Последний час

Глава 6. Бог без паствы

Алетра пришла в себя от того, что ей тяжело дышать. Фурия с трудом открыла глаза и зашлась в глухом кашле, рвущем грудь на части. Везде вокруг клубился дым, перед глазами все плыло. Тело ощущалось одним сплошным синяком, и девушка все никак не могла взять в толк, что же именно произошло.

Она повернула голову, закрывая рот тыльной стороной ладони, и замерла, встретившись с остекленевшим взглядом Оливии.

Нет! Нет! Нет!

Вид мертвой фурии, из спины которой торчала какая-то железная деталь, привел Алетру в ужас. Оливия была совсем молодой фурией, только что вышедшей из Школы. Несмотря на то, что у них была совсем небольшая разница в возрасте, юная фурия относилась к Алетре как к своей наставнице и часто обращалась за советом.

А теперь она мертва…

Что произошло?

Алетра напрягла память и вспомнила, что они летели, что их флаер направлялся прямо к зданию Домена Разума, а дальше… Дальше удар, гул, темнота и боль. Их подбили.

Алетра попыталась выбраться из-под обломков, но тут же закричала от боли. Её правая нога была зажата, и движение приводило лишь к острым вспышкам боли. Из-за дыма тяжело дышать, и если она в скором времени не выберется, то рискует задохнуться.

Я расплавлю это… Расплавлю и…

Внезапно кто-то коснулся её плеча, и Алетра тут же облегченно выдохнула. Паника исчезла, и девушка почувствовала безмерную радость от вида знакомого страшного лица, а услышав голос, едва не расплакалась.

— Сейчас я тебя вытащу. Не дергайся.

Кригер переместился к её ноге и легким движением разогнул метал, плотным капканом вцепившийся в лодыжку. Алетра застонала от острой боли.

— У тебя сломана нога.

Мужчина взял её на руки и вынес на улицу, где уже приходили в себя те, кто пережил крушение. Их было гораздо меньше, чем можно было подумать. Всего десяток человек, три из которых фурии. Ещё четверо без движения лежали на асфальте, и Алетра мгновенно поняла, что они мертвы.

Какой-то мужчина из жилого дома подошел к ним и укрыл тела простыней, пока две женщины из местных жителей оказывали первую помощь пострадавшим. Усадив свою женщину на тротуар, Кригер вернулся в покореженный флаер на поиск других выживших, а девушка тем временем поразилась тому, насколько существенны были разрушения.

Грузовой флаер врезался в четырехэтажный жилой дом, в крошку разнеся сразу два этажа, после чего проехался по асфальту и влетел в другой дом, проломив одну из его стен. Эта сцена была просто ужасна, и помимо тех, кто летел в самом флаере, скорее всего пострадала целая куча гражданских.

Наконец вновь появился Кригер, неся на плече женщину. Но в отличие от Алетры, можно сразу было понять, что та присмерти. Её бедро было разворочено в мясо, и наблюдая эту картину, Алетра искренне порадовалась, что не находится на её месте. Что она отделалась простым переломом, а не чем-то таким…

Девушка думала, что Кригер вновь пойдет внутрь, но он не пошел. А раз так, выходит, что больше живых нет.

Свет! Неужели мне все это не снится?

— Как себя чувствуешь? — как всегда сухо поинтересовался Кригер, подходя к фурии.

— Сможешь сделать гипс? — спросила она вместо ответа, смотря тому прямо в глаза.

Он кивнул, молча отошел обратно к флаеру, вырвал из конструкции кусок металла и вернулся к девушке. В его руках металл стал деформироваться и изменяться. Алетра чувствовала жар металла на своей коже, но терпела, закусив нижнюю губу.

Две минуты, и вокруг её ноги теперь был простой, но довольно удобный каркас, благодаря которому она сможет ходить несмотря на перелом.

— Не собираюсь отсиживаться в задних рядах во время войны, — прошипела она, улыбаясь сквозь боль.

— Именно поэтому я тебя и выбрал, — в его голосе Кригера сейчас было гораздо больше жизни и… гордости, чем обычно.

Он не помогал ей подняться. Все это она должна была сделать сама. Сама встать, сама ходить. Он дал ей возможность это сделать, но не более.

Вставать было больно, плюс Алетра мгновенно поняла, что у неё сильное сотрясение. Голова кружилась, тошнило, но это были мелочи.

— Помощи не видно… — тихо произнесла она, прислушиваясь.

— Связи нет, — подтвердил Кригер. — Нас заглушили.

— Суки… Они захотели с нами разобраться, прежде чем мы доберемся до Домена Разума.

— Я бы на их месте поступил так же, — подтвердил Кригер, медленно поворачиваясь. В их направлении ехало несколько грузовых машин и три броневика. — Самина хотела, чтобы я попытался решить вопрос миром.

— Миром не выйдет, — оскалилась Алетра кровавой улыбкой.

— Да, не выйдет, — подтвердил мужчина.

Алетра ещё раз бросила взгляд на всю эту армию, что прибыла по их души. Сотни солдат, может ещё и отряды фурий, но почему-то не испытала страха.

Фурия ухватила Кригера за лицо, повернула к себе и страстно поцеловала, выкладываясь на полную. Возможно, это их последний поцелуй, и он должен быть особенным. И наверное, впервые за все время Кригер целовал её в ответ. Проявлял инициативу и нежность, которая была ему не свойственна.

Это сделало Алетру самой счастливой женщиной на свете. Женщиной, готовой отдать жизнь за мужчину, которого любит, или спалить весь мир ради него.

Ламат’Хашу ступила на территорию, оставленную Детьми Света. Все, кто был тут, погибли, пали жертвами Таргарона, явившегося сюда сразу после бойни, что он устроил в Арбитраже. Ни на полу, ни на земле не было ни пятен крови, ни следов боя. Чада Света не сопротивлялись, позволяя себя пожирать.

