Принцесса яда

Глава 21

230 ДЕНЬ ПОСЛЕ АПОКАЛИПСИСА.

ПОСРЕДИ МИССИСИПИ

Я сидела в припаркованной машине, окруженной трупами, наблюдая, как Джексон сражается с бурей. Он держал арбалет наготове, дробовик был переброшен через плечо, а пластиковый бак для топлива был привязан к его поясу. Пустой, конечно. Не успели мы выехать из Луизианы как от бензина остались одни пары. Это было девять дней назад. С тех пор он воровал галлон* то здесь, то там, и искал запчасти. Уже сейчас мы спалили три пары стеклоочистителей и два воздушных фильтра.

( *прим. ред. ГАЛЛОН [англ. gallon] — единица объема и емкости (вместимости) в США, Великобритании и других странах, содержит 8 пинт. 1 галлон для жидкостей в Великобритании равен 4,546 л, в США — 3,785 л; для сыпучих веществ 1 галлон (США) = 4,405 л; амер. жидкостный галлон применяется во многих странах Лат. Америки.)

С постоянными остановками, и неослабевающими ураганами, мы в среднем проезжали около двенадцати миль в день. Сегодня, он нашел источник топлива в газонокосилке в закрытом на ремонт магазине. Он предположил, что ополчение пропустило ее. Конечно же, они подчистили все остальное. Как Джексон и предсказывал, еда была в дефиците. Мы истощили запасы консервов. К счастью, мы поддерживали запасы воды, иногда находя остатки в водонагревателях. Встав коленями на сиденье и прижавшись лбом к стеклу, я наблюдала, держа Джексона в поле зрения. Видимость ухудшалась. Машину качнуло, пепел закружился над трупами, искажая все вокруг, как песок покрывает открытые дюны.

Когда он наткнулся на тело на своем пути, он не свернул, а просто наступил на него. Он просто шел по трупам. Вначале я просила огибать их. После пары дней, я поняла, насколько моя просьба была глупой. Без влажности, насекомых и некоторых птиц тела никак не разлагались, постоянно накапливаясь. Он рассказал мне, что в городах намного хуже. Я даже не могла представить, сколько их могло быть. Однако я была рада путешествовать вместе с Джексоном, чувствуя, как спадает напряжение последних месяцев.

Хотя мое горе по маме оставалось сильным, оно уже не было таким изнурительным, как вначале. Как минимум, теперь я могла сопротивляться слезам. Казалось, они действительно беспокоили Джексона, он их воспринимал, как личное оскорбление. Тогда он проводил много часов в день, сердясь на меня по любому пустяку. Я слабо догадывалась почему, едва ли в состоянии следовать его настроению...

Ветер усиливался. Пластиковая рождественская ёлка упала; почерневшая сушилка для белья ползла вниз по дороге. Обломки попадали по машине. Джексон был снаружи, в этой пустоши, уязвимый для опасности. Ополчение расчищало дорогу, убирая обломки. Они растаскивали их в стороны, пока улица не становилась похожа на загон для скота. Как смертоносный поток ветра.

Когда он склонился рядом с газонокосилкой, я прикусила нижнюю губу. Но Джексон казалось, не чувствовал страха, спокойно продолжая свою работу. Я смотрела, как он сунул чистый шланг для откачки в бак косилки, откинув трубу в сторону. Он поднял палец верх. Умно, Джексон.

Он заметно отличался от того парня, каким я запомнила его в школе. Он стал более закалённым, и так держался, что я порой забывала, что он всего лишь на пару лет старше меня.

В очень редких случаях, я видела проблески восемнадцатилетнего парня. В немногих случаях Джексон оставался таким. Он по-прежнему был опасным, напористым, его невозможно было игнорировать, и он сбивал с толку. Когда я хотела выйти наружу, чтобы помочь ему, он решительно воспротивился этому. Кроме того, он критиковал меня за недостаток веса. Иногда я чувствовала, что никогда не смогу сблизиться с ним, он как будто специально вбивал клин между нами. Но я не знала почему.

Поставив топливный бак рядом с баком косилки, он сдвинул вниз бандану, зажимая шланг между зубами. Я заметила его колебания в начале откачки. Даже если он был достаточно опытным, чтобы не набрать бензина в рот, он все же дышал испарениями... Краем глаза, я заметила кусок металлического листа, летящего к нему по воздуху, он срезал все на своем пути, словно гигантская бритва. Я закричала:

- Обернись! - но он не мог услышать меня.

