МИССИС ГАММИТ И ЕЕ СВИНЬЯ

— Мистер Беррон, одолжите мне ружье, — сказала миссис Гаммит, появляясь неожиданно в дверях конюшни, где сидел Джо Беррон и чинил упряжь.

На миссис Гаммит была короткая юбка из домотканой бумажной материи и черный лиф, а на голове красная шляпа, сдвинутая назад. Из-под шляпы виден был покрытый потом лоб и растрепанные прямые, жесткие, желтоватые волосы с проседью.

— А зачем вам понадобилось ружье, миссис Гаммит? — спросил охотник, не выказывая, однако, ни малейшего удивления.

Три месяца уже не видал он миссис Гаммит, но знал, что она живет недалеко, по ту сторону горного кряжа, в семи-восьми милях от него, считая по полету ворон[2], и, следовательно, является его ближайшей соседкой.

— Медведи повадились вдруг ко мне, — ответила она. — Забираются по ночам в огород и роются там. На днях стащили белую хохлатую курицу со всеми яйцами, из которых должны были вылупиться цыплята в следующий понедельник. Стащили утку, а вчера ночью приходили за свиньей.

— Неужели и ее стащили? — с участием спросил Джо Беррон.

— Нет, — ответила миссис Гаммит решительно. — Не добрались. Напугали только… Все ходили кругом сарая да нюхали, отыскивая, куда влезть. Я слышала в поселке, будто медведи до страсти любят свинину. Моя свинья подняла такой визг, что разбудила меня, а я принялась тогда кричать из окна. Медведь большой такой, черный, сейчас же удрал за сарай. У меня дома нет никакого оружия, кроме метлы, и медведю, конечно, удалось удрать. Сегодня хочу разделаться с ним. Одолжите мне ружье.

— Пожалуйста, — согласился охотник. — Но приходилось ли вам когда-нибудь стрелять из ружья? — спросил он вдруг, собираясь идти в хижину за ружьем.

— Не могу сказать, чтобы приходилось, — ответила миссис Гаммит с оттенком некоторого пренебрежения в голосе. — Но я видела, как стреляют… Невелика наука, по-моему, всякий научиться может.

Джо Беррон засмеялся и отправился в хижину за ружьем. Он вполне доверял ловкости своей посетительницы и был уверен, что медведи пожалеют, что повадились к ней. Скоро он вернулся и передал ей старинное ружье, которое она небрежно схватила, словно метлу. Когда же он подал ей рог с порохом и небольшой мешочек с пулями, она не сразу решилась взять их.

— А зачем это? — спросила она.

Джо Беррон серьезно взглянул на нее.

— Миссис Гаммит, — сказал он, — я знаю, что вы со всем можете справиться, как любой мужчина, и даже, пожалуй, лучше. Но дело в том, что вы воспитывались не среди лесов и не можете поэтому знать, как заряжаются ружья. Людям, выросшим в городе, как вы, приходится рассказывать, как надо обращаться с ружьем. Это ружье не заряжено. Вот тут порох и пули для заряда. А это вот пистоны, — прибавил он, вынимая из кармана брюк небольшой жестяной коричневый ящичек.

Миссис Гаммит смутилась, поняв свое невежество, хотя в то же время почувствовала себя польщенной упоминанием о своем городском происхождении. Впрочем, город, в котором она родилась и выросла, состоял из семи домов и одной лавки.

— Да, пожалуй, будет лучше, если вы покажете мне, как надо зарядить эту штуку, — скромно сказала она.

И зоркие серые глаза ее не упустили ни малейшей подробности, когда охотник забивал заряд и показывал ей, куда надо вложить пистон, когда ей понадобится пустить в ход ружье.

— Остальное вам, разумеется, известно, — сказал в заключение Беррон, прикладывая ружье к плечу и искоса смотря на ствол ружья. — Закройте один глаз и цельтесь так, чтобы попасть позади лопатки… какой хотите. Не будет тогда медведь больше трогать ни вашей свиньи, ни вашего огорода. Запомните, миссис Гаммит, что в это время года медведи сильно жиреют от черники и мясо у них как свинина, даже лучше.

