Порочная луна

37

— Вот, — говорю я, щелкая мышью в последний раз, прежде чем откинуться на спинку дивана и взглянуть на Ло через мое плечо. — Это заставит их повозиться какое-то время.

— Как ты думаешь, сколько дней нам это даст? — нетерпеливо спрашивает Эйвери, заглядывая мимо своей подруги, чтобы взглянуть на экран ноутбука, лежащего у меня на бедрах.

— По крайней мере, несколько, — отвечаю я, пожимая плечами.

Честно говоря, я готов поспорить, что Гильдии потребуется не меньше недели, чтобы разобраться со своим дерьмом теперь, когда я отключил доски объявлений, вывел из строя их внутренний почтовый сервер и повредил систему безопасности, но я не хочу быть слишком оптимистичным здесь, на случай, если им каким-то образом удастся вытащить туз из рукава. Вот почему я также истощил их финансы, чтобы они не могли платить за помощь извне, переведя все средства Гильдии в оффшорные банки, в которых я много лет назад открыл резервные счета. Они будут знать, что это был я — ни у кого другого не хватило бы знаний или доступа, чтобы провести такую тщательную кибератаку на каждую из их систем, — но они не смогут предпринять ответных действий, пока не смогут собрать некоторые части воедино.

Я просто рад, что Эйвери смогла убедить остальных позволить мне помочь. Мэдд, казалось, был не слишком доволен этим, но после того, как зачитал мне закон о беспорядках и пригрозил смертью и расчленением, если я их облажаю, он неохотно согласился. При условии, конечно, что за мной присматривали, вот почему последние полтора часа Ло нависала у меня над плечом, наблюдая за каждым моим движением.

— Как ты думаешь, твой мужчина откликнется? — спрашивает она, откидываясь на бедра и скрещивая руки на груди.

— Надеюсь, что так, — бормочу я.

Оставлять сообщение в зашифрованном коде рискованно, но я надеюсь, что это окупится — потому что, как только он поймет, что их системы не работают, я точно знаю, к кому мой отец обратится за помощью.

После меня Тим Гибсон был нашим следующим лучшим айтишником, но его убрали во время резни в полнолуние. Мэтти — единственный солдат, обладающий хоть какими-то знаниями в области информационных технологий, и я похвастался отцу навыками парня после того, как он внес улучшения в нашу программу наблюдения. Можно с уверенностью сказать, что он попросит Мэтти помочь починить то, что я сломал, вот почему я оставил ему зашифрованное сообщение, скрытое в коде той самой программы наблюдения, которую он недавно обновил.

Теперь мне остается только надеяться, что его нерешительность выстрелить в меня вчера в лесу действительно что-то значила. Если он захочет работать с нами, это может изменить ход всего этого конфликта.

— Значит, это все? — спрашивает Эйвери, переводя взгляд с Ло на меня.

Я киваю, протягивая руку, чтобы захлопнуть крышку ноутбука.

— Теперь мы ждем, — вздыхаю я, втягивая шею в плечи, чтобы снять напряжение, накопившееся из-за того, что я сгорбился.

— Мы дадим на это сорок восемь часов, — говорит Ло, протягивая руку через спинку дивана и шевеля пальцами в жесте «дай мне». — Если к тому времени мы не получим известий от парня Кэма, мы продолжим нашу контратаку, как и планировалось.

Я поднимаю компьютер со своих колен, возвращая его ей.

— И с отключенным наблюдением они не заметят, как ты подойдешь, — добавляю я.

Ло кивает, убирая ноутбук в сумку-мессенджер на бедре и поправляя ремешок на плече.

— Ладно, мне лучше идти, — вздыхает она, поворачиваясь к Эйвери. — Я обещала Хави, что мы могли бы пообедать вместе, он думает, что я слишком много работаю. Я приду снова завтра утром, и мы сможем проверить, ответил ли он.

— Звучит как план! — щебечет Эйвери, провожая подругу до двери. — Поцелуй от меня этого своего красавчика, а?

Ло поворачивает голову набок, чтобы пригвоздить Эйвери взглядом.

— Хочешь, чтобы тебе надрали задницу? — спрашивает она, приподнимая бровь.

Моя зверюшка проводит языком по верхним зубам, ухмыляясь, как кошка.

— Хотела бы я посмотреть, как ты попробуешь, Лоло.

Ло раздраженно выдыхает, закатывает глаза, отмахивается от Эйвери и тянется к дверной ручке.

— Кэм, не стесняйся похитить ее снова, — кричит она мне, открывая дверь, показывая Эйвери язык и корча гримасу, прежде чем выйти наружу.

Полагаю, мы достаточно отошли от темы похищения, чтобы теперь шутить по этому поводу?

— Я тоже люблю тебя, Ло! — Эйвери кричит ей вслед, смеясь, когда она поднимает руку, чтобы дразняще помахать ей.

Я качаю головой, посмеиваясь про себя, наблюдая, как Эйвери закрывает дверь за своей подругой и поворачивается в мою сторону. У нее все еще тот озорной блеск в глазах, когда она возвращается ко мне, и мой член встает при мысли о том, что может быть у нее на уме.

— Итак, я слышала, Ривер вчера устроила тебе тренировку волка, — комментирует она, обходя диван с моей стороны и останавливаясь передо мной, встав между моими раздвинутыми коленями.

Я складываю руки за головой и откидываюсь на подушки, прищурив глаза, когда смотрю на нее.

— Да, это проблема?

— Нет, — сладко отвечает она, наклоняясь вперед и кладя ладони мне на бедра, чтобы наши глаза были на уровне друг друга.

Мой пульс тут же участился, зверь внутри меня воспрянул духом.

— Но зачем учиться у нее, когда ты можешь учиться у кого-то более… опытного?

Я наклоняюсь ближе, скептически выгибая бровь.

— Ты предлагаешь?

Наши лица находятся в нескольких дюймах друг от друга, но, как бы сильно я этого ни хотел, она не сокращает расстояние между нашими губами. Вместо этого ее губы изгибаются в улыбке, когда она отталкивается от моих бедер, выпрямляясь и перекидывая свои длинные волосы через плечо.

— Я имею в виду, это справедливо. С тех пор, как ты спас наши задницы и все такое.

Она дерзко подмигивает мне и отступает назад, погрозив пальцем.

— Пошли, здоровяк.

Черт возьми, даже если это не то предложение, на которое я изначально надеялся, я не собираюсь отказываться от подобного предложения. Ривер старалась изо всех сил, но вчерашние уроки ни к чему не привели. Через десять минут ей стало скучно, и она попросила меня вместо этого поучить ее рукопашному бою. Поскольку я оборотень, мне нужно узнать больше о самом обращении, и нет никого, у кого я предпочел бы брать уроки, чем у моего зверька.

Ее светлые волосы развеваются веером позади нее, когда она разворачивается на каблуках, с важным видом направляясь к задним дверям. Я встаю с дивана, чтобы последовать за ней, всю дорогу бесстыдно пялясь на ее задницу. Шорты, которые на ней надеты, практически нарисованы, и мне приходится активно заставлять себя отвести взгляд и с головой погрузиться в игру, когда мы выходим на улицу и начинаем пересекать лужайку.

Вместо того, чтобы болтаться рядом со стойлом, как мы с Ривер делали вчера, Эйвери продолжает путь к задней части участка, направляясь к началу тропы у линии деревьев. Когда мы начинаем спускаться, я быстро понимаю, что выходить сюда босиком было плохой идеей. Ветки и камни, усеивающие лесную подстилку, врезаются в подошвы моих ног при каждом шаге. На ней тоже нет обуви, но пересеченная местность, похоже, ее нисколько не беспокоит.

— Куда мы идем? — спрашиваю я, борясь с неприятным ощущением, когда камень врезается в свод моей стопы.

— Волкам нравится бывать на природе, — язвительно замечает она, ни разу не сбившись с шага, пока продолжает спускаться по тропинке. — Если у тебя возникли проблемы с вызовом твоего волка вперед, то, возможно, это поможет изменить обстановку и сделать ее более комфортной.

— Логично, — выдавливаю я, не сводя глаз с тропы передо мной, чтобы следить, куда я ступаю. — Сколько еще?

— Только не говори мне, что ты уже запыхался, — поддразнивает Эйвери, оглядываясь на меня через плечо.

— Не, но если бы я знал, что мы собираемся в поход, я бы хотя бы надел обувь, — ворчу я.

Она фыркает от смеха.

— Это так по-человечески.

— То есть теперь ты пытаешься сказать мне, что оборотни против обуви?

Эйвери бросает на меня еще один самодовольный взгляд назад, закатывая глаза.

