Повелитель Демонов 4: Варлорд

Глава 21 Рабыня

На дороге к востоку от Мибензита

Караван шел уже несколько недель.

Старые телеги скрипели и увязали в весенней грязи, кони фыркали и хрипели, погонщики боролись с мулами, хлесткими ударами заставляя этих упрямых тварей переставлять копыта. Будущие рабы же, сидевшие по клеткам, изредка тихо переговаривались, но больше смотрели в одну точку, прокручивая в голове, как они докатились до такой жизни.

Тут собрались разные люди. Невольники из Брима, пленники пограничных стычек с Тремя Орденами, должники, угодившие в кабалу и не сумевшие рассчитаться с кредиторами. По всему пути своего следования работорговец собирал все новых и новых людей для того, чтобы продать их на рабском рынке Мибензита. Сейчас в этом городе велась большая стройка, а слухи говорили, что и разбивались новые поля в окрестностях. Любая дополнительная пара рук будет в большой цене, так что хозяин каравана, Пикас, спешил — после событий лета работорговля в этой части Западных земель замерла, и он может стать одним из первых, стать тем, кто получит наибольшую прибыль.

Но и жадничать тоже нельзя. Намного выгоднее за пару месяцев вернуться в Брим и привести новый караван к концу лета. Два похода с рабами в сезон — что может быть выгоднее? Наверное, только торговля зерном этой зимой, Пикас слыхал, что за мешки с зерном платили полновесным эльфийским серебром и каждый, кто рискнул пойти с таким грузом через снег и стужу, многократно отбил все свои затраты, да еще и подзаработал на обменном курсе эльфийской монеты, которая высоко ценилась по всему континенту.

Пикасу не повезло, но сейчас он не собирался терять очередную возможность подзаработать. Поэтому и развязалась его мошна по пути — он выкупал всех должников, до кого мог дотянуться.

Закабаленные вполне могли отработать свой долг, если попадут к приличному хозяину. Для многих рабов это вообще было дело привычным, особенно в западных землях. Пройдохи, не способные жить своим умом, они перебирались от хозяина к хозяину, используя ростовщиков как посредников. Пикас мог поклясться, что одного мужика только он продавал на рынках Западных земель минимум трижды. Умелый сапожник и плотник, этот человек был совершенно неспособен к самостоятельной жизни, а еще был крайне падок на девок и вино. Но при этом имел совершенно золотые руки, так что выкупиться у него не составляло никакого труда. Так он и продавался из раза в раз за долги, и из раза в раз, поработав пару-тройку лет, получал вольную, пропивал и проигрывал в кости свои сбережения, после чего опять оказывался в кандалах из-за долговой ямы.

Таких пройдох Пикас и другие работорговцы называли профессиональными невольниками. Ценные люди, если бы не их пороки, они бы могли занять достойное положение в обществе.

Вообще, Пикас ответственно относился к своему делу. У торговца за десятилетия работы был наметанный глаз и он точно видел, кого можно продать в горничные или служанки, кого — на работы в поле, а кто являлся мастером или строителем. Совсем бесполезных и убогих, конечно же, отправляли гребцами, а гулящих, ни на что не годных девиц — в публичные дома, где им было самое место.

Вот и сейчас в его караване собрались совершенно разные люди. Пара потенциальных проституток, убогие, годные только сдохнуть на черновых работах, пара обнищавших хлеборобов. Были тут игроки, пьяницы, убийцы и просто нищие. Но вот больше всего выделялась молодая девчонка, которую родня продала за долги в пригородах Гирдота.

— Эй ты! — Пикас стукнул кулаком по клетке, привлекая внимание девушки. — Вставай!

Девица бросила тяжелый взгляд на работорговца, но уже наученная жизнью, покорно встала и подошла к двери. Пикас открыл, вывел девушку, после чего провел ее к костру. Уселся на небольшое бревно, которое на этом популярном месте для стоянки и водопоя уже вросло в землю, предложил сесть и девушке.

Пикас любил, когда в его руки попадали ценные люди.

— Рассказывай, — скомандовал работорговец. — Кто такая, за что продали.