Он пригнулся сам. Я прижала вспотевшие ладони обратно к стеклу, выдыхая, когда он взглянул на меня. Его солнцезащитные очки прикрывали глаза, но я знала, что мы выглядели дерьмово. Затем он снова принялся за работу.

Очередной порыв качнул машину. Больше ветра, больше качаний, больше пепла. Я потеряла его из виду. Мое сердце упало, когда он исчез, растаяв в дымке. Паника затопила меня. Я ненавидела беспомощность! Без него, в поле моего зрения, голоса становились угрожающе громкими. Я попыталась занять себя, изучая тела вокруг машины. Джексон говорил мне, обращать внимание на новые трупы, потому что "они должны просто лежать". На мой непонимающий взгляд, он пояснил:

- Пуля между глаз, означает жертву ополчения. Ты сможешь понять, как давно вооруженные люди проходили здесь. Тела задушены или избиты до смерти? Убийство из-за естественного отбора. Отчаявшиеся люди дерутся за ресурсы, поэтому нужно двигаться дальше, так как там больше нет еды. Удар ножом в спину? Кто-то свой убил его. Значит его семья или друзья неподалеку. Опять же - двигайся дальше. Я сама могла опознать жертв Бэгменов. Их лица застыли от ужаса, их шеи растерзаны. Видимо, укус был заразным только для тех, кто пережил нападение. Я буду всегда носить соль в кармане своей ветровки...

- Красные клыки и когти!..

- Я буду танцевать на твоих костях!..

Я сжала руки в кулаки, стараясь подавить крики Арканов. Это отбирало много сил. Я привыкла жаждать присутствия Джексона, только ради спокойствия, что он приносил.

Другие дети шептали, среди них был один новый:

- Я опущусь на тебя, подобно сумеркам...

- Горе кровавым победителям!..

Мне даже показалось, что я услышала голос Мэтью:

- Сумасшедший, как лиса.

Так вот что он имел в виду: фраза была его собственным позывным. Я думала, что он просто разразился бредом.

А когда Смерть проговорил:

- Иди ко мне, Императрица. Я так долго ждал. - Я легко признала его. Он часто говорил со мной напрямую, трепля мне нервы.

Я потерла руки, сжав себя. Где же Джексон? Что, если он никогда не вернется? Что, если там еще один металлический лист…?

Я услышала его возле машины. Заправляет бензин? Затем он закинул бак в багажник. После борьбы с водительской дверью, он протиснулся в проем и сел на сиденье до очередного порыва, захлопнувшего дверь.

- Джексон, я так волновалась!

Он сдернул вниз грязную бандану, ловя ртом воздух.

Голоса стихли до шепота, а затем... пропали. Поспешив открыть ящик с продуктами для него, я подумала, что он мог подумать, заметив мою дрожь.

- Я не могла увидеть тебя.

Он положил свой обрез между сиденьем и консолью, затем повесил арбалет на спинку сиденья. Сердито посмотрел на ящик с едой, прежде чем что-то взять.

После большого глотка, он вытер рукавом губы:

- Я держал тебя в поле зрения. - Ответил он резким тоном. Он снова раздражен?

- Я только сказала, что волновалась.

- Твой телохранитель вернулся в целости. Ты хочешь видеть вещи лучше, чем они есть на самом деле. Я всего лишь достал несколько галлонов топлива. И никакой еды.

Он включил двигатель. В тот же момент, дворники заскребли по грязному стеклу, словно ногтями по школьной доске.

- Несколько галлонов это потрясающе! - я потянулась и сжала одну из его испачканных в бензине рук, - мы сможем доехать до Алабамы на этом. И мы найдем еду этой ночью. У меня хорошее предчувствие.

Он немного смягчился, порывшись в кармане:

- Возьми это. Может поможет справиться с голодом. - Он протянул мне открытую пачку фруктовой жвачки с тремя оставшимися пластинками. Той же марки, которую любила моя бабушка.

Я бы наслаждалась каждой пластинкой, но меня поразила мысль, что на один кусочек жвачки в мире станет меньше, и никогда это не восполнится. Я встретилась с ним взглядом.

- Спасибо, Джексон.

Он неловко пожал плечами, румянец окрасил скулы. В этот момент он выглядел очень похожим на восемнадцатилетнего парня. Я не могла не улыбнуться.

- Это пустяк, - пробормотал он. - Теперь давай убираться отсюда. Думаю, что я увидел как двигалась занавеска в соседнем доме. За нами наблюдают.

- Там обычные люди? - я заплакала.

Иногда, когда мы искали источники пищи в домах, я замечала хлопанье двери, или фигуру вдалеке. В отличие от Джексона, я не верила, что все они плохие. Но никто никогда не показывал лица.

- Живые люди?

Он нахмурился на меня:

- Которые находятся в наихудшем состоянии.

Все же, я вытянула голову, осматриваясь вокруг.

- Что за одержимость увидеть других? Я недостаточная компания для тебя?

И снова он сердит.

- Конечно же достаточная, это просто...

- Прежде чем идти поболтать с кем-то, вспомни, что мы проезжаем рядом с большим городом, иными словами, территорией рабовладельцев...

Хотя мы оба ненавидели возвращаться, мы были вынуждены повторить наш маршрут, чтобы добраться до границы штатов. Джексон думал, что возврат был тактической ошибкой, но у меня было другое мнение об этом. Мы ехали тем же путем - по трупам – бууум – бууум - данк.

Уже проехали исписанный краской из баллончика дорожный знак. Кто-то написал - "ПОКАЙТЕСЬ" красной краской, внизу что-то было закрашено черным - человек или ЧТО-ТО ЕЩЕ?

Когда, мы вернулись на границу, тишина повисла между нами. Блаженная тишина. Я вытащила пожелтевший экземпляр Космополитен из бардачка, но вместо чтения сосредоточила внимание на Джексоне.

Он задумался, держа одной рукой руль и рассеянно проводя по шраму на костяшках второй.

Сердился ли он еще на то, что я надеялась увидеть других людей? Расстроился, что мы не нашли еды сегодня? Как он мог казаться задумчивым и беспокойным одновременно? В течение последних нескольких дней, я узнала много нового о моем кайджанском телохранителе, но любое открытие порождало еще больше вопросов.

Я узнала, что он может ехать долгое время в полной тишине. Учитывая, что Брэндон был открытой книгой - говорил, что думал - Джексон держал свои размышления при себе.

О чём мальчик его возраста, оставшейся в живых после апокалипсиса, думает в течение дня? Почему он так часто смотрит на свои шрамы на руках? Вспоминает свои старые бои? Временами, я подозревала, что мне лучше не знать того, что происходило в его голове. Я должна просто наслаждаться тишиной.

Голоса были подавлены, что означало покой. По крайней мере, на некоторое время. Я снова прижалась лбом к окну, разглядывая опаленные щиты с рекламой вещей, которые мы никогда не сможем теперь купить - путешествие на Гавайи, новый компьютер, удаление волос навсегда в спа. Слава богу, Мэл потащила меня с собой в прошлом году, когда делала лазерную эпиляцию.

Сжав жвачку в руке, я закрыла глаза. С каждой секундой передышки от голосов, я погружалась в свои мысли, вспоминая больше о своей жизни до клиники. В течение сегодняшнего затишья, я вдыхала знакомый сладкий запах жевательной резинки, и мой разум вернулся в ту памятную поездку с бабушкой...

- Я вернусь в Хейвен на твой шестнадцатый день рождения, - сказала она, - когда ты будешь готова к своему предназначению.

Мое предназначение? Кусочки мятного шоколада или ореховое масло.

- В моей сумочке лежат карты Таро, - продолжала она, - я хочу, чтобы ты взглянула на них. Просто посмотри.

- Окей. - Я залезла в ее огромный кошелек, пропустила ее лосьон из гардений, но отвлеклась на жевательную резинку...

- Эви, колода.

Я кивнула, извлекая карты наружу, попутно вытаскивая несколько из середины.

- Самые лучшие карты - козырные, Старшие Арканы.

- Старшие кто?

- Старшие Ар-ка-ны. В переводе с латыни - тайны. У тебя и у меня свои роли в этом. - Она внезапно погрустнела, - это путь нашего рода. - Отогнав грусть прочь, она продолжила, - детали на изображениях очень важны. Ты должна видеть детали.

Я заметила одну карту с крылатым ангелом, одну со старым человеком в мантии, одну со львом. Пара карт изображала собак. Меня поразила одна картинка со светловолосой женщиной, одетой в маково-красную тогу. У нее была корона из двенадцати звезд на голове. Позади нее тянулись зеленые и красные холмы. Ее руки были широко раскрыты, словно для объятий, но ее взгляд был зловещим. Бабушка перестроилась в потоке машин, взглянув вниз на карту.