Когда миссис Гаммит, возвращаясь домой, шла среди тихого, безмолвного леса, продолжая держать ружье, словно метлу, она нисколько не сомневалась, что может бесстрашно встретиться лицом к лицу и расправиться с самым громадным обитателем леса. Она верила в себя и не без основания, так как в нее верил не только родимый поселок ее, но и поселенцы здешних лесов. Когда ей исполнилось шестьдесят лет и она унаследовала от единственного своего брата-холостяка небольшую ферму, находившуюся в пустыне, никто не усомнился в том, что она будет вести жизнь охотника и пионера. Если миссис Гаммит и леса не сойдутся в чем-нибудь, то тем хуже для лесов.

И действительно, в течение двух с половиною лет все шло, как по маслу. Уединенная жизнь нисколько не смущала миссис Гаммит, которая была вполне довольна своим собственным обществом. Хозяйство ее состояло из двух быков, приученных к ярму, пестрой коровы, один рог которой торчал вверх, а другой вниз, серого кота, индюка и двух индюшек, подававших большие надежды, кур — бурых, черных, белых, красных и крапчатых, жирной утки, доставлявшей ей одно только разочарование, и белой свиньи, составлявшей ее гордость. Что удивительного, если она не чувствовала себя одинокой, имея возможность разговаривать со всеми этими животными? К тому же силы окружающей ее дикой природы, как бы признав в ней женщину, которая может пробить себе дорогу, снисходительно относились к ней. Капризные и невероятно ранние морозы северной области щадили ее огород. Ее цыплята не болели типуном. Дикие кошки, куницы и лисы оставили ее ферму в покое. И вдруг появились медведи…

Ферму миссис Гаммит посещал всего один медведь, но он оказался так неутомим, любопытен и изобретателен, что в воображении миссис Гаммит он умножился в несколько раз. Когда она говорила Джо Беррону, что медведи становятся нахальными и не дают ей житья, она забыла, что дело идет об одном угрюмом, с истрепанной шерстью медведе, умудренном годами и опытом. Медведь этот случайно получил воспитание, какое редко выпадает на долю его товарищей, бродящих по пустынным лесам. Несколько лет он провел в плену в поселке, расположенном далеко южнее долины Куэх-Девик. Затем он прожил довольно долго в кочующем зверинце, откуда освободился благодаря крушению поезда, отделавшись при этом только потерей глаза. В плену он научился глубоко уважать мужчин, потому что они умели бить его по носу, если он не исполнял того, чего они желали. Но к женщинам он привык относиться с презрением. Они визжали, когда он ворчал, и улепетывали, когда он протягивал к ним лапу. Когда он снова очутился на свободе и постепенно, хотя и с трудом, припомнил все давно забытые им способы добывания пищи, он нередко заглядывал в хижины дровосеков и пионеров. И вот, наткнувшись случайно на ферму миссис Гаммит и убедившись после долгого и тщательного наблюдения, что ею управляет не страшный мужчина, а одна из тех одетых в юбку существ, которые дрожали при звуках его ворчания, он даже облизался от предвкушаемого наслаждения. Наконец-то представился случай свободно полакомиться.

И все же старый медведь держал себя очень осторожно. Он решил, что не следует действовать слишком скоро, рассчитывая исключительно на беспомощность юбки. Он долго сидел в кустах, наблюдая за миссис Гаммит, когда она работала на грядках картофеля. Ее вид внушал ему опасения. Нет ли какого-нибудь обмана в этой юбке? Долго и внимательно наблюдал он за нею, пока не решил, что она, пожалуй, женщина. Тогда он задумал предпринять ночью пробный поход в огород.

Ему ужасно понравились стручки гороха. Он ел их осторожно, так как боялся, не случилось бы чего-нибудь. Но ничего не случилось — миссис Гаммит спала крепко. Утром она пришла в ярость, но медведь ее ярости не видел.

