Прекрасное место для смерти

Глава 22

— Моя машина теперь годится только на переплавку! — угрюмо сказала Мередит.

— Скажи спасибо, что тебя саму не надо сдавать в переплавку! — возразил Алан Маркби.

Мередит осторожно потрогала пластиковый воротник, который ей надели в больнице, чтобы зафиксировать раненую шею.

— Знаю, могло быть и хуже, но и в переломе позвоночника нет ничего хорошего. Без помощи рук я даже головы повернуть не могу. Наверное, сейчас я похожа на чрево-вещательную куклу! Мне кажется, будто у меня вместо позвоночника бусины, кое-как нанизанные на нитку, и очень-очень болят плечи!

— Я вовсе не хотел тебя обидеть. Мне тебя очень жалко… Давай помогу…

Они добрались до его машины. Чтобы сесть на сиденье, Мередит пришлось пятиться.

— Да я вообще-то не жалуюсь, — призналась она.

Они выехали со стоянки медицинского центра, куда приезжали на осмотр.

— По-моему, я еще дешево отделалась. Вначале мне казалось, что Ривз меня застрелил! От грохота одно ухо до сих пор не слышит. Врач говорит, что слух восстановится. Надеюсь, он не ошибается!

— А ты посмотри на все с другой точки зрения. У тебя был выбор. Либо ты врезаешься в стену и некоторое время ходишь в ошейнике, как сейчас, либо ты не врезаешься в стену, и тогда у Ривза не дрогнула бы рука… Он в самом деле мог тебя убить. Знаешь, он едва не умер от потери крови. Многие не понимают, насколько опасно ранение бедра. От боли у него совсем пропал боевой дух. Когда мы подъехали, он орал во всю глотку и требовал вызвать скорую. А на все остальное ему было наплевать!

— Хм… Знаешь, мне как-то трудно сочувствовать Ривзу. Больше всего меня сейчас заботит бедная миссис Прайд. Она уже не девочка и сильно расшиблась, упав с велосипеда. Она навещала свою заболевшую приятельницу, миссис Фартинг, которая живет на той улочке… А теперь и сама миссис Прайд слегла! Нога у нее вся черная, выглядит ужасно, а вдобавок она сломала ключицу. Мы с ней вдвоем — то еще зрелище: я в ошейнике, она с рукой на перевязи и с задранной ногой! А ее велосипед, как и мою машину, уже не починишь! За ней ухаживает Барни… — Мередит помолчала. — Ох, как больно! Как приятно кому-то поплакаться в жилетку!

— Ты уже поплакалась. Полегчало?

— Нет.

— Понимаешь, я тебе, конечно, сочувствую, но не позволю упиваться своими страданиями! В следующий раз, когда я велю тебе уехать на целый день из города, уезжай! Смотри-ка, кто там? По-моему, Пру Уилкокс… Куда она собралась? Вид у нее решительный.

Мередит с трудом скосила глаза вбок, стараясь не двигать травмированной шеей. Пру шагала по тротуару, размахивая руками, словно солдат на плацу. Маркби подъехал к обочине, нажал на клаксон и перегнулся через Мередит, чтобы опустить окно. Стекло с тихим жужжанием поехало вниз.

— А, здравствуйте, Мередит! — воскликнула Пру, наклоняясь к ее окошку. — Как вы себя чувствуете? Надеюсь, вам уже лучше. Я собиралась зайти к вам, узнать, как дела.

— Пока все болит. Но самое главное, Ривза взяли!

— Как дела в «Парковом»? — осведомился Маркби. — Если честно, я удивился, когда выяснилось, что имение достанется Конвею. У меня… м-м-м… сложилось впечатление, что Аделина всячески старалась этого избежать.

Пру с грустью покачала головой:

— Дорогой старший инспектор! Вот вам лишнее доказательство, что всего не предусмотришь! Аделина давно составила завещание, по которому «Парковое» отходило Кэти. Наверное, надеялась, бедняжка, таким способом удержать при себе Мэтью! Но она не включила в завещание оговорку, как поступить, если Кэти скончается раньше ее. Наверное, Аделина не представляла, что такое возможно. Сама она всю жизнь была хрупкого здоровья, а Кэти никогда ничем не болела. Я считаю, тут и ее поверенный виноват: не разъяснил ей, что будет, если Кэти умрет раньше, не оставив завещания. Ну а после того, как Кэти убили… бедная Аделина была не в том состоянии, чтобы помнить, что нужно переделать завещание. Да и Мэтью ей не напомнил, будьте уверены! И вот теперь не осталось никого из Дево, кто может предъявить права на «Парковое». И имение досталось Мэтью, как единственному оставшемуся в живых родственнику Кэти! — Пру презрительно фыркнула. — На следующей неделе я уезжаю.

