Порочная луна

6

Когда я прихожу в себя в следующий раз, снова тихо. Устрашающе тихо.

Мне требуется секунда, чтобы прийти в себя, понимая, что я больше не лежу на полу у решетки, а на раскладушке. Должно быть, кто-то переместил меня, и от одной мысли о том, что со мной обращались грубо, пока я была в отключке, у меня по коже бегут мурашки. Вздрогнув, я сажусь, опускаю глаза, чтобы убедиться, что моя одежда все еще на мне, и тихо вздыхаю с облегчением, когда обнаруживаю, что это так.

Маленькие чудеса.

На улице уже стемнело, лунный свет из окна едва освещает внутреннюю часть камеры. Когда мои глаза постепенно привыкают, я опускаю взгляд, чтобы оглядеть тесный интерьер, и замечаю на полу рядом с моей кроватью маленький пластиковый поднос, которого определенно раньше там не было. На нем немного еды — только бумажный стаканчик с водой и салфетка с горкой крекеров, — но я умираю с голоду. Если мои расчеты верны, я ничего не ела и не пила больше дня, и при одном виде еды и воды мой желудок протестующе сжимается.

Однако я не идиотка. Прямо сейчас меня буквально держат в плену, поэтому мне нужно остерегаться всего, что мне предлагают. Спустив ноги с края кровати, я наклоняюсь, чтобы поднять чашку с водой, подношу ее к носу и принюхиваюсь. В ней нет неприятного запаха, поэтому я отваживаюсь сделать осторожный глоток, едва облизывая губы, пока пытаюсь решить, странный у воды вкус или нет.

Не могу сказать, так ли это. Однако сейчас я не в лучшей физической форме, так что, возможно, мой разум просто играет со мной злую шутку. Ставя чашку обратно на поднос, я беру крекер и осторожно откусываю от уголка. Потом я жду минуту, уставившись на поднос и играя сама с собой.

Вода и крекер вкусные.

Если у меня будет хоть какая-то надежда сбежать из этой камеры, мне понадобятся мои силы.

К черту это.

Тот, кто похитил меня, не стал бы утруждать себя тем, чтобы просто отравить меня сейчас. С этой мыслью я отбрасываю осторожность на ветер, поглощая крекеры так быстро, как только могу, и делая жадные глотки из стакана с водой. Этого недостаточно, чтобы успокоить мое пересохшее горло, и я продолжаю кашлять, потому что крекеры застревают на пути вниз, но, по крайней мере, это хоть что-то.

Я только что поставила поднос к себе на колени, чтобы поискать оставшиеся крошки, когда вздрагиваю от звука того, что кто-то рядом откашливается, и поворачиваю голову набок, чтобы прищуриться в темноте за решеткой моей камеры.

Я едва могу различить очертания человека, сидящего в кресле с другой стороны, окутанного тенью. Но затем он наклоняется вперед, бледный лунный свет из окна падает на резкие черты лица мужчины, и я громко ахаю, с грохотом роняя поднос на пол.

Каким-то образом он одновременно поразительно привлекателен и выглядит зловеще; ядовитое сочетание для девушки, которая любит играть с огнем. Я обожаю энергию плохого парня, а этот парень сочится ею из каждой поры. Недостаток света только подчеркивает резкие углы его высоких скул, сильный лоб и четко очерченную линию подбородка, обрамленную коротко подстриженной темной бородой. Его иссиня-черные волосы короткие по бокам и длинные на макушке в беспорядочных завитках, восхитительно растрепанные, как будто он безостановочно проводил по ним руками. Решающим фактором, однако, являются его чернила. Однотонные татуировки украшают его темно-бронзовую кожу, образуя замысловатые узоры по всей длине мускулистых предплечий и исчезая под рукавами обтягивающей черной футболки. Парни с татуировками — мой долбаный криптонит.

Когда наши взгляды встречаются, я мгновенно узнаю его, потому что это те же самые глаза, которые смотрели на меня сверху вниз, когда я потеряла сознание ранее. Они бесконечно мрачные, с налетом жестокости, полностью сосредоточенные на моих собственных. Единственное отличие от сегодняшнего утра в том, что теперь они стали более стеклянными, без сомнения, из-за множества пустых пивных бутылок, разбросанных у его ног.

