Последний час

Глава 26. Жертва и начало конца

Сделав глубокий вдох, Теон призвал сияющий меч, сотканный из Света, и ударил по возникшей вокруг трона конструкции. Тьма вскипела в месте контакта с клинком, но смогла остановить божественное оружие.

— Значит, это конец? Мы проиграли? Мы все станем частью… — Зарим не закончил. Ему стало тошно. — Мне нужно вернуться. Вернуться к семье, перенести их…

— Куда? — Ламат’Хашу вскинула бровь и посмотрела на мужчину. — В другой мир? Брось, твоих сил не хватит, чтобы прорвать мембрану миров, а даже если хватит… мир, полный отчаявшихся людей и опустошителей?.. В конечном итоге его ждет то же самое. Мы все станем кормом для Таргарона.

— Она права, — Теону пришлось сделать над собой невообразимое усилие, чтобы подавить эмоции. — Нам некуда бежать. Это война на истребление, на полное уничтожение. Таргарон ненасытен, он будет поглощать всё, до чего сможет дотянуться. Я прожил с его тьмой семь сотен лет и знаю, о чем говорю. Мы либо остановим его, либо умрем, третьего исхода не будет.

— Дерьмо… — тихо прошептал Зарим. — И что нам тогда делать?

— Сражаться! — объявила Ламат’Хашу и направилась к “песочным часам”, окутавшим Трон Костей. — Всё как и сказал Теон. Вы должны сокрушить его, или умереть в попытках. Точно так же, как собираюсь сделать я.

Её голос прозвучал странно, с каким-то странным и нетипичным воодушевлением и вместе с тем обреченностью.

— Что ты задумала? — спросил Теон.

— То, что даст смысл моему существованию до этого момента, — всё так же печально улыбаясь, ответила богиня. — Во мне осталось так мало сил… Слишком мало, чтобы участвовать в вашей битве, но… думаю, я могу уничтожить ЭТО.

Она протянула руку и остановила её в сантиметре от тьмы.

— Как? — Теон все ещё не понимал, как именно Ламат’Хашу собирается уничтожить эти песочные часы сотканные из Тьмы. Даже оружие Теона оказалось недостаточно сильным для этого.

— Вот так.

Богиня коснулась своей груди, и трещины на её лице и руках ярко вспыхнули, а миг спустя женщина держала в ладони золотистый огонек с алым оттенком. Теон и раньше видел золотое пламя из чистого Света, но в этот раз оно отличалось. Это была Искра Созидания, сердце бога.

— Это все, что у меня осталось. Вся моя сила, всё мое естество. Вначале я думала передать её тебе перед тем, как ты выступишь против Таргарона, даже понимая, что это капля в море. Но теперь я ясно вижу, зачем пришла в этот мир, и зачем дожила до этого момента.

Она печально смотрела на собственную душу, сжимаемую в ладони.

— Искра Созидания… Сердце Бога… Оно не просто является скоплением Света. Это узел, соединяющий Воплощенного и порождающий его мир. И если его дестабилизировать, то… как это говорится… “случится большой бум”. В сочетании с моей силой, думаю, мы сможем взорвать эту штуку.

— Уверена?

— Странно слышать такой вопрос от тебя. В конце концов, мы же были врагами.

— Я прекрасно знаю, что значит жить в ненависти, когда каждое мгновение при причиняет тебе боль и разъедает душу. Это не снимает твоей вины, но… я понимаю.

— Тогда ты понимаешь, что я хочу всё это закончить на своих условиях. Дать Длани Света по яйцам в последний раз.

Теон кивнул.

— Мне бы хотелось увидеть тот мир, который ты построишь, мальчик. Но думаю, что для всех будет лучше, если новая “хранительница пещер” никогда не родится. И все же я бы не отказалась от мемориала в мою честь. Ладно… Не будем попросту тратить время, а то эта тьма может укрепиться.

Ламат’Хашу сделала глубокий вдох.

— А это страшнее, чем кажется.

Не говоря больше ни слова, богиня ударила собственным сердцем по песочным часам. Трещины на теле Ламат’Хашу тут же погасли, и она повалилась на землю. Теон в тот же миг ощутил, что из тела ушла жизнь, и теперь это лишь пустая оболочка. Но сама Ламат’Хашу не исчезла, её сила слилась со тьмой и оплела алыми трещинами всю поверхность часов.

— БЕЙ! — проревел чуждый, нечеловеческий голос, искаженный болью, но Теон словно инстинктивно знал, что именно от него требуется. Отведя руку в сторону, он призвал сияющий клинок, и в один прыжок оказался рядом, вонзив оружие прямо в трещину и направляя туда мощный поток Света. Алые трещины в тот же миг вспыхнули золотым и ринулись во все стороны. Они оплели весь зал, пульсируя всё быстрее и ярче, но уже через пару секунд резко потухли и сжались.