— В отпуск? Вам, конечно, не мешает отдохнуть.

— Нет, уезжаю насовсем. Переселяюсь в Корнуолл, к сестре. А сюда я никогда, ни за что не вернусь! — пылко добавила Пру.

— Как же Мэтью Конвей без вас справится? — удивился Маркби.

— Справится, не сомневайтесь. Слыхали, он вздумал снова жениться! Труп бедняжки Аделины, можно сказать, еще не остыл, а он уже нашел ей замену! Он не просто бесчувственный. Он непорядочный человек! Правда, не могу сказать, что его поступок меня удивил. Аделина всегда говорила: если с ней что-то случится, Мэтью тут же женится снова. Вы ведь были на похоронах, мистер Маркби? Мне стыдно было людям в глаза взглянуть! Я ведь знала, что задумал мистер Конвей. Стоял, принимал соболезнования, пожимал всем руки. А я смотрела на него и думала: как он может?

— Извините, что не смогла прийти на похороны, — сказала Мередит. — Но мне тоже не нравится, что хозяйкой «Паркового» станет Марла.

Неожиданно круглое, добродушное лицо Пру Уилкокс расплылось в злорадной улыбке.

— Нет-нет, хоть тут есть справедливость! Он ведь собирается жениться вовсе не на Марле!

— Что?! — воскликнули в один голос Маркби и Мередит. Мередит настолько забылась, что резко повернула голову и поморщилась от боли.

— Вот именно! Тут он нас всех ловко провел. И Марлу тоже! Оказывается, у него уже давно имелась любовница в Лондоне. Он никому о ней не рассказывал, потому что, можете себе представить, дорожил ее репутацией! Ха! — Пру от волнения заговорила громче; прохожие окидывали ее изумленными взглядами. — Марла-то вбила себе в голову, что станет следующей миссис Конвей! Мэтью, конечно, обошелся с ней по-свински, но… и поделом ей! Не знаю и уже никогда не узнаю, почему бедняжка Аделина убежала в парк и умерла там…

Пру покачала головой.

— Не сомневаюсь, тут не обошлось без Марлы. Перед тем как это случилось, она оставалась с Аделиной дома одна. Но я ничего не могу доказать. По крайней мере, Марла ничего не выиграла от смерти Аделины! Надеялась, что, избавившись от бедняжки, получит «Парковое», да не тут-то было! Кстати, она уже уехала. Закатила Мэтью скандал, а потом мигом собрала вещи и была такова!

— Могу себе представить, — заметил Маркби. — Удивительно, что не произошло еще одного убийства… Извините, Пру! — быстро добавил он, опомнившись.

— Ну а я все равно не собиралась оставаться, что бы ни случилось. Мне бы было слишком тяжело в доме без Аделины и малышки Кэти. Кстати, уж после такой трагедии можно было уважить память покойницы… А знаете, что сделал Мэтью? — Пру запыхтела, как паровоз. — Он продал свиней! Всех до единой! Оставил беднягу Чепчикса без работы. Куда ему теперь податься? Он уже немолод, а разбирается только в свиньях. Сегодня я возила его в центр занятости, чтобы он там зарегистрировался. Правда, вряд ли он получит другую работу, хотя, если повезет, обещали устроить дворником… Еще пришлось сводить его к юристу и узнать его права. Он ведь при «Парковом» живет как арендатор… А другого дома у него в жизни не было! Выгнать Чепчикса у Мэтью не получится. Но бедняга Уинстон прямо сам не свой. Все порушилось у него на глазах. Он в «Парковом» родился и вырос и всю жизнь ходил за свиньями… Не понимаю, как Мэтью мог поступить так жестоко!

— Конвей мог бы сделать Чепчикса садовником, — сказал Маркби, вспомнив неухоженную живую изгородь, обрамлявшую подступы к «Парковому».

— Что вы! Мэтью и видеть Уинстона не желает, сразу в лице меняется… Видно, совесть его гложет… И поделом ему! — мстительно добавила Пру.

— Миссис Прайд тоже считает, что у Мэтью совесть нечиста. — Мередит вздохнула. — А кроме него, сколько невинных людей пострадало! Пусть и не совсем невинных, но все же не злодеев… Вот Дафна Ривз, сама по себе женщина неплохая, вышла замуж за головореза. Чепчикс тоже пострадал… И конечно, Джош Сандерсон…

— Так всегда бывает, — сказал сидящий рядом с ней Маркби.

