Последний контакт 3 (СИ)

Глава 28

— Итак, давайте по порядку, — постарался разрядить ситуацию на мостике Васильев. — Пока приводят в чувство нашего странного друга, — он кивнул на медиков, колдовавших над Синаком, — я хочу понять три вещи. Первая — что за корабль у нас прямо по курсу? Вторая — если это действительно тот самый «Осирис-3», то что он, черт возьми, тут делает и кто им управляет? И третья — у нас что, физику в Солнечной системе отключили?

Видя, что все офицеры замерли, будто в ступоре, каперанг резко захлопал в ладоши и закричал своим фирменным баритоном:

— Выполнять, мать вашу! Или я всем должен сам заниматься? Доклады через каждые пять минут! Группе связи — добыть мне информацию о выживших с «Осириса». Штурман, просчитать курс на сближение! Пилотам быть готовым к экстренному торможению. Согласовать маневр с другими кораблями! Боевой части приготовиться к бою! — затем он активировал коммуникатор и связался с учеными. — Группа мониторинга, выяснить, что у нас с реальными физическими показателями за бортом! Что? Да мне плевать, как вы это сделаете! Хоть в скафандрах и с термометром наперевес! Вперед, вперед, вперед! Работаем!

Энергетика Васильева, подгонявшего офицеров ритмичными хлопками в ладоши, передалась и его подчиненным. На мостике воцарилась рабочая атмосфера, шок первых минут прошел, вместо него у летунов появился задор и даже некий азарт. Глаза офицеров зажглись новым огнем. Да, свершилось нечто странное — откуда ни возьмись, прямо из пустоты выполз земной звездолет, пропавший несколько лет назад в двух световых годах от Земли. Это обстоятельство, конечно же, смутило офицеров, но грамотный втык командования творит чудеса даже в самых нелепых и сложных ситуациях.

Васильев, разумеется, не был уверен, что в отведенные им сроки что-то разрешится. Задания он нарезал скорее для того, чтобы раскачать обескураженных подчиненных. В любом случае, перед боем лучше безрезультатная деятельность, чем результативная апатия, решил он.

Убедившись, что все подчиненные заняты делом, Васильев, наконец, обратился к Касаткину. Адмирал все это время сидел в своем кресле, скрестив на груди руки и сжав губы так, что они побелели. На его лице, искаженном гневом, играли желваки. Глаза лихорадочно блестели, взгляд не отрывался от угла, где приводили в чувство Реджи Синака. Если бы человек умел убивать взглядом, пострадал бы не только ненавистный индус, но и вся бригада медиков. Верный пес Соболев стоял рядом. Он уже доложил адмиралу, что десять минут назад Реджи Синак пришел в себя после шестидневного беспамятства. Ученый проснулся, без разрешения покинул свою палату, безо всяких затруднений буквально разбросал всю свою охрану и, вооружившись стазером одного из десантников, направился на центральный пост, где и вывалил на окружающих свою странную речь. Собственно, именно об этом и хотел доложить лжеадъютант Васильева, прежде чем на экранах радаров появился «Осирис-3», внося своим появлением раздрай в четкую боевую стратегию флотилии.

— Товарищ адмирал, — обратился Васильев к Касаткину, — что думаете?

Касаткин перевел взгляд на своего зама и неуверенно произнес:

— О чем именно? О Синаке или об этом? — и он кивнул на голограмму, где на фоне огненной стены Солнца крутился потрепанный временем и дальним походом «Осирис-3». — Если о корабле, то это не может быть «Осирис-3». Ему попросту неоткуда здесь взяться!

— Но мы его видим! — возразил Васильев. — Вот он. Перед нами. Вполне себе реальный звездолет. Только на позывные не отвечает.

— Мы видим то, что хочет показать нам шар! — раздраженно ответил адмирал Касаткин. — Ничего более. Все морок! Отвлекающий маневр.

