Последний поцелуй

Глава 14

Незнакомец, крепко удерживая за предплечье, вел меня по холлу к служебному лифту. Там он отпустил меня, чтобы провести магнитной карточкой по прорези считывающего устройства и нажать на кнопку вызова лифта.

Я рассматривала его, пока мы ждали, когда откроются двери.

— Ты кузен Рива. Петрос, верно? Онлайн покер.

— Хорошая память. Передай ему, что в ближайшее время он должен мне дать шанс отыграться. А то в последнее время Рив был слишком занят, чтобы присоединиться к нашим играм. — Такая напускная вежливость и впечатляла, и наводила ужас. Подобное поведение напоминало мне о мафии, которую я часто видела по телевизору. Однако, было и то, чего я совсем не ожидала увидеть в мужчине, который имел отношение к мафии. С одной стороны, неопрятность и, в то же время, идеальная укладка, делали его похожим скорее на студента-искусствоведа или гранж-модель, чем на гангстера. С другой стороны, мальчишеские манеры придавали ему налет невинности, которой, учитывая, что его отцом был Виланакис, я не сомневалась, не было.

— Я ему передам. — Я переплела пальцы, стараясь унять дрожь, пока пыталась определить, насколько опасна была для меня сложившаяся ситуация. А, учитывая грубое поведение и железную решимость, Петросу даже оружие не нужно было, чтобы казаться грозным. Но он регулярно общался с Саллисом по сети и знал, что мы состоим в отношениях. Конечно же, он не причинит мне вреда. Из уважения — как говорил Рив.

Однако чуть ранее кто-то (а возможно, даже и Петрос) пробрался на ранчо и убил собаку, чтобы оставить вполне определенное сообщение.

— Куда ты меня ведешь? — спросила я, когда двери лифта открылись и Петрос жестом показал мне войти внутрь.

— Мой отец живет в пентхаусе, — просто ответил он.

Я нервно сглотнула и зашла в лифт. Отметив наличие камеры в углу, попыталась оценить, каковы мои шансы позвать на помощь или нажать на кнопку экстренного вызова.

Но Петрос стоял сзади, слишком близко ко мне. Он нажал на кнопку верхнего этажа и, прислонившись к стене лифта, кивнул головой в мою сторону.

— Нет необходимости выглядеть такой напуганной, — усмехнулся он.

— Точно. Ведь я в полной безопасности и в любой момент могу уйти. И с моей головы не упадет ни один волосок.

Он вновь усмехнулся.

— Что же. Такого я не говорил. Но скажу тебе вот что, — он наклонился и понизил голос до хриплого шепота, — чем более напуганной ты будешь, тем больше это понравится моему отцу.

Мое дыхание участилось, и когда лифт оповестил о том, что мы добрались до нужного этажа, я подпрыгнула. Петрос рассмеялся и подтолкнул меня к выходу, следуя за мной. Мой взгляд метался туда-сюда, пока мы шли по холлу, в надежде найти хоть какой-то путь к спасению, горничную или постояльца. Но вокруг не было ни души, и вскоре мы остановились у двойных дверей.

Петрос поднял руку, чтобы постучать, но я остановила его.

— Джо внизу. Он будет волноваться, если я не вернусь. Позвонит Риву, и тот не будет очень-то рад, если со мной что-то случится.

— Не сомневаюсь, что это правда, блонди. Но если ты еще не поняла, моему отцу глубоко насрать на чье-либо счастье, кроме собственного. — Слова Петроса давили на меня своей тяжестью, пока он выстукивал на двери определенный ритм, являющийся, видимо, кодом. А еще я подозревала, что его изменят, стоит мне войти.

Через пару секунд двери открылись, и миниатюрная женщина восточной внешности, одетая в обычную домашнюю одежду, отошла в сторону, давая нам войти. Она ничего не сказала в знак приветствия и не встретилась со мной взглядом, лишь склонила голову, когда мы вошли. И еще прежде, чем я увидела кончик татуировки V на ее ключице, задумалась о том, по своей ли воле она здесь оказалась.

Перед нами предстала роскошная комната с каменным камином и отдельным балконом. Слева была большая столовая, рассчитанная, наверное, на человек десять. Далее находилась кухня, раза в два больше моей, расположенная полукругом. В общем-то апартаменты были раза в два больше моего дома в Лос-Анджелесе. Как минимум в два. Справа располагался коридор, который, догадалась я, вел к спальням.

