Правила счастья

ГЛАВА 25

Гордо заявив, что она поведет «птенчика», Джуно, к своему стыду, не смогла выехать с парковки. В боковое зеркало она видела, что древний «Сааб» Трионы уже стоит, дожидаясь, на улице. Джуно должна была ехать первой, чтобы показать известный ей кратчайший путь до шоссе М40. Джей сидел рядом с Трионой, и под его критическим взглядом Джуно дергалась вперед-назад в течение получаса. Образовалась небольшая пробка, несколько машин начали гудеть. Дверца отворилась, и рядом с Джуно возник Джей.

– Двигайся, – приказал он.

– Ты разве не видишь, именно это я и пытаюсь сделать?

– Двигайся на соседнее сиденье, Джуно. Я выведу машину.

– Чувствуй себя как дома, – Джуно робко переползла на место пассажира, стыдясь своей несостоятельности. Еще один черный шар.

Джей вывел машину со стоянки тремя незаметными движениями руля.

– Я уже проделала самую трудную работу, – оправдываясь, сказала Джуно. – Я развернулась под нужным углом.

– Еще бы, – Джей открыл окно и жестом показал Трионе, чтобы она ехала следом.

– Дальше я в состоянии вести сама, – проблеяла Джуно. – Ты можешь ехать с Трионой, если хочешь.

Но машина уже рванула вперед, за пределы Белсайз-парка.

Оставшись с Джеем наедине в небольшом замкнутом пространстве кабины, Джуно испытала приступ клаустрофобии. Она чувствовала страх и стеснение, не решалась рта раскрыть, понимая, что любое сказанное слово зароет ее еще глубже в яму, из которой будет не выбраться.

– Я пока не очень хорошо ориентируюсь в этом городе, – сказал Джей, глядя на дорогу.

– Я буду подсказывать, как лучше ехать, я неплохо знаю Лондон, – обрадовалась Джуно.

Она давала короткие указания: «Теперь направо», «Поверни возле светофора – пока они не оказались со всех сторон заперты в гигантском потоке машин. За четверть часа они продвинулись метров на пять.

– Господи, это же закончился крикетный матч, – у Джуно упало сердце. Она похвасталась, что знает самый быстрый путь, и совсем забыла, что в субботу вечером проходят крикетные матчи, а после них толпы болельщиков на автомобилях заполоняют шоссе. – Ну ничего страшного, я знаю один объезд, – ее глаза радостно вспыхнули, когда она вспомнила про маршрут, который они с Шоном называли «черный ход». Его показал Шону знакомый таксист.

И опять она давала указания: «Направо», «Теперь налево» – которым Джей четко следовал.

– А ты представляешь, где мы сейчас находимся? Ты действительно знаешь Лондон? – спросил Джей, когда они лавировали по узкой дорожке, зажатые с двух сторон рядами конюшен.

– Теперь через мост, – улыбнулась Джуно. – И вон там синий знак – это шоссе М40. – Она посмотрела на часы. – Десять минут. Совсем неплохо. Ты хорошо водишь.

Он не ответил, но она почувствовала, что атмосфера потеплела. Джуно украдкой взглянула на него. Только сейчас она заметила, что он надел солнцезащитные очки. Модные, удлиненной формы, они придавали ему невероятно интеллектуальный и в то же время менее суровый вид.

Сидя рядом с ним, Джуно почувствовала необычайный прилив радости. Она всегда любила ездить пассажиром, это освобождало от всякой ответственности и переносило в детство. Кроме того, Джуно могла в полной мере оценить водительское мастерство Джея.

Его окно было открыто, и ветер трепал ей волосы, залепляя ими рот и глаза. Вдруг страшная мысль пришла ей в голову:

– А ты ухаживал за Пуаро и Убо, пока меня не было дома?

– Думаю, что да. А что, собственно, нужно делать? – ответил он без воодушевления.

– Нужно проверять, здоровы ли они, и кормить их два раза в день. Еще Пуаро нужно оставлять свежую воду и чистить клетку. Еще нужно проверять, работают ли фильтр и подогреватель воды в аквариуме Убо. Последнее время она плохо ест, поэтому за ней нужен глаз да глаз. Если возникнут проблемы, немедленно звони мне.

– А что они едят?

– Возле клетки Пуаро большой пакет птичьего корма, но если он не получает хотя бы кусочек свежего фрукта в день, он очень сердится. Убо ест куриную печень – ее много в холодильнике, иногда яйцо вкрутую. Все это лучше посыпать кальцием – он лежит возле аквариума. А еще она любит сыр – но только не чеддер. Чеддер она терпеть не может. Ты все запомнил?

– Конечно, – неохотно кивнул Джей.

– Спасибо тебе, – Джуно вздохнула с облегчением, заглотнув при этом большую прядь своих волос. Джей бросил на нее быстрый взгляд.

Она оглянулась удостовериться, что Триона не отстала, и почувствовала, что сквозняк исчез: Джей прикрыл свое окно.

– Я нашел твои извинения. Я их принимаю и ценю, – неожиданно сказал он.

– Надеюсь, ты не очень замучился, отклеивая их? – покраснела она.