— Но наши приборы…

— Наши приборы лгут! — повысил голос Касаткин. — Неужели непонятно? Эти ублюдки там! До них рукой подать! Мы фиксируем их гравитационный след, но все еще не видим их. А теперь еще и это… — и адмирал раздраженно кивнул на голограмму, лицо его при этом непроизвольно скривилось, как от зубной боли. — Это ловушка. Они не знают, как нас остановить, поэтому придумали это. Приборы лгут, Герман, уверяю тебя. Все что мы видим — ловушка или, того хуже… — Касаткин вдруг насторожился, озираясь, не слышит ли кто. Он понизил голос так, чтобы его могли услышать только Соболев и Васильев, и продолжил говорить, покрутив пальцем у виска. — Возможно, это их излюбленное оружие — игра с нашей психикой. Они рисуют нам коллективную галлюцинацию и надеются внушить нам ложные данные. Они хотят, чтобы мы отступили, хотят вынудить нас ошибаться. Нет уж, — и глаза Касаткина блеснули легкой безуминкой, — второй раз мы на такое не купимся! Хватит с нас шести лет геноцида! Продолжайте сближение с шаром. Нужно побыстрее покончить со всем этим.

— Допустим… — протянул Васильев, понимая, что сейчас не в силах переубедить адмирала. Смотрел он при этом на бесстрастное лицо Соболева. Похоже, даже личный цербер Касаткина не замечал очевидного — адмирал явно не в себе. Его слова имели бы смысл, если бы не показатели приборов. Внезапно появившийся из ниоткуда «Осирис» не был мороком. Корабль был реальным физическим объектом, стоящим на пути эскадры. Бортовые системы слежения фиксировали его всеми доступными средствами. Другие корабли и их командиры подтвердили, что видят то же, что и флагман. — Допустим, вы правы, адмирал, но оставим пока этот вопрос, — продолжил допытываться Васильев. — Что вы думаете о заявлении Синака? Что нес этот сумасшедший? О каком выборе он говорил?

— Мне почем знать? Вы разве еще не поняли? Реджи Синак спятил! Причем довольно давно! Его бы запереть и не выпускать!

— Мы, к слову, так и сделали, адмирал, — напомнил Васильев. — Не пойму, как ему удалось выбраться? Откуда такая прыть?

— И мне хотелось бы знать, — согласился с ним Соболев и тут же бросил в огород каперанга камень. — Должно быть, выучка у матросов на флагмане уже не та, что была раньше.

Васильев хотел было послать наглеца куда подальше, но его гневную тираду прервал доклад с мостика. Говорил второй пилот.

— Командир! Проведена полная диагностика показателей. Приборы не врут. За бортом действительно минус 272 градуса по Цельсию. Солнечная радиация на нас никак не влияет. Корпус «Осириса-3» также никак не реагирует на излучение Солнца. Кроме того, мы не испытываем ни солнечного тяготения, ни электромагнитного излучения, ни радиации — ничего! Мы словно в межзвездном пространстве, в миллиардах километров от любых источников электромагнитного или любого другого излучения. Но даже там таких низких температур не бывает!

— При нашей текущей скорости до столкновения с неопознанным звездолетом осталось девятнадцать минут, — присоединился к докладу штурман. — Попытаемся уйти от столкновения? Еще есть время.

— Практически абсолютный ноль… — изумленно прошептал Васильев. — Мы в двух миллионах километров от поверхности Солнца. Еще десять минут назад на нас действовали все его поражающие факторы, включая тяготение.

— Невозможно… — продолжал бормотать Касаткин, качая головой из стороны в сторону. — Все морок! Бред! — он начинал походить на безумца. Его глаза странно бегали из стороны в сторону, словно он что-то понял, но не хотел признавать это. — Невозможно! Все это ловушка! Надо атаковать. Надо срочно…

— Проверяем другие параметры, командир! — продолжал пилот.

— Да-да, работайте… — Васильева беспокоило состояние адмирала. — Сергей Игоревич, с вами все в порядке?

Касаткин перевел потерянный взгляд на Васильева.

