Повелитель Демонов 4: Варлорд

Глава 9 Мрачный жнец

До зарослей оставалось всего тридцать футов, когда мальчишка запнулся о какой-то корень и растянулся на земле. Он почти сразу же вскочил на ноги, но ценные мгновения были упущены, шансов на спасение у него не осталось. Преследующий его всадник с молодецким уханьем чуть наклонился в седле и на полном ходу рубанул тяжелой саблей, рассекая парнишке спину от шеи до самых ягодиц. Юнец вскрикнул, выгнулся дугой и рухнул на землю. Всадник же резко осадил коня, развернулся и, хищно опустив голову, устремился обратно в деревню.

Мне пришлось приложить немало усилий, чтобы удержать Лиан на месте. Когда мальчишка запнулся, эльфийка едва не рванула ему навстречу. Я видел ее замысел: броситься в ноги коню, тем самым испугав животное, и пока всадник пытается удержаться в седле, всадить ему в левый бок острие сабли. При должном успехе у нее получилось бы убить противника на месте. И угол, и легкая броня бойца авангарда вкупе с высоким ростом эльфийки и ее длинными руками позволяли поразить противника сразу в сердце. Но я удержал девушку, не позволил ей выскочить из подлеска навстречу деревенскому мальчишке.

— Старик! Мы же можем помочь! — Лиан недовольно сбросила мою руку со своего плеча. — Их там всего дюжина! Я же вижу! Даже без демонов нам работы на пять минут!

— Они все равно умрут, потому что слабые, — ответил я Лиан. — Придут не эти, так придут другие. До нового урожая еще месяцы, а войско Мордока так или иначе лишит их последних припасов. Они обречены.

— Откуда тебе знать? Лес может прокормить, даже в начале лета… — хмуро ответила девушка.

Красновато-оранжевые глаза Лиан сейчас почти светились в темноте, как у кошки, а обычно надменно-скучающее выражение лица темной сменилось гримасой негодования вперемешку с отвращением. Я чувствовал, как закипает гнев в ее груди. Я понимал ее чувства, но и позволить действовать опрометчиво не мог. Нужно придерживаться плана. Все эти люди, что сейчас кричали и стенали в поселении, все эти люди, что сейчас гибли под ударами сабель и топоров, все эти люди, которые просто жили свою жизнь и никого не трогали, были обречены. Просто потому что оказались на пути армии захватчиков.

Эльфийка хмуро потерла то место на плече, за которое я ее держал, разгоняя по руке кровь, после чего проверила, хорошо ли выходит сабля из ножен. Оружие не доставали, любой случайный блик на поверхности стали мог выдать наше местоположение.

— И долго мы будем ждать? — спросила Лиан.

— Когда закончится резня и отряд приготовится возвращаться, тогда и ударим, — ответил я. — Ты же помнишь, как действуем?

Эльфийка молча кивнула.

План был простой. С помощью своих демонов я задерживаю продвижение авангарда и пугаю лошадей, и пока бойцы пытаются разобраться, отчего животины сходят с ума, мы пешим порядком врубаемся в конный строй.

Бой пехотинца против всадника всегда дурная затея. Особенно, если это бой один на один и у пешего в руках нет длинной пики или алебарды. Но для того, чтобы большая часть отряда спешилась, у меня была моя магия.

Все должно выглядеть натурально. Никаких разорванных тел, никаких демонов или прожженных дыр в груди, только бой с применением стали. Хотя в безымянной деревне сейчас лилось столько крови, что мне было достаточно просто потянуться к ней и сжечь все вокруг в магическом пламени. Алтари Нильф в Мибензите продолжали работать, и моя сила достигла поистине взрывной мощи. Если в одну из наших первых с Лиан встреч, во время наказания святош, мне нужна была капля ее крови, чтобы пробить дыру в груди арбалетчика, то теперь достаточно просто сосредоточить магических поток волевым усилием.

Я опустил глаза и посмотрел на черные отметины печатей на своих ладонях. Борозды стали почти незаметными, кожа на руках разгладилась. В последний раз я видел свои печати такими, когда уходил из Н’аэлора, а Ирен надменно сверлила мою спину холодным взглядом. С тех пор прошли сотни лет, борозды на ладонях углублялись с каждым годом, но теперь…

— Пожалуйста! Не надо! Пожалуйста!..

