Принцесса яда

Глава 15

220 ДЕНЬ ПОСЛЕ АПОКАЛИПСИСА

Мне послышался шум мотоцикла. Этим утром снова дул ветер. Без листьев, машин и звуков природы, звук разносился теперь по-другому. Как такое возможно? Я удивилась и, пошатываясь от потери крови, побрела прочь от дома. Из-за моего открытия на прошлой неделе, я стала агрессивным ... фермером. Этот похожий на звук мотоцикла шум растревожил воспоминания из прежней жизни, времени в комфорте и довольствии, которое, казалось, было тысячу лет назад. Я могла закрыть глаза, слушать этот гул и притвориться, что живу и существую. Почти. Горький запах золы и дребезжащие голоса в моей голове мешали этому. Ты всего лишь бредишь, Эви. Здесь нет мотоцикла - это также невероятно, как и самолеты в небе. Да, бред. Увы, это неизбежно, будучи кровавым фермером. Особенно если одна выращиваешь такой обильный урожай. Я думала, что побочные эффекты прекратились после вчерашнего забора крови. Очевидно, что нет, раз я слышу звуки прошлого.

Кажется, появился еще голос? Присоединившийся, к хору, ревущий вместе с ними! Я тащилась к сараю, намереваясь приступить к работе. Небо очистилось. Ясная синева должна была радовать меня, но казалось, что она старается компенсировать отсутствие зелени. На мой взгляд, небо улыбалось вынужденной улыбкой...

Я вспомнила, как Брэндон однажды сказал, что его мысли разделены между мной и футболом. Теперь моя жизнь была поделена между тремя заботами.

Первая забота. Утром, когда я меняла повязку на маминых ребрах. Возможно, я обманываю себя, но рана не стала выглядеть хуже. Правда ее мысли слегка путались, и она спала почти все время.

После того, как я устраивала маму поудобнее, я шла в сарай, до обеда следить за моей второй заботой. Мои новые ряды культур приглушали голоса, сохраняя мой рассудок, в течение бесценных часов, но пришла пора расплачиваться.

Третья забота. Когда я лежала в одиночестве в постели ночью, голоса взрывались. Как будто мои растения всего лишь засовывали их в бутылку с содовой, чтобы позднее они вырвались, взрываясь в моей голове.

Пока что я не рвала на себе волосы. Если мне удавалось заснуть под несмолкаемый шум, я видела сцены с красной ведьмой...

Несколько минут назад я выполнила свою первостепенную заботу. Я оставила маму дремать урывками после истерики. Ее, не моей. Ее здоровье еще больше пошатнулось, она стала более эмоциональной.

- Почему я ... не слушала? - хрипела она, - бабушка говорила мне, что ты особенная, но я просто улыбалась ей. Почему я не верила ей, или тебе... двум людям, которых я люблю больше всего на свете?

Хотя я часто задавала себе тот же вопрос, я успокаивала ее, говорила, что все будет хорошо. После того, как она замолчала, я знала, что не смогу рассказать о своем новом таланте. Несколько дней я обдумывала эту возможность, но что будет, когда она получит больше доказательств того, что я особенная? Больше плача, больше приступов кашля? Мое откровение будет, как пощечина для женщины, которая определила меня в Последний Шанс Ребенка. Поэтому я решила молчать. Если она была не в себе, я могла уговорить ее откусить немного сочной клубники и медовой дыни. Вчера утром она пробормотала: «Это, должно быть, сон». Остальное время, я давала ей маринованные овощи и врала, что нашла банки в подвале или у соседей. Знала ли я, как мариновать овощи? Черт возьми, нет. Но я знала, как съесть маринованные овощи из банки и положить свежие в маринад.

Подойдя к двери, я открыла замок. Нет, у нас не было гостей или нарушителей, но вне зависимости от этого я была достаточным параноиком, а содержимое было достаточно ценным, чтобы позаботится о нем и закрыть дверь на замок. Внутри Аллегра заржала с большей энергией. По крайней мере, она была на ногах. После первоначального отсутствия аппетита, она стала с удовольствием поглощать дынные корки.

- Привет, девочка. - Я погладила ее по шее, стоя лицом к ее носу. Моим решением было подождать еще два дня, прежде чем рискнуть снова поехать на ней. Еще немного, и я бы могла убить ее, потеряв всякую надежду найти врача. Еще немного, и... Не думай об этом, Эви.