— Да, Герман. Я просто… — он сейчас действительно выглядел растерянным, словно ребенок, сознание которого поместили в голову видавшего виды военного и заставили принимать судьбоносные решения за все человечество. — Просто я подумал…

— Могут ли быть на борту «Осириса-3» выжившие? — предположил командир «Вольного» и, судя по всему, угадал. Именно об этом и думал Касаткин. О своей дочери. Его с головой выдали испуганный взгляд и не к месту задрожавшие руки, тем не менее версию Васильева он тут же отмел.

— Нет… — бормотал адмирал. — Такого не может быть. Только не сейчас!

Мысли свои Касаткин все же предпочел не озвучивать: «И потом, она была на „Прорыве“… Никто не знает, долетел ли он… Нет, нет, нет! Не может она быть на „Осирисе-3“. Что ей там делать? Как? А если это невозможно, значит, все морок! Все ложь!»

Васильев понимал переживания адмирала. В голове старпома вертелись плюс-минус те же мысли. Ваэрры определенно неспроста устроили им это шоу. Чем бы этот корабль ни оказался — призрачным ли туманом, копией или даже оригиналом — он определенно находится между ними и шаром. Для земной эскадры «Осирис-3» оказался препятствием, обойти которое просто так было невозможно. Это только в старых голливудских фильмах огромные звездолеты с легкостью разгонялись и тормозили в космическом пространстве, только в наивной подростковой фантастике многотонные военные фрегаты и крейсеры могли в один миг изменить курс и уклониться от любого препятствия. В жизни же все маневры, все траектории, каждое ускорение или тормозное усилие просчитывались и перепроверялись сотни раз. Если «Осирис-3», до столкновения с которым оставалось чуть более пятнадцати минут, был реальным кораблем, то у группы кораблей Касаткина были серьезные проблемы. Нельзя было взять и просто остановиться, нельзя в двух миллионах километров от массивного Солнца взять и замереть на месте. Сила тяготения огромного светила попросту не позволит этому произойти. Плюс ко всему, помимо Солнца, в построении траектории движения учитывалась и сила гравитационного возмущения шара инопланетян, которая тоже была чудовищной. Здесь Васильев был солидарен с Касаткиным. Поверить в то, что ваэррам каким-то образом удалось отключить гравитацию на таком обширном участке, было попросту невозможно. Самое очевидное решение, как правило, было самым близким к истине. Скорее всего, ваэррам удалось частично взломать бортовые системы кораблей эскадры и исказить текущие данные о гравитации, температуре и излучении. Но в таком случае и «Осирис-3» мог быть ненастоящим! Васильев вконец запутался. Он понимал, что сейчас от его решения зависит если не все, то очень и очень многое.

— Командир! — напомнил о себе первый пилот. — Каковы наши действия?

— Идем прежним курсом! — сурово рявкнул Касаткин, тем самым принимая управление эскадрой на себя.

Пилот несколько растерялся, поскольку обращался не к адмиралу, а к своему непосредственному командиру, коим являлся Васильев.

— Что с тяготением шара? — зачем-то спросил Васильев.

Ответил ему второй пилот:

— Усиливается, но нам пока удается компенсировать это воздействие. Благо теперь Солнце на нас никак не влияет.

— Чушь! — заорал Касаткин. — Чушь и бред! Я же сказал — все это уловка ваэрров! Кто дал команду изменить тяговую нагрузку?

За пилота ответил быстро сориентировавшийся штурман:

— Адмирал, в подобных ситуациях автоматика сама принимает решения. Изменения физических факторов за бортом реальны. Компьютер их оценил, принял во внимание и изменил параметры полета в автоматическом режиме. И все компенсаторные решения искина оказались верными, наш курс остается прежним. Мы все еще можем выйти на кривую атаки.

— Кроме того, — добавил первый пилот, — автоматика сработала и на других кораблях группы. Все искины сработали синхронно. Именно поэтому наш строй все еще не развалился.