Как долго он там сидит?

Уголки его губ приподнимаются в ухмылке, пока я продолжаю молча смотреть на него, пойманная в ловушку шока и благоговения. Затем я вспоминаю, что я буквально нахожусь в тюремной камере, потому что меня, блядь, похитил сумасшедший по другую сторону решетки, и я быстро возвращаюсь к реальности, мои собственные губы кривятся в хмурой гримасе, когда я, прищурившись, смотрю на своего похитителя.

Его язык высовывается, чтобы облизать губы, и он наклоняется еще дальше, чтобы упереться локтями в колени, склонив голову набок, как будто наблюдает за животным в клетке в зоопарке.

— С возвращением, Луна, — грохочет его глубокий голос. — Тебе кто-нибудь когда-нибудь говорил, что ты очень крепко спишь?

Мое сердце колотится в груди, мурашки предупреждения ползут по позвоночнику. Снова увидев эти глаза, я просто вспомнила, что происходило в соседней камере до того, как я потеряла сознание от того, что он мне вколол, и я бросаю взгляд в том направлении, холодный ужас наполняет мои вены.

— Томми? — зову я, стараясь, чтобы мой голос звучал спокойно, хотя я внутренне паникую.

Ответа нет. Меня встречает только жуткая тишина, когда я медленно перевожу взгляд обратно на парня, сидящего за пределами моей камеры, его самодовольная ухмылка все еще на месте.

— Что ты с ним сделал? — спрашиваю я сквозь стиснутые зубы, вскакивая с шаткой койки на ноги. Мои руки сжимаются в кулаки по бокам, и я несусь через камеру в его сторону, излучая ярость. — Клянусь, если ты не отпустишь нас обоих, ты гребаный покойник. Я уничтожу тебя.

Он хихикает в ответ на мою угрозу, темные глаза мерцают нездоровым весельем.

— Ты порочное маленькое создание, не так ли?

Я усмехаюсь, скрещивая руки на груди. Во мне пять футов девять дюймов, меня никогда не называли маленькой. Я высокая для девочки. Но затем он встает напротив меня, подходя ближе к решетке и возвышаясь надо мной своим внушительным ростом, и я внезапно чувствую себя меньше, чем когда-либо.

Мой желудок сводит, и я с трудом сглатываю.

Черт, в этом парне должно быть не меньше шести футов шести дюймов роста. Он даже выше моего брата, и хотя он менее громоздкий, чем Мэдд, то, как ткань его футболки натягивается на его могучих плечах и широкой груди, доказывает, что он не новичок в спортзале. У него разорванные бицепсы, и я готова поспорить, что под этой рубашкой он прячет гораздо больше с трудом заработанных мышц.

Я осторожно принюхиваюсь в его сторону, подтверждая, что он действительно человек, но затем меня тут же сбивает с толку то, как поразительно хорошо от него пахнет. Как цитрус и гвоздика, острый и отчетливо мужской. У меня текут слюнки в ответ, но я быстро отбрасываю эту мысль в сторону и мысленно проклинаю себя за то, что позволила этому уколу проникнуть мне под кожу даже на секунду. Мне все равно, насколько божественно от него пахнет, он здесь гребаный враг.

— Ты понятия не имеешь, на что я способна, — киплю я, в моем тоне слышится резкая нотка насилия.

— Видишь, вот тут ты ошибаешься, — отстреливается он, подходя ближе к решетке и смеряя меня ледяным взглядом. — Я точно знаю, кто ты, и, что более важно, что ты собой представляешь, Луна.

Я так сильно закатываю глаза, что практически вижу свой затылок.

— Тот факт, что ты продолжаешь называть меня так, только доказывает, что это не так.

Он выгибает бровь, выглядя чертовски самодовольным.

— Правда? Значит, на прошлой неделе ты не устанавливала новые камеры со своим Альфой?

У меня отвисает челюсть, и хотя я быстро прихожу в себя и захлопываю рот долей секунды позже, этого недостаточно, чтобы он успел промахнуться.

Его губы растянулись в улыбке, обнажив два ряда ровных белых зубов, обрамленных ямочками на обеих щеках.

— Теперь все осмысливается, не так ли? — издевается он, пока я стою, застыв, с лихорадочно работающими мыслями.