— Прячьтесь! — крикнул бог, отступая и создавая вокруг достаточно крепкий щит, но взрыва не последовало. Случилось кое-что иное. В самом центре песочных часов появилась сияющая точка, которая просто вобрала в себя всё вокруг в радиусе метра, полностью поглотив Песочные часы.

И всё же тьма всё ещё окружала Трон Костей. Она ослабла, не успела окрепнуть, и Теон бросился к трону, буквально на бегу запрыгивая на него. Шипы тут же пронзили его тело, но бог этого даже и не заметил, сосредоточившись исключительно на Тьме.

Он ощутил, как она поглощает это место, что будь у неё ещё хотя бы пара минут, и жертва Ламат’Хашу оказалась бы напрасной. Но сейчас своей смертью она выжгла сердцевину, и хватка Таргарона ослабла.

— Я смогу тебя вышвырнуть! — прорычал он и втянул силу из Трона. Свет проник в него, а затем, смешавшись с его собственным, хлынул во все стороны, пронизывая весь Храм Костей. Зарим, Тристи и дряхлая Джасмаэль изумленно наблюдали за тем, как Свет пронизывает эти древние кости. Казалось, что сам храм резонировал вместе со Светом, льющимся из всех щелей.

Тьма отступила. Она была где-то там, близко, готовая вцепиться в глотку в любой момент, но вместе с этим бессильная, не способная проникнуть за возникшую вокруг Трона преграду.

В этой битве Теон одержал победу, но она нисколько не приблизила его к победе в войне. Напротив, раньше Таргарон не знал, где находится Трон Костей, но теперь он возвышается прямо над Риндероном, приглашая своего создателя забрать то, что он когда-то создал.

Таргарон наблюдал за возвышением Храма Костей над городом людей и размышлял о том, что в итоге это было проще, чем он думал. Люди этого мира разобщены и эгоистичны, несмотря на все то, что он пытался им дать. В конечном итоге, даже став его частью, они продолжают оставаться такими. Но вскоре это закончится. Их алчность, их желания, их злоба и эгоизм в итоге растворятся в нем. Он сделает этот мир единым, таким, какой он должнен быть.

— Уже почти, — улыбнулся он краешками губ.

Он мог бы отправиться туда прямо сейчас, самолично войти в Храм Костей и забрать кусок своей души, но не стал этого делать. Как он сказал Сиобану, у этого мира должен быть хоть малейший, призрачный шанс не допустить наступление Последнего Часа.

Почему Таргарон так поступал? Он и сам не знал ответа на данный вопрос. Он не собирался отступать или проигрывать, но какая-то часть его всё ещё говорила, что путь, который он избрал, неверен. Крупица сомнения, которая до сих пор пылала где-то там.

И все же… Раз Храм Костей явился миру, то пришло время немного ускорить события.

Таргарон снял со своей головы Корону Опустошения, вобравшую в себя тысячи и тысячи душ жителей иного мира, но тут он увидел яркую вспышку. Сияющая комета рассекла небеса и рухнула совсем неподалеку от самого Таргарона, поднимая волну пыли.

Взмах руки, и мощный поток ветра полностью очистил воздух, и перед Дланью Света возникла его “сестра”, если так можно назвать связь двух Дланей. Лиамара, такая же прекрасная, как и в момент их последней встречи. Ослепительная, облаченная в сияющую золотую броню.

— Так вот оно что… — тихо прошептал Таргарон, но вовсе не потому, что удивился её появлению. Он осознал, что за частица внутри него до сих пор сохраняла истинный Свет и говорила, что избранный путь неверен. Это была любовь. Любовь к ней. Такое простое, человеческое чувство, и в то же время такое сильное и способное разъесть душу, погрузив её в пучину мрака.

Но Лиамара была не одна. Рядом с ней была какая-то юная человеческая девушка, которой Вершительница Судеб, жестом велела держаться позади.

— Зря ты пришла, — наконец произнес Таргарон, и его голос звучал очень сухо.

Золотистые волосы Лиамары колыхались на ветру, а золотые глаза с примесью зеленого полные боли смотрели прямо на него.

— И всё же я рад тебя видеть, — и это была чистая правда.

— Хотела бы я сказать тебе то же самое… — голос Лиамары был полон горечи, и она причиняла Таргарону почти физическую боль. Они были так близки друг к другу, что почти могли читать свои мысли, и все же между ними была незримая стена. Она не открывалась перед ним, а он не открывался перед ней. То, что связывало их вместе, почти разрушилось.

— Ты смотришь на меня как на чудовище.

— Не правда…

— Можешь обманывать меня, но не саму себя. Я знаю, кто я и чем стал. Но… по правде говоря, меня уже это так не пугает, как раньше. Я боялся того, что со мной сделает Тьма, но теперь этого страха нет. Я принял свою суть.

— То, что ты делаешь… это неправильно, Таргарон! — взмолилась Лиамара, делая осторожные шаги ему навстречу. Он делал то же самое, пока между ними не осталось каких-то пять-шесть шагов.