Развернувшись, я поднырнула под упавшие стропила крыши и попала в мой сад, на ходу скидывая куртку. Закатав рукав свитера, я вытащила пачку бритвенных лезвий из кармана джинсов. Взяла одно сверху. Сделав глубокий вдох, я провела им вдоль набухшей вены по направлению к локтю. Если бы только увидели это врачи из Атланты! Эти самодовольные шарлатаны сейчас, наверное, просто кучка пепла. Словно разжигая огонь, я использовала свою кровь, чтобы пробудить семена моркови и картошки к жизни. Я роняла капли на зерна, наблюдая, как прорастали гладкие стебли колосьев. Очень скоро меня окутали головокружение и холод. Теперь я поняла, почему умирающие в фильмах актеры шептали «холодно, так ... холодно», истекая кровью. Тепло покидает тело вместе с ней. Я вздохнула, когда моя кожа начала затягиваться. Хоть мои руки и дрожали, я снова порезала нежную вену другой стороной бритвы, морщась от боли. Пока кровь текла, я боролась с желанием закрыть глаза. Амбар начал вращаться и холод усиливался. Бред, должно быть тоже, усилился, потому что я слышала, как мой воображаемый байк заревел ниже по дороге от Хейвена. Не воображаемый? Моей первой мыслью было: что если кайджан ... выжил?

Время от времени, я думала о нём, в основном, проклиная из-за телефона Мэл, хотя я начала сомневаться, что она успела бы вернуться в Хейвен и спуститься в подвал. Виню ли я его за ее смерть? Каждый раз, когда представляю, как Мэл сгорает в собственной машине. Он был не более виноват, чем я сама в своих собственных ошибках - и не более виноват, чем моя мама, когда не хотела видеть правду, не поверила в мое здравомыслие, не предупредила людей.

Не сказала: «черт возьми, Мэл, останься на ночь».

Мотоцикл приближался. Кто бы это ни был, я обязана привести себя в порядок и взять заряженное ружье. Вытерев руки начисто, я опустила рукав вниз. С ружьем в руке, я, спотыкаясь, побрела наружу, заперев сарай. Байкер увидел меня и замедлил движение, скрывая лицо под шлемом. Он был одет в черную кожанку, потертые джинсы и сапоги. Жуткого вида арбалет висел у него за спиной. Я узнала его фигуру, широкий разворот плеч. Мои губы приоткрылись в изумлении. Джексон Дево. Он выжил.

Я пошатнулась, как будто земля дрожала под моими ногами. Затем нахмурилась. Земля действительно колебалась. Он припарковался и выключил мотор. Затем снял шлем, и я увидела, что его угольно-черные волосы стали длиннее, лицо не такое загорелое. Его глаза остались ярко серыми, но под ними залегли темные круги. Он выглядел усталым. И была твердость в его лице, какой не было раньше. Я не знала, что я почувствовала, увидев его снова. В моем представлении, он был злодеем. Но он был еще и бывшим одноклассником, хоть и на короткий срок. Я же хотела кого-нибудь увидеть своего возраста? И вот он, физически здесь. Нуждаюсь ли я в разговоре так сильно, что вытерплю даже Джексона?

Мы долгое время разглядывали друг друга. Он рассматривал меня так, как будто бы видел впервые. Как же изменилась я сейчас. Мой вид ничем не напоминал ту аккуратную черлидершу до апокалиптичной катастрофы. Моя одежда измялась и покрылась пятнами сажи, волосы растрепались. И наверняка я бледная, как смерть. Глубоким голосом, который я отчетливо помнила, он пробормотал:

- De’pouille.

Я напряглась. De’pouille означало "горячая грязнуля" на кайджанском. Он приехал, чтобы показаться здесь и оскорбить меня? После нашей последней встречи? Как мне не хватает поддержки!

- Я должен был догадаться, что ты выживешь. - Он встал со своего байка и прислонился к нему:

- Почему, Эванджелин?

- Рептилии и вредители живучие, - мой голос был каменным. Я мысленно встряхнулась, заставляя веки открыться шире.

- Я вижу, ты не изменилась. По-прежнему неприспособленная южанка.

- Ты тоже не изменился. По-прежнему невежливый и отталкивающий.

- Ты выглядишь немного cagou. Бледной. Ты подхватила чуму?

Нет, просто кое-какое садоводство. Оно забирает мою кровь, пот и слезы. Я чуть не рассмеялась, но вовремя прикрыла рот тыльной стороной ладони. Успокоившись, я спросила:

- Чего ты хочешь?