— Сюда иди!

— Держи ее, парни! Держи!

— Не трогайте! Пощадите!

— Закрой рот!

Глухие удары, которые мы четко расслышали даже за сотню футов. Солнце окончательно село, стало темно и догадываться о происходящем можно было только по неверному движению теней где-то перед нами. Я не прибегал к магии, чтобы начать лучше видеть, это было ни к чему, просто ненужный риск быть обнаруженными. А вот Лиан же никакая магия была и не нужна. Острый глаз темного эльфа позволял ей довольно сносно видеть даже в полной темноте, и сейчас эльфийка неотрывно наблюдала за тем, чем на самом деле является война. Что на самом деле происходит большую часть времени между сражениями.

В какой-то момент Лиан отвернулась, не в силах смотреть, что солдаты Мордока делают с одной из женщин прямо за одним из стареньких сараев, я же безучастно смотрел в ночную тьму, больше полагаясь на свой слух. Ждал зычных команд сержантов, которые остановят развлечение и вернут солдат к работе по сбору припасов для армии.

— Я что-то слышала, — шепнула Лиан. — Вон там.

И указала на заросли слева от нас.

— Я ничего не слышал.

— Потому что у тебя не уши, а две дырки в голове, — съязвила темная. — Я точно что-то слышала. Будто кто-то крадется.

— Уверена? — спросил я.

Слух темных на самом деле был почти феноменальным, если сравнивать его со слухом людей. Такие длинные уши у них были не только для красоты.

— Уверена.

— Ладно. Сиди здесь, — ответил я, кладя ладонь на рукоять меча.

Если кто-то из разведчиков или солдат, которые пытались настичь беглецов, то я с таким справлюсь лучше, чем Лиан. Любой крик можно подавить, если запихать в глотку противника дымного демона.

Аккуратно шагая, стараясь не потревожить ни одного сухого листа или ветки, я крался во тьме навстречу неизвестному источнику звука. Теперь и я его слышал. Легкое шуршание, будто кто-то мягко ступает по листве.

Я напитал свое тело магической силой, становясь еще быстрее и сильнее, обостряя все органы чувств, уже приготовился столкнуться с неизвестным противником, когда мне под ноги выскочил кабан. Тупая животина взвизгнула, после чего скрылась в подлеске, ломая ветви и поднимая столько шума, что казалось, это не одинокий секач, а целый лось ломится сквозь молодую поросль.

Досадливо цыкнув, я вогнал клинок обратно в ножны и развернулся, надо идти обратно к нашему с Лиан пункту наблюдения. Только чем ближе я подходил к нему, тем неспокойнее мне становилось. Неужели темная не отличила человеческие шаги от возни кабана?

Ответ я получил довольно быстро. На месте, где я оставил эльфийку, осталась только примятый прошлогодний мох, а сама темная исчезла и я догадывался, куда отправилась девушка.

Побороть жажду крови тяжело, особенно, когда приходится наблюдать за зверствами со стороны. Это чувство было новым для Лиан, и пусть она уже побывала в нескольких передрягах, каждый раз ей приходилось обороняться или скрываться, каждый раз силы были неравны. Сейчас же Лиан чувствовала в себе силу — и это чувство меняет на корню абсолютно все. Ведь наблюдать за чем-то столь же омерзительным, как работа фуражной команды в несчастной деревне, становится буквально невыносимо.

Я встал во весь рост и внимательно посмотрел в сторону косого сарая, со стороны которого совсем недавно доносились короткие вскрики и всхлипывания, где солдаты резвились с одной из местных жительниц. Именно туда направилась Лиан, мне осталось понять, какой маршрут выбрала темная для того, чтобы перехватить девчонку до того, как она наломает дров.

По окончании боя я отвешу своей воспитаннице столько затрещин, сколько выдержит ее голова, а после этого она вовсе пожалеет, что просто не бросилась на собственную саблю. Ослушаться приказа в бою — есть фактически прямое предательство. Нельзя отступать от общего плана, ведь так ты не только проявляешь неуважение к товарищам, но и подвергаешь их ненужному риску. Особенно когда дело касается столь дерзкой вылазки, как спланировали мы с эльфийкой.

Опять согнувшись в три погибели, я, придерживая ножны с мечом, устремился по широкой дуге к тому самому сараю. Между ним и подлеском было футов триста пустого поля, на котором даже в ночной темноте при свете звезд опытный глаз может разглядеть фигуру противника. Лиан была опытной охотницей и понимала, что двигаться по открытой местности нельзя, а значит, она пойдет краем опушки, сливаясь со стволами деревьев и кустарниками. И я отправился следом за девушкой.

Когда до сарая оставалось несколько десятков шагов, я почувствовал, что все кончено. Несколько вспышек предсмертной агонии всколыхнули пространство, темноту разорвала пара коротких вскриков, после чего в воздухе разлился протяжный предсмертный хрип.

Лиан стояла над четырьмя телами. Три солдата. У одного снесена голова, второго эльфийка разрубила от ключицы до живота, а третьего, со спущенными портками, пригвоздила к земле мощным уколом сабли, который пробил грудину и пронзил сердце. Женщина, которой Лиан спешила на помощь, уже затихла. Мне хватило одного взгляда, дабы убедиться в том, что помочь ей было уже нельзя. Разбитая голова, лужа крови, которая собралась под затылком и не успела впитаться в плотную, вытоптанную вокруг постройки землю.

Я ничего не говорил. Лиан попыталась поднять на меня глаза, но секунды хватило, чтобы эльфийка потупила взор и уставилась на землю под ногами, нервно сжимая рукоять сабли.

— Ты меня разочаровала, — коротко сказал я. — Поговорим потом. А теперь пошли, ты добавила нам работы.

Их найдут, рано или поздно найдут, а значит надо бить первыми.

Я раздраженно цыкнул, прикидывая, как придется гоняться по всей деревне за солдатами. Еще не меньше десятка человек, а может, и больше. Сколько их было, когда они заезжали в поселение? Чуть больше дюжины? Число не имело значения, пока я планировал ударить фуражной команде в спину, но не теперь. Теперь мне нужно вести точный подсчет, чтобы никто не ускользнул, никто не донес в стан врага о том, что здесь произошло.

— Встанешь на дороге, будешь перехватывать беглецов, — коротко скомандовал я Лиан.

— Но я могу сделать больше и…

— Не обсуждается, — отрезал я и указал рукой, в какую сторону двигаться эльфийке. — Ты уже сделала все, что могла. Теперь иди.

«Мне надо за тобой прибрать». Эти слова не прозвучали, но подразумевались, девушка четко это ощутила. Лиан опустила плечи и, как провинившийся ребенок, ушла в указанную мной сторону. Ребенок, с окровавленной саблей в руках…

Тяжело вздохнув, я перехватил меч и шагнул за угол, на хор голосов, криков и шум, который доносился из деревни.

Погром был в самом разгаре. Я прикрыл глаза и прислушался к магическому потоку, который, словно поток воды, отражался от любого живого существа. Еще две группы солдат — по трое — спешились и отправились на поиски развлечений. Солдаты, что остались в седлах, курсировали по всей деревне, выискивая взглядом выживших мужчин и потенциальных беглецов. Первое сопротивление было подавлено, пара местных под присмотром одного из бойцов, обходили дома и таскали скудные припасы в огромную кучу посреди деревни. Из нескольких домов доносились крики и смех, именно там расположились насильники, единственная косая улица была усеяна телами тех, кто имел неосторожность встать на пути всадников. Один из домов уже горел, пламя вот-вот должно было перекинуться на соседние строения, но не было ни криков, не попыток потушить пожар. Немногочисленные выжившие жители, в основном старики и старухи, стоя в алых отблесках пламени, молча наблюдали за происходящим, четко понимая, что даже если на их спины не опустится сабля, то до осени они точно не доживут.

Проклятая девчонка, что же ты натворила…

Я вышел из тени. Стоящая на краю улицы старуха вздрогнула, подняла на меня глаза, но даже не вскрикнула. Я всегда поражался этой способности пожилых людей видеть смерть. И вот сейчас, эта седая беззубая женщина явно видела во мне погибель. Не только для себя — вообще для всех, кто оказался сегодня в этом поселении.

