Последнее пророчество

37

Казалось, прошла тысяча лет. Тысячу лет его носило по туманной вселенной разобщенных кошмаров и разрозненных снов. А потом он вдруг очнулся от звука голосов.

Бен сел. Оказывается, он лежал на голом матрасе в углу какой-то грязной, запущенной комнаты. Потом заметил, что прикован к стене. Стальные наручники больно впились в плоть. Длинная цепь от левого наручника шла вверх по выщербленной стене, обвивала толстую металлическую трубу и спускалась к правому наручнику. Бен потянул — труба держала крепко.

Часы показывали 8.36 вечера. С момента, как его взяли, прошло пять с половиной часов. И что это за место такое?

В голове прояснялось, и Бен попытался сориентироваться. Его камера походила на холодильную комнату. Окон не было, дверь одна и обшита листом алюминия. На полу толстый слой пыли, по углам — паутина. В воздухе — несвежий, плесневелый запах, какой бывает в годами пустовавших помещениях.

Голоса снаружи становились громче, приближались. Шаги. Тени в полоске света под металлической дверью. Кто-то возился с замком. Дверь открылась, и в комнату вошли двое. Один — худощавый, гибкий, с жилистыми, хваткими руками; тронутые сединой волосы подстрижены коротко, по-военному. Второй смахивал на неудачливого штангиста, излишне увлекавшегося чизбургерами в перерывах между тренировками; сотни три заплывших жирком мышц, маленькая лысая голова, черная эспаньолка.

Оба в темных костюмах, белых рубашках, хмурой расцветки галстуках. Жилистый остановился в нескольких ярдах от Бена и направил ему в голову пистолет, толстяк подошел ближе, наклонился осторожно и отстегнул левый наручник.

— Обслуживание у вас тут не ахти, — сказал Бен. — Непорядок.

Толстяк ухмыльнулся, сдернул, не церемонясь, браслет с запястья и протянул за цепь между трубой и стеной.

Бен внимательно наблюдал за обоими. Оба действовали проворно, умело, профессионально. Он прикинул варианты. Справиться с толстяком не составило бы особого труда — тот стоял так близко, что Бен чувствовал его несвежее дыхание, — но жилистый вел себя уверенно, не расслаблялся, палец держал на спусковом крючке, так что сомневаться не приходилось — этот не растеряется, выстрелит при малейшей опасности и не промахнется.

Толстяк снова нацепил тугой браслет на левое запястье, потом схватил Бена за рубашку и одним рывком поднял с матраса.

— Шевелись, — произнес он густым басом. Бен посмотрел ему в глаза — пустота. — Шевелись, — повторил толстяк и подтолкнул Бена в спину.

Чувствуя на себе настороженный взгляд жилистого, Бен вышел из комнаты и оказался в просторном помещении, похожем на промышленных масштабов кухню. Здесь, наверное, тоже давно не прибирались. Сваленные по углам мешки с мусором давно погрызли крысы и мыши, и мусор валялся по всему полу, скрытому под слоем пыли. Горы мусора на столах и в раковинах, годами не видевших воды. На полках, затянутых сеткой паутины, валялись кухонные принадлежности. Из пораженной плесенью разделочной доски торчал нож.

Скорее всего, когда-то здесь был ресторан или отель. Только вот времени с тех пор прошло немало. В воздухе ощущался холодок, который шел не только от сырых стен. Куда же его привезли?

Подталкивая в спину, Бена провели через кухню и вывели через двойные двери в сумрачный коридор. В полутьме проступила стальная дверь хозяйственного лифта. Жилистый ткнул пальцем в кнопку на стене, и створки нехотя расползлись. В спину уперся пистолет, и Бен шагнул в кабину.

Здесь, как и в кухне, ощущался гнилостный запах. Бен сделал три шага до дальнего угла, повернулся и прислонился спиной к стене. Пистолет в руке охранника все так же твердо смотрел ему в глаза через узкое пространство лифта. Толстяк вошел последним, и пол в кабине как будто прогнулся под его весом. Он нажал кнопку. Лифт устало выдохнул и пошел. Никто не произнес и слова. На первом этаже кабина остановилась, и Бена вытолкнули в другой коридор с черными пятнами грибка на стенах и жуткой вонью от крыс и мышей.

— Двигай живее, — сказал жилистый, проходя вперед.