- Это ты, Эви. Ты - Императрица. Однажды, ты будешь контролировать все, что имеет корень или цветок. Ты будешь пахнуть, как они, и они будут признавать твой запах.

Я наполовину нахмурилась, наполовину улыбнулась, глядя на нее. Иногда бабушка говорила странные вещи. Затем я просмотрела еще несколько карт... пока не увидела его - рыцаря в черных доспехах на фоне кремово-белой горы. У бедной лошади налились кровью глаза. Я любила лошадей...

- Детали, Эви. - Напомнила бабушка суровым голосом, снова проверив зеркало заднего вида.

Люди стояли на коленях перед рыцарем, плача и умоляя. Он поднял какую-то палку над их головами, и они были в ужасе.

- Один вид Смерти пугает тебя, не так ли, дорогая? - спросила бабушка, - или может быть, ты по-настоящему злишься, когда смотришь на него…?

- Эви, ты проснулась? - спросил Джексон.

Я быстро открыла глаза, воспоминание поблекло.

- Да, что такое? - Господи, как тяжело дождаться, когда я смогу увидеть бабушку еще раз! Наконец-то все сводящие с ума вопросы получили бы ответы.

Джексон открыл рот, чтобы что-то сказать. Закрыл. Открыл:

- Забудь, - наконец выдавил он.

Глядя в окно, я пожала плечами. От меня не ускользнуло, что Джексон был в такой же ситуации что и я. Как только мы достигнем Внешних отмелей, он решит свои головоломки. Мои тайны сводили его с ума. Он продолжал допрашивать меня о растениях и видениях. Вчера он сказал:

- Если мы сделаем это - доберемся до Северной Каролины и разобьем лагерь где-нибудь на время, что я должен достать для тебя? Чтобы ты заставила наши семена расти?

- Я все расскажу тебе, как только мы доберемся до бабушки. До тех пор, ищем источники серебряных колокольчиков и ракушек.

Теперь он спросил меня:

- Почему ты всегда такая тихая рядом со мной? Ты болтала с другими людьми.

Болтала?

- Как ты можешь так говорить? Ты плохо знаешь меня. - Оу, подождите-ка. За исключением того факта, что когда-то он обладал источником всех-тайн-Эви. Телефоном Брэндона. Сколько всего Джексон видел, слышал, читал?

- В любом случае, я хочу, чтобы ты сконцентрировался на вождении.

- Ух-хух. Ты снова плакала прошлой ночью, бормотала во сне. Что же тебе снилось? И если ты ответишь "то да се" еще раз, я ударю по тормозам.

- Я не помню, - ответила я, вспомнив мой последний кошмар о ведьме. Все они казалось, были из одного дня, из почти одного места. В этот раз, она путешествовала по сельской местности вместе с молодым страстным поклонником. Он постоянно злил ее. Поэтому, конечно, она решилась на убийство.

- Подойди. Дотронься, - прошептала она ему. Когда он споткнулся у ее ног, подбираясь к ней, она открыла ладонь и вырос цветок - из ее кожи. С чувственным подмигиванием, она послала ему воздушный поцелуй поверх цветка, вместе со смертоносными спорами. Он начал задыхаться, падая к ее ногам. Его кожа начала вспухать, пока не лопнула. Гниль вскипела и взорвалась. Она смотрела на него, весело рассказывая:

- Как ловко мы маним, как прекрасно мы караем...

С каждым днем, я ненавидела ее все сильней. Затем я нахмурилась.

- Джексон, что ты слышал, из того что я бормотала во сне?

- Ты сказала "Подойди, дотронься". Я подумал, что это хорошая идея, пока ты не добавила "Но ты заплатишь". Что ты имела в виду?

Восхитительная поросль шиповника.

- Не представляю.

- Врешь. - Он бросил взгляд в зеркало заднего вида, - что нужно сделать, чтобы ты доверяла мне, а?

- Не знаю, - ответила я честно. Я хотела начать доверять ему. Насколько же сильно я жаждала довериться кому-нибудь! Возможно, можно было просто завести друга снова? По крайней мере, один присутствовал здесь. Но я не хотела давать Джексону больше оснований бросить меня. Хотя он принял мои видения достаточно легко, то, что я слышала голоса - совсем другое дело. А мои повторяющиеся кошмары о хладнокровных убийствах...

- Ты постоянно разыскиваешь других людей, но не разговариваешь с тем, кто рядом. - Сказал он, - думаю, я не сильно надоедаю.