— Неправильно? А кто устанавливает правила, Лиамара?

— Истинное Пламя!

— Его больше нет, и это твоя вина.

Лиамара дернула щекой, и Таргарон понял, что сделал ей больно. Она не остановила Дитя Пустоты, позволила ему пронести сердце Истинной Тьмы и убить с его помощью Истинное Пламя, но в прошлом он был одним из немногих, кто не винил её за это.

— Я пыталась его остановить… Я едва не умерла тогда!

— Верно, но сам факт того, что Дитя Пустоты смог воспользоваться вашей связью, чтобы попасть к Истинному Пламени — целиком и полностью твоя вина. Остальные говорили тебе, что идея перетянуть его на нашу сторону абсурдна и опасна, но ты с головой влюбилась в этого человека.

— Почему ты это говоришь? Почему винишь меня сейчас?

— Потому что я люблю тебя. И это единственная причина, почему этот мир ещё жив. Ты виновна в том преступлении, и в то ж время я понимаю тебя как никто другой в этой вселенной. Но Истинного Пламени больше нет. ЕГО мир подошел к концу, и теперь мы можем построить свой.

Таргарон протянул ей руку.

— Пойдем со мной, Лиамара. Однажды и тебя поглотит Тьма, это неминуемо, но это не так ужасно, как ты думаешь. Я больше не чувствую той боли, что терзала меня прежде. Того одиночества и отчаяния, ведь я больше не один!

Тень у ног Таргарона разрослась за его спиной, и из неё стали появляться люди. Мужчины и женщины, дети и старики, и все они жались и обнимали Таргарона.

Девушка, что пришла вместе с Лиамарой, при виде этого отступила назад и зажала рот рукой. Казалось, что от этого зрелища её сейчас стошнит. Да и лицо Лиамары отражало страх и омерзение.

Она не понимает! Не понимает!

— Я знаю, как это выглядит, — мягко сказал Таргарон, отправив Призраков обратно. — Но… это правда помогает. Все мы…

— Это неправильно, Таргарон. Всё это… — по щекам Лиамары заструились слезы. Это был первый раз, когда он видел их. — Неправильно. Так нельзя.

— Ты продолжаешь раз за разом это повторять… Но как ты можешь говорить о том, о чем не имеешь понятия?! Я предлагаю тебе совершенно новый мир, Лиамара! Мы сможем быть вместе, навсегда, понимаешь? Перестать страдать и превратиться во что-то иное! Во что-то прек…

— …ужасное, — тихо произнесла та девушка, что была с Лиамарой. — Это не мир. Эти люди… Их лица… Они искажены болью и ужасом. Как можно говорить о чем-то светлом, когда им больно?

— Они не чувствуют ничего, — возразил Таргарон, но девушкку это не убедило. И это разозлило Таргарона. — Ты ничего не понимаешь в этом, смертная. Но я готов тебе показать. Больно будет только в самом начале, а дальше…

Таргарон протянул руку к человеческой девушке, но Лиамара внезапно призвала сияющее копье из золотого металла и сделала предупредительный взмах.

— Не тронь её, — теперь в голосе Вершительницы был решимость.

— Вот значит как… — та искринка, что ещё тлела внутри Таргарона, после этого жеста почти потухла. — Ты выбрала себе ещё одного человека. Как предсказуемо… Можешь играться с ней, сколько хочешь, но в конечном итоге люди предают. Я усвоил этот урок на себе, когда ученики, которым я верил, убили меня. Ты мечтаешь стать человеком, но никогда не будешь одной из них, Лиамара.

Таргарон сделал шаг вперед, и Вершительница предупредительно подняла копье. Таргарон сделал ещё один шаг, и теперь острие божественного оружия уперлось ему прямо в грудь.

— Хорошо. Если ты не присоединяешься ко мне, поступай как хочешь. Однажды ты все равно примешь тьму внутри себя, и тогда вернешься ко мне. Но сейчас не мешай мне! Я закончу начатое.

— Я не могу этого позволить!

— Тогда убей меня здесь и сейчас. В отличие от людей, ты сможешь это сделать, я знаю. Ты сейчас гораздо сильнее меня, и… смерть от руки женщины, которую я люблю, не самый плохой исход.

— Ты безумец…

— Да, я безумец. Так каков твой выбор? — Таргарон поднял над собой корону, которую все ещё держал в руках, и в следующий миг мрак окутал её, впился в металл, плавя его, пока в конечном итоге не осталось ничего. Затем Тьма хлынула во все стороны, оставляя лишь совсем маленький пяточек, где стояли две Длани и человеческая девушка, и стала порождать людей. Тысячи и тысячи, несметное войско, готовое стирать города.

Девушка испуганно отпрянула и прижалась к Лиамаре, смотря на окружившую их армию.

— Убей меня или уходи, Лиамара. Убей или уходи…