Последний час

Глава 23. Мать и дочь

— Так где твоя мать? — вновь спросил Теон у жавшейся к колонне из черепов Тристи дор-Хэйви.

— Я не знаю… — спустя короткую паузу всё-таки ответила та. Фурия всё ещё бросала короткие взгляды на Трон Костей, но после слов Теона уже менее активно.

— А если подумать как следует, деточка? — жутко улыбнулась Ламат’Хашу. В такие моменты Теон начинал задумываться, кто безумнее, эта женщина или же Таргарон.

— Я правда не знаю. Она передо мной не отчитывается, — попыталась объясниться Тристи.

— В таком случае она для нас бесполезна, — хмыкнула богиня. — Можешь избавиться от неё, в конечном итоге именно она виновата во многих бедах твоего Домена Власти. Если бы не солдаты, которых она отправила, Арвин была бы жива.

— Не перекладывай свою ответственность на других, — мрачно сказал Теон, поворачиваясь к Ламат’Хашу.

— И в мыслях не было. Мне пришлось её убить, чтобы сохранить свое существование в тайне. Так было нужно. Но в тех событиях не меньше и вины этой женщины.

Внутри Теона вспыхнул гнев, но он сделал глубокий вдох и погасил его. Нельзя поддаваться этим эмоциям, они ведут его во Тьму. И это действительно было сложно, ведь он всю свою жизнь привык следовать гневу. Быть жестоким и беспощадным, мстительным и устрашающим.

Проигнорировав слова богини, Теон направился к трону, и с каждым шагом ощущал, как всё сильнее нарастает пульсация внутри этой древней конструкции, а когда подошел вплотную, то ощутил не только это. Вряд ли кто-нибудь, даже Джасмаэль, видела то же, что он сейчас. Каждая из костей Трона была испещрена какими-то письменами на древнем языке, вот только даже Теон не знал такого наречия.

С мужским источником такого не было. Возможно, Таргарон просто не успел его закончить, ведь для женского источника он построил целый огромный храм, убив для этого тысячи людей, а мужской был скрыт где-то в пещерах и забыт. Вероятно, в будущем Таргарон хотел воспроизвести нечто похожее и с мужским источником, но ученики убили учителя раньше.

“Ты не должен на него садиться” — вспомнились слова Самины, которые она как-то сказала. — “Ты можешь подумать, что я с ума сошла, но когда я была… почти мертва, то видела Руннэт. Это было как сон, но не как сон. Она сказала, что ты ни за что не должен садиться на Трон Костей”.

Должен ли он послушаться этого совета сейчас?

Когда Самина это говорила, Теон все ещё оставался человеком. Внутри него всё ещё был Банрат-тан-Азур, и если бы он сел на этот трон, то Черный Демон получил бы огромный фрагмент силы Таргарона, а следовательно могло случится то же самое, что и с Короной Опустошения. Таргарон мог вернуться здесь, а не там.

Об этом ли предупреждала уже покойная Руннэт? Как ни странно, к этому предупреждению Владетель теперь относился с осторожностью. Теперь он знал, что души вполне себе реальны, и даже смерть ещё не конец. В конечном итоге они уходят к Вечности, но порой могут задержаться на земле.

— Я должен попробовать… — тихо сказал он, садясь на трон.

В тот же миг его руки и ноги были пронзены костяными шипами, а следом и сердце. Теон ощутил, как чужая энергия хлынула в его тело, пытаясь… изменить и одновременно подчинить, но процесс практически сразу прекратился. Но вместо него запустился другой.

Если раньше Теон ощущал только тех, кто поклонялся ему, то теперь это касалось всех фурий, включая даже тех, что были воскрешены Таргароном, превратившись в призраков.

Это было странно и ново. Совсем не так, как когда он касался своих последователей. Те открывали Теону свои сердца, а эта форма больше напоминала… цепи. Тысячи цепей, тянущихся к душам женщин.

— Так вот что ты планировал… — тихо произнес Теон, наблюдая за этим. — Вот как ты в прошлом собирался объединить мир…

Таргарон в обычном виде не имел возможности касаться душ простых людей, и вот для чего нужны были эти цепи. Они заменяли ту самую связь, которая возникала между богом и его паствой, но вместе с тем это форма контроля, а не сотрудничества. Таргарон в буквальном смысле сажал своих последователей “на цепь”.

— Насколько же безумным ты был…

Ни о каком мире и равенстве, о котором так любили говорить Дети Света в своих проповедях, не было и речи. Люди превращались в рабов высшей сущности, а их души благодаря такой вот цепи сворачивались в единый тугой узел.

Теперь стали понятны слова Сиобана о том, что если Таргарон завладеет Троном Костей, то эта война закончится. С помощью этих цепей Длань Света будет способен обернуть главное оружие Домена Власти в свою пользу. Он будет способен поглотить души ВСЕХ ныне живущих фурий, даже не прикасаясь к ним. И Теон ничего не сможет с этим поделать, несмотря на всю силу.

От этих мыслей Владетеля холодный пот. В руках Таргарона Рэман-дал-Тор, некогда бывший мужским источником, а следовательно при определенном желании и времени Таргарон может построить свой аналог. Но немного подумав, Теон пришел к выводу, что вряд ли это случится. Мужчин-Ткачей почти не осталось, а возводить аналог Храма Костей ради Кригера и Зарима — ненужная трата времени и сил.

Первым делом Теон нашел Галатею. Или Джасмаэль. Неважно какое имя она носила, но суть оставалась одной и той же. Теперь, когда цепи были в его руках, отыскать эту женщину несмотря на все ограничения было несложно, и даже попытка скрыть свою суть в данном случае не сработала.

В данный момент женщина нежилась в ванной, наслаждаясь музыкой и неторопливо потягивая вино из высокого бокала. Она просто наслаждалась моментом, в то время как весь мир стоял на пороге гибели.

— Привет, Джасмаэль, — прошептал он ей на ухо, и ученица Таргарона тут же открыла глаза и дернулась, роняя бокал. Она закрутила головой но никого не увидела.

Теон не смог сдержать улыбку, наблюдая за её испугом и чувствуя её смятение. От некоторых привычек так сложно избавиться…

Она собиралась выбраться из ванны, но Теон её опередил. Зачерпнув силу из Трона Костей, он отворил портал прямо в дне, и в следующий миг обнаженная Галатея рухнула на пол в паре метров от трона. Она заметалась по полу, но увидев вначале Теона, затем Зарима и собственную дочь, быстро разобралась в ситуации.

— Не очень-то вежливо с твоей стороны прерывать мои купания, Теон, — она выпрямилась, нисколько не стесняясь собственной наготы. — Тебе уже доводилось видеть меня без одежды, и если так уж хотелось увидеть вновь, мог бы просто попросить. Я всегда к твоим услугам.

Фурия фальшиво улыбнулась, но за этими словами и улыбкой скрывался страх. Она действительно испугалась ситуации, в которой оказалась, но внешне сохраняла спокойствие.

— Мне бы хотелось поговорить не с Галатеей, а с Джасмаэль, — попросил Теон. Его старая знакомая сейчас находилась именно в облике первой. Кто бы мог подумать, что знаменитая “Дарующая жизнь” на самом деле окажется одной из Старых Богов, да с ещё не слишком благозвучным прозвищем “Шлюха”.

— Тц… — она слегка недовольно цокнула языком, но затем выдавила из себя улыбку и прямо на глазах преобразилась. Это выглядело совсем не так, как трансформации Самины, а больше напоминало иллюзию. Её тело размылось, рассыпалось на сияющие песчинки, а затем вновь собралось, но уже в ином обличии. — Ну как тебе?

Теон не ответил, но мысленно отметил, что Джасмаэль действительно такая, какой её принято описывать. Безумно красива и сексуальна, но за этой красивой оболочкой скрывается опасная и хитрая женщина, которой плевать даже на своих детей.

— Я оденусь, если вы не против? — женщина вопросительно вздернула бровь и обвела присутствующих взглядом. Миг спустя на ней появилось изящное белоснежное платье из очень тонкой, полупрозрачной ткани.

Ламат’Хашу при виде этого наряда раздраженно фыркнула, пробормотав что-то вроде “И на подобных личностей люди тратят свою веру?”.

— Так что же понадобилось знаменитому Владетелю от “Шлюхи”. Вряд ли ты вытащил меня из ванной ради того, чтобы порезвиться в постели? — говоря это, Джасмаэль внимательно осматривала как Теона, так и окружение. Скорее всего оценивала шансы на успешную для себя битву. В конце концов, она не знала, что у Теона больше нет Рэман-дал-Тора, а она сама была уровня силы недалеко от Шенны.

— Мне нужна твоя темница.

— Что?

Джасмаэль постаралась изобразить возмущение, но волнение и страх никуда не делись. Теон чувствовал их через цепь, которую все ещё “держал”.

— Ох, Теон, что за глупости? Ты же не думаешь, что я вот так просто отдам себя в твое рабство? У тебя, кажется, теперь есть Шенна, и как по мне, эта дурочка и не заслуживает большего, чем быть игрушкой в руках сильного. Меня ты на цепь посадить не сможешь. А угрожать моей глупой дочери, — Джасмаэль бросила высокомерный взгляд на Тристи. — Нет ни малейшего смысла. Она уже отработанный материал, к сожалению.