Бен медленно поплелся за ним, посматривая исподтишка по сторонам. Еще один лифт. Поднялись на второй этаж. Еще один длинный, грязный коридор. По обе стороны старые двери с потускневшими латунными табличками. У тридцать шестого номера жилистый остановился и постучал в дверь. Ответили невнятно. Потом Бен услышал шаги, и дверь открылась.

В проходе стоял подтянутый мужчина с гладко зачесанными назад волосами.

— Я тебя знаю, — сказал Бен. — Как зубы?

Джонс оскалился, демонстрируя зияющие пустоты.

— Давайте его сюда, — прошамкал он, с трудом шевеля опухшими, разбитыми губами.

Бена толкнули в спину и подвели к стулу. Он спокойно сел, положив на колени скованные руки, и огляделся.

Комната представляла собой что-то вроде временного офиса. Из мебели — несколько стульев, дешевый письменный стол и еще один с DVD-плеером и монитором. Впрочем, его вряд ли привели сюда смотреть кино.

Джонс закрыл дверь и, потирая губы и скулу, прошел на середину комнаты. Взгляд, который он бросил на Бена, не обещал ничего хорошего. Второго Бен не узнал. Он сидел на столе и улыбался белозубо и почти весело. Около сорока, стройный, невысокий, в дорогом костюме, рыжеволосый. На руке массивные золотые часы с бриллиантами. Незнакомец производил впечатление человека умного, образованного, волевого, которому вовсе не нужно быть брутальным, чтобы командовать, и который привык отдавать распоряжения. Человек, просчитывающий все наперед, ничего не упускающий и очень опасный.

— Милое тут у вас заведение, — сказал Бен.

Незнакомец улыбнулся еще шире.

— Да? Вы действительно так считаете? — Говорил он немного гнусаво и при этом живо жестикулировал. — Ну да, вы ведь британец и все такое. Лично я считаю это, как вы выразились, заведение паршивой дырой. Не могу поверить, что оно так дорого мне обходится. Вот закончу здесь и улечу за восемьдесят миль, к цивилизации.

— Много болтаете, — заметил Бен.

— Вы тоже разговоритесь, — пообещал незнакомец, но улыбка все же немного поблекла.

— Мы, кажется, еще не знакомы.

— Меня зовут Слейтер. С агентом Джонсом вы встречались. — Слейтер вынул из кармана шоколадный батончик и начал его разворачивать. — Любите шоколад, мистер Хоуп?

Бен покачал головой.

— Думаю, Джонсу лучше и не предлагать — его дантисту это не понравится.

Джонс метнул в него свирепый взгляд. Слейтер усмехнулся.

— Ценю ваше чувство юмора, но я прилетел сюда не веселиться. Не усугубляйте свое положение. Поверьте, разговор будет гораздо приятнее, если вы не станете упрямиться и запираться.

— Из меня вы много не выжмете.

— А я считаю, что выжмем, — Слейтер выдержал небольшую паузу, — майор.

— Я не майор. Я — студент-теолог.

— Конечно, — хохотнул Слейтер. — Должно быть, компьютер в ЦРУ ошибся, показав нам человека с вашим лицом.

— Я действительно изучаю теологию.

— Прямо-таки примерный христианин.

— Старался быть им, но ваши люди помешали.

— С Клейтоном Кливером на теологические темы беседовали?

— Можно и так сказать.

Слейтер вдруг посерьезнел.

— Почему вы работаете с Зои Брэдбери?

— Тут у вас промашка вышла. Я с ней не работаю. Я ищу Зои, но саму ее едва знаю. Еще восемь дней назад я не узнал бы ее, если бы встретил на улице.

— Странно получается. Два спецназовца срываются с места и мчатся на какой-то греческий остров, чтобы найти человека, которого едва знают.

Бен пожал плечами. Лгать не было причин.

— Я студент, как и сказал. Ее отец — один из моих преподавателей. После исчезновения дочери он попросил меня слетать на Корфу и найти ее. Я отказался, но послал туда бывшего сослуживца, которому требовалась работа. У него возникли кое-какие трудности, поэтому я отправился помочь.

— И все?

