Повесть об Остролистном холме

4 Барсук Босуорт озадачен

Впрочем, не таким уж пустынным остался Остролистный холм. На пороге своего жилища появился весьма основательный полосатый господин, жаждущий насладиться прохладой, рождаемой дуновением летнего ветерка. Упомянутым жилищем был Большой Барсучник, один из самых фешенебельных отелей Межозерья, а полосатым господином — его владелец барсук Босуорт XVII.

Босуорт опустился в кресло-качалку на парадном крыльце Большого Барсучника, сощурился на яркое солнце и повел носом, ловя аромат вереска. Надо сказать, что, хотя барсуки обычно довольно близоруки, Босуорт все же успел заметить двоих детей, сидевших неподалеку от ныне заброшенного бокового входа в Большой Барсучник. Девочка, похоже, что-то писала, а мальчик рисовал.

Босуорт привык к праздным гулякам, которые время от времени забирались на Остролистный холм, и деревенским мальчишкам, игравшим в отважных первооткрывателей среди местных скал. К тому же ему приходилось всегда быть начеку из-за мерзких охотников на барсуков, которые могли заявиться сюда с собаками, специальными захватами и мешками, чтобы сцапать какого-нибудь зазевавшегося барсука. Сегодняшнего мальчика он узнал — тот уже не раз приходил на этот холм, а вот девочку увидел в первый раз и пригляделся к ней очень внимательно.

Она что-то писала в книге. Книгам Босуорт был не чужд, ибо и сам являлся довольно известным историографом. После смерти своего батюшки, достопочтенного Босуорта XVI, он принял на себя ответственность не только за Большой Барсучник, но и за «Историю барсуков Межозерья» и сопутствующий труд «Родословная барсуков Остролистного холма». Оба эти творения, занимающие две дюжины томов в кожаных переплетах, украшали библиотеку Большого Барсучника — по убеждению хозяина, лучшую комнату в отеле, где имелся камин, удобные кожаные кресла и дубовый стол, служивший Босуорту для его ученых занятий. Кстати, именно там он и провел последний час, записывая подробности недавнего похищения барсучихи с двумя малышами из каменоломни близ Фермы-На-Холме. Это печальное событие стоило того, чтобы о нем узнали будущие поколения.

До сей поры Босуорту не доводилось видеть, чтобы столь юная особа женского пола что-нибудь писала, и он преисполнился интереса к ней, который только возрос, когда Босуорт понял, что девочка плачет. У почтенного барсука было доброе сердце, он не оставался равнодушным к чужому горю. Пострадавшим обитателям отеля — лисице со сломанной лапой, семейству кроликов, чью нору затопило во время половодья, — дозволялось оставаться в Большом Барсучнике, даже если они не могли заплатить по счету. И хотя Босуорт никогда не забывал барсучье ППП (Первое Практическое Правило), которое гласило: «Никогда не приближайся к человеку, ибо человек не заслуживает доверия», — он все же подумал, не следует ли ему поинтересоваться, как можно помочь девочке.

Босуорт уже совсем было собрался так и поступить, но тут девочка перестала плакать, вытерла слезы и положила книгу в коробку из-под печенья. Обменявшись с мальчиком несколькими фразами, она сунула коробку в… да, да, в боковой вход Большого Барсучника! А затем они оба стали спускаться с холма по направлению к Тидмарш-Мэнору.

Босуорт нахмурился. Нет, он вовсе не против того, чтобы эта девчушка прятала свои записи в его отеле, однако ему следовало бы знать, что она там написала — на тот случай, если… Ну, скажем, просто на всякий случай. С этой мыслью он обошел холм, отыскал коробку и вытащил оттуда книгу, на кожаном переплете которой красовалась надпись: «Расходы по кухне».

Босуорт улыбнулся. Ах, вот оно что, учет расходов на провизию. Будучи владельцем отеля, он ежедневно сталкивался с такими записями, хотя ему было невдомек, что же могло заставить девочку лить горькие слезы над подобной книгой. Уж не случился ли перерасход отпущенных средств, не велся ли учет без должного тщания? Такое, несмотря на все старания Босуорта, нередко бывало и в Большом Барсучнике. Но когда он раскрыл книгу на первой же странице, то к великому своему удивлению убедился, что записи расходов велись на совершенно неведомом ему языке.

— Клянусь усами и полосками, невиданное дело! — пробормотал Босуорт. Он перевернул страницу, не переставая удивляться. Дело в том, что он был весьма сведущ не только в истории, но и в лингвистике, и знал множество языков. Однако страница за номером два мало чем отличалась от таковой за номером один: похоже, записи имели какой-то смысл, предложения (если это были предложения) начинались с заглавной буквы и заканчивались точкой, но между началом и концом такого предложения располагались непонятные цепочки букв, цифр и значков:

Босуорт помрачнел и перевернул книгу вверх ногами в надежде, что это облегчит его задачу. Надежда не оправдалась. Барсук вернул книгу в исходное положение и продолжил свое исследование. В конце концов, пребывая в полной растерянности, он вновь положил книгу в жестяную коробку, коробку засунул в прежнее укрытие, а сам сел на задние лапы, задумчиво поскреб подбородок правой передней и погрузился в размышления о таинственных записях.