Тогда он сделался еще смелее, хотя продолжал действовать под прикрытием ночи. Он испробовал все, что росло в огороде, и оставил столько следов, что миссис Гаммит вообразила, будто ее разоряет целая толпа медведей. После огорода он рискнул заглянуть во двор и в сарай. Здесь в небольшой кадочке, стоявшей в углу навеса, он заметил курицу, сидевшую на яйцах. Не обращая ни малейшего внимания на ее героическую самозащиту и на неприятное ощущение перьев, застрявших в зубах, он с аппетитом закусил ею. Миссис Гаммит и на этот раз ничего не слышала. Несмотря на все свое негодование, она никак не могла отвыкнуть от привычки спать крепко. Если бы медведь вернулся утром, он увидел бы, что поведение его очень не нравится доброй леди. Она решила наказать его, если он вздумает еще продолжать с нею эти шалости. Затем, как мы уже слышали, он стащил утку, к потере которой миссис Гаммит отнеслась довольно равнодушно, говоря себе, что она избавилась от ненужного хлама.

Существование белой свиньи медведь открыл, только когда наступили лунные ночи. И тут впервые встретился лицом к лицу с негодующей миссис Гаммит. Он очень любил свинину, но, занятый сначала приключениями в огороде и под навесом, он и не подозревал существования на ферме такого богатства, как свинья. Опасаясь капканов, он боялся сначала входить через узкую калитку в широких воротах сарая, которые всегда были закрыты. Он предпочел обойти кругом и обнюхать угол, где росла старая береза, служившая насестом огромному индюку. Осторожная птица подозрительно уставилась на него сверху и громко, пронзительно кулдыкнула, чтобы предупредить хозяйку. Удивленная и испуганная свинья забилась в самый темный угол загородки и оттуда молча через щель между досками смотрела на медведя. Потеряв всякое терпение, медведь вцепился когтями в край доски и рванул ее, пытаясь сломать. Но ему удалось отколоть только несколько щепок. Треск досок произвел слишком сильное впечатление на свинью и лишил ее всякого самообладания. Она так завизжала, что медведь с удивлением отскочил назад.

Не успел он еще прийти в себя и возобновить свое нападение, как в хижине распахнулось с громким стуком окно. Визг белой свиньи нарушил крепкий сон миссис Гаммит, и она сразу поняла, в чем дело.

— Брысь! Негодная скотина! — крикнула она, как безумная, и, потрясая кулаками, так далеко высунула из окна голову и плечи, что едва не потеряла равновесия.

Медведь, не понявший значения ее слов, стал на задние лапы и одним глазом принялся разглядывать седые волосы миссис Гаммит. Фермерша, решив, что наступила пора действовать, сбежала по лестнице в кухню, схватила там первое попавшееся ей под руку оружие, которое оказалось метлой, распахнула двери кухни и ринулась во двор, испуская пронзительные негодующие крики.

Странный вид был у миссис Гаммит при ярком лунном освещении. Мускулистые голые ноги ее энергично шагали, торча из-под короткой ночной сорочки, а метла бешено вертелась над ее головой. Целую минуту смотрел медведь на нее с удивлением, но затем нервы изменили ему. Женщина эта принадлежала, без сомнения, к какому-то особенному, невиданному им сорту. Осторожность никогда не мешает. Он повернулся с недовольным ворчаньем и пустился наутек, забыв свою медвежью гордость. Он решил не останавливаться до тех пор, пока не стихнут пронзительные крики, которые нарушали торжественную тишину ночи, посеребренной лунным светом.