Пру выпрямилась.

— Мередит, перед отъездом, если успею, я еще загляну к вам. А сейчас иду покупать кошачью переноску. Я забираю с собой в Корнуолл Сэма, кота Аделины. Надеюсь, ему там понравится. Говорят, кошки привыкают к месту и возвращаются к прежним хозяевам хоть с другого конца страны. Но Сэм знает, что Аделины больше нет. Видели бы вы, с каким несчастным видом он бродит по дому! Но в последнее время он пристроился спать на моей кровати, поэтому надеюсь, что он приживется на новом месте. Да и сестра моя любит кошек.

С этими словами Пру устремилась прочь.

— Кажется, ты говорил недавно, что убийство круто меняет жизнь многих людей, — с горечью заметила Мередит.

— Да. Иначе и быть не может. Но потом все как-то налаживается. Может быть, Конвей успокоится и позволит Чепчиксу остаться в имении в роли садовника, особенно если не удастся выдворить его из «Паркового». Пру переедет к сестре, а вместе с ней и кот. Больше всего меня беспокоит Джош. Да и на месте Мэтью Конвея я бы не хотел оказаться! Городок у нас маленький, здесь ценят внешние приличия. Если он привезет из Лондона молодую жену, им придется несладко.

— А все-таки мне его жаль, — медленно сказала Мередит. — Я видела, как он горевал над телом Аделины. Его тогда видели только мы с Чепчиксом. Сердце у Мэтью разбито, я знаю… Кроме Аделины, он потерял Кэти, да еще узнал, что его дочь натворила в прошлом году, в какие влипла неприятности… нет, как хочешь, а я не могу осуждать Мэтью. Ему сейчас придется начинать жизнь заново.

— Разве не тем же самым занимаемся мы все? Постоянно начинаем жизнь заново…

Мередит посмотрела Алану в лицо. Она понимала, о чем он думает, но сейчас совсем не время возобновлять старый спор. Как кто-то когда-то сказал — а возможно, никто и никогда так не говорил, — не все сразу.

Следующие две недели оказались суматошными. Пру зашла к ней, как обещала, попрощаться перед отъездом. Сэм, кажется, понял, что переноску купили для его удобства, и приучился в ней спать. Переезд в Корнуолл не сулил никаких трудностей.

— Как там Мэтью? — робко спросила Мередит.

— Понятия не имею! — холодно ответила Пру. — Она-то уже приехала! И ей хватило наглости тут же заказать новые шторы… У меня язык не поворачивается говорить с ней!

Поняв, что Пру имеет в виду будущую жену Мэтью, Мередит не стала развивать тему.

— До свидания, голубушка Мередит! — Пру поцеловала ее в щеку. — Аделине вы понравились, когда приходили к ней, я знаю. Так мило с вашей стороны! Она ведь была так одинока!

Паб «Серебряные колокольчики» закрылся, потому что Ривза арестовали, а Дафна уехала жить к своей родне. Нога миссис Прайд заживала довольно медленно, но благодаря неустанным заботам Барни Дорис Прайд все же шла на поправку.

Шея у Мередит тоже заживала; после того как с нее сняли пластмассовый воротник и Мередит смогла двигаться без боли, она поехала туда, куда давно собиралась: отнести цветы на общую могилу Аделины и Кэти Конвей.

Их похоронили на так называемом «новом кладбище», разбитом рядом со старым, уже переполненным. Участки на новом месте захоронения располагались ровными рядами; на могилах стояли одинаковые надгробные плиты. На новом кладбище посадили деревья; когда они вырастут, под ними будет тень… Мередит шла по дорожке, сжимая в руках букет в шуршащей целлофановой обертке. Неожиданно она увидела Мэтью Конвея. Тот стоял у молодой елочки, подняв воротник от ветра и засунув руки в карманы.

Казалось, он поглощен своими мыслями. Мередит не видела его со дня смерти Аделины. Ей не хотелось нарушать его покой. Но он сам повернул голову и увидел ее.

— Мисс Митчелл?

— Здравствуйте, Мэтью! Как вы? — Она показала ему цветы. — Я не смогла прийти на похороны, поэтому принесла цветы сегодня.