— Единственное препятствие — «Осирис-3», — подытожил Васильев. — Слушай мою команду! Всем кораблям — приступить к маневру уклонения. Рассчитать иную траекторию подлета к шару.

— Не сметь менять траекторию! — взревел Касаткин.

— Адмирал! — Васильев вытянулся перед Касаткиным во весь свой рост и смело бросил ему в лицо. — У нас нет иного выхода! Учитывая нашу текущую скорость и массу «Осириса-3», столкновение приведет к катастрофе. Щиты не спасут. Строй распадется, уцелевшие корабли уже ничего не смогут предпринять. А так мы хотя бы сохраним флот.

— Толку от этого флота, если мы не сможем атаковать! — буквально проорал свою позицию Касаткин. — Неужели вы не видите, что это ловушка? Нет никакого «Осириса-3». Если бы он реально существовал, если бы им кто-то управлял, то с нами уже связались бы! С нами уже вели бы переговоры! Кроме того, эти нереальные изменения внешних условий… Вы разве не понимаете, что такого попросту не может быть! Все, что мы видим, — это масштабная мистификация! Ловушка это! Ваэрры словно намекают нам, что тут, рядом с ними, нашим кораблям не страшен солнечный ветер, не страшны запредельные температуры. Они словно заманивают нас!

В этом вопросе Васильев как раз был с адмиралом солидарен. Другой вопрос — что теперь делать? Нельзя же просто продолжать двигаться прежним курсом и игнорировать полуторакилометровый звездолет прямо перед ними. Все приборы утверждали, что это препятствие реально! Что «Осирис-3» существует! В конце концов, через несколько минут просто сработает автоматика, пытаясь увести группу кораблей от лобового столкновения. Чтобы продолжать лететь прежним курсом, требовалось перепрограммировать главные компьютеры всех звездолетов группы. А все это время, много времени. И его нет.

— Есть еще один вариант, — словно угадав ход мыслей Васильева, сказал Касаткин. — Мы дадим залп по «Осирису-3». Если он реален, то после этого он уже не будет нам помехой.

— Уничтожить? — удивился Васильев, прекрасно понимая, с какими внутренними противоречиями пришлось совладать Касаткину ради такого решения.

— Адмирал! — сухо проскрежетал Соболев и кивком указал туда, где врачи приводили в чувство Синака.

Все присутствующие синхронно посмотрели на Реджи. Доктор уже пришел в себя и сидел сейчас на полу, полуприкрыв глаза и скрестив ноги, словно йог. На его смуглом небритом лице играла ироничная улыбка, Синак словно наслаждался замешательством офицеров. Он явно получал удовольствие от созерцания их спора.

— А, уже привели в чувство? — злобно проскрежетал зубами Касаткин.

Растерянные медики только покачали головой:

— На самом деле, адмирал, мы толком ничего и не сделали. Он сам очнулся.

— Тем хуже для него! — рыкнул Касаткин. — Соболев! Допросить этого гада! Он явно что-то знает о плане ваэрров.

Губ Соболева коснулась еле заметная улыбка — казалось, он весь полет только и ждал этого приказа. Личный помощник Касаткина двинулся к Синаку и уже протянул было свои руки к его горлу, как вдруг тот открыл глаза, небрежно махнул перед Соболевым рукой, словно отмахнувшись от назойливой мухи, и тело огромного космодесантника в ту же секунду обмякло и отлетело в сторону, крепко приложившись о переборку.

— Какого… — начал было Касаткин, но ему тут же пришлось выпустить из легких весь воздух, поскольку его перебил громогласный глас, разносившийся по мостику откуда-то с потолка.