Когда я повернулась к своим похитителям, мой взгляд упал на стопку журналов и газет, сложенных на кофейном столике. Точнее, скорее на одном из журналов, а именно: «Ас Уикли» — развлекательном периодическом издании, которое казалось явно неуместным среди таких журналов, как: «Уолл Стрит», «Форбс» и «Бизнес Инсайдер». Я немного сдвинула журнал «Нью-Йоркер», который лежал на вершине стопки, и увидела на обложке знакомое лицо — Криса Блейкли.

Сердце пропустило удар, когда я прочитала первую полосу: КРИС РАССКАЗЫВАЕТ ОБО ВСЕМ. Актер рассказывает о предстоящей брачной церемонии, о своей борьбе с зависимостью и высказывает свою версию произошедшего с Мисси Матайей, включающую взяточничество со стороны правительства и Греческую мафию.

— Вот же черт, Крис, — пробормотала я себе под нос. Несмотря на то, что у него был очень длинный язык, я все же надеялась, что Крис окажется вне радаров Виланакиса. Видимо, не судьба.

— Пожалуйста, присаживайся, — с легким акцентом произнесла женщина, чем отвлекла меня от беспокойных мыслей. Я подняла взгляд, когда она жестом указала мне на диван и огромное кресло рядом с ним. Стоило ей вытянуть руку, и я тут же заметила желтые синяки и несколько круглых ожогов — от сигарет, скорее всего. Если раньше у меня были сомнения в том, что над ней надругались, то сейчас все они отпали сами собой.

На душе было гадко. Я проигнорировала ее предложение сесть и наклонилась, чтобы встретиться с ней взглядом.

— Я Эмили. А ты?..

Глаза женщины округлились, и она бросила взгляд на Петроса, будто боялась, что он накажет ее за то, что я к ней обратилась.

Она оказалась права.

Он сильно ударил ее по щеке.

— Я разрешил тебе смотреть на меня?

Ярость и страх вспыхнули во мне, что пришлось посчитать про себя до десяти, чтобы успокоиться и не натворить чего-нибудь опрометчивого. Например, заступиться за нее.

Девушка пробормотала извинения, и Петрос ответил ей что-то резким голосом на греческом. Видимо, дал какие-то указания, поскольку она тут же покинула комнату.

— Майя очень милая девушка, — пояснил Петрос, когда та ушла. — И минет делает отлично.

— Правда? Надеюсь, в следующий раз она откусит тебе член. — На удивление, мой голос звучал уверенно. И я молилась, чтобы он не увидел выступившие на лбу капельки пота и не услышал моего бешеного сердцебиения.

— А вот это ты зря, — цыкнул он. — Сосать мой член — ее работа, и она никогда не жаловалась.

Я резко выдохнула и приказала себе молчать.

Но была слишком взбешена и взволнована, чтобы держать себя в руках.

— И почему это ее работа? Потому что она тебе должна? Ты что, позаботился о ее бывшем муже, оплатил операцию матери или пичкал ее наркотиками, а потом сказал, что она не сможет уйти, пока не расплатится с тобой?

— Что-то вроде того.

Я закатила глаза, и он это заметил.

— Правда хочешь знать о Майе? — Его тон был резким. — Тогда я расскажу тебе. Ее отец задолжал моей семье денег. А когда мы пришли к нему, он не смог заплатить. И отдал нам Майю.

— Господи, — прошептала я.

— Так что, видишь, она наша. — Петрос, словно хищник, кружил вокруг меня и говорил медленно. — Она делает, что мы хотим и когда хотим. Если я хочу, чтобы она приготовила мне тушеное мясо — она готовит мне его. Если хочу, чтобы открыла дверь — открывает. Если хочу трахнуть ее в рот — глотает каждую сраную каплю.

— Это ужасно. Вы ужасные, жестокие люди. — Я не могла представить на ее месте Эмбер. И все же именно об этом и думала.

— Конечно. Без разницы. Можешь ругать нас. Но я просто рассказываю о том, как это происходит, чтобы ты не удивилась потом, когда мой отец решит, что ты тоже ему должна.

Я сдержала вздох.

— Ты просто пытаешься запугать меня.

Он ухмыльнулся.

— Возможно. Но это не значит, что я соврал.

— Петрос, — раздался позади глубокий мужской голос, за которым последовала целая цепочка фраз на греческом.