— Нет, я думаю, мы просто привыкли обходиться без них. Не можешь взять их с собой, когда переодеваешься. Поверь мне, я люблю свою обувь. Чем выше каблук, тем лучше. Ботинки тоже. Может, мне так не кажется, но в глубине души я девчушка.

— Ярко-розовый лак для ногтей — это своего рода выдача, — ворчу я.

Деревья, окаймляющие тропинку, начинают расступаться перед нами, и мгновение спустя мы выходим на поляну, Эйвери сворачивает с тропинки и поворачивается ко мне лицом.

— Я думаю, это уже достаточно далеко, раз ты ведешь себя по-детски, — вздыхает она.

— Я не…

Она поднимает руку, прерывая меня.

— Ты совершенно прав, но не волнуйся, мы поработаем над тем, чтобы закалить тебя, — она подмигивает, губы кривятся в ухмылке. — Хорошо, ты готов приступить к делу?

Как только я киваю в знак согласия, Эйвери поднимает край своей рубашки и снимает ее через голову.

— Ого, что…?

— Успокойся, извращенец, — смеется она, отбрасывая рубашку в сторону. — Я собираюсь переодеться, чтобы помочь тебе справиться с этим.

— О.

Я провожу рукой по волосам, отводя взгляд, но тут она начинает стаскивать свой спортивный лифчик, и я не могу удержаться, чтобы снова не посмотреть в ее сторону, как раз вовремя, чтобы увидеть, как выпрыгивают ее полные сиськи. Ее розовые соски сжимаются, превращаясь в твердые точки, когда они поднимаются в воздух, и мой член тут же утолщается в моих шортах. Блядь.

Рациональная часть моего мозга знает, что это всего лишь средство для достижения цели; все это часть изменения. Она уже говорила мне, что оборотни не задумываются о наготе, поскольку это неотъемлемая часть их образа жизни. Однако я вырос не среди оборотней, и прямо сейчас у меня такое чувство, будто я занял место в первом ряду на своем личном стриптиз-шоу, когда Эйвери стягивает шорты и трусики с бедер, снимая их. Мои глаза останавливаются на вершинке ее бедер, мой рот наполняется слюной от желания попробовать.

С головой в игре, Кэм.

Я делаю глубокий вдох, медленно поднимаю взгляд, чтобы встретиться с ней, и ухмылка на ее лице говорит о том, что она точно знает, что делает со мной прямо сейчас. Не говоря уже о том, что выпуклость в моих шортах — довольно хороший признак.

— Хорошо, первое, что ты захочешь сделать, это снять эту одежду, потому что иначе ты разорвешь ее насквозь, — говорит она, небрежно указывая в мою сторону.

— Если хочешь увидеть мой член, просто скажи, — растягиваю я слова, уголок моего рта приподнимается.

Она закатывает глаза, упирая руки в бедра и отворачиваясь, и я усмехаюсь про себя, раздеваясь, отбрасывая рубашку в сторону и снимая шорты. Но когда я снова смотрю в ее сторону, я вижу, что она такая же извращенка, как и я, потому что она смотрит прямо на мой твердый как камень член.

К ее горлу подступает комок, когда она снова переводит взгляд на меня.

— Хорошо, теперь тебе нужно мысленно дотянуться до своего волка, — сухо говорит она, возвращаясь к текущей задаче, несмотря на то, что ее явно что-то отвлекло. — Сосредоточься на своем волке и посмотри, сможешь ли ты позвать его.

Я киваю, переориентируясь и пытаясь следовать ее указаниям, но это легче сказать, чем сделать. Я понятия не имею, как сознательно установить контакт со своим внутренним зверем; кажется, он просто появляется в самое неподходящее время.

Глаза Эйвери закрываются, и воздух вокруг нее начинает мерцать, сопровождаемый характерным хлопком переставляемых костей. Через несколько секунд она полностью превращается в гладкую серебристую волчицу, садится на задние лапы и выжидающе смотрит на меня своими знакомыми глазами цвета виски.

Как бы сильно я ни пытался наладить контакт со своим внутренним зверем, этот ублюдок чертовски уверен, что даст о себе знать, как только появится волчица Эйвери. Моя кожа немедленно начинает зудеть и гореть, череп раскалывается в агонии, как будто он через две секунды взорвется.

— Черт, черт, прекрати, — выдыхаю я, сгибаясь пополам и хватаясь за голову.