— Мама! — кажется, для самой Тристи это стало ударом, а вот Теон понимал, что Джасмаэль говорит от чистого сердца. Дети всегда были её инструментом для достижения собственного могущества и влияния, и только. Она бессмертна в отличие о своего потомства.

— Ох, умолкни, — отмахнулась та. — То, что ты оказалась в такой ситуации, лишь доказывает мою правоту. В тот миг, когда это место стало известно Теону, твоя роль подошла к концу.

Услышав это, Тристи побледнела ещё сильнее. Если бы не колонна позади, то она бы точно не устояла на ногах.

— Убей её, используй как секс-рабыню, мне уже нет до неё никакого дела, — эти слова Джасмаэль адресовала уже Теону.

— Мама…

Джасмаэль даже не посмотрела на дочь, и Теон явственно ощутил ужас и отчаяние фурии. Как она мысленно молила о помощи. Не его конкретно, а кого-нибудь. Просто мольба, обращенная в мир.

— Но… мне есть дело до тебя. Мне всегда было интересно, что будет, если человек вроде тебя займет трон, — осторожно начала Джасмаэль, приближаясь.

Теон ничего не предпринимал. Несмотря на свои силы, даже если ученица Таргарона нанесет ему подлый удар, он успеет почувствовать это и ударить первым. Пусть она и черпает силы из собственной темницы, но её душа беззащитна перед богом.

— Ты же чувствуешь силу, исходящую от него? Эту невероятную мощь! Она возбуждает, не правда ли?..

Джасмаэль коснулась руки мужчины, после чего зашла за спинку трона, но лишь для того, чтобы через пару секунд появиться с противоположной стороны.

— Тебе не нужна моя темница. Я и так готова служить, как делала это прежде. И даже больше…

За этим наблюдали и остальные. Зарим — со смесью омерзения и раздражения. Литма’Хашу — с насмешкой, потому что примерно представляла, о чем думает в этот момент сам Теон.

Без какого-либо смущения Джасмаэль забралась ему на колени, усевшись на его бедрах и игриво касаясь пальцами его груди и пресса.

— Может мы раньше с тобой и не сходились в некоторых вопросах, но вспомни, разве прежде я тебя когда-нибудь подводила? Долгие годы я помогала тебе и Руннэт строить вашу империю, и я блестяще исполняла свой долг.

Тут Джасмаэль не лукавила. В обличии Галатеи она была одной из самых нужных людей его окружения. Руннэт нередко сама обращалась к ней за советом, как впрочем и сам Теон. Все считали, что серым кардиналом его империи была Руннэт, но это была Галатея. Скрытая и хитрая, важная и вместе с тем незаметная.

Теон смотрел на эту женщину с равнодушием и жалостью. Сейчас она, ерзая на его бедрах, пыталась соблазнить его, и кажется, даже частично использовала какие-то свои силы для этого. Она даже не понимала, как именно Теон сейчас смотрит на неё, считая это заинтересованностью, и продолжала свои тщетные попытки вызвать у него желание.

— Я даже могу дать тебе то, что не смогли остальные, Теон. С этим троном и собственной силой… — Джасмаэль подалась немного вперед, отчего её пышная грудь коснулась тела Теона, а рука женщины уже поглаживала его пах. — Я могу подарить тебе детей. В прошлом ты не мог их иметь, я это знаю, но… я нашла способ это исправить. Я выношу тебе сильных дочерей и сыновей, каждый из которых будет обладать даром. Только подумай об этом…Мы даже можем сделать это прямо сейчас…

— Ты мне омерзительна, Джасмаэль, — Теон уже устал от этих игр. — Я нисколько не сомневаюсь в твоем умении раздвигать ноги, но то, что между ними находится, мне не интересно. Как и твои предложения. Темница, Джасмаэль. Это всё, что мне нужно.

— Вот как… — пробормотала она с явным разочарованием, и в тот же миг в её руке возник сияющий кинжал. Теон успел перехватить её руку прежде, чем сияющее лезвие из света коснулась кожи. Разумеется, для этого пришлось выдернуть руку с костяного шипа, но это было сущей мелочью. Основная связь с Троном Костей проходила через шип, который проткнул сердце.

В следующий миг женщину отбросило от трона ослепительной вспышкой света, но несмотря на это она приземлилась на ноги.

— Ты ещё пожалеешь, что отверг меня, Теон Альдрим. Ты не представляешь, насколько я могу быть… — но тут женщина запнулась и схватилась за горло, словно не могла дышать, а ещё через секунду упала на колени.