Я обернулась и увидела, как в комнату входит широкоплечий мужчина среднего возраста. Мне уже доводилось видеть Микелиса на фотографиях, поэтому я сразу же его узнала. Однако вживую он выглядел привлекательнее и более грозно, чем на фото. Несмотря на то, что зачесанные назад волосы уже тронула на висках седина, а вокруг глаз появились морщины, он, казалось, был в отличной форме. Виланакис был привлекательным, и, если бы я не так хорошо его знала, назвала бы даже сексуальным. Если бы не знала, на что тот был способен. Если бы не знала, что его руки могли причинить вред, наказать и сломить.

Меня вдруг осенило: ведь именно таких мужчин я обычно выбирала. Нашла, наконец, человека, который был для меня уже слишком? Или каждый мужчина теперь «слишком», если он не Рив?

— Эмили Уэйборн, — воскликнул Микелис, направляясь ко мне. Он подошел и, взяв меня за предплечья, поздоровался по-европейски — поцелуем в каждую щеку.

Я вздрогнула от страха и выброса адреналина, отчего тут же выпрямилась. К этому я не была готова, хотя стоило бы. Правда, куда хуже то, что я вообще ни к чему из этого не была готова.

— Здравствуйте, — ровным тоном поздоровалась я, стараясь максимально быстро вернуть себе самообладание.

Его губы изогнулись в медленной улыбке, а блеск в глазах говорил о том, что он видел меня насквозь — то, как я оценивала его; мои опасения; попытку взять себя в руки. Он заметил это и запомнит. И сможет использовать это против меня.

Однако он был вежлив и гостеприимен.

— Я много о тебе наслышан, Эмили. Позволишь перейти на «ты»? — Он не стал ждать согласия. — У меня такое чувство, будто я знаю тебя уже очень давно.

Кожу неприятно покалывало от страха, и пришлось отругать себя, чтобы собраться с мыслями. Он не знал меня. Лишь пытался манипулировать, чтобы я чувствовала себя и желанной гостьей, и, в тоже время, неуютно. Такой трюк я уже видела. Так что со мной он не пройдет.

— Жаль, что не могу сказать того же. Я чувствую, что мы отнюдь не знакомы. — Я надеялась, что это был хороший ход — притвориться, что ничего о нем не знаю, будто Микелис вовсе мне неизвестен.

Его улыбка слегка растаяла.

— Что же, теперь мы узнаем друг друга получше. Для меня большая честь познакомиться с человеком со столь известным именем. Или, лучше сказать, голосом.

— Боюсь, я это уже слышала. — вздохнула я, будто маялась от скуки.

— Не сомневаюсь. — Теперь от его улыбки не осталось и следа. — Я не претендовал на оригинальность. Лишь хотел начать разговор. Петрос может угостить тебя чем-нибудь перед тем, как уйдет. Кофе? Бокал вина?

— Хм, нет.

И в последнюю минуту добавила:

— Спасибо.

— Может быть, воды?

Его настойчивость вовсе необязательно говорила о дурных намерениях. Вполне возможно, что он просто пытался немного меня успокоить.

И все же, я была умна, когда дело касалось опасных мужчин.

— Большое спасибо, мистер Виланакис, но у вас я ничего брать не буду.

— Пожалуйста, зови меня просто Мика. — Он выгнал Петроса кивком головы, и тот исчез за дверью.

И мы остались наедине.

— Присядьте, мисс Уэйборн. Чувствуйте себя как дома. — Микелис спрятал руки в карманы и выглядел весьма расслабленно, но был собран. Сейчас он напоминал мне льва, который, прикрыв веки, нежился на солнышке, чувствуя себя королем. Но стоит мышке пробежать мимо, ему нужно будет всего лишь протянуть лапу, чтобы поймать простофилю.

Мне оставалось лишь следить за этой лапой. Все просто.

Я непринужденно, несмотря на коктейль из адреналина и нехорошего предчувствия, обошла кофейный столик, чтобы увеличить между нами расстояние. Как только отошла максимально далеко, повернулась к нему лицом.

— Почему я здесь?

— Эх, решила перейти сразу к сути. Верно, нечего тянуть резину. — Как по мне, так он уже и так долго медлил.

— Это не ответ на мой вопрос.

— Не ответ. Я дам тебе его всего через мгновение. Прошу. Присядь.

Я осталась стоять на месте.

— Мой друг внизу. Уверена, он уже меня ищет. И Рив тоже будет меня искать.

— Выходит, сегодня у нас есть время лишь на короткий разговор. Какая жалость!

