Порочная луна

48

Бедра Эйвери дрожат, когда я присасываюсь губами к ее клитору, вводя два пальца в ее маленькую тугую щелку и выводя их из нее, подталкивая ее ближе к пропасти освобождения. Ее руки зарываются в мои влажные волосы, дергая за пряди так сильно, что у меня слезятся глаза. Не то чтобы я возражал. Это верный признак того, что она вот-вот распадется, и никто не распадается так красиво, как моя девочка. Нет, не только моя девочка. Моя пара.

Скрепление супружеских уз было равносильно подливанию бензина в и без того бушующий пожар. Я не могу насытиться ею — вчера вечером мы пришли домой так поздно, что едва успели подняться наверх, как уже срывали друг с друга одежду и снова занимались этим. Мы трахались до тех пор, пока не потеряли сознание, затем продолжили прямо с того места, на котором остановились, как только проснулись, и вместе поплелись в душ, пачкаясь, пока дочиста мыли друг друга. Я прижал ее к стене, а потом встал на колени, чтобы поклониться алтарю ее бедер, потому что эта женщина — моя чертова религия. Она гребаная богиня, и она МОЯ.

Эйвери ахает и хлопает рукой по кафельной стене позади себя, когда я сильнее посасываю ее клитор, напевая, чтобы добавить вибрации в смесь. Через несколько секунд она разбивается вдребезги, катаясь по моему лицу и крича, когда ее внутренние стенки сжимаются вокруг моих пальцев. Я не прекращаю свою заботу, пока она не выдыхается, ее спина не опускается на плитку и удовлетворенный вздох не слетает с ее губ.

— Знаешь, какая ты на вкус, детка? — шепчу я, хватая ее за бедра, чтобы не упасть, и поднимаюсь на ноги перед ней.

Запечатлевая поцелуй на ее дрожащих губах, я провожу языком по ее рту, давая ей попробовать себя на вкус, прежде чем отстраниться и посмотреть на нее с дикой ухмылкой.

— Моя.

Она обвивает руками мою шею, тихо хихикая, когда возвращается на землю.

— Вся твоя, детка. Но как бы мне ни хотелось просидеть здесь взаперти весь день, нам лучше в какой-то момент появиться внизу, иначе у людей возникнут подозрения.

— Трахни других людей, — рычу я, наклоняясь, чтобы прикусить зубами ее пухлую нижнюю губу. — Разве ты не это сказала? К черту то, что они думают. Трахай всех, кто не мы, детка.

Она запускает руку мне в волосы на затылке, притягивая меня ближе и прижимаясь своими губами к моим. Ее язык проникает в мой рот, томно поглаживая мой собственный. Вся моя кровь приливает к ее бедру, мой член утолщается, и она отстраняется с тихим вздохом, переводя взгляд на мой стояк.

— Серьезно? — смеется она.

Я тихо хихикаю, прислоняясь своим лбом к ее.

— Эй, ты никогда не говорила мне, что у оборотней сумасшедшая скорость восстановления.

— Ты никогда не спрашивал, — отвечает она с ухмылкой, толкая меня локтем назад и отталкиваясь от стены, проходя мимо меня, чтобы снова встать под струю душа.

Мои глаза обводят каждый изгиб ее тела, пока она умывается, прослеживают ручейки воды, сбегающие по ее коже, и нежные линии цветочных татуировок, украшающих ее правую руку и левое бедро. Она гребаное произведение искусства; самая сексуальная женщина на чертовой планете. Вряд ли она может винить меня за то, что у меня встает дыбом, когда она так выглядит.

Эйвери выходит из-под струи, перебрасывает волосы через плечо и накручивает их, чтобы отжать воду.

— Лучше ополоснись, — щебечет она, отступая в сторону, чтобы дать мне возможность проскользнуть мимо нее. Ее взгляд опускается на мой член, когда я прохожу мимо, и она указывает на него пальцем, шепча: — Пригнись, мальчик.

Смех клокочет в моей груди, когда я встаю под каскад воды, льющейся из душевой лейки, закрываю глаза и запрокидываю голову, чтобы вода стекала по моему лицу. Я снова промываю бороду шампунем для пущей убедительности, затем закрываю кран, выхожу из душа и обнаруживаю, что Эйвери ждет меня с полотенцем в руке.