— Хватит пустых угроз, Джасмаэль. Отдай мне свою темницу.

— Пошел нах… — и тут же женщина выгнулась дугой, царапая собственную грудь от нестерпимой боли внутри. Прямо сейчас Теон мало по малу выжигал её душу. Неторопливо, но методично. — Что ты со мной делаешь?! Нет! Я не могу! НЕТ! НЕТ! НЕТ! А-А-А-А-А-А-А-А! Хорошо! Прекрати… пожалуйста…я отдам… отдам…

Она лежала на полу, плача от нестерпимой боли и беспомощности. Даже своей силой не могла воспользоваться, потому что стоило женщине потянуться к Свету, как Теон усиливал воздействие на её душу.

Ужасающая сила… Никто из людей или богов не должен обладать такой… И тем не менее Теону пока что приходилось её использовать.

— Вот… Держи… забирай… Только хватит… — она коснулась своего живота и вытащила оттуда небольшое кольцо, что было у неё на пупке. Теон и раньше замечал этот пирсинг, но никогда не думал, что на самом деле это темница Джасмаэль.

Женщина кинула вещь, и Теон поймал её свободной рукой.

— Я ничего не чувствую в ней, — сказал Теон. Он знал, что темницы могли принимать и другие формы после того, как оказались открыты, но от этой вещицы не исходило ни крупицы Света. — Если это обман…

— Тамуарихэ’Сун’Йорад, — все ещё немного хрипя и тяжело дыша, произнесла Джасмаэль, и в тот же миг внутри кольца, что лежало в ладони Теона, вспыхнула искра. Он ощутил могущество фрагмента души Таргарона, хотя ещё секунду назад его не было.

— Как ты это сделала?

— Да какая разница? — сквозь боль улыбнулась женщина. — У меня было две тысячи лет, чтобы разобраться с силами. И сокрытие Света было первым, чему я научилась…

Вначале Теон думал попытаться уничтожить темницу и высвободить Свет, но в итоге поступил гораздо проще — проглотил его. В конечном итоге оболочка темницы разрушится от внешнего воздействия, и сила Джасмаэль сольется с собственной силой Теона.

— Доволен? Теперь я принадлежу тебе… — опасливо сказала Джасмаэль. — И я не врала тебе, когда говорила о детях. Я правда могу это сделать. Теперь я не причиню тебе вред, ведь ты…

Но тут она почувствовала, как оборвалась нить, связывающая её душу и фрагмент души Таргарона.

— НЕТ! Что ты сделал?! Моя сила… Она моя! Верни мою силу! ВЕРНИ ЕЁ!

Но Теон только начал. Следом за силой Света он использовал цепь и буквально выжег её дар. Превратил эту женщину в Тусклую, но без привычного обряда Отсечения.

Крики Джасмаэль превратились в безумный истеричный вопль, полный ужаса и боли. Она вертелась на полу, меняясь прямо на глазах у присутствующих. Даже Теон не ожидал, что все обернется именно так.

Когда крики и метания ученицы Таргарона утихли, перед Теоном оказалась дряхлая и худая седовласая старуха, от привлекательности которой не осталось и следа. Она была уродлива и слаба, не способна даже встать на ноги самостоятельно.

— Нет… верни мою красоту… Верни моё тело… Верни… Верни…Верни… — она даже не смотрела на Теона, бормоча это себе под нос.

— Что же до тебя, — он перевел взгляд на Тристи. — Я заберу и твою силу.

И с этими словами Владетель сделал то же самое, что чуть ранее сотворил с Джасмаэль. Тристи не изменилась внешне, но легко было заметить, как во взгляде что-то потухло. Даже оставаясь внешне привлекательной, в ней пропала искра.

— Но это лишь часть твоего наказания за то, что пошла против меня. Я не стану тебя убивать или калечить, вместо этого поступлю иначе. С этого момента я хочу, чтобы ты стала хорошей дочерью и заботилась о своей матери.

Ламат’Хашу, услышав это, рассмеялась, на пару секунд прикрыв лицо руками.

Это было удивительно простое, но такое правильное для нынешнего Теона наказание. Тристи ненавидела собственную мать, и едва ли недавние слова о дочери это изменили, скорее усилили. Теперь же она должна была заботится о старухе, менять ей подгузники, кормить и укладывать спать. Найдут ли две эти женщины в такой ситуации долгожданный покой и смирение? Начнет ли Джасмаэль любить своих детей, и получит ли Тристи материнскую любовь? Или…

Но это уже их дело.

В конечном итоге Теон — Бог Перемен, и меняться никогда не поздно. Даже когда тебе две тысячи лет.