Наивно предполагать, что под коротким разговором Виланакис подразумевал, что отпустит меня. Но я все равно зацепилась за такую возможность. Да, он будет запугивать меня, издеваться. Но отпустит. Ему придется.

Микелис жестом указал мне на кресло, желая разрядить обстановку. Видимо, хотел, чтобы я села и расслабилась. Позволила ему диктовать условия.

В другое время я бы поддалась.

Но с Микелисом — ни за что не буду называть его тем же прозвищем, что использовала Эмбер — у меня не было ни времени, ни терпения. Я не сяду. Не расслаблюсь. Он не будет диктовать условия.

— Почему я здесь? — Мой тон был ровным, но настойчивым.

— Я хотел с тобой познакомиться. — У него могли быть сотни мотивов, и ни один из них мне не был известен.

Я предположила самый очевидный.

— Собираетесь подсунуть мне свой номер и дать знать, что свободны, когда мне надоест Рив?

— Эмбер рассказала тебе о нашем знакомстве. Как это мило с ее стороны. — Он произнес это так приторно-сладко, что слова стали казаться неискренними. Если он и питал к ней какие-то нежные чувства, то дальше это не продвинулось. Микелис прищурил глаза и открыто оглядел меня, как мужчина проверяет и выбирает лошадь. — Впрочем, она была исключением. Сомневаюсь, что буду постоянно подбирать объедки со стола своего племянника.

— В таком случае, похоже, мы друг друга не привлекаем, — нагло заявила я. — Это замечательно.

И раз уж я осмелела...

— Скажите-ка, а почему именно Эмбер?

Микелис наклонил голову, будто обдумывая ответ, хотя я не сомневалась, что он у него уже был.

— У нас много общего, — осторожно ответил он. — Нас обоих предал один и тот же человек.

— Рив. — Я не могла понять, правда ли он верил в эту историю или просто хотел, чтобы в нее поверила я.

— Кроме того, я нашел ее весьма интересной.

Я обняла себя руками, надеясь, что он не заметит, что я дрожу.

— Точнее, вы нашли интересным насиловать и унижать ее?

Микелис нахмурился.

— Как ее подруга, ты, уверен, отлично знаешь, что Эмбер довольно терпеливая женщина. И я мужчина терпеливый. Полагаю, иногда мы чересчур увлекались.

— Мы чересчур увлекались? — Я почти рассмеялась, правда звук получился нервным и пренебрежительным. — Не вижу, чтобы вы страдали от каких-то травм.

— Вот что, Эмили. Прошу. Я знаю, что ты не из тех женщин, которые верят, будто все раны можно увидеть. Давай не будем притворяться. — Его попытка вызвать симпатию провалилась.

Виланакису, однако, удалось выбить меня из колеи. Мы провели вместе всего пять минут, а я уже усвоила, что Микелис — мастер в двусмысленном общении. Весьма печально, что ему давалось это так легко, и весьма жутко, что он практически видел меня насквозь. Откуда он узнал, что я из тех, кто не понаслышке знаком с физическими и душевными страданиями? Как понял, что я отреагирую на намек о невидимых глазу ранах?

А может, он и не знал. Да, это наиболее вероятно. Он лишь излагал избитые вещи, которые способен услышать и понять каждый. Как хорошо составленный гороскоп, который можно применить сразу к тысяче людей.

Да пошел он на хрен.

— Оставь Эмбер в покое, — сказала я, порядком утомленная этой его дерьмовой привычкой ходить вокруг да около. — Может, раньше она тебя и хотела, но сейчас нет.

— Она вернулась к Риву? Удивлен, что ты поддерживаешь ее, хотя предпочла бы сама быть с Ривом.

Даже если у него на ранчо и были шпионы, он не мог этого знать. Просто попытался угадать.

— От кого бы вы это не услышали, вам стоит найти более надежный источник. — Я постаралась ответить больше самодовольно, чем оборонительно. И это был блеф.

Брови Микелиса приподнялись, и он выглядел так, словно выиграл джекпот.

— Это ты мой источник информации, дорогая Эмили. Понимаешь, ты как раскрытая книга.

Он пытается добраться до тебя. Не дай ему это сделать.

— На самом деле, никто обо мне так не говорил раньше.

— Значит, ты просто не встречала проницательных людей.

Я открыла рот и тут же его закрыла. Насколько я поняла, он пытался докопаться до правды, и его точность поражала.