— И все. — Бен посмотрел Слейтеру в глаза. — Его взорвали. Я подумал на Клейтона и прилетел в Америку поговорить с ним. Поговорил и понял, что ошибся. Теперь у меня другая теория. Думаю, Чарли убили вы. И вы же убили Никоса Карапипериса и многих ни в чем не повинных людей только потому, что вы хотели узнать, где Зои Брэдбери прячет остальные таблички, которыми она шантажировала Кливера. — Бен помолчал. — Я ответил на ваши вопросы, теперь вы ответьте на мои. Для чего вам эти черепки? Зачем вы все это устроили? Неужели ЦРУ ударилось вдруг в религию?

— Вас это не касается.

— Если вам так уж нужно то, что у нее есть, может быть, следовало попросить это что-то, прежде чем убивать ее.

Слейтер поджал губы.

— Почему вы думаете, что мы ее убили?

— Будь она жива, я бы вам не понадобился.

— Она жива. Более того, она сейчас здесь и вы скоро встретитесь с ней.

Зои жива! Бен попытался просчитать ситуацию. Шанс есть. В голове завертелись варианты. Нужно только, чтобы Слейтер ничего не заподозрил.

— Она у вас две недели, и вы до сих пор не смогли ее разговорить? А я-то думал, что цэрэушники крутые парни.

Джонс ткнул в него пальцем.

— Ты нам расскажешь.

— А тебе бы лучше помолчать, — посоветовал Бен. — Оно и раньше смотреть было не на что, а без зубов ты просто жалок. — Он повернулся к Слейтеру. — Теперь ясно. Она ничего не знает.

Слейтер бесстрастно смотрел на него, лениво жуя шоколадку.

— Скутер, который Зои взяла напрокат на Корфу, пропал одновременно с ней, — продолжал Бен. — Полагаю, дело было так. Она отправилась на встречу с Никосом Карапиперисом, а ваши ребята увязались за ней и попытались ее взять. Большие специалисты, вроде Джонса. Наверное, они ее спугнули, она запаниковала и попала в аварию. И вы ничего от нее не добились, потому что она ничего не помнит. Ударилась головой. Амнезия. А вы боитесь, что она теперь вообще ничего не вспомнит. Короче, облажались.

Слейтер сложил руки на груди.

— Вы очень умны и проницательны. Жаль, в нашей команде нет достойной вас работы.

— Да уж поумнее вас, — сказал Бен. — Мартышки из зоопарка и те справились бы лучше. Впрочем, так всегда бывает, когда для выполнения грязной работы привлекаются бестолочи вроде Джонса.

— В вашем положении было бы разумнее постараться порадовать меня чем-нибудь. Пока вы совсем меня не радуете.

— Я еще не начинал. — Бен покачал головой. — Вы напрасно тратите на меня время. Если бы я знал то, что вы хотите узнать, я бы все равно ничего вам не рассказал.

— Что ж, и умникам случается угодить в дерьмо, а вы ухитрились найти целую кучу. Мы ведь можем закопать вас навсегда. Как-никак у вас на совести двое полицейских.

— Их застрелил Джонс. Крутой здесь он.

— У нас здесь несколько свидетелей, готовых под присягой подтвердить, что копов убили вы. Есть и вопросы по нашим агентам, пропавшим в Греции. Полагаю, и там без вас не обошлось.

Бен промолчал.

— Не помните? — усмехнулся Слейтер. — Тоже головой ударились? Посмотрим, может быть, вот это освежит вам память.

Он кивнул Джонсу, который навел пульт на монитор. Экран мгновенно ожил, и Бен увидел себя и Чарли за столиком у кафе на Корфу. Звука не было.

Несколько секунд камера держала только двух беседующих мужчин. Потом появился мальчик с мячом. Бен на экране вскочил и бросился к дороге — спасать парнишку из-под колес фургона. Чарли, глядя ему вслед, поднялся из-за столика. До взрыва оставались считаные мгновения.

— О'кей, я понял.

У него вовсе не было желания заново переживать тот трагический момент. В последние несколько дней напоминаний было слишком много.

Джонс поднял пульт и нажал на паузу в тот самый момент, когда прокатившаяся по террасе взрывная волна разорвала Чарли и все разлетелось кровавыми кусками. Картинка застыла. Джонс довольно кивнул.

Бен тоже не отрывался от экрана. Он впервые увидел произошедшее с другой точки. Точнее, вообще впервые все увидел. Когда взорвалась бомба, он находился на противоположной стороне улицы, за фургоном, и лежал у бордюра лицом к земле.