Девушка молчала, только стрельнула глазами на горящую в костре оглоблю — думала, огреть работорговца и сбежать — но быстро поняла тщетность своей затеи. Заметил движение ее глаз и Пикас, но ничего не сказал. Пока девчонка ничего не сделала, то и бить ее смысла нет.

— Лучше расскажи сама, — сказал мужчина, — если я буду знать, чем ты ценна, то смогу выгодно тебя продать. А ты же понимаешь, что это значит?

— Что ты заработаешь денег, — ответила девушка, глядя в сторону.

Крепкие, длинные руки, мозолистые пальцы, чуть обветренное лицо. Девица, что сидела перед Пикасом, была крепкой и довольно рослой. Пусть и просвечивались ключицы из-под потрепанной курточки, пусть и торчали скулы на исхудалом лице. Она не слишком хорошо питалась и много работала, но такими крепкими нищенки не вырастают. Пикасу было любопытно, что за птичка угодила в его клетку.

— Дура деревенская, — фыркнул работорговец. — Если я хорошо на тебе заработаю, это значит, что ты попадешь в руки людей при деньгах! А тот, кто при деньгах, тот и бережет свои вложения! Тот ищет ценных помощников! Чем дороже стоит раб, тем больше у него шансов выкупиться в дальнейшем. Может, даже, найти работу и осесть в новом месте! Так что давай, говори, что умеешь! Вон, вижу, какие у тебя руки, да и плечи широкие. Чем занималась⁈

Девушка поморщилась, отвернулась. Не смотрела Пикасу в глаза, будто стыдилась.

— Ничем не занималась. Сирота я, круглая. Вот и продали.

— Давай рассказывай, кем родители были, чем занимались. Грамотная, может? Или ремеслу какому обучена? — продолжал расспросы Пикас.

— Грамоте не обучена, только счету немного, — голос девушки дрогнул. — А по ремеслам… Всего понемногу умею. По хозяйству. Мыть, полоть, молоть, таскать. А родители охотниками были.

— Охотниками, говоришь? — улыбнулся Пикас. — А сама охотиться умеешь?

— Конечно умею, — ответила девушка. — Мы с братом и на птицу ходили, и на оленя, и даже на кабана…

Охотница! Вот так Пикасу свезло! Охотники редкие гости рабского рынка. Самодостаточные, гордые, отличные следопыты, эти люди были ценным приобретением. Иногда целые поселения скидывались, лишь бы выкупить охотника. С таким человеком небольшая деревушка будет в относительной безопасности, ведь даже зимой умелый охотник может выследить дичь и принести что-нибудь на общий стол.

Охотник в качестве раба — большая ценность и еще большая редкость. А девица-охотница — и того реже.

— Это как так получилось, что тебя продали? — удивился Пикас. — По рукам же вижу, что работала…

— Вот так и продали, — огрызнулась девушка. — Может, и правильно, что продали. Говорили, проклятая я, что беды приношу. Вот и продали!

Последние слова она почти выкрикнула, эта странная девица. Но Пикасу было уже все равно. Какое ценное приобретение! Он прямо чувствовал в руках тяжесть серебра, которое получит за эту странную девчонку.

— Значит так! — деловито сказал мужчина. — Слушай меня внимательно. Я подыщу тебе хорошего хозяина, может даже, смогу продать тебя городской управе, они охотно выкупают умелых людей. Пару лет поработаешь в Мибензите, выкупиться сможешь. Может, даже, мужа себе найдешь! Поняла? Но тебе надо будет говорить покупателям правду, как мне. И показать, на что способна. Или прямая дорога тебе в бордель, девка ты еще молодая, поработаешь…

— Не хочу я в бордель… — помялась девушка. — Выкупиться смогу?

— Слушай, девочка, я просто делаю свою работу, поняла? — выдохнул Пикас. — Мне нет резона продавать тебя за бесценок. Ты из местных, еще сбежишь. Считай, что будешь просто отрабатывать долг за то, что тебя забрали от твоей тупой родни. Продать охотницу! Считай, что это твой шанс на новую жизнь, где никто не будет нести чепуху про несчастья, где никто не будет знать, что ты сирота. Поняла? Вроде бы взрослая, должна понимать.

Пикас внимательно посмотрел на недавно купленную им девушку, покачал головой и пошевелил палкой угли. Надо бы подбросить пару поленец и поставить котелок на чай. Мужчина хорошо знал, насколько жестокой бывает крестьянская община. Каждый чужак — лишний рот. Каждый беспризорный ребенок — почти враг. Если девочка сирота, то не удивительно, что с ней обращались подобным образом.

— А брат твой где? — спросил мужчина. — Ты говорила, был у тебя брат.

— Кабан задрал, две весны назад, — ответила девушка дрогнувшим голосом.

— Ясно, — ответил Пикас. — Чай будешь?

Ему нужно выгодно продать девушку. Найти хорошего покупателя, запросить высокую цену. Но самое главное — убедить это глупое дитя, что Пикас ее добродетель. Ведь это было почти что правдой. Ему нравилось пристраивать умелых людей в надежные руки. Умелые люди — лучший двуногий товар.

Девушка только мелко кивнула и с разрешения работорговца уселась рядом на полено.

— Кандалы не сниму, а то сброд начнет шуметь. Но если охотница и помнишь, как держать лук и копье, то скоро эти цепи скинешь, — тихо шепнул Пикас, передавая девушке глиняную чашку с горячим отваром. — Тебя хоть как зовут?

— Айва, — ответила девушка, сжимая в руках горячее питье.

До прибытия каравана в Мибензит оставалось всего три дня.

Спустя несколько дней, Мибензит

Неделя пролетела незаметно. Мне наконец-то удалось найти подмастерье, который подходил для создания брошей со знаком Нильф, хоть для этого мне и пришлось перевернуть верх дном весь квартал мастеровых.

Также портные пошили костюмы, а Арлен наконец-то представил мне пару молодых темных, которых лорд-командующий отобрал в мою свиту.

— Эти молодые эльфы сыновья благородных фамилий, которые поддерживают Ее Величество с момента ее поднятия на престол, — сказал лорд-командующий. — Сантаэль служил в дворцовой страже, а Нирим готовился после службы в армии стать рейнджером. Оба умелые воины, капитан и лейтенант смогут по достоинству оценить их навыки.

— Я не собираюсь ни с кем сражаться, — ответил я, рассматривая двух довольно крепких эльфов.

— Я специально отбирал для вас сопровождающих не только по происхождению, но и по навыкам, — ответил Арлен. — Эти молодые воины одни из лучших бойцов, которые прибыли со мной в гарнизон Мибензита.

Видимо, лорду-командующему было плевать на мои слова и намерения. Эльф считал, что меня могут сопровождать только головорезы — ведь сила напрямую ассоциируется с властью. И чем сильнее будет моя свита, тем более грозно буду выглядеть я сам. Хотя сам факт того, что человека будет сопровождать сразу пять темных эльфов — уже нонсенс, во всяком случае, это будет удивительная история для любого, кто не знаком со мной лично.

— Мы глубоко уважаем Ее Величество, королеву Ирен, матерь народа, — с поклоном сказал тот, кого Арлен назвал Сантаэлем. — А значит мы будем с радостью сопровождать Его Светлость.

Нирим поклонился вслед за собратом, да оба так и застыли, прижимая ладони к груди.

— Я не «Светлость», — ответил я. — Называйте меня Владыкой, как и все прочие.

— Мы поняли, Владыка, — подал голос Нирим.

Мое легкое движение ладонью и эльфы наконец-то выпрямились, после чего оба удалились из кабинета.

— Арлен, скажите, что вы с ними сделали? У них глаза стеклянные, — сказал я, глядя на закрывшуюся за парой эльфов дверь.

— Я просто поведал им вашу биографию, Владыка. Вы можете использовать их в качестве оруженосцев или подручных. Либо же передать господину Эрегору, как вам будет угодно, — ответил лорд-командующий. — На самом деле им выпала большая честь, и они стремятся оправдать оказанное им доверие.

— Я еще не добрался до Налора, а мне уже не нравится, куда все идет, — ответил я.

— Вы не можете отказаться от титула Третьего Жреца, — заметил Арлен. — Даже если отбросить все ваши прочие заслуги, они не могут не склонить голову перед тем, кто слышит глас Нильф.