Но я ни за что не позволила бы себе знакомства с людьми, которые могли видеть настоящую меня. Обычно меня притягивали мужчины, которые не старались узнать обо мне что-нибудь, кроме способности подчиняться. Даже Эмбер видела ровно столько, сколько хотела видеть. Рив был первым человеком, который забрался мне под кожу и в душу.

И оставил меня уязвимой? Действительно ли Микелис видел меня насквозь?

Я колебалась с ответом слишком долго, и он воспользовался возможностью.

— Серьезно, Эмили, расскажи мне. Я заинтригован. Что происходит между вами тремя?

Не отвечай. Ни о чем ему не рассказывай.

— Вы, девчонки, делитесь им в равной степени? Или у него есть фаворитка?

Я слегка покачала головой, и это был не ответ, а просьба перестать ходить вокруг да около и загонять меня в угол.

— Это ты, не так ли? Готов поспорить, это выводит Эмбер из себя.

— Не говорите о нас так, будто все знаете, — слабым голосом произнесла я, тяжело дыша.

— Ах, я понял. — Он ухмыльнулся, будто победа была за ним. А так и было. — Ты совсем не хочешь делиться.

Вот он, мой самый большой секрет. Самая постыдная рана. Я могла целый день обвинять Эмбер в причинах, по которым мы отказались от группового секса, и это была бы правда. Ведь именно она решила, что с этим покончено.

Однако не одна Эмбер хотела только своего мужчину. Я тоже.

И теперь Микелису оставалось лишь насыпать соли на рану.

— Ты не первая женщина, которая сталкивается с его неверностью.

От удивления я задала вопрос, не подумав.

— Он изменял Эмбер?

— Я говорил о Мисси Матайе.

— Вы просто пытаетесь выудить из меня информацию, — сказала я, понимая, что мое самообладание утрачено. — Пытаетесь угадать, что меня расстроит. Это не сработает.

— Раз ты так говоришь. — От него так и веяло торжеством победы.

Как последний оставшийся в живых солдат, я сделала последний выстрел, уже даже не надеясь, что он попадет в цель.

— Оставьте Эмбер в покое.

Его взгляд тут же затуманился от замешательства или непонимания, и я уже подумала, что он не понял, о чем я говорила. Но затем ответил:

— Когда люди просят меня о чем-то, они, как правило, предлагают что-то взамен.

Конечно, он хотел платы. Я готова была отдаться Риву, когда искала ее. Но не собиралась давать то же самое Виланакису.

К счастью, мне и не нужно было.

— Вы сказали, что не хотите меня. А больше мне нечего предложить.

— Au contraire (франц. наоборот), — возразил он. Я задержала дыхание, когда Микелис сделал шаг ко мне. И еще один. А потом оказался так близко, что мог коснуться меня, ударить или задушить.

И я проглотила вскрик, когда он наклонился так, что его щека оказалась возле моей.

— Ты можешь предложить гораздо больше, чем просто оказаться в моей постели, что, как ты понимаешь, уже произошло бы, если бы я так захотел.

Да, я это понимала. Здесь он мог сделать со мной все, что пожелает. Мог убить, и ни Рив, ни Джо не добрались бы до меня вовремя.

Микелис почувствовал мой страх. И питался им. Он волновал Виланакиса, и за это я еще сильнее его возненавидела. Он провел рукой по моим волосам — крайне нежно. Так нежно, что жест получился зловещим, и я больше не могла сдерживать дрожь.

Ему это нравилось — нравилось запугивать меня. Я почувствовала запах мускуса, когда он прижался губами к моей щеке. А потом Виланакис лизнул меня, оставив мокрый слюнявый след вдоль линии челюсти.

К горлу подступила тошнота.

— Вы не причините мне вреда. — Очевидно, что это себя я пыталась в этом убедить. — Просто хотите напугать меня. Но вы уважаете Рива, поэтому не тронете меня.

— Потому что ты его женщина? — Он прижался своим носом к моему, и его взгляд теперь казался особенно зловещим. — Но ты говорила, что Эмбер тоже его женщина. И даже если вы делитесь, только одну из вас Рив может назвать своей женщиной. И я думаю, что это ты. Выходит, Эмбер — свободная карта.

— Нет. Это не я. — Даже если то, что сказал Виланакис — правда, я не предам Эмбер. Но это не значило, что мне хотелось поставить на кон себя. — Мы обе. Мы обе его женщины.

— Хм. — Виланакис отстранился, чтобы взглянуть на меня получше. Вероятно, дабы понять, не лгала ли я. — К сожалению, Эмили, я не уверен, что смогу уважать одновременно двух женщин. Что же, посмотрим.

— Чего вы от меня хотите? — слабо произнесла я.

Виланакис снова погладил меня по голове, будто я была небольшим животным, а не женщиной.

— Ты можешь передать от меня послание.

— Для Эмбер? — Мой голос сорвался. Я не сомневалась, что какое бы послание он не намеревался передать, сделано оно будет в физической форме. И тут же задумалась обо всех ранах и боли, которые мог причинить Виланакис. Он изнасилует меня? Смогу ли я сама уйти отсюда, или его посланием станет мое бездыханное тело?

— Не для Эмбер, — ответил он. — Для Рива.

— И что нужно передать? — почти прошептала я.

— Я хочу поговорить с ним. — Он приобнял меня за плечо и опустил руку так низко, что она оказалась практически под моей грудью, напоминая, кто в этой ситуации хозяин положения. И на долю секунды я представила, как ужасно, наверное, чувствует себя Майя, прислуживая ему. И как ужасно должно было быть Эмбер, когда она была с ним.

— Это все, чего вы хотите? Я передам ему, чтобы поговорил с вами, и вы оставите Эмбер в покое? — В моем голосе была слышна надежда, несмотря на попытку это скрыть. Это действительно все, чего он хотел от меня?

— Нет, нет, нет. — Он усмехнулся, и его губы защекотали мою кожу. — Это было бы слишком просто, разве не так? — Виланакис вновь погладил меня по голове и прижался лбом к моему виску. — Я не хочу, чтобы ты просто передала это ему. Я хочу, чтобы ты убедила его.

Звучало все равно слишком просто, наверняка тут крылся какой-то подвох.

— Почему он не хочет с вами разговаривать?

Микелис задумался.

— Скажем так, неверность Рива распространяется не только на женщин.

Это был уже второй раз, когда он намекнул на то, что Саллис — обманщик. Я повернула голову, чтобы встретиться с ним взглядом.

— Он предал вас.

Микелис ухмыльнулся, и я поняла, что ему доставляет удовольствие мое невежество, и он мне больше ничего не расскажет. Он очертил костяшками пальцев линию моего подбородка, и металл от его V-образного кольца холодил кожу.

— Убеди моего племянника поговорить со мной, Эмили Уэйборн. Лицом к лицу. Можешь сказать ему, что я пробуду в этом отеле еще неделю. Скажи ему номер комнаты. Я готов принять его в любое время.

Он убрал руку и отошел от меня.

Я испытала огромное облегчение, будто Виланакис прижимал к моей груди тяжеленный груз, а теперь убрал его, и я снова смогла дышать.

— Наш разговор окончен, верно? — Я отчаянно желала убраться отсюда и найти Джо. Мечтала вернуться на ранчо. К Риву.

Прежде чем Виланакис смог ответить, в соседней комнате зазвонил телефон. Микелис приподнял палец, жестом показав мне вести себя тихо, будто хотел попытаться подслушать разговор.

Слишком приглушенно и низко, чтобы разобрать хоть слово, но я была довольно-таки уверена, что говорили не на английском. Меньше чем через тридцать секунд разговор закончился.

— Петрос? — позвал Микелис.

Его сын вошел в комнату.

— Сделано, — сказал тот, и, хотя я понятия не имела, о чем шла речь, почувствовала, как меня, словно плащ, накрыл страх.

— Превосходно. — Глаза Виланакиса сияли, когда он перевел взгляд со своего сына на меня. — Да, Эмили, наш разговор окончен. Надеюсь, что ты сможешь уговорить моего племянника в скором времени поговорить со мной. Петрос проводит тебя к двери.

Я взглянула на часы и поняла, что прошло всего двадцать минут с тех пор, как я оставила Джо внизу. Он, наверное, уже почти начал рвать на себе волосы, но вряд ли пока еще предпринял что-то кардинальное.

Даже зная, что Джо волнуется, я остановилась, когда Петрос провел меня всего через половину комнаты.

— Что, если я не смогу убедить Рива поговорить с вами?

— Ты сможешь. И убедишь. — Микелис был куда более уверен в этом, чем я. — Кроме того, я только что сделал ему одолжение. Рив не из тех, кто любит оставаться в должниках.

Если его последние слова должны были как-то обнадежить, то получилось как раз наоборот. И хотя я вышла из его пентхауса одна, страх следовал за мной по пятам.