Последний час

Глава 9. Пленники. Часть первая.

Пробуждение Пирсона было медленным и очень болезненным. Он словно отходил от очень долгого тяжелого сна, который никак не хотел его отпускать. В какой-то момент ему становилось легче, и разум прояснялся, в какие-то все было как в тумане, и он едва помнил, кем являлся.

Переломным моментом стало одно из прояснений, когда он четко осознал, кто он и что конкретно произошло. Он вспомнил попытку проникнуть на территорию пансиона для девочек, вспомнил нападение и пожар, что устроила Алетра. Вспомнил, как зачерпнул силу Лифэтты, что позволило им выбраться из огня. Вспомнил трон и…женщин. Их было так много, что все они сливались в одну.

Самина…

Верно, она точно была рядом с ним. Она поделилась с ним крупицами силы и… а дальше ничего. Боль и пустота. Ему лишь оставалось надеяться, что она в порядке, и радоваться, что в тот момент она всё-таки была с ним. На каких-то подсознательных инстинктах он сумел сохранить те крохи силы фурии, что она успела передать, и держать в себе как самое драгоценное из сокровищ.

Теперь пришел черед воспользоваться этим “тайником”. Он коснулся этой маленькой искры внутри себя и равномерно распределил по телу, чувствуя растекающееся по жилам тепло, согревающее и питающее.

Но внезапно мужчину согнуло пополам, и он зашелся кашлем, за которым пришла тошнота, и его вырвало густой вязкой субстанцией. Мгновенно стало легче, в конечностях появились силы, и Пирсон понял, что дышит полной грудью.

Перед глазами ещё всё плыло, но несмотря на это, он заставил себя сесть и оглядеться. Он находился в маленькой одноместной камере с койкой, раковиной и туалетом. От руки мужчины тянулась тонкая трубка к подвешенной на стену капельнице.

Это мне больше не нужно.

Быстрым движением он избавился от катетера и поднялся, морщась от боли и пошатываясь. Ноги его почти не держали, но мужчина не собирался просто лежать. Его спасли не друзья, в этом он не сомневался, иначе бы он лежал не тут, а в одной из комнат Домена Власти или в его лазарете. А значит, он все ещё среди врагов.

Сила Самины — регенерация. Сейчас она позволяет Пирсону восстанавливаться с невероятной скоростью, но к сожалению, её эффект скоро сойдет на нет. Слишком мало энергии он взял, а восполнить её негде.

Даже этого мне хватит.

Пошатываясь, он приблизился к двери, но та оказалась закрыта.

— Ну разумеется… — едва слышно прошептал он.

Затем постарался прислушаться и увидеть все, что возможно. С противоположной стороны тоже была камера, но пустая, по бокам тоже камеры, но трудно понять, есть ли в них кто-то. Одно ясно: это какой-то тюремный блок. Вопрос лишь, чей именно?

Попытаться привлечь к себе внимание? Поговорить с возможными сокамерниками?

Нет.

Его пусть и не слишком свежий разум подсказывал, что тогда он потеряет хоть какой-то элемент неожиданности. Его не приковали. Возможно, они не ожидают, что он очнется так быстро, а значит это можно использовать.

Постояв немного, Пирсон вернулся и сел на койку. Хмурясь, он пытался вычленить из туманных воспоминаний все, что может пригодиться.

— Лифэтта… — это воспоминание всплыло в его разуме ярко и четко. Обнаженная девушка, подключенная ко множеству трубок, плавала в какой-то капсуле.

От мысли, что её тоже схватили, по спине пробежали мурашки. Возможно, Самина тоже где-то в такой же капсуле.

— Свет! Я должен их спасти! — голова все ещё соображала туго, но Пирсон собрался с мыслями и лег, постаравшись расслабиться. Из камеры просто так он не выберется, нужно подобрать удачный момент.

Сколько времени прошло, Пирсон не знал, ведь тут не было ни окна, ни часов, но по ощущениям — часов пять-шесть. За это время эффект от силы Самины сошел на нет, и теперь тело ощущалось налитым свинцом и неспособным даже подняться на ноги. Но есть ситуации, когда просто надо действовать, вне зависимости от состояния.

— А я ей говорю “Ты недостаточно хороша для меня”. — донеслось из коридора.

— Да ну, я не поверю, что ты отшил фурию.

— Клянусь Светом!

— И она после этого тебя не испепелила?

— Нет! Ещё больше заинтересовалась! Всё эти разговоры о разрядках и прочие лесбийские штуки — полная чушь. Просто членом надо уметь пользоваться, и что фурии, что простые бабы будут течь от мыслей о тебе.

собеседник недоверчиво фыркнул, нисколько не веря в услышанное.

Пирсон лег, делая вид, что все ещё без сознания. Двое мужчин остановились возле его камеры, в этом он был уверен. Послышался звон ключей и отпирающийся замок.

— Сейчас, господин Морлан сказал поменять этому типу капельницу.

— А кто он?

— Понятия не имею. Привезли день назад, сказали присматривать. Вчера его сильно корежило из-за отходняка. Его долгое время держали на какой-то сильновымудренной версии Блеска, но утром отпустило, и перевели сюда. По моему опыту он будет спать ещё несколько дней минимум.

Говоривший зашел в камеру. Пирсон слышал каждый его шаг.

Мужчина подошел к койке и, кажется, стал заниматься капельницей. Пирсон пока не решался открыть глаза и посмотреть, кто именно перед ним. Затем он услышал звук сменяемой капельницы. Скорее всего, руки мужчины сейчас заняты, и этим можно воспользоваться.

Открыв глаза, Пирсон резко подскочил и увидел перед собой худого лысого мужчину в очках с редкой светлой бородкой. На нем был белый халат, и к сожалению, ни намека на оружие, в отличие от второго: немолодой, полноватого. Увидев очнувшегося пленника, он мгновенно среагировал и выхватил оружие.

Пирсон действовал на опережение. Точный удар в лицо очкастому, сломавший тому нос, затем толчок, и Пирсон вытолкнул свою жертву из камеры прямо на охранника, не позволив последнему захлопнуть решетку.

Эти двое повалились на пол, и пока лысый хватался за разбитое лицо, второй мужчина уже спихивал товарища с себя и пытался взять на мушку пленника. Пирсон лишь в самый последний момент успел выбить оружие у того из рук, после чего ударить его в лицо.

И ещё раз.

Очкарик попытался встать и убежать, но Пирсон набросился на него со спины и впечатывал его лицо в пол раз за разом, пока тот перестал дергаться и затих. Пирсон поднялся, качнулся, чувствуя вновь навалившуюся усталость и тошноту, затем услышал шум позади, но прежде, чем успел прийти в себя, сзади на него навалился охранник, хватая горло Пирсона в захват.

Может он и был слаб, но тело, привыкшее к дракам, свое отрабатывало. Удар локтем по ребрам и ещё несколько в то же место заставили толстяка взвыть, но из захвата пленника он не выпустил. Тогда Пирсон бросил себя назад, отчего охранник ударился спиной о стену и охнул. На мгновение он слегка расслабив хватку, и пленник наконец смог сделать судорожный вдох, после чего, закинув руку за назад, нашел голову мужчины и вдавил большой палец тому в глазницу.

Этого охранник уже не выдержал, хватка окончательно ослабла, и Пирсон обрел свободу. Без какой-либо жалости он ударил мужчину в горло костяшками пальцев, затем под колено, и когда толстяк стал падать, схватил за волосы и ударил головой о стену.

Пирсон бросил усталый взгляд вначале вправо, затем влево, но поблизости никого не оказалось. Лишь после этого он позволил себе облегченно выдохнуть и припасть к стене. Сердце в груди стучало как ненормальное, пот катился градом. Он подрался с двумя людьми, лишь у одного из которых была какая-то видимость подготовки, но устал так, словно их было десять.

Он чувствовал себя невероятно слабым и уставшим, хотелось просто лечь на пол и уснуть.

Нельзя. — повторял он себе. — Нельзя.

Наконец сумев восстановить дыхание, он первым делом забрал пистолет, валявшийся неподалеку, затем вернулся к мужчинам и обшарил их карманы, без труда найдя удостоверения, пропуски и ключи от камер. Затем он раздел лысого, забрав себе его штаны и халат. Чего-чего, а спасать Лифетту “с голой жопой” Пирсон не собирался.

Голова всё ещё кружилась, сил было не так уж и много, но драка и адреналин сделали свое дело. Его тело немного раскачалось, и теперь Пирсон уже более уверенно мог стоять на своих двоих.

Очкастый не пережил несколько сокрушительных ударов об пол, а вот охранник — да. Учитывая его профессию, можно подумать, что сын Руннэт любил насилие, но всё было с точностью до наоборот. У него была хорошая подготовка, отличные учителя, но вместе с тем он никогда не получал удовольствие, причиняя боль. И тем не менее некоторые уроки он выучил хорошо, и первый из них — не оставляй врагов за спиной.

Навалившись на толстяка со спины, Пирсон приподнял его голову и резко повернул в сторону, ломая шею, после чего, поморщившись, отступил и быстро осмотрел соседние камеры, коих было много — не один десяток. И к его удивлению, большая часть из них была занята.

На койках лежали люди, связанные и подключенные к капельницам.

— Эй! — крикнул он в ближайшую камеру, но не получил никакой реакции. — Кто-нибудь меня слышит?

Никто не ответил.

Пытаться разбудить этих людей Пирсон даже не стал. Возможно, их чем-то накачали, в точности как и его, и попытка привести их в чувство ничем хорошим для него не кончится. Проверив оружие, он покинул тюремный блок и вышел в коридор, но вовремя успел заметить камеру и спрятаться за поворотом коридора.

— Плохо… — прошептал он, раздумывая, что делать.

Пришлось вернуться к камерам. Беглый осмотр показал, что эта часть была изолирована. Ни окон, что понятно, ни каких-либо запасных ходов.

— Очень плохо…

Пришлось рисковать. Он вернулся к единственному выходу.

На нем халат. Если за камерой сидят не слишком наблюдательные люди, как часто бывает, когда сторожам приходится пялится в мониторы, транслирующими изображение с десятками камер, много часов подряд, они могут не заметить его.

— Фух, — Пирсон сделал глубокий вдох и пошел вперед быстрым шагом, специально немного опустив голову, чтобы не засветить лицо. Учитывая, в каком состоянии пленники, вряд ли они сильно беспокоятся о побеге.

Коридор кончился лифтом, что вызвало у Пирсона новую вспышку раздражения. Лифт — это плохо. Лифт — это всегда плохо. Один вход и выход, в случае чего сбежать не выйдет. Достаточно будет просто обесточить подъемник, и его можно будет легко схватить. Лестницы поблизости не оказалось, а значит выбора нет.

Устало вздохнув, Пирсон вновь проверил оружие и нажал кнопку лифта. Дверцы распахнулись, открывая свои недра. В верхнем углу прямо на него смотрела ещё одна камера.

— Свет!..

И тем не менее он вошел. Повернулся к камере спиной, достал из кармана карточку доступа и провел по считывателю, выбирая “Лаборатория” в списке этажей. Он мог бы нажать наверх, но не собирался бросать Лифэтту тут. Он помнил странные капсулы, людей в белых халатах и какую-то кипучую деятельность.

Что это могло быть, если не лаборатория?

— Если кто-нибудь на небесах меня слышит, то мне бы очень не помешала помощь…