Свинье грозила опасность, и миссис Гаммит немедленно отправилась в далекий путь, чтобы попросить ружье у Джо Беррона. Несмотря на доставшуюся ей так легко победу, она все же по достоинству оценила величину медведя и пришла к заключению, что метла — плохое оружие. Теперь же, получив ружье и хорошо помня данные ей Джо Берроном указания, как пользоваться им, она чувствовала себя способной уничтожить сколько угодно медведей, если только они, само собою разумеется, не явятся к ней все сразу. Когда же ей представилось вдруг, что ей, пожалуй, действительно придется иметь дело с целой стаей медведей, ею овладело весьма неприятное чувство, и она стала даже подумывать о том, не взять ли ей на ночь свинью в дом. Пожалуй, будет удобнее расстреливать врагов из окна своей спальни. Но тревога ее несколько улеглась, когда она вспомнила, что медведи никогда не ходят стаями. Она с нетерпением ждала ночи, чтобы скорее напугать медведя.

Любимая поговорка миссис Гаммит: «Если будешь смотреть на чайник, он долго не закипит», оправдалась в эту ночь. Оставив дверь кухни полуоткрытой, она села возле окна. Невидимая снаружи, она ясно видела весь двор, освещенный луной. Медленно, очень медленно плыла луна по бледному летнему небу. Но медведь не приходил. Миссис Гаммит начинала думать и даже бояться, что ее яростная вылазка прошлою ночью навсегда отвадила его от фермы. Мало-помалу ее мысли стали путаться. Она все еще сидела и моргала глазами, желая себя уверить, что не спит. Но наконец голова ее склонилась на подоконник, и она заснула, прислонившись щекой к холодному дулу ружья.

Да, медведь долго колебался в эту ночь и пришел поздно. Луна начинала спускаться, когда он явился. За это время к нему успела вернуться прежняя уверенность, и он снова решил, что миссис Гаммит есть только женщина. Обнюхав еще раз щели и убедившись, что свинья все еще здесь, он обошел кругом и влез в калитку.

Свинья сразу увидела в освещенной луною калитке его неуклюжую черную фигуру. Вид этот наполнил сердце ее вполне справедливым ужасом, и она пронзительно завизжала. Визг ее среди четырех стен прозвучал так громко, что медведь невольно попятился назад. Он нечаянно наткнулся на грабли, стоявшие у стены. Грабли свалились на него и вцепились в его шерсть, словно живые. Испуганный неожиданным нападением, медведь выскочил на освещенный луною двор. В ту же самую минуту дверь в кухню распахнулась и оттуда вылетела миссис Гаммит с ружьем в руке.

Медведь пытался скрыться позади сарая, чтобы там лучше обдумать свое положение. Но, увидя развевающиеся юбки миссис Гаммит, почувствовал вдруг невольную на себя досаду. Ему показалось неуместным такое бегство. Остановившись у самого угла сарая, где стояла береза, он повернулся обратно и, сердито заворчав, поднялся на задние лапы.

Старый индюк вытянул вперед длинную шею, неодобрительно взглянул на него и громко кулдыкнул.

Когда медведь остановился с таким решительным и грозным видом, миссис Гаммит тоже инстинктивно остановилась. Не потому, чтобы она «хоть капельку струсила», а чтобы осмотреть ружье Джо Беррона. Она приложила его к плечу, прицелилась, как ее учил охотник, и потянула собачку. Ружье не выстрелило. Сняв ружье с плеча, она строго осмотрела его и увидела, что забыла взвести курок. По лицу ее пробежала тень смущения, и она искоса посмотрела на медведя, желая узнать, заметил ли он это. По-видимому, он не заметил и продолжал стоять на задних лапах, с неудовольствием посматривая на нее одним глазом.

— Не думай, что моя ошибка поможет тебе отделаться от меня, — пробормотала миссис Гаммит, крепко стиснув зубы.

Она взвела курок и приложила ружье к плечу.

К ее несчастью, Джо Беррон забыл ей сказать, какой глаз следует закрыть, а потому миссис Гаммит закрыла тот глаз, который был ближе к ружью, то есть к курку, который она собиралась спустить. К тому же она очень плохо прицелилась. Ей казалось совершенно достаточным, чтобы дуло ружья было обращено на медведя. Она спустила курок.