– Нет, я очень веселился.

– Я рада, – она прокашлялась. – А теперь я уеду на неделю, и ты отдохнешь от меня. И не будешь опасаться, что за тобой кто-то шпионит. Хотя я совсем и не шпионила.

– Нет?

– Нет. Я вполне уважаю твои профессиональные секреты – ты ведь снимаешь знаменитостей и тому подобное.

– Кто тебе сказал, что я снимаю знаменитостей?

– Никто. У меня возникло такое впечатление.

– Я фотожурналист, а не фотопортретист, Джуно.

«Я не должна его раздражать, – подумала Джуно. – Я не должна задавать дурацких вопросов. Я буду сдержанна и миролюбива. Лучше я вообще буду молчать».

Какое-то время они ехали молча. Окрестности Оксфордшира пленяли глаз своей буколической красотой.

– Ты хорошо провела время вчера вечером? – неожиданно спросил Джей.

Джуно удивленно взглянула на него, но он внимательно смотрел на дорогу, его лицо ничего не выражало.

– Нормально.

Она вспомнила лощеных журналистов в Эрлз-Корт, напившихся одноклассниц и добавила:

– Немного утомительно. Я не предупредила тебя, что не приду ночевать. Извини.

– Ты могла бы позвонить – или оставить сообщение.

– Не получилось, извини.

Она предполагала, что опять наступит молчание, но Джей спросил, взглянув на нее сбоку (черные очки делали его взгляд очень серьезным и очень сексуальным):

– У тебя много знакомых, не так ли?

Джуно задумалась.

– Да, пожалуй, но близких друзей немного.

– И Лидия среди них?

Она догадалась, что он собирается ее расспрашивать о Лидии, как влюбленный подросток, и зубы у нее невольно сжались. Ничего, ничего. Главное, выдержка.

– Да, Лидия одна из моих ближайших подруг.

– Вчера вечером ты была с ней? – спросил он с надеждой, видимо рассчитывая получить информацию о прекрасной и ветреной блондинке.

– Нет. Не с ней. Кое с кем из старых знакомых. Было, правда, немного тоскливо, – вздохнула Джуно.

– В таком случае это еще один потерянный выходной? – спросил он с сожалением.

По-прежнему полагая, что он хочет что-нибудь выведать у нее про Лидию, Джуно не поняла, что он имеет в виду. Наверное, хочет сказать, что день можно считать потерянным, раз она не видела Лидии. У Джуно возникло искушение сообщить ему, что Лидия, вероятно, весь день не слезала с Бруно, но Джуно удержалась, чтобы не выглядеть инфантильным и жалким ничтожеством, которое завидует своей более привлекательной и сексуальной подруге.

– В каком-то смысле, – пожала она плечами.

– Одно время вы ведь жили вместе? – спросил он странно напряженным, неестественным голосом.

Джуно подумала, каких усилий ему стоит превозмогать собственную гордость, расспрашивая про Лидию. Значит, он дошел до крайней степени отчаяния и горько сожалеет о том, что отказался от встречи, когда та ему позвонила. А теперь квартира на целую неделю остается в его единоличном распоряжении – чем не подходящее место для встреч с Лидией?

– Да, одно время, – опять вздохнула Джуно. Она решила сохранять спокойствие несмотря ни на что, хотя, видит бог, как ей не хотелось рассказывать ему о Лидии. Она уже столько раз проигрывала этот сценарий с другими мужчинами, что заранее знала все вопросы и все ответы. Повторять его с Джеем было мучительно.

– Я не могу судить, но не кажется ли тебе, что ваши отношения не совсем нормальны?

– Прошу прощения?! – Она почувствовала себя учительницей начальных классов, которой ее ученик задал вопрос, как часто она занимается анальным сексом.

«Стоп, – сказала она себе, – не поддавайся на провокацию, не вступай опять в конфликт. Он собирает информацию о Лидии и просто не знает, с какой стороны зайти». Джуно постаралась подавить ревность и успокоиться. Главное, выдержка.

– Мы обожаем друг друга, – ровно ответила она. – Мы по-настоящему дружим.

– Дружите? Я думал, что вы не только дружите. Время от времени.

Она повернулась к нему в изумлении. На что он намекает? На то, что они оба любят одну и ту же женщину? Отлично! Теперь он считает ее вонючей, пронырливой, задиристой шлюхой, и к тому же лесбиянкой. Что можно к этому добавить? Может, намекнуть ему, что у нее пара судимостей за плечами?

– Мы довольно долго жили вместе, но у нас и мыслей подобных не возникало.

– Ты серьезно?

– Еще как.

– Ты хочешь сказать, что все это время вы только дружили? А Джона это устраивало?

Господи, что еще пришло ему в голову? Что Джон был не прочь заняться с ней и с Лидией любовью втроем? В любом случае, это слишком личное. Как смеет человек, который сам отличается патологической скрытностью, требовать от нее подобных откровений? И все только ради того, чтобы удовлетворить свой, столь закономерный, интерес к Лидии? Ну что ж, если он хочет правды, он ее получит. По крайней мере, избавится от фантазий на лесбийскую тему.