Съемка велась с другого угла и давала возможность определить направление взрыва и вычислить, где именно была заложена бомба. В памяти как будто открылось окно, через которое хлынули воспоминания. Бен вспомнил мальчика с баскетбольным мячом. Мужчину с лэптопом за соседним столиком. Вспомнил, как тот кричал на мальчишку. Вспомнил его злобные глаза.

Это лицо он никогда уже не забудет.

Лишь теперь Бен обратил внимание, что мужчина с лэптопом ушел с террасы, когда они с Чарли еще разговаривали. Ну и что? Человек выпил, перекусил и ушел; каждый столик — отдельный, частный, замкнутый мирок. Ничего необычного. Но теперь Бен упрекал себя за невнимательность. Потому что там, на экране, замершем в момент, когда по террасе покатились огонь и смерть, лэптоп стоял под опустевшим столом — темное пятно в уголке картинки.

Бен отвернулся от монитора и тяжело посмотрел сначала на Слейтера, потом на Джонса.

— Значит, я был прав. Вы заложили бомбу.

Слейтер помахал рукой.

— Я бизнесмен. Я не закладываю бомбы. Я только плачу другим, чтобы они их закладывали.

— Эта запись — последнее, что прислали мои агенты. Что ты сделал с ними? — спросил Джонс.

— Оба на пляже, и оба мертвы. Если поспешите, еще можете что-то найти, пока крабы не растащили.

Слейтер кивнул.

— Вижу, вы решили ничего от нас не скрывать.

— Это еще не все, — продолжал Бен. — Я вас убью. Скоро.

— Точно?

— Точно. И Джонса тоже. Вы бы позаботились о могилах.

Наступила тишина. Слейтер, заметно побледнев, попытался скрыть нервозность за коротким смешком.

— А я-то надеялся, мы сможем договориться. Вы сами все портите такими заявлениями.

— Вы показали мне свое лицо. Значит, отпускать живым не собирались с самого начала. Поэтому даже если бы я знал, где эти черепки — а я этого не знаю, — вам бы не сказал. Не доставил бы такого удовольствия.

Слейтер бросил обертку от шоколадки в мусорную корзину.

— Умереть можно по-разному, быстро и медленно, легко и трудно.

— Я подумаю, какой смерти вы заслуживаете.

Слейтер вздохнул.

— Господи, какой вы упрямый. О'кей, позвольте показать вам кое-что еще.

Он снова кивнул Джонсу, и тот нажал другую кнопку на пульте. Внутри DVD-плеера зажужжало. Секунду-другую экран оставался пустым, потом моргнул и заполнился новой картинкой — крупным планом изможденного, худого мужчины в замасленном комбинезоне, сидевшего в крошечной камере или, скорее, в зарешеченной клетке. В ярком свете лампы были хорошо видны свежие раны, синяки на щеках и подбородке, заплывший глаз.

— Материал из секретных архивов ЦРУ, — сказал Слейтер. — Детали вам знать не обязательно. История стара как мир. Парень располагает определенной информацией, другие парни хотят эту информацию из него вытащить. Но он, как и вы, твердый орешек. Выдерживает любые пытки. Чуть позже камера покажет ноги с окровавленными пальцами — ему вырывали ногти. Да, вот. Смотрите.

Пока Бен смотрел на экран, Слейтер поднялся и вышел из-за стола.

— Понимаете, я бюрократ. Признаю. Люблю, когда люди говорят мне правду, но плохо переношу кровь и насилие. По крайней мере, когда все происходит рядом.

— Другое дело отдать приказ по телефону.

Слейтер пропустил реплику мимо ушей.

— Я мог бы прямо сейчас распорядиться, чтобы вас избили до полусмерти. Вам бы отрезали пальцы, уши, яйца. Через вас пропускали бы электрический ток. Вас топили бы в ванне, подвешивали за пальцы. Ну и все такое. Сами можете продолжить. Но это больше по части Джонса. Я же предпочитаю получать то, что требуется, без такой грязи. Мне нравится, когда дела делаются чисто… как в клинике. Если нужно кого-то расколоть… — Слейтер улыбнулся. — Впрочем, посмотрите лучше на этого парня.