— Спасибо. — Мэтью вынул руки из карманов. — А вы как? Я слышал, вы серьезно пострадали…

— Не так чтобы очень серьезно, но неприятно. Сейчас мне лучше, спасибо. — Она огляделась. — Я принесла вазу, чтобы поставить в нее цветы. Здесь ведь должна быть вода!

— Да, кран вон там, у сторожки.

Мередит набрала воды; Мэтью наблюдал, как она расставляет цветы в вазе. Закончив работу, она отошла подальше и окинула взглядом общую могилу. И конечно, не могла не прочесть надпись, выбитую на временном деревянном кресте в ожидании мраморной плиты.

Мэтью тоже не сводил взгляда с надписи.

— Аделина хотела покоиться в фамильной усыпальнице, но об этом и речи быть не может. Знаю, предсмертные желания полагается выполнять, но… Желания Аделины, как и все, что она говорила и думала, были… странными.

— Она была больна, — тихо сказала Мередит.

— Знаю. Я много лет мирился с ее болезнью! Кажется, местные обо мне не слишком высокого мнения? — вдруг как-то тоскливо спросил Мэтью. — Вы тоже разделяете общее неодобрение?

— Нет-нет, что вы…

— На Рождество я снова женюсь. По-моему, местные кумушки возмущены.

— Вам нужно начать новую жизнь, — сказала Мередит.

Конвей криво улыбнулся:

— Спасибо. Вы первая, у кого нашлось для меня доброе слово. Конечно, все выражали соболезнования в связи с моей утратой! Но никто не хочет понять, что я, как вы и сказали, пытаюсь начать жизнь заново. Пожалуй, я не очень красиво поступил по отношению к Марле. Мне жаль ее… Но я хотел защитить мою… мою невесту.

Мередит молчала.

— Их я тоже хотел защитить. — Подняв руку, Конвей указал на могилу. — И тоже не получилось. В общем, я везде потерпел поражение.

Не зная, что ответить, Мередит робко спросила:

— Как… вашей невесте нравится «Парковое»?

— Она собирается все переделать! Аделина ничего не позволяла менять. Кстати, Фиона по образованию дизайнер интерьеров!

— Очень мило, — нерешительно сказала Мередит.

— И еще ей хочется завести лошадь. Она очень любит лошадей, но жила в Лондоне, а там лошадей держать нельзя. Придется перестроить конюшни. — Мэтью снова криво улыбнулся. — А поскольку избавиться от Чепчикса мне не удастся, я сделал его конюхом.

— Как хорошо! — обрадовалась Мередит.

Мэтью снова помрачнел. Его взгляд все время возвращался к деревянному кресту.

— Всю жизнь я думал, что мне удастся защитить любимых, близких мне людей. И вот — не уберег… Перед отъездом Пру высказала все, что обо мне думает. — Он пожал плечами. — Наверное, правы те, кто плохо ко мне относится. Кэти я упустил. Не заметил, что в прошлом году с ней творилось неладное. Бедная девочка так страдала из-за наших размолвок с Аделиной! Никогда не прощу себя… Я был поглощен своими невзгодами, думал только о себе!

— Ваши чувства вполне естественны… — Мередит не знала, как его утешить. — Когда теряешь близких, естественно испытывать чувство вины. Но иногда… иногда все просто идет как идет, и ничего нельзя изменить! Нельзя одновременно быть во многих местах и все предвидеть. Наверное, Пру наговорила вам лишнего от огорчения. Она была очень привязана к Аделине.

— И ей хотелось заставить меня страдать! — хрипло отозвался Конвей. — Пру считает… она сама мне так сказала… что я дешево отделался! Вышел сухим из воды… А можете ли вы себе представить, мисс Митчелл, какой огонь сжигает меня изнутри? Я хожу по Бамфорду, смотрю на встречных мужчин и думаю: он тоже платил моей дочери за секс?

— Не надо! — вырвалось у Мередит. — Перестаньте!

— А как еще мне прикажете думать? Видите ли, я уже никогда не узнаю, кто они и сколько их было… Так что не верьте тем, мисс Митчелл, кто скажет, что я вышел сухим из воды. Я не отделался… мои мучения останутся со мной до конца жизни! Вопросы без ответов…

Мэтью Конвей резко повернулся и зашагал между аккуратными четырехугольниками могильных плит.

И тут со стороны церкви раздался грохот. С деревьев, громко каркая, слетели вороны. Мэтью остановился, полуобернулся к Мередит с удивленным выражением и открыл рот, собираясь что-то сказать. Но вместо слов на губах у него выступила кровавая пена. Он пошатнулся и упал ничком.