Поступь крови. Перерождение. Том 2

Глава 4

Клиническая больница №1, следующее утро.

Два дня в больнице превратились для Димы в настоящее испытание — это были сплошные эмоциональные качели. Люди в его присутствии внезапно начинали себя странно вести. В первые секунды общения с ним они были весьма радушны и дружелюбны, но потом у них внутри словно переключался тумблер и на место доброжелательности приходил гнев. Дима время от времени подходил к зеркалу и пытался понять, что с ним не так. Может, он вымазался и люди брезгуют с ним нормально разговаривать? Или он настолько глуп и несуразен, что это портит всем настроение? Других вариантов Дима так и не придумал, и постепенно его охватил стыд — за то, что он такой нелепый. Где-то под слоем стыда скрывались горькая обида и ярость. А ещё ему было ужасно страшно даже представить, что будет в Академии. Там намного больше людей, чем в больнице! Тут он хотя бы может не высовываться из палаты и прятаться под одеялом, а там… Его пробрала дрожь. Он был в ужасе, и от этого стыд только усилился.

Все, к кому он был привязан, его отвергали. Бабушка, друзья… Он не виделся только с Русланом — тот поздно возвращался из Академии и не успевал их проведать. Но Дима не сомневался, что Руслан возненавидит его точно так же, как и остальные.

— Женя, давай в города поиграем? — предложил он и открыл тумбочку. Конфеты закончились, как и булочки, фрукты и халва. Бабушка принесла гостинцев в первый день, когда всё было хорошо, и Дима на радостях всё слопал и сейчас сидел на скудной больничной еде.

— Нет, — сухо бросил Женя и поднял книгу, пряча за ней лицо. Дима его невероятно раздражал. Мальчики и не догадывались, что только сдержанность Жени спасла их от некрасивой и громкой ссоры, после которой их дружба никогда бы не была прежней. Сестра Жени, Ангелина, была очень нервной и грубой на язык девушкой, и ему не раз и не два приходилось быть мудрее — то есть притворяться немым, избегая скандала. Сейчас эта привычка, выработанная годами, помогла Жене не наорать на Диму.

В палате повисла тишина. Казалось, воздух загустел — казалось, его можно было резать ножом. Дима вытер повлажневшие глаза, забрался под одеяло и представил, как они с бабушкой гуляют по парку аттракционов. Скрипнула дверь. Дима подобрался. В палату вошла бабушка — она улыбалась, прижимая к груди большой бумажный пакет. От неё пахло сдобной выпечкой и чем-то сладко-фруктовым. Она направилась к Диминой кровати, на ходу вытащив из пакета пирожки и фрукты. Но, когда до Димы оставалось метра три, она резко остановилась, словно налетела на невидимую стену.

— Я пирожков напекла, — произнесла бабушка деревянным голосом и тупо уставилась на пакет. Её брови сошлись на переносице. — Да, пирожков напекла… И конфет купила. А Мария Викторовна передала кусочек медовика, — она развернулась и подошла к Жене. — Держи, зайчик. Ты был хорошим, послушным мальчиком. Ни одна медсестра на тебя не пожаловалась, в отличие от моего оболтуса. И кого я воспитала? Как мне людям в глаза-то смотреть?

— Ты их мне принесла! — возмутился Дима и подскочил на кровати. — Я же видел! Ты сначала хотела их мне отдать!

— Не мели чепухи, — поморщилась бабушка. — Тебя через два часа выписывают. Зачем бы я тебе тащила еду, если ты сможешь пообедать дома? Потерпишь. И вообще, я поговорю с Вероникой Леонидовной. Может, она тебя прямо сейчас выпишет. Уверена, ей не терпится избавиться от проблемного пациента.

Бабушка вышла в коридор. Димино любопытство победило — он небезосновательно переживал о своей участи и решил подслушать, чтобы морально подготовиться к грядущим испытаниям. Бабушка оставила дверь приоткрытой, и Дима заглянул в щелочку.

— Нет, что вы, Антонина Павловна! — всплеснула руками медсестра. — Перед выпиской их должен осмотреть врач. А если он скажет, что Диме нужно побыть в больнице ещё несколько дней? Бедные дети столько перенесли… Разве они должны сражаться с Демонами?