- Я еду в Техас. Остановился для обмена. - Он достал свою неизменную фляжку. - Несколько людей в Стерлинге сказали, что у вас есть запасы пищи. Рассказывают, что вы с матерью неплохо устроились здесь.

Неплохо устроились? Что он имел ввиду? Я не могла думать. Даже стоя под солнцем, мне было так холодно, что стучали зубы.

- Кто тебе сказал это?

- Ты знала, что должно было произойти, да? Я уверен, что вы приготовились. Поэтому, у вас еще есть еда.

- Приготовились? - мое головокружение усилилось, - если мы и имеем запасы, то потому, что собирали их, пока все молились.

Ветер снова поднялся, усиливая мой озноб.

- Ты рисовала Вспышку, подробно, в деталях. Что с тобой было? Видения? Сны? Вот что ты делала в классе каждый день.

Это похоже на Джексона, обижаться на то, что вообще мне не помогло. Он сузил глаза.

- Не удивительно, что ты хотела вернуть альбом - это был сценарий апокалипсиса. Я видел Бэгменов на твоих рисунках раньше, чем в жизни. Видел солнце, сияющее ночью, на одном из твоих рисунков, прежде, чем это случилось. Спасибо тебе за предупреждение.

- Оу, ты, конечно же, поверил бы мне! Я сама не думала, что мои рисунки настоящие! – я закричала, срываясь за последнюю неделю, за последние несколько месяцев, закипая. - Я думала, что я сумасшедшая! Как и каждый, кто знал об этом! - он смотрел не мигая, и я выплюнула, - я расскажу тебе, как готовилась. Я была так подготовлена, что мой парень и его семья превратились в горстку пепла. Все мои друзья уничтожены. И Мэл, - мой голос треснул, но я продолжила, - она была, как сестра мне и она умерла в одиночестве, в трех милях от моего дома! - Его жесткий взгляд смягчился, пока я не сказала:

- Я винила тебя в ее смерти.

- Какого черта я сделал?

- Когда я увидела огни, то начала понимать, что это происходит, что это - настоящее. Я хотела позвонить Мэл и сказать, чтобы она возвращалась. Но у нее не было телефона!

- Я не крал ее телефон.

- Ты всего лишь задерживал меня, пока твой дружок Лайонел работал.

- Если он это сделал, то уже заплатил. Он мертв, также как и она.

- Ты настолько же виноват. - Я схватилась за лоб, отказываясь продолжать разговор. Джексон не заслуживает того, чтобы я тратила на него свое время. Хотя ...

- Ты встречал врача - любого медика, по дороге сюда?

- Почему ты спрашиваешь? Ты больна? Или твоя mere? Они сказали, что есть кто-то в городке.

- Просто ответь мне. Ты можешь доставить его сюда? У нас есть ценные вещи, которые окупят твою поездку.

- Нет. Это не ... Это невозможно.

Покачиваясь, я ответила:

- Это единственное, что я буду менять, Джексон. Если док не может приехать, уходи.

- Ты даже не знаешь, что я могу предложить для обмена.

- Мне ничего не нужно, за исключением доктора.

- А как насчет того, что нужно мне? Может, я пойду и возьму, то, ради чего торговался.

Страх пронзил меня. Он не должен приблизиться к маме! Мы так уязвимы! Я щелкнула предохранителем ружья.

Он небрежно отпил из фляжки:

- Ты даже знаешь, как из этого стрелять, да?

Боже, как он бесит меня:

- Я сказала, убирайся! - и подняла ружье.

Он убрал свою фляжку, поднимаясь с байка:

- Вряд ли ты будешь целиться в меня, - процедил он, направляясь ко мне.

Когда он подошел ближе, был этот взгляд в его глазах, угрожающий, как у пьяного мужчины. Одно обещание боли. Вспыхнула тревога, которая сделала меня еще более сумасшедшей. У меня было заряженное ружье, направленное ему в голову! Он же не знал, что я не попаду даже в широкую стену сарая.

- Ну и дела, Джексон, я думаю, у маленькой куклы появились зубки.

Он двигался так быстро, что казался размытым, сбивая ствол в сторону. Легчайшее нажатие на курок, и ружье выстрелило, отбрасывая меня назад. Я увидела его выпад, направленный на меня - слишком поздно - затем почувствовала, как моя голова откинулась назад, приближаясь к земле.

Мое зрение расплывалось, когда он присел рядом, ощупывая мой затылок.

- Ты будешь жить, coo-yon. Теперь, разве ты не рада, что наши пути расходятся?

Мои глаза закатились. Темнота.