Черт, эти больные ублюдки наблюдали за нами. Они планировали это. Я знала, что каким-то образом попал в ловушку, но не понимала, что она была создана специально для меня.

— Мы надеялись заполучить вас обоих, но что-то подсказывает мне, что твой альфа-партнер сделает практически все, чтобы спасти свою Луну, — продолжает мой похититель, закусывая нижнюю губу и медленно оглядывая меня. — Разве не так работают ваши партнерские узы? Вы не можете жить друг без друга или что-то в этом роде?

Из моего горла вырывается безумный смех. Я имею в виду, нет ничего смешного в ситуации, в которой я оказалась, но забавно, что этот идиот действительно думает, что я замужем за своим братом-близнецом. На каких бы разведданных он ни полагался, им катастрофически их не хватает.

Его тщательно натянутая маска трескается в ответ на мой смех, выражение его лица почти становится хмурым.

— Ты, блядь, заблуждаешься! — я хихикаю, давясь смехом. — Ты хоть понимаешь, насколько глупо сейчас звучишь? Ты понятия не имеешь, о чем говоришь!

Ярость вспыхивает в его взгляде, но он быстро берет себя в руки, поддерживая самообладание высокомерным вздернутым подбородком.

— Нет? Давай, скажи мне, что я ошибаюсь. Скажи мне, что ты не оборотень, что ты не Луна.

Я качаю головой, все еще посмеиваясь про себя.

— На самом деле, это было бы намного веселее, — бормочет он, проводя рукой по подбородку. — Тогда я мог бы просто надавить на тебя, чтобы ты привела лучшего заложника.

Жестокая улыбка искривляет его губы.

— Ты искушаешь меня хорошо провести время, зверушка.

Я определенно больше не смеюсь. Холодный ужас проникает в мои вены при мысли о том, что меня используют против того, кого я люблю. Нет ничего такого, чего бы я не сделала, чтобы обезопасить Мэдда и его настоящую Луну, так что у меня нет выбора, кроме как подыгрывать игре этого сумасшедшего.

Пока.

— Ты болен, — выплевываю я. Буквально.

Я швыряю слюни прямо в него, как гребаная леди, которой я не являюсь. Слюна попадает на носок его большого черного ботинка, а он даже не вздрагивает.

— А ты монстр, — холодно отвечает он.

— Здесь только один монстр, и это не я, — говорю я, расправляя плечи, чтобы казаться выше, хотя мне хочется съежиться.

Что-то в энергии, которую излучает этот парень, заставляет меня чувствовать, что я должна съежиться, а этого, блядь, никогда не произойдет. Я ежедневно окружена альфа-типами и всегда держусь особняком. Однако у этого человека в значительной степени есть альфа-энергия, и это застает меня врасплох, и я снова сосредотачиваюсь на его запахе, чтобы убедиться, что я ничего не упустила.

— Ты уверена в этом? — бормочет он, приподнимая бровь. — Я не урод природы, который может превратиться в бешеное животное.

Да, определенно человек. К тому же определенно придурок, и один из охотников на оборотней. Я так и предполагала, но хорошо иметь подтверждение. По крайней мере, это не какой-то новый, неизвестный враг, с которым нужно бороться. С другой стороны, тот факт, что эти ребята десять лет практиковались в убийстве оборотней, не сулит мне ничего хорошего.

Я бросаю на него свирепый взгляд, протягивая руку, чтобы обхватить пальцами холодную стальную решетку между нами.

— Тебе лучше отпустить меня, или еще больше этих бешеных животных будут искать меня у твоего порога, — рычу я.

Уголок его рта приподнимается.

— О, мы на это рассчитываем.

Желчь подступает к моему горлу.

Парень снова подмигивает мне, отступая на шаг и наклоняясь, чтобы поднять с пола пустые пивные бутылки, при этом пинком отодвигая металлический складной стул подальше от решетки.

— Ну, как бы весело это ни было, мне, наверное, стоит пойти немного поспать, — замечает он, поворачиваясь ко мне спиной и беря бутылки в руки. — Возможно, ты захочешь сделать то же самое, у меня на завтра запланирован важный день.

Дрожь пробегает по мне от его намека, и он оглядывается на меня через плечо со злой ухмылкой.

— Сладких снов, Луна.