— Да, мой внук — настоящий герой, а ведь ему всего лишь десять лет, — с гордостью сказала бабушка, и у Димы потеплело на душе. Неужели всё налаживается? Бабушка его не разлюбила? Но как только он об этом подумал, бабушка оглянулась на палату и застукала его за подсматриванием. Она мгновенно нахмурилась и схватила Диму за шкирку, встряхнула как котёнка. — Паршивец!

— Антонина Павловна, что вы делаете⁈ — возмутилась медсестра. — Это что за методы воспитания⁈ — она скользнула взглядом по Диме и вдруг с презрением добавила: — Для таких хулиганов, как ваш внук, строгих слов недостаточно! Лучше всего — хворостиной или ремнём!

Дима отделался малой кровью — его отругали и выписали. Бабушка даже несильно ругала его, пока они ехали в метро, лишь изредка называла негодяем и мелким паразитом. А вот остальные люди так и норовили сделать ему какую-то гадость. Страхи Димы воплотились в реальность — как он и подозревал, чем больше людей вокруг, тем больше проблем они создают. Высоченный мужик, гадко ухмыляясь, пытался оттоптать ему ноги, а девушка вылила на него ледяной коктейль и перед уходом сфотографировала. Под конец поездки Дима сгорбился и чуть ли не прижал подбородок к груди, стараясь выглядеть максимально незаметно.

— Меня не боишься, так посмотрим, как отцу грубить будешь. Он-то тебя сразу заткнёт, — цокнула языком бабушка, когда они подошли к родным покосившимся воротам.

— Боюсь, — пробормотал Дима.

На его счастье, отец куда-то ушёл — когда у него появлялись деньги, он всегда исчезал. Иногда на пару часов, иногда — на несколько дней. Бабушка расстроилась и приказала ему шуровать в Академию:

— Глаженые вещи в шкафу, одевайся и беги на остановку. И я позвоню директору, проверю, был ты там сегодня или нет!

— Но уже одиннадцать часов, — растерялся Дима. — А занятия начинаются с восьми.

— Не смей огрызаться!

Дима переоделся, взял рюкзак и выбежал из дома. Люди на остановке прожигали его злыми взглядами, и он по итогу так и не решился сесть в автобус. О том, чтобы снова спуститься в метро, и речи не было — при одной мысли об этом на него накатывала паника. До Академии было два часа пешком. Дима колебался — ему очень хотелось вернуться домой, но бабушка… Если она и правда позвонит директору, то ему придётся худо. Тяжко вздохнув, Дима поплёлся вверх по улице, надеясь, что не потеряется. Сильно светило солнце, к тому же Дима забыл натянуть носки. Поэтому он натёр болючие мозоли и насквозь пропотел. Когда он подошёл к Академии, он ненавидел всех и вся.

На проходной его пропустили без проблем, даже не оскорбили, но на лестнице Дима столкнулся с Куликовым — долговязый парень оскалился и сделал ему сливу. Дима вскрикнул, взбрыкнул и с трудом вырвался, но Куликов и не думал отваливать. Завязалась потасовка, и, конечно же, Дима проиграл. Куликов повалил его и пнул по рёбрам. Он уже занёс ногу над его головой, кровожадно ухмыльнувшись, но с верхнего этажа спустилась полненькая женщина и спугнула Куликова. Избитый, Дима встал и, пошатываясь, пошёл в туалет. Умывшись, он заперся в кабинке и заплакал.

— Чего ревёшь? — раздалось снаружи.

— Оставьте меня в покое! — воскликнул Дима. На него накатывала истерика

— Да ладно тебе, я просто помочь хотел, — хмыкнул его собеседник. Судя по голосу, это был взрослый мужчина. — Кто тебя обидел?

— Все.

— Не может быть.

— Да! — выкрикнул Дима. — Все! И вы тоже меня обидите, если я выйду!

— Поспорим, что не обижу? Выходи. Если окажешься прав, то ты просто вернёшься в кабинку. А если нет — то расскажешь мне, что произошло. Договорились?

— Хорошо, — согласился Дима, с минуту помолчав. Не то чтобы он взвешивал все за и против. Откровенно говоря, он не мог сейчас размышлять здраво. Его разрывало от желания кому-нибудь довериться, чтобы кто-то его защитил, и разочарования во всём мире. Дрожащей рукой он отодвинул защёлку и вышел из кабинки. В проходе стоял мужчина и улыбался. Дима обречённо ждал, когда улыбка исчезнет и вместо неё появится злость, но этого так и не произошло.