- Я говорила бы с тобой больше, если бы ты не считал меня неприспособленной все это время.

- Неприспособленной? Когда? Это из-за солнечных очков?

Мои старые очки были так поцарапаны, что я едва могла видеть сквозь них. Но они по-прежнему оставалась на мне. Мы были в доме, а сквозь эти очки плохо видно... Я ходила вокруг тела, цепляя его, снова и снова. Джексон приказал:

- Тащи свою задницу оттуда Эванджелин, и выбрось эти очки прочь! Немедленно!

- Да, неприспособленной, - настаивала я. – Как насчет того раза, когда я по ошибке забыла свою сумку для выездов. Ты же просто ушел!

- А если бы я относился к тебе ласковее, как ты думаешь, это было бы полезнее?

Ласковее? Хотелось бы. В первые дни нашего путешествия, он был неплохим, но отстраненным. Но, как и сила моего горя, это уменьшилось, зато его угрюмость увеличилась. Если он когда-нибудь приходил ко мне, услышав, как я всхлипываю или если я не ем, когда у нас действительно была еда, или не сплю, он воспринимал это как личное оскорбление.

- Кровать не достаточно мягкая для вас, принцесса? - глумился он, хотя я никогда не жаловалась. - Еда не достаточно хороша?

Ему особенно не нравилось, когда я бывала тихой и задумчивой. Хотя он сам точно такой же. Он становился со временем всё беспокойней и я понимала, что он просто ненавидел быть запертым со мной в машине, быть обремененным мной. Мы застряли вместе, наблюдая, как скрипят стеклоочистители, слушая те же песни снова и снова.

Большинство треков были из плей-листа Мэл. Странно, Джексону не нравились бесконечные ремиксы рэпа Аланис Морисет*.

(прим.ред. Ала?нис Нади?н Мо?риссетт - канадская певица, композитор, актриса и продюсер, которая стала всемирно популярной в 1995 году, записав один из самых продаваемых альбомов за всё время Jagged Little Pill. На счету Мориссетт 7 наград «Грэмми». В общей сложности по всему миру продано более 55 млн экземпляров её альбомов.)

Боже, как я скучаю по Мэл, как я скучаю по маме…

Тем не менее, в ответ на моё обвинение в подлости, Джексон сказал:

- Ты тоже не идеал, peekon. Ты получаешь удовольствие, заставляя себя испытывать боль, - он щелкнул пальцами – и ты не рассказала мне ничего о себе. Чего-то личного, о самой близкой мне девушке, которую я когда-то знал.

- Почему ты всегда один получаешь ответы? Ты редко говоришь о себе, за все время, пока мы в дороге.

- Да, у меня есть секреты, - но у него было такое огромное преимущество, у него был телефон Брэндона! - спроси меня о чем-нибудь, - сказал Джексон, хотя его руки вцепились в руль так, как будто он готовился к удару.

- Хорошо. Были ли правдой слухи о клетке-ярости*? Ты действительно сидел в тюрьме? - если это так, он сможет понять, на что был похож мой опыт в ПШР.

( Прим. ред. *Клетка ярости - Cage Rage - чемпионат по смешанным боевым искусствам. Первый состоялся 7 сентября 2002г в Лондоне. В настоящее время не проводится.)

Гнев вспыхнул на его лице.

- Ты должна была спросить об этом при первой возможности.

- В смысле? Я просто задала разумный вопрос.

- Чтобы напомнить мне о моем месте!

- Джексон, ты поразил меня тем, что можешь идти дальше, это не всем по плечу.

- Как насчет того, чтобы спросить, какая моя любимая книга? Или какой урок мне нравился больше всего?

- Я думаю, что ты любил английский, и, наверное, Робинзон Крузо - твоя любимая книга.

Угрожающе низким голосом, он сказал:

- Иногда я забываю, что ты была в моем доме.

- Хорошо, я попробую еще раз. Итак, Джексон, что ты планировал делать после школы?

Он посмотрел на меня сузившимся взглядом.

- Открыть магазин запчастей. Красть автомобили для разборки на детали. Разве это не то, что ты ожидала от меня услышать?

- Забудь, о чем я спросила.

- А что ты бы делала-то?

- Вышла бы замуж за Брэндона, завела несколько ребятишек, и играла бы в теннис весь день. Разве это не то, что ты ожидал от меня услышать?