Бен смотрел. На экране двое охранников в форме без опознавательных знаков усадили пленника на стул, а третий, подойдя сзади, сделал укол ему в шею и, введя содержимое шприца, вырвал иглу.

Слейтер достал из кармана пиджака янтарного цвета пузырек и положил на письменный стол. Из другого кармана он достал небольшой кожаный футляр и положил рядом с пузырьком. Потом открыл футляр. Внутри лежал шприц.

— Знаете, что это такое?

Бен взглянул на пузырек.

— Знаю. Но ведь Джонс вроде просил не обсуждать его физические кондиции.

— Как смешно. Так вы знаете, что это?

— Читал.

— Я так и думал. Самое лучшее в своем роде средство. Отменная вещь. Достать невероятно трудно. К сожалению, добрый доктор, снабдивший нас этим чудом, присутствовать не сможет. — Слейтер кивком указал на экран. — Тот парень, он был вроде вас. Уверял нас, что ничего не знает. Был так уверен в себе. А потом разговорился. Хватило одной-единственной инъекции. Через час рассказал все, что знал, и даже немного больше. Замечательно. И знаете что? Им не пришлось потом тратиться на пулю. Посмотрите, что было дальше.

Джонс трижды нажал кнопку, кадры побежали быстрее, и вскоре картинка изменилась: съемка шла с другой камеры и при другом освещении. Мужчина был тот, но и он изменился. Причем очень сильно. Теперь на экране был не запуганный, избитый узник, а сумасшедший, буйнопомешанный с дикими глазами, оскаленными зубами, пеной на губах. Вопя что-то нечленораздельное, он дергал железные прутья клетки. Его просто было не узнать.

— Полное безумие, — прокомментировал Слейтер. — Парень тот же, только через шесть часов после укола. Вот что делает с человеком это дерьмо. Причем эффект необратимый. Другими словами, это навсегда. Некоторые ломаются через час. Другие, покрепче, держатся дольше. Но рано или поздно всех ждет один конец. Буйное помешательство до самой смерти. Понимаете, что я имею в виду?

Джонс усмехнулся, нажал на паузу и, сложив руки на груди, отступил в сторонку.

— Понимаю, — сказал Бен.

— Вот и хорошо. Я хочу, чтобы вы как следует все обдумали.

— Собираетесь угостить меня этим коктейлем?

— Чистой дозой. Но не сейчас. Вот как мы поступим. — Он посмотрел на часы. — Сейчас начало десятого. У вас есть время до десяти. Решайте, что вы хотите нам сказать. Потом я сведу вас с вашей подругой Брэдбери. Сначала сделаем инъекцию ей. Посмотрим, что она нам расскажет. Думаю и вам будет интересно понаблюдать. Я вернусь завтра утром, и вы сами увидите, что сделала с ней сыворотка. А потом наступит ваша очередь. — Слейтер улыбнулся. — Так что наслаждайтесь последними часами человеческой жизни в своей клетке, а я с удовольствием выпью бокал «крюга». Потом, когда вы начнете выть и метаться, подпишу необходимые бумаги для передачи вас в сумасшедший дом, где вы и проведете остаток жизни, колотясь головой о стены.

— Зачем тратить деньги налогоплательщиков? — подал голос Джонс. — Выбросим придурка в каком-нибудь переулке.

— А мне это нравится, — задумчиво сказал Слейтер. — Ладно, хватит разговоров. Джонс, давай сюда твоих ребят.

Джонс открыл дверь. Двое агентов, доставивших Бена сверху, стояли в коридоре.

— Отведите урода назад и заприте. — Джонс посмотрел на жилистого. — Бойтер, твой пост — снаружи, за дверью. Маккензи, возвращаешься сюда как можно быстрее.

— У вас один час, — напомнил Бену Слейтер.

Бойтер схватил его за плечо.

— Пошли, урод.

Бен поднялся, стряхнул руку Бойтера и шагнул к выходу, но у двери остановился, обернулся и посмотрел на Слейтера.

— Помни, что я сказал.

Он переступил порог и вышел.

Джонс, проводив всех троих взглядом, ухмыльнулся и повернулся к Слейтеру, на которого слова англичанина подействовали не лучшим образом. По крайней мере, выглядел он не так уверенно, как пару секунд назад.

— О нем не беспокойтесь, — сказал Джонс. — Этот Хоуп — уже история.