— Ничего не поменялось, — развёл руками мужчина. — Так ты мне откроешь секрет, что случилось?

Дима выложил всё взахлёб и подчистую. Мужчина внимательно слушал, угукал и кивал в нужных местах. Время от времени он вставлял замечания и осуждающе качал головой — чаще всего, когда Дима жаловался на бабушку.

— У всех бывает чёрная полоса, — заключил мужчина, когда Дима закончил. — Может быть, твоя бабушка такая сердитая, потому что у неё сейчас чёрная полоса. Вот она на тебе и срывается. Понимаешь, плохие эмоции нужно выплёскивать, чтобы они не скапливались, — он заговорщицки подмигнул и присел перед Димой на корточки. — Почему бы тебе не поступить точно так же? Сто процентов тебе полегчает.

Соблазн согласиться был велик. Если ему причиняют боль, то почему Диме нельзя ответить тем же? Но бабушка учила его другому. Нельзя обижать слабых, запрещено грубить взрослым, надо поступать по совести.

— Не хочу никого обижать, — твёрдо сказал Дима.

— А если они того заслужили? — усмехнулся мужчина, и его глаза вспыхнули голубым огнём. Странно, Дима мог поклясться, что всего минуту назад у него были карие глаза. Но спустя секунду он забыл об этом, сознание заволок туман.

— Как это?

— Тут неподалёку происходит кое-что плохое. Плохой парень обижает беззащитную девушку. Я тебе покажу, хочешь? И ты сможешь наказать парня. Тебе за это ещё спасибо скажут. Ты будешь героем.

— Героем… — заворожённо протянул Дима и с нетерпением спросил: — Где это?

— Следуй за мной, — мужчина, крадучись, вышел из туалета и свернул направо. В коридоре никого не было, шли занятия. Они поднялись на лифте на десятый этаж. Он пустовал. Так как студентов было мало, то не всё здание было задействовано. Светлая плитка на полу покрылась пылью — здесь давно никто не убирал. Мужчина остановился у кабинета с номером сто восемьдесят девять и жестом велел Диме прислушаться. Тот послушно прижался к двери ухом. Какая-то девушка сдавленно повторяла: «Нет, пожалуйста, нет!» Копошение, звук удара, вскрик. Дима сделал страшные глаза, и мужчина расплылся в улыбке: — Этому парню нужно всыпать по первое число. Настоящий герой так бы и сделал.

Дима уже не слушал — распахнул дверь и ввалился в кабинет. Олег Артемьев повалил на парту девушку и кусал за шею, запустив руки ей под юбку. Она жалобно хныкала и вырывалась.

— Гнида! Как ты смеешь⁈ — прорычал Артемьев, недовольный тем, что его прервали.

— Сам такой, — огрызнулся Дима и активировал заклинание. В воздухе соткался рожок мороженого, от которого исходил ярко-жёлтый свет. Артемьев застыл, его взгляд стал бессмысленным и тупым, а руки медленно-медленно поднялись. Его воля была сильна, поэтому он двигался неспешно, словно сопротивляясь. А вот девушка, измученная Артемьевым, была полностью открыта для ментальной атаки. Димино заклинание моментально взяло её под контроль, и девушка метнулась к мороженому и жадно его лизнула. Дима испугался и отменил заклинание, но было поздно. Девушка посинела и рухнула на пол, на её губах образовалась пена.

— Что ты натворил⁈ — Артемьев побледнел и выбежал из кабинета.

Дима потряс девушку, до последнего надеясь, что сейчас она очнётся и всё будет нормально. Пустые надежды. Девушка умерла. Дима обернулся к двери, ища мужчину, который привёл его сюда, но там никого не было. Дима тяжело сглотнул. Он понимал, что находится в полной заднице.

Реликтов больше не вызывал меня на учебные бои, но старательно задалбывал домашкой и вызывал меня к доске чаще, чем других студентов. Я вчера случайно подслушал разговор Артёма Михайловича — пожилого мужчины, между прочим, — и девушки лет двадцати пяти. Реликтов задал написать сочинение-рассуждение на тему «Как я могу использовать своё заклинание, чтобы убивать Демонов». Девушка жаловалась, что не успевает его написать. На что Артём Михайлович радостно ответил: «Да чего переживать? Всё равно Звягинцев опять за всех отдуваться будет!» В общем, я сидел на паре, рисовал сердечки на тетрадных полях и готовился к очередной пакости Реликтова, а Белка лениво умывалась. И тут в аудиторию ворвался взъерошенный Артемьев и заорал:

— Он убил Еву!