— Вижу, вы так и не поняли, с кем имеете дело…

Губы Синака при этом совершенно не шевелились. Голос определенно принадлежал ему, но лился он почему-то из динамиков, что приводило свидетелей этого явления в замешательство. Касаткин замер в своем кресле, Васильев рефлекторно отступил на шаг назад, а оба пилота и штурман замерли на своих рабочих местах, глядя на то, как Реджи Синак медленно встает с пола и обводит центральный пост холодным взглядом. На лице его по-прежнему играла странная ухмылка, придававшая ученому зловещий вид. Остальные офицеры на мостике не сразу сообразили, что именно происходит и кто говорит. Центральный пост погрузился в тишину. Люди затравленно переглядывались, пытаясь определить источник звука, а самое главное — смысл сказанного.

— Как же просто вас ввести в заблуждение, — продолжил голос Синака. — Как же сильно вы зависите от своих примитивных технологий, от своих собственных ощущений и органов чувств. Вы слабы, но тем не менее лезете туда, где вам не рады. Вы только научились ползать в пределах своей звездной системы, но все одно ползете к звездам. Стремитесь туда, где ни вас, ни ваши амбиции никто не ждет. Вы пытаетесь играть в чужие игры, пытаетесь казаться ровней нам…

— Кому это нам? — Васильев первым пришел в себя и решил не поддаваться на провокацию. Очевидно было, что говорил не Синак, его вообще сейчас тут не было. Его тело было лишь марионеткой в чьих-то руках.

— Вы знаете ответ, — перевел взгляд на Васильева Синак. Вернее, сделал это тот, кто им сейчас управлял.

— Я так понимаю, Реджи Синак является лишь передатчиком? — озвучил свою догадку Васильев.

— Верно.

— Его сверхсила и способность управлять механизмами — тоже ваших рук дело?

— Мы можем взять под ментальный контроль любого из вас, — и в подтверждение этому все присутствующие на ЦП люди, включая Васильева и Касаткина, синхронно вскинули вверх правую руку. Выглядело это так, словно всех одновременно ударило током. Сразу после этой демонстрации все повскакивали со своих рабочих мест. Не всем было ясно, что именно произошло, но те, кто понял, начали сомневаться в собственной способности контролировать свои действия. Поднялось волнение, пронесся ветерок перешептываний, и неизвестно еще, чем бы закончилось это невольное возмущение на ЦП, если бы голос не продолжил вещать. — Бежать нет смысла. Мы везде, и мы достанем вас повсюду. Если понадобится, мы можем устроить кромешный ад на всех ваших звездолетах. Вы просто перебьете друг друга. По нашей воле, по одной только нашей прихоти вы станете выдавливать друг другу глаза, откусывать пальцы, живьем сдирать кожу, разрывать голыми руками тела, вынимать оттуда органы и поедать их, глядя при этом один другому в глаза. Стоит нам только захотеть, и вы синхронно откусите себе языки и умрете от кровопотери в течение десяти минут. Вы так же слабы, как и те, кто был до вас.

— «Прорыв», «Ксинь Джи», «Ориджин»… — невольно прошептал Васильев.

Ему вторил голос Синака:

— «Осирис» и «Марк» — да, все они погибли. Все они оказались слишком слабы. У вас у всех есть один существенный недостаток — вы все люди! Вы не в силах совладать даже с собственными низменными желаниями, куда же вам покорять планеты? Куда вам бороздить дальний космос? Где вам совершать равные контакты? С кем? Вы даже для самих себя опасны. Думаете, кто-то согласится с вами сотрудничать?

Голос Синака оставался до тошноты спокойным. И эта спокойная, холодная и негромкая речь пугала до дрожи, до спазма в кишках, до остановки дыхания. Кого-то слишком впечатлительного из числа связистов даже вырвало. Голос был настолько спокойным, что складывалось ощущение, будто говорит не живой человек, а бездушная машина. И тем не менее ни у кого из присутствующих не было ни малейших сомнений в том, что эта угроза — не блеф. Тот, кто сейчас вел переговоры, действительно мог воплотить в жизнь все, что озвучил. Для всех настало озарение: вот что произошло с экипажами пропавших звездолетов! Никто с ними не воевал. Люди сами перебили друг друга. То был замкнутый ад.