– Джону всегда нравилась Лидия. Он ничем не отличается от других мужчин. Сначала я изводилась из-за этого, а потом привыкла. Он никогда не предпринимал никаких попыток переспать с ней, хотя, думаю, и не отказался бы при случае. Но чего не было, того не было. Я тоже никогда не спала с Лидией. Теперь ты удовлетворен?

– Господи, Джуно, что тебе взбрело в голову? – расхохотался Джей, и «птенчика» резко занесло влево.

– Ты же сам расспрашивал меня об этом. Разве нет? – Джуно неуверенно посмотрела на него.

– Да нет же! Нет… как ты могла подумать… Я спрашивал тебя, как вы жили с Джоном, – Джей откашлялся и покраснел.

Тут до нее наконец дошло.

– Так ты спрашивал о Джоне? Не о Лидии? – она начала хихикать.

– При чем здесь Лидия? Это ты вдруг завела разговор о том, спали ли вы все там вперемешку.

– Да никогда не спали, я же тебе о том и толкую! Во мне нет ничего мужского – ну разве что спортивные ботинки.

Он снова засмеялся – на этот раз мягким хрипловатым смехом, в котором слышалась нежность.

– Скажи мне, Джуно, что делает тебя такой особенной?

– Что ты имеешь в виду? – она не поняла, комплимент ли это.

– Я никогда раньше не встречал людей, похожих на тебя. Я никак не могу тебя понять. С виду ты такая уверенная в себе и современная. Но на самом деле это не так, верно? – сказал Джей без тени насмешки. Выглядел он неожиданно доброжелательным. Джуно не понимала, чем вызвана такая перемена. Она отцепила от зеркала розовый нос, болтавшийся перед ветровым стеклом, и приложила его к своему лицу. От этого носа исходил отвратительный запах пластмассы и плесени.

– И вообще, в тебе столько всего – помимо твоих шуток, – он протянул руку и убрал пластмассовый нос с ее лица, задев теплым пальцем ее по верхней губе.

Джуно удивленно посмотрела на него, и на миг их взгляды встретились. Машина опять подалась влево, Джей быстро выправил ее и уже не сводил глаз с дороги.

Джуно поразили его слова и жест – они были такими теплыми, даже интимными. Лишенная защитной брони своих шуток, она почувствовала себя голой и слабой, как новорожденный младенец.

Опять ехали молча, потом Джуно сказала:

– Мне действительно жаль, что все так получилось в пятницу.

– Ты о чем? – его голос снова стал жестким.

Джуно надеялась, что он не заставит ее перечислять все допущенные ею промахи: она выпустила Пуаро, и тот сжевал кабель, без спросу зашла в его комнату прослушать песню, пыталась выглядеть аппетитной перед его знакомыми, притворялась, что у нее мужчина, совала нос в его жизнь, обвинила в краже часов, которых он никогда не видел, строила ему глазки вечером на диване. Она предпочла бы извиниться за все оптом, не уточняя.

– Я думаю, у каждого из нас бывают дни, о которых не хочется вспоминать. Взять резинку и стереть их из памяти, и начать все с чистого листа.

– Меня не касается, что ты там делаешь с резинками, Джуно, – ответил он так же холодно, как раньше. – Не вмешивай меня в это, хорошо? Я ничего не желаю об этом знать, – он почти разозлился.

– Теперь поверни налево, – пробормотала она. Господи, и угораздило же ее влюбиться в такое бесчувственное чудовище. Он даже извинение не может принять по-человечески.

Они молча проехали Оксфорд и выехали на пролегающую среди пшеничных полей дорогу, которую Джуно знала как свои пять пальцев: в течение пяти лет она ездила по ней на автобусе дважды в день: в школу, в Оксфорд, и обратно.

Джей с интересом рассматривал окрестности, его внезапная злость постепенно рассеивалась.

Джуно взволнованно повернулась к нему. Приближаясь к дому, она становилась все счастливее и больше не могла выносить затянувшееся молчание.

– Спасибо, что согласился поехать, я знаю, тебе не очень хотелось, – солнце тепло касалось лучами ее лица. – Мои родители гораздо лучше меня, клянусь. Они будут тебя баловать, как ребенка.

Он молча кивнул. Они проезжали окрестности Уэнтаджа, небольшого городка, старинную красоту которого оттеняли современные стильные особняки. Джуно впервые за последние несколько недель вздохнула легко и свободно, словно камень упал с ее души.

– Здесь родился король Альфред Великий, – сказала она с гордостью. – В центре города есть памятник ему. Он одержал победу над датчанами.

– Не шутишь?

Ура! Он снова разговаривает с ней. Всю оставшуюся часть пути она рассказывала ему о достопримечательностях, мимо которых они проезжали. Она была счастлива поделиться с ним тем, что знала и любила с детства.

– Да, вот теперь я чувствую, что я в Англии! – присвистнул Джей.

И вот дорога сузилась и последний раз повернула налево. Джуно бросило в жар. Наконец-то дома!

– Приехали, – у Джуно радостно колотилось сердце, и так бывало всякий раз, когда она возвращалась домой.

– Бог мой, да это и правда церковь! – констатировал Джей.