— Я мог бы, черт возьми, привыкнуть к этому, — бормочу я, забирая у нее полотенце и протирая мягким белым махровым полотенцем по своей мокрой коже.

Она поправляет полотенце, обернутое вокруг собственного тела, впиваясь зубами в нижнюю губу и наблюдая, как я вытираюсь.

— Я тоже, — мурлычет она, ее разгоряченный взгляд блуждает по моей фигуре.

— Если ты продолжишь так на меня смотреть, мы никогда не спустимся вниз, — предупреждаю я, бросая полотенце в ее сторону.

Она визжит, хихикая, распахивает дверь и выбегает из ванной. Обернув полотенце вокруг бедер, я усмехаюсь про себя и следую за ней в соседнюю спальню.

— Есть шанс, что у тебя здесь припрятана мужская одежда? — спрашиваю я, глядя на смятую кучу своей одежды на полу возле ее кровати.

Она бросает в мою сторону озорной взгляд.

— Вообще-то, — нараспев говорит она, подходя к комоду и наклоняясь в талии, чтобы выдвинуть нижний ящик.

Я совершенно теряю ход своих мыслей при виде ее круглых ягодиц, выглядывающих из-под полотенца.

— Тебе повезло, — щебечет она, вытаскивая пару выцветших серых спортивных штанов из ящика и бросая их в мою сторону.

Я все еще настолько увлечен ее задницей, что они бьют меня прямо по лицу, выводя из оцепенения. Я ловлю ткань руками, прежде чем они падают на пол, и хмурю брови, уставившись на брюки.

— Я хочу знать, почему у тебя есть это? — спрашиваю я, поднимая на нее взгляд, сдерживая горький укол ревности.

— Украла их у друга, — говорит она, пожимая плечами, выпрямляясь и задвигая ящик ногой.

Мой волк собственнически проталкивается вперед.

— Насколько близкий друг? — я выдавливаю из себя.

Эйвери оглядывается на меня через плечо.

— Ммм, мне нравится, когда ты ведешь себя как альфа-волк со мной, — дразнит она, соблазнительно облизывая губы, прежде чем снова повернуться, чтобы порыться в своем комоде в поисках одежды. — Не такой друг, так что просто надень эти чертовы штаны, начальник.

Мой внутренний зверь отступает, по-видимому, удовлетворенный ее объяснением, и я продолжаю натягивать спортивные штаны и натягиваю их на бедра.

— Это то, чего ты хочешь? — небрежно спрашиваю я, затягивая шнурок на талии. — Быть Луной для стаи?

Она резко поворачивается ко мне лицом, и в моем мозгу происходит короткое замыкание при виде нее, одетой в сексуальный черный комплект из бюстгальтера и трусиков.

— А что, Коул что-то говорил о том, что ты возглавишь стаю в Денвере? — спрашивает она, склонив голову набок.

— Я сказал ему, что мне это неинтересно, — ворчу я, проводя пальцами по влажным волосам, когда пересекаю комнату и направляюсь к ней. — Но если это то, чего ты хочешь…

Она быстро качает головой, подходит ближе и обнимает меня за шею.

— Мне не нужно быть Луной для стаи, — выдыхает она, глядя на меня своими великолепными глазами цвета виски. — Меня вполне устраивает просто быть твоей Луной.

Я выдыхаю, даже не осознавая, что задерживаю дыхание, обнимаю ее за талию и притягиваю ее тело вплотную к своему.

— Ты всегда будешь моей Луной, — бормочу я, быстро целуя ее в улыбающиеся губы. — И, черт возьми, я рад, что мы с этим согласны, потому что я бы ничего не знаю о том, как руководить стаей оборотней. Не говоря уже о том, что я сомневаюсь, что у нас с Хейзом все было бы по-прежнему круто, если бы я попытался ворваться и претендовать на роль, к которой он готовился всю свою жизнь.

— Ммм, да, возможно, это не самое лучшее для братских уз, — размышляет она, прищелкивая языком.