Воздух снова мерцает, когда Эйвери возвращается в свою человеческую форму, выпрямляется во весь рост и приближается ко мне.

— Тебе нужно перестать бороться с этим.

— Я не борюсь с этим, — рычу я, тяжело дыша, когда поднимаю голову, чтобы взглянуть на нее.

— Ты изо всех сил сопротивляешься этому, — усмехается она, уперев руку в бедро.

Я выпрямляюсь с хмурым видом, бросая свирепый взгляд в ее сторону, и она с разочарованным вздохом качает головой.

— Ладно, давай попробуем другой подход, — предлагает она, откидываясь на пятки и скрещивая руки на груди. — Каково это, когда твой волк хочет вырваться? Расскажи мне об этом.

— Это просто чертовски больно, — бормочу я.

— Это потому, что ты не отдаешься ему! — восклицает она, всплеснув руками. — Если ты будешь сопротивляться переменам, то каждый раз тебе будет чертовски больно.

Я сердито смотрю на нее, заставляя себя прикусить язык. Потому что у нее в этом гораздо больше опыта, чем у меня, и споры об этом ни к чему нас не приведут.

Эйвери пристально смотрит на меня в ответ долгое мгновение, затем медленно выдыхает, ее поза сдувается.

— Послушай, Кэм, я знаю, что для тебя все это ново, — говорит она, серьезно глядя на меня. — И мне жаль, что я не лучший учитель. Обращение стало моей второй натурой, поэтому сложно объяснить процесс кому-то другому. Давай просто обсудим это, расскажи мне, что тебя смущает.

— Я даже не знаю, — ворчу я, проводя руками по лицу. — Может быть, помогло бы, если бы ты точно объяснила, как ты это делаешь?

Она поджимает губы, кивая.

— Хорошо, да. Итак… иногда моя волчица находится близко к поверхности, и когда я чувствую, что она начинает рваться вперед, я могу либо оттолкнуть ее назад, либо выпустить. И когда я делаю это, это почти как впускать ее в дверь, сознательно делая шаг назад, чтобы она могла сесть на водительское сиденье.

Я медленно киваю.

— И когда она не приближается к поверхности, я сосредотачиваюсь на том, каково это, когда она там, а затем использую это чувство, чтобы мысленно дотянуться до нее. Итак, давай попробуем это… — она подходит ближе ко мне, беря меня за руки. — Закрой глаза.

Я закрываю.

— Сосредоточься на этом маленьком зернышке дикой природы в своем мозгу и посмотри, сможешь ли ты извлечь его оттуда.

Я делаю глубокий вдох, пытаясь выполнить ее указания, но каждый раз, когда я пытаюсь дотянуться до этого проблеска моего внутреннего зверя, он ускользает.

— Это не работает, — фыркаю я.

— Должно быть, тебе все еще что-то мешает, — спокойно отвечает она. — Попробуй думать об этом так… Представь, что твой волк за стеной или в коробке….

— Как насчет клетки? — бормочу я.

— Да! — восклицает она, взволнованно сжимая мои руки в своей хватке. — Хорошо, клетка. Представь себе, как именно выглядит эта клетка, затем представь, что подходишь к двери и поворачиваешь ключ в замке.

Перед моим мысленным взором клетка начинает обретать форму: квадратный ящик с толстыми ржавыми прутьями. Рычащий черный волк заперт внутри, он тяжело дышит и бьется о стальную ограду. Однако, как только он полностью попадает в фокус, острая боль пронзает мой череп, и изображение ускользает.

— Черт возьми, — стону я, в отчаянии качая головой.

— Все в порядке, — мягко говорит Эйвери, когда я открываю глаза. — Мне показалось, что в тот раз ты стал ближе, моя собственная волчица воспрянула духом.

— Да? — я выдыхаю.

Она кивает, ободряюще улыбаясь.

— Теперь, когда у тебя есть основная идея, давай попробуем по-другому. Твой волк, кажется, реагирует, когда моя выходит, так что я собираюсь снова обратиться, и как только я это сделаю, отопри дверь клетки.

Моя голова нетерпеливо мотается вверх-вниз, когда Эйвери делает шаг назад, ее руки выскальзывают из моих.

И снова ее смена не требует усилий. Воздух вокруг нее переливается, как бриллианты, кости хрустят, тело перестраивается. В ту секунду, когда все проясняется, и я встречаюсь с ее волчьими глазами, боль взрывается в моем черепе.