Они получили то, что так отчаянно хотели. Мир без боли, мир без смерти, но…

— Страшитесь своих желаний, — прошептала богиня, проходя по пустым комнатам.

Что будет делать Таргарон дальше, оставалось лишь догадываться, но, скорее всего, займется поиском остальных своих фрагментов.

Ламат’Хашу заглянула в кабинет Нейрама, магистра Детей Света. Пустой, но все ещё сохраняющий в себе “живой” бардак, вот только хозяин кабинета вряд ли вернется в него. Смотря на это место, Ламат’Хашу крепко стиснула зубы, чувствуя, как на неё волнами накатывает злость. Все её планы пошли прахом из-за этого человека. Она лишилась и Рэман-дал-Тора, и своей помощницы Руш, сила которой была так необходима в будущем противостоянии.

Покинув комнату, она затворила за собой дверь и вернулась в главный коридор, после чего спустилась по лестнице вниз, в подвальные помещения.

— А вот и нужная дверь.

Ламат’Хашу коснулась её, но та оказалась закрытой. Легкое усилие, и дерево покрылось алми трещинами, а затем преграда просто развалилась на множество фрагментов. Узкие тесные коридоры, ещё одна закрытая дверь, а за ней ещё одна. Но в конечном итоге богиня попала в небольшое помещение, где из мебели было только простая кровать и ведро для испражнений, которое не выносили уже не один день.

Худощавая фигура на кровати зашевелилась и приподнялась, но попытка встать не увенчалась успехом. Кто-то мог сказать, что Ласимиру повезло пережить появление Таргарона в цитадели Детей Света, но вряд ли он сам так думал. Юноша провел в своей темнице без пищи и воды уже три дня, а учитыва, я что его и раньше не то что бы откармливали, то результат был крайне печален.

Ламат’Хашу окинула стены с рисунками печальным взглядом, после чего подошла к юноше и коснулась его колючей щеки. На коже богини проступили алые трещинки, при виде которых тот расплакался.

— Ну всё, тише, тише, — сказала она. — Я закончу с твоими болью и страданиями.

Она села рядом и уложила голову несчастного себе на колени, начав поглаживать редкие выпадающие от недоедания волосы. На долю этого паренька пришлось столько страданий, но он все выдержал. Выдержал ради неё, ради своей богини.

Нейрам именовал его “Пророком”. Говорил, что он видит будущее, и в какой-то мере так оно и было, но все эти рисунки, все эти “видения” посылала Ламат’Хашу. Это был один из элементов управления Нейрамом. Их “сделка” всегда была хрупкой, и они оба это знали, но Ласимир помогал немного подкорректировать и направить Нейрама туда, куда нужно богине.

Теперь во всем этом не было ни малейшего смысла.

Богиня продолжала гладить юношу, нашептывая песенку. Ласимир всегда был её любимцем. Родившийся с нарушениями в мозге, он был самым искренним из её последователей, тем, кто несмотря на трудности никогда не отворачивался от неё.

И в итоге он остался последним.

Последний человек, что питал её и давал свою силу. Остальные мертвы или отвернулись от неё.

— Спи, больше тебе не придется тревожиться, — прошептала она и заставила сердце юноши остановиться. Он не почувствовал ни боли, ни страданий в этот момент, лишь приятный сон, который она ему навеяла. — Спи…

Ламат’Хашу ощутила, как оборвалась последняя нить, что связывала её с миром. Это должно было произойти давно, и лишь чудом сохранялись те немногие, кто верил в неё. Кто просил её помощи.

Теперь Ламат’Хашу была свободной от мира, свободной от людей, и вместе с тем ощутила жуткое нестерпимое одиночество. Раньше в её голове жила целая буря голосов, теперь же там была гнетущая тишина. Она превратилась в бога, путь которого закончится вместе с жизнью сосуда, который она занимает.

Ламат’Хашу неторопливо извлекла кинжал из-за пояса и направила его себе в сердце. Один удар, и она встретится с Вечностью. Пройдет через Пустоту, очистится от тревог и всего того, что тянет её вниз. Она растворится, превратится в чистую силу, что опять вернется в мир, ибо таков круговорот. Будь ты бог или смертный, Вечности нет до этого дела.

Богиня уже собралась совершить этот удар, но подняла глаза и увидела рисунок на стене. Человек, объятый пламенем. Он парил, расставив руки, и словно приветствовал людей.

Таргарон.

Ламат’Хашу вновь посмотрела на кинжал, а затем на рисунок.

— Если я это сделаю, он победит…

Но что у неё осталось? Ни силы, ни последователей. Что она может сделать такому существу как он? Ничего. Ровным счетом ничего. Будь в её руках Рэман-дал-Тор, темница Руш или, те что припрятал в своей сокровищнице Нейрам, шансы бы были. Сейчас же, выступи она против него, это была бы схватка младенца с Опустошителем.

Я слишком полагалась на Нейрама. Слишком уверилась в том, что понимаю, как он мыслит, и в том, что могу им управлять.

— Гра-а-а-ар! — взревела она, отшвыривая кинжал в сторону и поднимаясь на ноги, оставляя тело юноши лежать на кровати. — Ты отнял у меня все Таргарон! ВСЁ! Но свою жизнь я просто так не отдам. Я буду бороться с тобой, даже если это безнадежно… Лучше я умру в борьбе, чем позволю тебе победить, не приложив усилий.

Она ударила по рисунку перед собой, разбивая руку в кровь, и ещё раз, и ещё, пока изображение не превратилось в одно сплошное красное пятно.

— Я утащу тебя с собой, Таргарон. Обязательно.