На этот раз ружье заговорило. Раздался страшный, оглушительный выстрел, и миссис Гаммит невольно отскочила назад, почувствовав сильную отдачу ружья. Спустя минуту она пришла в себя и с гордым сознанием того, что ей удалось произвести оглушительный выстрел, взглянула в сторону медведя, надеясь увидеть его лежащим на земле и издыхающим. Вместо этого она услышала среди ветвей березы судорожное хлопанье крыльев над самой головой медведя. Вслед за этим на землю с громким курлыканьем свалился с дерева старый индюк, предсмертный крик которого прозвучал горьким упреком в ушах миссис Гаммит. Птица упала бы непременно на медведя, но нервы зверя были до того потрясены всей этой суматохой, что он без памяти удирал за кусты.

Восторг на лице миссис Гаммит сменился смущением. Она покраснела от досады до самых ушей и, швырнув ружье на землю, толкнула его ногой. Она знала, что сделала все, что нужно, но проклятое ружье надуло ее. Недаром же она никогда и ничего хорошего не думала о ружье. Вперед она будет рассчитывать на собственные свои силы.

Несчастный индюк лежал неподвижно. Миссис Гаммит подошла к нему и с глубоким сожалением склонилась над его распростертым телом. Она любила эту самодовольную старую птицу.

— Ах, как худо! — бормотала она печально. — Как худо! И чего ты полез под выстрел!

Тут она вспомнила вдруг, что перья легче всего щипать, когда птица еще теплая. Она схватила индюка и направилась обратно по двору. Отыскав в кухне корзину и усевшись на пороге, она принялась при лунном свете ощипывать перья своей несчастной жертвы. Индюк оказался мясистым и жирным. При виде его необъятной величины миссис Гаммит покачала головой и пробормотала:

— Пока съешь его, навсегда возненавидишь индюшачье мясо.

На следующий день миссис Гаммит тщательно вычистила ружье и поставила его за платяной шкаф. В дальнейшем войну с медведями она решила вести собственным своим оружием.

Как настоящая фермерша, она прежде всего обратила внимание на вилы и кайенский перец. Но, обдумав положение, она остановилась на горячей воде. Кипятить воду не нужно. Можно ее просто подогреть. Она заметила, что медведь, желавший завладеть ее свиньей, знает уже, как надо пройти к загородке. Медведь, думала она, решил, что громкий выстрел, напугавший его, безвреден, а потому снова придет за свиньей и будет на этот раз смелее прежнего.

Миссис Гаммит не знала медвежьих обычаев. И все же она оказалась права. Большинство медведей было бы ошеломлено всем случившимся. Но этот медведь знал по опыту, что мужчины, если захотят сделать какую-нибудь неприятность медведю, всегда своего добьются. Он был уверен, что миссис Гаммит тоже хотела устроить ему неприятность. Но она ничего не добилась. Значит, она не мужчина, чего он опасался, а женщина. Поэтому он вернулся на следующую ночь, твердо решив, что ни визги, ни метлы, ни развевающиеся юбки, ни выстрелы не помешают ему взять свинью. Он пришел рано, хотя для миссис Гаммит это было не рано, так как она успела воспользоваться временем и составить план нападения.

Загородка белой свиньи, как мы уже говорили, находилась в самом углу сарая, под сеновалом. Над тем местом, где медведь должен был перелезть через загородку, чтобы попасть к свинье, миссис Гаммит раздвинула доски, составляющие пол сеновала и в то же время потолок сарая. Она очень рано отправилась туда и устроила засаду возле отверстия, захватив с собою три ведра горячей воды. Ведра она плотно закутала одеялами, брезентом и сеном, чтобы вода не остыла. Она позаботилась кроме того, чтобы под рукой у нее были вилы. Ведь если враг заметит ее, он, пожалуй, попытается взобраться к ней.