На этот раз я стискиваю зубы и борюсь с собой. Я хватаюсь за голову, представляя клетку. Я издаю рев, поворачивая ключ. Моя кожа горит, начинает расти мех, хруст костей заставляет меня упасть на колени. Несмотря на то, что это мучительно, я мысленно хватаюсь руками за прутья клетки и открываю дверь, уступая зверю внутри.

Боль отступает так же быстро, как и началась, и я смотрю на свои большие черные лапы волчьими глазами, ошеломленно моргая.

Срань господня. Я действительно сделал это.

Когда я поднимаю голову, волчица Эйвери радостно набрасывается на меня, валит на землю и лижет лицо. Я хватаю ее лапой, и мы несколько мгновений возимся в грязи, прежде чем вскакиваем на ноги и бежим трусцой по периметру поляны, мои движения плавные, а разум потрясающе ясный.

В прошлый раз, когда я обращался, я чувствовал себя зрителем в собственном мозгу. Однако на этот раз я как будто сижу на пассажирском сиденье машины, а не просто смотрю, как все проносится мимо с обочины, и я наконец понимаю, что имела в виду Эйвери, когда сказала, что я и мой волк — одно и то же. Прямо сейчас он не ощущается отдельной сущностью, скрывающейся в тенях моего сознания. Я зверь, и зверь — это я.

Поскольку в данный момент я не паникую и не хочу получить пулю, я действительно могу наслаждаться воплощением своего волка. Я могу оценить ощущение ветерка, треплющего мою шерсть; тепло земли под моими лапами. Это дикое, свободное чувство пронизывает каждую молекулу моего существа.

Побродив вокруг да около еще несколько минут, Эйвери возвращается в свой человеческий облик, и именно тогда я понимаю, что она пропустила ключевую часть своего урока: как, черт возьми, измениться обратно. Я сажусь на корточки, из моего горла вырывается стон.

— Ты не знаешь, как вернуться назад, — размышляет Эйвери, как будто это только что пришло ей в голову.

Она шагает в мою сторону, останавливается передо мной и приседает, так что наши глаза оказываются на одном уровне. Ее пальцы погружаются в густую шерсть на моей шее, кончик ее носа касается моего, когда она наклоняется вперед, чтобы заглянуть мне в глаза.

— Сосредоточься на том, каково это — быть человеком, — инструктирует она. — Каково это — жить в твоем теле, как оно движется. Как наши тела двигаются вместе. Верни своего волка в его клетку, но на этот раз не запирай дверь.

Я делаю вдох, сосредотачиваясь в уме именно так, как она мне говорит, и медленно чувствую, как зверь начинает отступать. Конечно, именно тогда начинается боль. Я стискиваю зубы, когда мои кости начинают хрустеть, мое рычание превращается в стон, когда густой черный мех отступает к моей горящей коже. Я крепко зажмуриваю глаза, а когда открываю их, то оказываюсь на земле, тяжело дыша…

— Ты сделал это! — восклицает Эйвери, бросаясь ко мне, когда я поднимаюсь, чтобы встать.

Она с визгом обвивает руками мою шею, запрыгивает ко мне и обхватывает ногами мою талию. Я смеюсь, разворачивая ее, затем осознание того, что мы голые по самые задницы, кажется, поражает нас обоих одновременно, и мы отстраняемся друг от друга, потихоньку восстанавливая самообладание.

Эйвери зачесывает волосы назад пальцами, легкий румянец окрашивает ее щеки.

— Каково было наконец обратиться? — спрашивает она.

— Все еще чертовски больно, — рычу я.

Она закатывает глаза, выпячивая бедро.

— Но меньше, чем в прошлый раз, верно?

Я пожимаю плечами.

— Наверное.

— Чем больше ты будешь обращаться, тем легче это будет, — язвительно замечает она, и победоносная улыбка растягивает ее губы. — Так что давай, попробуем еще раз.

— Нам обязательно это делать? — я стону, проводя руками по лицу.

— Да, — невозмутимо отвечает она. — Ты теперь оборотень, Кэмерон Нокс, и самое время тебе признать это. А теперь давай, попробуй на этот раз сделать это без меня.

— Ладно, — вздыхаю я, снова закрываю глаза и представляю клетку.

Здесь ничего не происходит.