Приключения юнкора Игрека

ПАРУСА ДЛЯ ЭКСКАВАТОРА

От чего люди теряют покой?

Наверное, каждый на этот вопрос даст свой ответ. Но все равно, когда ответов наберется целый ворох, наугад запустив в него руку, среди прочих ответов обязательно вытянешь и такие: «От хорошей книги», «От желания исправить четверку на пятерку», «От сына — двоечника», «От бессонницы», «От скандального соседа», «От записок, которые сын приносит домой от учительницы…». Этот джентльменский набор вполне справедливых и понятных ответов можно продолжать бесконечно.

Но нам ни за что не приходило в голову, что можно потерять покой из-за Кати Суровцевой. Точнее, из-за ее майки, сумки, шапочки и кроссовок.

…Когда однажды наша Кэт пришла на физкультуру, мы просто ахнули. Все на ней говорило о том, что у нас в классе появился, по меньшей мере, член олимпийской сборной страны. Ведущие спортивные фирмы планеты одели Катю Суровцеву в изысканные образцы своих достижений. Стыдно было бы в таких умопомрачительных кроссовках прыгнуть в высоту меньше, чем хотя бы на два метра, а в длину — так на все восемь! Кроссовки казались застывшей на старте ракетой-носителем, которая — только включи зажигание — мигом вынесет Катю Суровцеву на орбиту планки с любой фантастической отметкой. Но предметом безоговорочного нашего восхищения и полной утраты покоя была все-таки ее голубая майка с орущей на всю спину и на всю грудь надписью по-английски: «Я — чемпион!»

Оставалось ждать мировых рекордов. Правда, радость ожидания неминуемого рекорда омрачалась сомнением — входит ли рядовой школьный урок физкультуры в перечень соревнований, которые международные спортивные федерации принимают всерьез и верят в установленные на нем достижения? Если нет — плакали ее рекорды! Хоть в прыжке потолок пробей и вылети на крышу спортзала — все равно рекорд не зачтут. А про дыру в крыше эксперты скажут: может, на спортзал метеорит упал.

Но зря мы заранее сердито косились на федерации. Потому что не успел появиться в зале физрук, как Катя подала ему записку, в которой врач детской поликлиники уведомлял школу об острой необходимости избавить тов. Суровцеву Екатерину Динэровну от физических нагрузок. Физрук прочел и развел руками:

— Справка есть, печать имеется. Слово врача — закон для пациента. Ты свободна.

По нашим рядам прошел глухой ропот. И было от чего возмущаться. Это что же получается? Вырядиться в «Адидас» можно, а заниматься физкультурой — нельзя? Хорош пациент!

Катя сидела на «козле» и болтала ногами, а мы послушно выполняли команды физрука и скоро порядком взмокли. Но он не давал нам покоя, придумывая все новые каверзы. Когда до конца урока осталось минут десять, он наконец милостиво разрешил нам поиграть в наш любимый околофутбольный «парагвай», а сам ушел куда-то. Мальчишки против девчонок! Уж тут-то Суровцева оживилась. Спрыгнув с «козла», она заявила:

— Я тоже буду играть. Без меня девчонки проиграют.

— Вот еще! — презрительно поджала губы Марта Борисова — мэр класса и капитан девичьей сборной. — Сиди уж лучше на своем «козле» и за справку держись. Как упражнения выполнять — так ей, видишь ли, врач не разрешает, а как «парагвай» — так первая. Хитренькая какая!

Майка «Я — чемпион!» стояла с перекошенным от гнева лицом, уперев руки в бока. Кэт, конечно же, полагала, что девчонки будут счастливы до небес, если в их скромные ряды милостиво вольется такое импортное великолепие. Но капитан Марта была непреклонна.

— Сиди на «козле», — упрямо повторила она. — Как-нибудь справимся сами.

Покрасневшая от смущения и обиды, Суровцева выкрикнула:

— Завидуете! Вы просто все мне завидуете!

Борька Самохвалов присвистнул:

— Хо-хо! Это чему же? Справке, что ли?

— И справке тоже! — выпалила Кэт. — А главное — вот этому… — И, тыча и охлопывая себя, она выкрикнула — Майке… Кроссовкам… Сумке… Все вы… Все завидуете!

Сбившись в кучку, девочки оживленно перешептывались, поглядывая на Суровцеву.

— Подумаешь — кроссовки! — протянул Самохвалов. — Эка невидаль…

— Вот и невидаль! — запальчиво подтвердила Суровцева. — У тебя-то таких нет! Ни у кого из вас нет. А мне папа привез. Из-за границы. Такие у нас пока не продают.

— Вместе со справкой привез? — хохотнула Марта, и Суровцева, посчитав ниже своего достоинства отвечать тем, кто обут в кеды из магазина «Спорттовары», горделиво вынесла из спортзала свою — слов нет, красивую — сумку «Адидас».

— Видали — чучело? — вздохнул Самохвалов после долгого молчания, щекоча стальную ногу «козла» носком кед. — Поняли, зачем она так вырядилась? Специально — всех подразнить, покоя лишить. Чтобы завидовали: «Ах, какая сумочка!», «Ах, какие кроссовки!», «Какая супермайчонка!«, «Надпись какаянькая!..»

«Козел», на котором только что восседала Кэт, щекотки не боялся — стоял смирно.

— Подумаешь — надпись! — скривила губы Марта. — «Я — чемпион!» Будто не могли придумать что-нибудь получше.

Самохвалов поддержал:

— Они этих маек миллион штук выпустили, вот теперь каждый из владельцев ходит по земле и орет своей майкой на всю улицу: глядите, я — чемпион!.. Да на всех этих чемпионов и рекордов не напасешься.

— Сам-то ты кому угрожаешь? — засмеялся я.

— Никому не угрожаю… — растерялся Борька. — С чего ты взял?

— А вот с этого! — и я ткнул пальцем в майку Самохвалова, на которой разевал пасть мультипликационный волк. Из этого клыкастого жерла клубком выкатывался знаменитый клич — «Ну, погоди!»

Самохвалов усмехнулся:

— Это не я, это волк. А я — смирный.

— Вот и Кэт — не чемпион. Так… — я неопределенно махнул рукой. — Ходячая майка. И добавил:

— Как говорит Акрам — «На экскаватор хоть гектар парусов навешай — все равно не поплывет».