Несколько мгновений старуха смотрела на меня, будто не понимая, что видит, но потом опустила глаза, заметила печати на моих ладонях, и я увидел, как улыбка тронула ее губы.

— Сегодня тут не останется живых, я тебе обещаю, — тихо сказал я женщине, а она только кивнула в ответ, без страха убирая от груди руки и высоко поднимая голову.

Она увидела во мне смерть, о которой только что молилась всем богам Менаса, и она решила, что боги откликнулись на ее зов. И если уж Смерть должна забрать и ее взамен на жизни насильников и убийц — так тому и быть.

Мой меч без труда вошел в ее горло и рассек позвоночный столб. Старуха умерла еще до того, как я успел выдернуть клинок, а ее тело коснулось земли.

Я не могу оставить их в живых, я могу лишь подарить им быструю смерть.

Мой меч напитался человеческой кровью. Добровольная жертва — мощное оружие, как жаль, что я получил ее при таких обстоятельствах. Повстречайся мне эта старуха в момент, когда поблизости проходит колонна врага, я бы смог сокрушить сотни одним заклинанием, не потратив на него и крупицы собственной мощи. Сейчас же ее кровь, остатки ее жизни, ее последнее желание отомстить я смогу обрушить лишь на несчастную дюжину.

Единственный способ замести следы — сжечь тут все дотла. Придется, потому что иного выхода у меня нет. Но сначала я должен принести смерть, как и обещал.

Огромный магический серп срывается с острия моего меча и, пролетая через половину улицы, разрубает сразу двух всадников, которые наблюдали за сбором припасов. Люди вскрикивают, сгибаются в ужасе, но еще несколько мощных магических ударов и все кончено. Я не церемонился, не тратил время и силы. Я пользовался той мощью, что даровала мне перед смертью старуха, чем значительно облегчила мою задачу.

Даже следов магии Нильф тут не останется. Только чистая сила крови, которой и без меня было пролито немало.

Я вхожу в первый дом и вижу, что сразу двое крайне заняты молодой девушкой. Я смотрю на ритмичную возню посреди грязного глиняного пола, вижу дрожание лучины, которая едва давала света. Я встречаюсь с ней глазами и вижу в них только боль и желание умереть. Она не понимает, кто я такой, но видит меч в моих руках, видит, что я не солдат, что я кто-то другой.

Мольба в ее глазах.

«Если не можешь помочь, то хоть прекрати это», — вот что читалось в ее взгляде.

Одним взмахом клинка я обрываю жизнь всех троих и иду дальше, на поиски следующей жизни, которая закончится сегодня.

Я не хотел этого делать. Знал, что если ступлю в деревню до того, как из нее выедут бойцы Мордока, мне придется вырезать всех, от мала до велика. Самую грязную часть работы за меня сделали фуражисты, эти мародеры, которые почему-то называли себя солдатами. Остались лишь опороченные женщины, вдовы, одинокие старики. Никто из них жить не хотел и сейчас я давал им то, чего они желали больше всего.

Смерть для всех вокруг, без разбора.

Я закончил свой обход, когда пламя пожара уже перекинулось с косой избы на небольшую пристройку, похожую на курятник. Встав на одно колено, я опустил пальцы в лужу крови, которая натекла под только что убитым мной жителем деревни. Последний старик, который достойно принял свою смерть. Так же достойно, как и встреченная в самом начале моей жатвы старуха.

Мой клинок дрожал от переполняющей его крови, и я не стал сдерживать рвущуюся на свободу магию. Очертив вокруг себя полукруг, я выбросил кольцо черного пламени, которое в мгновение ока воспламенило рядом стоящие дома.

Пламя сделает свое дело. Вся деревня превратилась в огромный погребальный костер, который скроет мои следы. Пусть это все выглядит как неудачный рейд, в котором что-то пошло не так. Никто не станет разбираться, почему небольшой отряд оказался в огненной ловушке. Армии нужно будет двигаться дальше.

Лиан, опустив голову, ждала меня у дороги. Мне нечего было ей сказать — темная и сама все понимала.

Пламя окутало деревню, стирая с лица земли безымянное поселение.