— Я просто хочу быть с тобой, где бы это ни было, — добавляю я, похищая еще один поцелуй, прежде чем отпустить ее и сделать шаг назад.

Ее губы кривятся в ухмылке.

— Ого, кто бы мог подумать, что мой надзиратель станет моим Прекрасным принцем? — шутит она, подмигивая мне, прежде чем развернуться и продолжить поиски одежды. — Значит, ты хотел бы остаться здесь? — спрашивает она через плечо, выбирая майку и леггинсы из своего комода.

— Конечно, если твой брат не против, — отвечаю я, пожимая плечами.

— Я поговорю с ним. Хотя, возможно, нам стоит подумать о том, чтобы получить подробную информацию о его джипе.

Я фыркаю от смеха.

— Лучше просто купи ему новый.

— Кстати говоря, — бормочет она, натягивая рубашку через голову. — Тебе удалось разобраться со всеми счетами Гильдии?

— Мэтти работает над последним из них, — говорю я, внезапно вспоминая, что мне, вероятно, следует поговорить с парнем.

Мы поселили его в комнате общежития в комплексе отряда, но, кроме меня, он никого здесь по-настоящему не знает. Нельзя просто оставить его на растерзание волкам.

— Ты скоро станешь очень богатым человеком, Кэмерон Нокс, — комментирует Эйвери, натягивая леггинсы на бедра и разглаживая пояс на животе. — Что ты собираешься делать со всеми этими деньгами?

— У меня есть несколько идей, — загадочно бормочу я, поворачиваясь и бросая взгляд в сторону двери спальни. — Думаешь, безопасно спуститься вниз и выпить кофе?

— Конечно, захвати и мне немного, — язвительно замечает она, беря расческу и расчесывая ею свои влажные локоны. — Если столкнешься с Мэддом, просто скажи ему, чтобы отваливал.

— А я-то думал, что нравлюсь ему, — фыркаю я, направляясь к двери.

Я украдкой бросаю последний взгляд назад на свою девушку, прежде чем открыть дверь и выйти в холл, бросая предостерегающий взгляд по сторонам, прежде чем направиться к лестнице. Я немного рад, что нет никаких признаков угрюмого брата Эйвери, но это облегчение трагически недолговечно. Когда я подхожу ближе к лестнице, раздается звук тяжелых шагов, поднимающихся по ней, и я внезапно жалею, что не спросил Эйвери, есть ли у нее рубашка к этим брюкам.

Мэдд выходит с лестницы в холл наверху, поворачивается в мою сторону и, запинаясь, делает шаг, когда замечает меня. Он быстро восстанавливает свое самообладание, продолжая приближаться ко мне, как будто он не просто отказался увидеть меня здесь.

— Так ты только сейчас переехал наверх? — бормочет он, подходя и критически оглядывая меня. — И какого хрена ты надел мои спортивные штаны?

Я открываю рот, чтобы ответить, но потом вижу, как его глаза останавливаются на блестящей новой метке «пары», которая красуется у меня на изгибе шеи, расширяясь от узнавания. Рычание вырывается из его груди, губы кривятся в хмурой гримасе, когда он резко протискивается мимо меня, врезается своим плечом в мое и стремительно уходит по коридору.

— Эйвери! — ревет Мэдд, и я вздрагиваю, оглядываясь через плечо, чтобы увидеть, как он исчезает в дверях ее спальни, его голос доносится в коридор, когда он спрашивает: — Вы двое отмечены?

— Мы это сделали, — слышу я ее спокойный ответ.

— Почему ты мне ничего не сказала?

— Я не думала, что нуждаюсь в твоем разрешении.

— Так он остается? — спрашивает Мэдд.

— Да, если ты ему позволишь.

Я напрягаюсь, зная, что не должен подслушивать этот разговор, и страшусь его ответа.

— Эйвери… — рычит он.

— Что, Мэдд? — выпаливает она в ответ. — Это та часть, где ты говоришь мне, что я веду себя глупо и он недостаточно хорош для меня?

— Ну, очевидно, что он недостаточно хорош для тебя, — усмехается он, и я стискиваю зубы, ожидая, когда упадет вторая туфля. — Ни один мужчина на земле недостаточно хорош для моей сестры. Но дело не в этом. Он твоя пара, и если он сделает тебя счастливой…

— Значит, ты тоже счастлив? — с надеждой перебивает она.

— Тогда я научусь жить с этим, — ворчит он.

— Значит, он может остаться?

— Конечно, он может остаться, это действительно был вопрос?

Эйвери визжит, и этот звук зажигает меня изнутри.

— Спасибо, братан. Я знала, что могу рассчитывать на твою поддержку.

— Да, да, — вздыхает Мэдд. — Не рассказывай охотнику, что я сказал это дерьмо, мне нужно поддерживать имидж.

Она заливисто смеется.

— Конечно, большой плюшевый мишка.

Прежде чем я успеваю развернуться и сбежать, Мэдд выходит из спальни Эйвери, отступая в коридор. Конечно, мы встречаемся глазами в тот момент, когда он это делает. Мы оба замираем на месте, Мэдд съеживается от осознания того, что я только что слышал их разговор. Затем он резко разворачивается и идет по коридору к своей спальне в конце. Он открывает дверь, оглядываясь на меня через плечо, и, клянусь, я вижу тень улыбки на его губах, прежде чем он входит и захлопывает ее за собой.

— Жирная ложка все еще открыта? — Грей недоверчиво спрашивает.

— Все еще открыто, и все еще ужасно, — подтверждаю я, кивая.

Оказывается, старик Эйвери провел некоторое время в северной Неваде десятилетия назад, в том же городе, куда Гильдию отправили в трехмесячную погоню за несбыточным, следуя подсказке с одной из досок объявлений. Мы не нашли там никаких оборотней, но мы обнаружили несколько по-настоящему ужасных ресторанов.

— Ну, это было четыре года назад, когда я был в той стороне, — продолжаю я. — Но не было никаких признаков того, что они закроют свои двери в ближайшее время. Местным жителям это почему-то нравится.

— Это место вызвало пищевое отравление у всей моей стаи, — бормочет Грей, морщась. — Единственная причина, по которой я его запомнил.

— У меня такое чувство, что именно поэтому многие люди помнят его, — смеюсь я. — У местных, должно быть, железные желудки.

Эйвери издает рвотный звук, когда возвращается из кухни, обходит стол и садится на стул рядом со мной.

— Гадость, напомни мне никогда не думать об отпуске в северной Неваде, — замечает она, протягивая руку и кладя ее мне на бедро.

Я широко улыбаюсь, накрываю ее руку своей и слегка сжимаю.

Я рад, что мы наконец смогли поужинать с ее родителями; они восприняли новость о том, что мы скрепили брачные узы, почти так же хорошо, как Слоан. Ну, не совсем как Слоан. Она начала прыгать вверх-вниз, крича изо всех сил, и после этого я думал, что она никогда не перестанет обнимать нас. Грей и Фэллон были явно спокойнее, получив эту новость, но, похоже, они искренне рады узнать меня лучше, принимая в свою семью с распростертыми объятиями. Все это кажется слишком хорошим, чтобы быть правдой, и в течение вечера у меня не раз возникало желание ущипнуть себя, чтобы убедиться, что это правда.

— Мы должны сделать это снова в ближайшее время, — комментирует Фэллон, возвращаясь в столовую и вытирая руки кухонным полотенцем.

Эйвери нетерпеливо кивает, переворачивая свою руку и переплетая свои пальцы с моими. Очевидно, как много для нее значит признание наших отношений ее родителями. Она улыбалась весь вечер, в то время как я просто корил себя за то, что не сделал этого с ними раньше.

— Моя мама тоже хочет пригласить вас на ужин, ребята, — комментирует Слоан с другого конца стола. — Может, мы могли бы устроить большой ужин со всеми на следующей неделе или что-то вроде того?

— Это отличная идея! — щебечет Фэллон, переводя на меня взволнованный взгляд. — Что скажешь, Кэм? Мы могли бы пригласить твоих тетю и дядю, твоих кузенов…

— Мам, притормози, — смеется Эйвери.