К этому же выводу пришел и Касаткин. Ему сейчас было хуже всех: это он отправил туда свою дочь. Он хотел ее уберечь, но при этом обрек на жуткую смерть. Одному богу известно, как она погибла, через что ей пришлось пройти.

Наступила тяжелая тишина, нарушить которую не решался никто. Все сидели и с замиранием сердца ждали развязки ситуации. Страх овладел практически всеми. И этот страх был вполне объясним — люди не боялись самой смерти, большинство из них изначально понимали, что идут на смерть. Но одно дело погибнуть в бою, пытаясь отстоять собственную правоту, свободу и независимость человечества, и совсем другое — погибнуть вот так, не будучи хозяином ни своему телу, ни ситуации в целом.

Васильев бросил взгляд на адмирала. Касаткин молчал. Лицо его приобрело землистый оттенок, губы побелели, а глаза налились кровью. Нет, ему не было страшно. Его сейчас терзала ярость бессилия. И прежде чем он не выдержит и скажет то, что может послужить спусковым механизмом для претворения в жизнь угроз ваэрра, Васильев поспешил продолжить переговоры:

— Я так понимаю, — стараясь не дать петуха от волнения, произнес он, — вы не сделали ничего из озвученного списка изуверств по какой-то конкретной причине. Вы хотите переговоров. Верно?

— Верно. Мы завладели одним из вас, чтобы он передал вам условия вашей капитуляции.

— Почему именно его?

— А почему не его? — вопросом на вопрос ответил голос. — Нам нужно было дать вам понять, на что мы способны. Человек мирной профессии прекрасно для этого подходит.

— И что же он должен передать нам?

— Волю.

— Чью?

— Нашу.

— И какова же она?

— Уйдите! Уйдите и останетесь целы. Уйдите — и Земля не пострадает. Уйдите — и бо́льшая часть землян выживет. Уйдите — и выжившие на «Осирисе» будут свободны.

Последние слова заставили Касаткина вздрогнуть. Он медленно перевел взгляд на Васильева, как бы говоря: «Продолжай, у тебя получается».

И Васильев продолжил:

— Допустим, мы откажемся. Что тогда?

— Смерть.

— Мы не боимся смерти! Каждый из нас готов пожертвовать собой!

— Не ваша смерть, человек. Смерть всех землян. То, что вы услышали, может произойти и на Земле, но в иных масштабах. В масштабах, доселе немыслимых.

— Но именно поэтому мы и противостоим вам! — возразил Васильев. — Именно поэтому пришли сюда. Мы не хотим угнетения землян. Именно поэтому мы дадим вам бой. И именно поэтому победим. Вы попросту не оставляете нам выбора.

— Вы испаритесь, стоит нам лишь захотеть! — на этот раз Синак заговорил собственным ртом. Смотрел он на Васильева глазами, полными любопытства. Он словно изучал реакции старпома, а заодно провоцировал того на какие-то действия.

— Блеф! — уверенно бросил в лицо Синаку Васильев.

Вместо ответа Реджи чуть заметно повел рукой, и в один миг на мостике отворились все защитные створки. На секунду все пространство озарилось нестерпимым солнечным светом. Разумеется, все офицеры мгновенно оценили ситуацию и попадали на пол в тщетной попытке уберечь себя от губительного воздействия солнечного света и радиации. Лишь Касаткин и Васильев остались недвижимы, в полной мере осознавая всю бессмысленность этих попыток спастись. На таком расстоянии от Солнца при открытых створках не спасет уже ничто — ни светофильтры, ни плазменные щиты. Оба офицера лишь зажмурились рефлекторно и уже готовы были проститься с жизнью, как вдруг поняли, что ничего страшного на самом деле не происходит.