— Кто? — спросил Реликтов. — Демон? Опять нашествие Демонов в Академии?

— Да какой Демон⁈ Его дружок! — Артемьев ткнул в меня пальцем. — Червяк тупорылый, который постоянно мороженое создаёт! Мы с Евой были на десятом этаже, и он к нам… А потом…

Я сорвался с места и помчался наверх, несмотря на то, что Реликтов что-то гневно орал мне вслед. Белка рванула за мной. Найти нужный кабинет на десятом этаже оказалось легко — он единственный был открытым нараспашку. Вдоль стены лежала девушка с синюшной коже, а рядом, на коленях, сидел Дима и в голос рыдал, умоляя её очнуться. У меня упало сердце. Неужели я сделал неверную ставку? Я не желал верить, что Дима родился монстром. Думал, что можно предотвратить его становление Людоедом. Из-за моей ошибки погибла невинная девушка.

— Что произошло? — спросил я.

— Артемьев её обижал, мне сказал тот мужчина… Я хотел наказать его, но она… она взяла мороженое первой. Я отравил её, но я… я не хотел! Ты мне веришь? Веришь?

Я открыл рот, чтобы сказать: «Конечно же, верю», но внезапно во мне поднялась волна дикого отвращения и неприятия. Я смотрел на Диму и видел нечто мерзкое и тошнотворное. Его нужно запереть в темницу, подальше от людей, чтобы никто больше не пострадал. Димины черты поплыли, трансформируясь, и вот на меня уже смотрел Людоед в своём демоническом обличье.

«Ментальное нападение, — громко произнёс Гидра-помощник, выводя меня из ступора. — Источник не выявлен, пока не могу понять, откуда он исходит. Вам станет легче, если вы присмотритесь к трупу».

— И почему же мне полегчает?

«Вы избавитесь от рычага влияния, — ответил Гидра. — Ментальная атака завязана на Диме. Сильнее всего вы откликаетесь на мысли, что Дима — плохой, что он убил девушку. Но тело слишком быстро разлагается для обычного человека. На руках уже появились трупные пятна. Такая скорость разложения характерна для магических клонов».

— Мр-р-р-р-р-ряу! — Белка прыгнула на Диму, повалила его на живот и оскалилась. Она открыла пасть и приготовилась его укусить, но в последний момент я успел её оттянуть. Белка зашипела и принялась вырываться, не отрывая взгляда от Диминой шеи. Я взял её на руки и попытался вытурить из кабинета. Но Белка вывернулась — правду говорят, что кошки — это жидкость! — и снова нацелилась ему на загривок.

— Что ты творишь, кошатина⁈ — гаркнул я. — Прекрати, иначе я тебе хвост откушу!

— Мряу! — фыркнула Белка, бешено дёргая хвостом.

— Кошки видят то, чего не видят люди, — протянул я, вспомнив мистическую передачу, которую смотрел на больничном, и меня осенило. Я отпустил Белку и сказал: — Ну ладно, покажи мне, где эта тварь сидит.

Белка, осознав, что я не собираюсь её останавливать, спокойно подошла к Диме и нанесла быстрый удар когтями в основание его шеи. Ни футболка, ни кожа Димы не пострадали. Брызнула чёрная кровь и обозначила очертания Демона. А это был, без сомнения, Демон — длинный, узкий, смахивающий на змею.

«Он обладает заклинанием трансформирующего типа. Может оказывать влияние только на один объект. Вызывает у окружающих существ негативные эмоции к этому объекту, — отрапортовал Гидра. — Если он преследовал Диму, то, скорее всего, вашего друга в последние дни сильно недолюбливали».

— Они были правы, — всхлипнул Дима. — Я никчёмный… и не заслуживаю ничего хорошего.

— Чушь собачья, — отрезал я и показал ему дохлого Демона. — Всё происходило только из-за этой твари.

Но наш разговор прервали — сюда подоспел директор и компания, и лица у них были суровыми.

— Мы вызвали полицию, — произнёс Алексей Анатольевич. — Академия не покрывает убийц.