Фэллон смотрит на дочь, приподнимая брови.

— Почему? Разве это не звучит забавно?

— Да, это было бы круто, — говорю я, и, к моему удивлению, я действительно так думаю.

Теперь, когда у меня есть некое подобие плана на будущее, проводить время со своей давно потерянной семьей звучит… неплохо.

— Все еще немного странно думать, что у меня внезапно появились все эти родственники, — признаюсь я, переводя взгляд на Слоан. Мою гребаную кузину.

— К этому нужно привыкнуть, когда ты делаешь это в одиночку, но в этом прелесть упаковки из шести банок пива, — замечает Грей. — Мы все здесь как семья.

— Мы буквально будем бутылками пива в упаковке, если судьба продолжит в том же духе, — фыркает Эйвери, оглядывая сидящих за столом. — Пара моего брата — двоюродная сестра моей пары, и мой двоюродный брат также приходится двоюродным братом одному из моих лучших друзей, и…

— Ладно, мы поняли, — смеется Слоан, ее зеленоглазый взгляд скользит по моему лицу. — Видишь, чего ты ждал с нетерпением, Кэм? Одна большая, счастливая семья.

Мэдд резко откидывается на спинку стула, вскакивает на ноги и, топая, уходит от стола в сторону кухни.

Я наклоняюсь к Эйвери, понижая голос.

— Не похоже, что твоему брату нравится идея поиграть с нами в счастливую семью.

Ее губы кривятся в ухмылке.

— Быть колючей задницей — это просто способ, которым он показывает свою любовь, — шепчет она в ответ.

Мэдд снова появляется из кухни, его пальцы обхватывают горлышки двух пивных бутылок в каждой руке. Он подходит, чтобы снова занять свое место, пододвигая пиво сначала отцу, затем Эйвери. Я предполагаю, что последние два предназначены для него и Слоан, но затем он встречается со мной взглядом, опускает подбородок и проходит в мою сторону.

Я так удивлен, что просто смотрю на него секунду, пока он снимает колпачок со своей бутылки, подносит ее к губам и откидывает назад.

— Я же говорила, — шепчет Эйвери, толкая мою ногу своей под столом.

Фэллон наливает пару бокалов вина ей и Слоан, и мы вшестером сидим еще час, просто болтая и смеясь друг с другом. Когда Грей наконец объявляет, что им лучше вернуться домой, я на самом деле немного разочарован тем, что ночь должна закончиться.

Правда, совсем немного. Если на сегодня все, это означает, что мы с Эйвери поднимаемся наверх, и я фантазировал о том, как сниму с нее это обтягивающее синее платье с тех пор, как она надела его перед ужином. Горячие взгляды, которыми она бросала на меня в течение последнего часа, сделали мои яйца того же цвета, что и упомянутое платье.

— Кэм, мы увидимся с тобой на забеге «Полнолуние» на этой неделе? — Грей бросает через плечо, когда они с Фэллон направляются к двери.

— Ни за что не пропустил бы это, — отвечаю я, одаривая его ухмылкой.

Я машу рукой родителям Эйвери, когда они выходят из дома стаи, выдыхаю и поворачиваюсь к ней, как только дверь со щелчком закрывается за ними.

— Ну? — спрашиваю я, приподнимая бровь. — Как у меня дела?

Она наклоняется, запечатлевая поцелуй на моих губах.

— Ты был идеален, детка. Они уже любят тебя.

— Мы все так думаем, — вмешивается Слоан, и хотя Мэдд не высказывается, чтобы согласиться с ее чувствами, он тоже не возражает.

Прогресс.

Эйвери притворно зевает, поднимаясь и вытягивая руки над головой.

— Это было весело, но я устала, — говорит она, поворачиваясь в талии и протягивая мне руку. — Готов подняться наверх?

Если то, как я вскакиваю на ноги, не говорит о том, как мне не терпится вернуть Эйвери в ее спальню, то я не знаю, что это.

— Определенно, — рычу я, хватая ее за руку и таща в направлении лестницы.

— Спокойной ночи, ребята! — кричит она в ответ Мэдду и Слоан, с хихиканьем ковыляя за мной.