По идее, после резкого открытия всех защитных створок температура воздуха на ЦП должна была повыситься настолько стремительно, что все живое попросту обуглилось бы еще до того, как задохнулось. Однако ничего подобного не произошло, воздух на ЦП по-прежнему был прохладен и свеж. Один за другим офицеры на мостике открыли глаза и встали. Снаружи бушевала стена огня, однако свет не резал глаз, не слепил и не был горяч. Люди видели поверхность Солнца словно в ином диапазоне, не причиняющем им никакого вреда.

Со своего места встал и Касаткин. По всей видимости, после такой демонстрации возможностей ваэрров он нашел в себе силы подавить гнев и решился вступить в диалог.

— С кем мы говорим?

— Так ли это важно, адмирал?

— Вы знаете нас, но мы не знаем ни того, кто говорит, ни от чьего имени ведутся эти переговоры, ни какое место говорящий занимает в иерархии вашего мира. Ваша легитимность под большим вопросом.

— Моя легитимность подкреплена властью над вами.

— И тем не менее вы еще не сделали того, что обещали. Мы все по-прежнему живы. Почему?

— Вы правы, адмирал. Мы не хотим принуждать вас делать то, что вы сами не хотите делать. Вы должны сдаться сами. Вы должны отречься от собственной воли и принять волю нашу. Более того, вы должны будете донести эту мысль и до остальных землян.

— Почему?

— Земляне должны принять свое поражение. Они должны смириться.

— Это не ответ, — возразил Касаткин. — Почему мы должны смириться? Почему вы решили, что мы вообще что-то вам должны? Вы можете уничтожить всех на этом корабле. Вы можете уничтожить весь мой флот и всех людей на планете Земля. Вы не делаете этого. Вы ведете с нами переговоры. По-че-му?

— Ваша воля…

— Что наша воля?

— За годы изучения вас как вида мы пришли к выводу, что человечество не будет окончательно повержено, если само не признает свое поражение.

— Мы сами должны признать себя побежденными? — не понял Васильев. — Но зачем? К чему такие сложности? Убейте нас всех и получите планету на блюдечке. Зачем столько сложностей?

— Это вам знать уже необязательно. Итак, подведем итоги. Вы находитесь в зоне действия нашего гравитационно-временного поля. Ваши светофильтры и плазменная защита отключены. Вы в полной нашей власти. Готовы ли вы принять свое поражение и признать нас в качестве своих сюзеренов?

— А какова наша выгода? — вдруг тихо, хриплым голосом спросил Касаткин, чем сильно удивил Васильева. От кого-кого, а от адмирала он такого шага не ожидал — не в характере Касаткина было сдаваться при первой же возможности. Однако, проследив за направлением взгляда адмирала, Васильев понял — Касаткин попросту тянет время.

Оказалось, что адмиралу отчаянно семафорит жестами первый пилот, указывая куда-то на боковую смотровую площадку.

— Выживут все ваши подчиненные, адмирал. Более того, мы поможем вернуться вам на Землю. Выживет множество людей на планете…

Васильев медленно сдвинулся с места, чтобы лучше разглядеть то, что видел Касаткин, и обомлел. Огромный «Осирис-3», казавшийся до этого мгновения кораблем-призраком, разворачивался и запускал свои маршевые двигатели. Его курс пролегал к Солнцу. Приглядевшись, Васильев понял, что корпус «Осириса» имеет изъян — под его брюхом на каких-то еле заметных энергетических подвесах болтался небольшой относительно размеров «Осириса» зеркальный шар. Синак все еще что-то бубнил про новый мир, который люди-рабы будут строить для цивилизации ваэрров, но ни Васильев, ни Касаткин его уже не слушали. Все их внимание было сосредоточено на маневре «Осириса-3», а все мысли крутились вокруг того, кто же мог им управлять.

— И все же… — перебил высокопарную речь захватчика Касаткин, давая боевой группе невербальную команду приготовиться к бою, — с кем мы имеем честь вести переговоры?

— Мое имя вам, людям, мало что скажет.

— И все же я хочу знать.

— Нет, человек, я не назову себя. Тебе достаточно знать лишь то, что когда-то меня звали Валерия. Валерия Мирская.