Это была вторая тайна (точнее — третья, если принимать в расчет похищение барсучихи из каменоломни Фермы-На-Холме), с которой столкнулся Босуорт за последнее время. Ранним утром того же дня, едва солнце выглянуло из-за холмов Клайф-Хайтс, чтобы поразнюхать, какая погода нынче будет в Межозерье, Босуорт зарысил к овчарне Бена Хорнби. Обычно пищу в Большом Барсучнике готовила, и весьма успешно, Петрушка, молодая барсучиха с явным кулинарным талантом, однако сам Босуорт любил время от времени, хотя бы раз в неделю, завтракать вне отеля, за каменной оградой кошары, которую обычно использовали для стрижки овец и сортировки самок и ягнят перед продажей, — там под росистой травой в изобилии водились превкусные червяки.

Судя по тому, что старина Бен Хорнби, который заправлял делами на ферме, еще накануне вечером загнал в кошару двух овец и трех ягнят, он намеревался продать часть своего стада хердуиков. Для Босуорта, имевшего великолепный обзор со своего любимого места на парадном крыльце, где он обычно ставил кресло-качалку, этот маневр фермера не остался незамеченным. Отсюда следовало, что барсуку, по всей видимости, не придется завтракать в одиночестве, что, впрочем, не создавало никаких сложностей, ибо барсуки и овцы с незапамятных времен мирно кормились бок о бок на одних и тех же травянистых склонах.

Более того, Босуорт предвкушал возможность выведать последние новости у Изабеллы, самой уважаемой овцы в округе, которая неизменно была в курсе всех важных событий. Поскольку хердуики обладали безошибочным чувством направления и всегда находили родные места, они паслись на холмах свободно и без всякого присмотра, не нуждаясь ни в пастухе, ни в баране-вожаке с колокольчиком. Бродя по пастбищам, еврейские хердуики неизменно встречались с хердуиками из отдаленных мест — Данджен-Джилла, Борроудейла и даже Ситуэйт-Тарна — и обменивались свежими новостями. Животные поговаривали между собой, что хердуики лучше всякой газеты и что им известно все, от цен на шерсть в Карлайле до погоды в Эмблсайде, не говоря уже о количестве ягнят, появившихся на свет по весне. Босуорт надеялся, что Изабелла сможет ему сказать что-нибудь о его знакомой молодой барсучихе, которая после недолгого пребывания в Большом Барсучнике отбыла в северо-западном направлении, за Эмблсайд.

Каково же было его разочарование, когда, добравшись до места назначения с восходом солнца, Босуорт обнаружил, что ворота загона открыты настежь, а сам он пуст. В кошаре не было ни Изабеллы с парой ягнят, ни второй овцы с ягненком. Барсук озадаченно озирался, пытаясь понять, что произошло: то ли старина Хорнби передумал продавать овец, то ли какой-то тип, шатаясь по холмам, просто-напросто открыл ворота, то ли, наконец, Изабелла и другая овца почему-то решили сами поднять крюк, сцепляющий створки, и уйти бог весть куда вместе с ягнятами.

Следует сказать, что барсуки неуклонно следуют строгому принципу, принятому среди животных, согласно которому негоже спрашивать, куда подевался твой приятель или знакомый, — ведь жизнь в лесах и полях для каждого чревата опасностями. (Косвенным образом эта мысль выражена в барсучьем Своде Практических Правил — см. правило № 17, которое гласит: «Держись за истинного друга обеими лапами, но будь готов отпустить его, когда приспеет время».) К тому же Босуорт понимал, что не все в этой жизни происходит согласно твоим ожиданиям, а потому разумно поступает тот, кто проявляет гибкость и приноравливается к изменившимся обстоятельствам. И поскольку в данный момент его в первую очередь интересовал завтрак, почтенный барсук решил не сосредоточиваться на мысли об опустевшем загоне, а принялся шуровать носом под травой. За полчаса он вполне насытился земляными червями и весьма довольный направился восвояси.

Однако тайна исчезнувших овец не давала ему покоя весь день, пока он выполнял свои обязанности хозяина отеля: обсуждал с Петрушкой обеденное меню, присматривал за двумя молодыми крольчихами-горничными, Метелкой и Шваберкой, которые прибирались в номерах и застилали постели, проверял по описи содержимое кладовой, просматривал почту, в которой оказалось пространное послание от двоюродного брата, живущего в Диком лесу, далеко к югу от Сорея, и, как мы уже знаем, записывал в очередной том «Истории» подробности печального события — похищения из норы у Фермы-На-Холме матери-барсучихи с двумя детенышами.

Теперь же к утренней тайне исчезновения хердуиков Босуорт мог прибавить не менее интригующую дневную загадку: что же написала эта девочка в своих «Расходах по кухне»? Что за тайна может скрываться в этом наборе значков и букв? Она будоражила воображение Босуорта, не оставляла его в покое, словно загадочная, волнующая песня: