Пригласительный билет

СЕВЕРНОЕ СИЯНИЕ

Завидовать Васе Кислову не следовало. Общее горестное выражение лица и печальный взор имели свое оправдание.

Васю назначили заведующим клубом поселка, в котором живут лесорубы, трактористы-трелевщики, шоферы тягачей, мастера лесного дела. Не жалея энергии, Кислов привел клуб в порядок, организовал мощное трио баянистов, повесил транспаранты со стихотворными текстами (правда, иногда рифма стихотворной строчки выпирала из размера, как сучки на дереве), а в общем, новый заведующий потрудился, полностью использовав опыт начальника клуба плавучей морской базы, на которой он служил до демобилизации… Но…

Об этом «но» и весь разговор. И упирается оно в поведение тракториста Кости Синявина. И досадно и обидно. Досадно, ибо Костя Синявин — работяга, хороший механизатор, а обидно… Об этом и речь.

В субботу в клубе должен состояться молодежный вечер. Сперва самодеятельный концерт по новой программе, ее репетировали под руководством Васи Кислова, затем показ документальных фильмов и бал. Самый настоящий. Под музыку трио баянистов. А сам клуб? Картинка. Стены окрашены в приятные колеры, в люстру ввинчены сильные лампы, полы вымыты, как корабельная палуба.

Но… (это самое «но»). В клуб непременно явится Костя Синявин. Шикарный, с шелковым шарфиком на шее (лично Костин шик), с напомаженной золотой шевелюрой и, конечно, навеселе. Сперва Костя пройдется по залу, пристально поглядит на каждого, как бы выбирая жертву, затем подойдет к ней, жертве, и спросит:

— Ты видел северное сияние?

Независимо от утвердительного или отрицательного ответа, Синявин стукнет ребром ладони по лбу жертвы, да так, что у нее в глазах действительно вспыхнут огни «северного сияния».

За обиженного начнут заступаться, поднимется шум, Костя стукнет защитников… Девушки начнут покидать клуб, умолкнут баяны, парни потрусливей кто куда, и конец веселью.

Вот почему у Васи Кислова уже в среду были печальные глаза. Что делать?

Гениальную мысль подала жена Васи, счетовод конторы:

— Вася, поговори с участковым, пусть он изолирует Синявина на субботний вечер.

Но завклубом поступил в соответствии с восточной мудростью: «Выслушай жену и поступи наоборот». После совещания с Варей Солдатенковой, председателем правления клуба, они решили: допросить Костю Синявина быть распорядителем вечера, ответственным за порядок.

Синявин внимательно выслушал Варю и Васю, хитро прищурился и усмехнулся:

— Чего придумали?! Перевоспитать решили?

— Кого, тебя? Ты достаточно воспитанный. Просто хотим использовать твой авторитет, — откровенно призналась Варя.

— Ага! Понял.

Облеченный нежданным доверием, Костя покинул комнату завклубом, вышел на улицу, снял пушистую ушанку, пригладил шевелюру, надел ушанку и отправился в общежитие.

— Привет, Константин Филимонович! — подобострастно провозгласили обитатели комнаты номер четыре, увидев Синявина, ибо некоторые не раз лично видели «северное сияние», зажженное ладонью богатыря-трелевщика.

— Объявляю вам: в субботу в клубе будет молодежный бал. Предупреждаю: кто придет на вечер подзаправившись и будет выкомаривать, тот персонально увидит «северное сияние»… Трудящиеся хотят отдохнуть культурно.

Слесарь-ремонтник Петя Стукалов, хлипкий, но достаточно задиристый парень, ехидно усмехнулся.

— Ясно… Наконец одолели молодца профорги и комсорги. Теперь нас заставят ходить по струнке. Вот что могут наделать всякие чувства к прекрасной Варваре… Об этом даже стихи можно писать.

Костя встал с табуретки, снял ушанку, пригладил шевелюру, надел ушанку и, приблизившись к все еще ухмыляющемуся задире, «сотворил» ему «северное сияние»…

Стукалов выпучил глаза, с трудом уловил дыхание и в заключение стал икать.

— Всем понятно мое разъяснение? — спросил Синявин, застегивая шалевое полупальто.

— Понятно! — бодро ответили обитатели четвертой комнаты.

— По всем вопросам обращаться ко мне, ответственному распорядителю вечера. Начало — ровно в семь, в девятнадцать пятнадцать, вход в клуб будет прекращен. Поняли?

— Так точно! — дружно ответил личный состав четвертой.

В шесть вечера Костя явился в клуб шикарный, с шелковым шарфиком на шее, надушенной шевелюрой и красной повязкой на рукаве пиджака.

Контролерами у входа он поставил двух своих дружков. Баянистов Синявин предупредил:

— Играть исключительно по моему личному указанию.

После концерта и кинофильма Синявин ходил по залу, как капитан на мостике.

— Вальс! — отдал очередную команду ответственный распорядитель. Затем Костя подошел к Варе и, сверхгалантно поклонившись ей, сказал: — Прошу…

Варя кивнула головой. Костя манерно поправил шелковый шарфик, слегка тряхнул шевелюрой и повел свою даму.

Но тут же все услышали замечание Пети Стукалова, у которого блестели хмельные глаза:

— Теперь пропал наш ухарь-молодец… Обкрутила!

Костя «притормозил», галантно привел даму к стульям и направился к Стукалову. Баянисты умолкли, все притихли.

— Прошу, — сказал скандалисту Синявин, указав на дверь. Дебошир заупрямился. Тогда Синявин показал ему «северное сияние», да с таким мастерством, что стоявшие за его спиной и не заметили, когда он его сотворил.

Стукалов даже не успел икнуть, как уже оказался на улице. Это уже сделали назначенные Синявиным помощники ответственного распорядителя.

— Вальс! — снова дал указание баянистам ответственный распорядитель.

После бала, провожая Варю, Костя у самых дверей женского общежития вдруг сказал ей:

— У вас, Варя, глаза, как северное сияние…

Услышав последние два слова, Варя испуганно отпрянула. Но тут же сообразила, что в данном случае эти слова имеют совсем другое значение.

И не ошиблась. Одним словом, великое дело — доверие.