Миссис Гаммит не успела ни заснуть, ни потерять терпения, — так рано явился медведь. Белая свинья, удивленная и взволнованная небывалым хождением над ее головой, также не ложилась спать. Она беспокойно толкалась из одного угла загородки в другой, когда, заглянув в щель загородки, увидела черную ужасную фигуру, заслонившую калитку. Не теряя ни секунды, подняла она тот пронзительный визг, который уже два раза спасал ее от смерти.

Медведь остановился и одним глазом стал глядеть в щель. Миссис Гаммит затаила дыхание. В одно мгновение медведь уже вскарабкался на загородку и перелез через нее. Визг белой свиньи усилился. Миссис Гаммит решила, что пора действовать. Выхватив одно ведро из-под одеяла, она выплеснула дымящуюся воду на смутно черневшую внизу фигуру.

Раздался оглушительный, ужас наводящий рев, покрываемый тоненьким, пронзительным визгом свиньи. Не давая себе даже труда посмотреть, что она сделала, миссис Гаммит схватила второе ведро и наклонилась через край отверстия, чтобы выплеснуть воду. Сквозь подымающиеся облака пара она увидела, как медведь карабкался вверх по загородке, собираясь, очевидно, удирать. Она дала ему хороший урок, но она решила дать ему еще один, пока он еще здесь. Перевесившись далеко вперед, она изо всей силы швырнула ему вдогонку вилы, стараясь попасть в заднюю часть туловища. Но тут она потеряла равновесие и с громким криком свалилась вниз, к свинье.

Счастье даже в эту ужасную минуту было на стороне миссис Гаммит. Она упала на спину свиньи. Это уменьшило силу ее падения и, как ни странно, не принесло ни малейшего вреда свинье. Свинья совсем обезумела от ужасов, сразу вдруг обрушившихся на нее. Выскочив из-под миссис Гаммит, она заметалась из одного угла в другой, с такою силою стукаясь о стенки загородки, что, казалось, сейчас вот наступил конец и свиньей загородке.

Еле переводя дух от испуга, но все же гордая сознанием своей победы, миссис Гаммит вскочила на ноги и поправила свое платье. Медведь тем временем успел удрать. Но свинья все еще продолжала метаться, к великому удивлению миссис Гаммит.

— Ах, ты, бедняжка! — закричала она наконец. — Да никак и на тебя попала горячая вода? Ну, ничего, скоро пройдет. Лучше обжечься, чем попасть в когти медведя.

Миссис Гаммит чувствовала себя вполне довольной. Она была уверена, что медведь не будет больше ее беспокоить, и надеялась, что опыт с горячей водой послужит хорошим уроком для всех остальных медведей, которые, как она воображала, были заодно с этим. Надежды ее подтвердились. Медведь, хотя и не особенно сильно пострадавший от горячей воды, совсем изменил свой взгляд на женщин и перекочевал в другой, более отдаленный охотничий участок. Шерсть его в нескольких местах вылезла, и он долго, очень долго жалел себя.

Прошла неделя, а никто ни разу не совершил набега ни на хлев, ни на курятник, ни на огород. Миссис Гаммит окончательно уверовала в свою победу. К тому же мясо индюка оказалось очень вкусным.

В одно прекрасное утро, когда в лесу дул свежий, благоухающий ветерок, она решила, что пора отнести ружье Джо Беррону.

— Пригодилось вам мое ружье, миссис Гаммит? — с любопытством спросил ее охотник.

— Я разделалась с медведями, мистер Беррон, — ответила миссис Гаммит. — Но ружье ваше тут ни при чем. Помогла мне горячая вода. На медведей надо охотиться горячей водой.

— Но, надеюсь, ружье стреляло исправно? — сказал охотник.

В голосе миссис Гаммит слышалась необыкновенная сдержанность, когда она ответила:

— Очень вам благодарна, мистер Беррон, за одолжение. Вы говорили, что думали, но я должна предупредить вас: не верьте вашему ружью, не то всю жизнь будете горько раскаиваться. Оно стреляет не туда, куда целишься.

Загрузка...