«Видишь, милый. Это большая честь, а ты бываешь так раздражен нашими беседами», — прозвучало у меня над ухом.

— Ладно, — прервал я Арлена. — Давайте лучше обсудим дела, которые требуют моего внимания…

За следующий час мы с лордом-командующим разобрали основные документы, которые касались продовольствия и казны, переданной королевой. Я официально передал оставшееся серебро в управление Арлена, получив некоторую сумму на накладные расходы плюс несколько расписок торговой гильдии Мибензита. По ним я смогу нанять корабль или обналичить средства в любом крупном городе Менаса, где признают всеобщее торговое соглашение по обращению векселей.

— Я помню времена, когда торговля велась только за твердую монету, — сказал я, разглядывая стопку бумаг, которые Арлен заранее заверил у купцов.

— Не представляю, как тогда велись дела, — сказал Арлен. — Только на моих землях оборот такой, что даже если трижды заложить все имущество, наличных денег будет недостаточно.

— Я не говорил, что эти времена были хорошими, — с улыбкой ответил я. — Благодарю за услугу, лорд-командующий.

— Всегда рад, — поклонился Арлен. — Когда выезжаете?

— Послезавтра утром, мне надо провести еще пару встреч, — ответил я.

— Тогда не смею задерживать, я распоряжусь о припасах, — поклонился Арлен.

Тем временем в каком-то борделе

— Заходи, — сказал господин Триерс своему подручному. — Что случилось, Ники?

— Вы говорили, чтобы я приносил интересные истории, — помялся доносчик. — Вот, пришел.

Армель важно кивнул и предложил мужчине сесть. Попасть в этот бордель с улицы довольно сложно, но охрана уже выучила в лицо всех соглядатаев, которых использовал посланник Святого Престола. А сам бордель был отличным местом, где не задают лишних вопросов, а стены настолько толстые, что в соседней комнате никто никогда не узнает, о чем шел разговор.

— И что ты узнал на этот раз? — спросил Армель.

— Утром на рынок пришел свежий караван с рабами, — ответил мужчина. — Там у меня есть пара знакомых погонщиков. Вот, поспрашивал, узнал кой-чего…

Армель бросил на этого скользкого типа испепеляющий взгляд, но все же запустил руку в карман и выудил несколько серебряных монет, которые тут же бросил на столик перед собой. Ники ловко смел плату в ладонь, после чего продолжил:

— В этом караване на этот раз есть пара человек из пригородов Гирдота, и там ходят интересные разговоры.

— Какие разговоры? — спросил Армель.

— Что в караване есть проклятая девка, из охотников.

— Что-то ты рассказываешь мне какие-то небылицы, Ники, — ответил Армель. — Как охотница могла попасть в кабалу? Их буквально кормит лес.

— Девка та сирота, — продолжил Ники, — и значит, ее родня за долги продала! Но торговец тот Пикас, торгаш умелый. Знаменит тем, что выжимает из каждого раба максимум. Говорит, значится, с ними, расспрашивает о всяком, чтобы получше продать. Знаменит он на рынке, что у него лучшие невольники, покорные, старательные. Да и сам Пикас их в узде не хлыстом держит, а словом. Он бы абы кого не купил, сразу ту девку заприметил, как мне думается.

— Я все еще не понимаю, за что я дал тебе пять монет, — ответил Триерс.

— Так вот! Девка та, охотница, она как сиротой-то стала. Помните, что четыре года назад под Гирдотом отряд Мордока пропал? Вот тогда-то впервые Владыка демонов с Разящим королем и закусился, значится. А проклятая она потому что в бойне той была, где колдун кучу народу положил. А после он всех, кто той ночью в лагере солдатни побывал, оказывается, к родне на равнину сослал из своих предгорий!

— Да? — спросил Армель.

Триерс был опытным шпионом и умным человеком. И последние слова Ники сказали ему очень и очень многое.

— Прям всех и сослал? — уточнил посланник Святого Престола.

— Прям всех! — продолжил Ники. — Это девчонка та и рассказала, которая проклятая.

Армель довольно оскалился. Он всегда знал, когда в воздухе начинал витать запах ценной информации.