Наркозависимая шлюха смотрит на меня, умоляя понять ее. Однако я ни хрена не понимаю. И, блядь, никогда не пойму. Возбуждение постепенно спадает, потому что игрушка напоминает мне мою чертову бестолковую мать, и мне приходится встать.

Ее обнаженное тело дрожит, глаза закрыты. Жалкое ничтожество. С разочарованным рычанием я хватаю ее одежду и быстро иду к двери.

— Душ и спать. Увидимся завтра, — говорю я сквозь зубы. — Сожалею, но пока я не смогу доверять тебе. Так что мне придется это сделать.

Она открывает глаза и ее губы складываются в форме крошечной буквы «О» Когда закрываю дверь спальни, последнее, что вижу, это не страх на ее лице, как я ожидал. Не ужас, от участи быть запертой в башне замка какого-то монстра. Нет.

Я вижу абсолютное опустошение.

Уныние, которое мне не доводилось видеть.

Печаль, которая вот-вот разорвет ее душу прямо передо мной.

Ненавижу этот взгляд.

Захлопнув дверь, я запираю ее снаружи, задыхаясь от раздражения. Эта игрушка принесла одни неприятности. Она сломана, и боюсь, что ее невозможно починить. Чтобы найти новую игрушку мне и так пришлось уехать из страны. И что? В итоге получить бракованную?

Черт! Я достаточно богат, чтобы не возиться с этой херней.

И заслуживаю самого лучшего.

И уж точно сломанной или грустной испорченной херни в моей жизни быть не должно.

Но все же…

Я не хочу возвращать ее. Не хочу избавляться от нее. Не хочу отказываться от нее.

Я хочу восстановить ее.

Хочу починить мою грустную маленькую игрушку.

А потом опасная мысль проникает в мою голову. Мысль, которая никогда даже не приходила мне в голову все те годы, пока я собирал и играл со своими игрушками.

Я хочу знать, почему она сломана.