Он, казалось, хотел задушить рулевое колесо. По крайней мере, его руки зажили. Когда на прошлой неделе, я настаивала, что нужно их продезинфицировать и перевязать, он был груб, но я думаю, что втайне ему нравилось, когда кто-то суетился над ним. Потому что это была такая редкость. Когда я закончила перебинтовывать их, он проворчал: «Удивлен, что ты не поцеловала их, чтобы им стало лучше.» - Так я и сделала, прижавшись быстрым поцелуем в каждой повязке, просто чтобы шокировать его. Вместо этого, хрипота в его голосе усилилась, когда он назвал меня - Ma Belle infirmiere.( Моя симпатичная медсестра).

Его настроение было настолько изменчивым. В ту ночь он был кокетливым. Теперь он был задумчив, наполнен напряжением. Казалось, чем лучше я к нему относилась, пытаясь сделать его счастливым, тем больше он отворачивался от меня. Тишина снова повисла между нами. Мой живот заурчал. Джексон бросил на меня хмурый взгляд. Я уже знала, что мой голод по-настоящему беспокоил его, как будто я просила давать мне еду.

- Мы не будем есть еще в течение нескольких часов, принцесса. - Он знал, что я ненавидела, когда он называл меня так. – Эви, мы договорились держать курс на Атланту. И мы знали, что это будет тяжёлая дорога.

- Я не жалуюсь. Я никогда не жаловалась.

- Нет, но твой живот... Я почти хочу, чтобы ты начала скулить. - Его пальцы на руле побелели.

- Что это даст?

- Это лучше, чем сидеть здесь весь день и молча терпеть.

- Терпеть? Вряд ли! - он не понимал. Я могу справляться лучше теперь, когда голоса успокоились. - Я была в отличном настроении.

- Чушь! С чего это вдруг? Ты измотана, голодна, и ты не знаешь где и когда в следующий раз поешь.

- Ты не был обезглавлен листом металла, и мы залили немного топлива. Победа!

- Но у нас нет еды. - Дворники царапали лобовое стекло все громче. Скрип, скрип, скрип...

Я опустила руки.

- Ладно, ты меня уговорил. Я официально в дерьмовом настроении.

- Черт возьми, ты не должна нуждаться в еде. - Утром, он отдал мне львиную долю, называя меня "растущая девочка". Он пояснил это так: «Черт, Эви, мне нравится, что у тебя здесь - жестом указывая на мои груди. - Я хочу в конечном итоге увидеть их размер».

Теперь он пробормотал:

- Думал, что я немного поохочусь. - Иногда мы видели птиц или кроликов. - А ты точно не вносишь в это свой вклад.

Нет, но я могла. Если бы дела пошли совсем плохо, я бы стала выращивать продукты питания из семян в рюкзаке. Отказываясь попадаться на эту удочку, я сказала:

- Уже поздно.

Ветер стих, садилось солнце. Зола начала рассеиваться, открывая прибывающую луну.

- Разве мы не должны искать место для ночлега?

- Мы должны проехать эту местность. Поиски топлива заняли больше времени, чем я думал. - Он оглянулся через плечо, и обратно к дороге, набирая скорость. - Меня тошнит от этих бурь.

- А как насчет Бэгменов? Ты сказал, что никогда нельзя ездить после захода солнца. - Во второй половине дня, мы пересекли мост. Если они стекались у старых водоемов, в ночное время...

Он сказал:

- Здесь я устанавливаю правила, - добавив - если мы не на территории работорговцев. Так или иначе, мы должны остановиться на некоторое время.

Мой желудок более настойчиво зарычал.

- Черт, Эви! Мы не можем рисковать в поисках пищи прямо сейчас. Если со мной что-нибудь случится, ты останешься ни с чем.

- Еще раз - я не спорю с тобой о еде, я не жалуюсь, и я могла бы сильно удивить тебя и выжить без твоей помощи.

- Ты не умеешь охотиться или находить пищу. Ты поглотитель ресурсов и не умеешь готовить.

- Ты повторяешься. - Я ничего не отрицала. Я ужасна в приготовлении пищи, я не могла, без проблем, даже подогреть равиоли.

- Ты должна заканчивать каждый день словами: «Спасибо, Джек. Это здорово - быть живой.» - Ещё один взгляд через плечо, и прибавление скорости.

- Очевидно, что я просто неудобство для тебя, как кандалы. Я удивлена, что тебе не надоело возиться со мной, и ты не бросил меня. Все жду, когда ты скажешь: "затрахало все это", и бросишь меня на пути к Северной Каролине.

- Я должен решить головоломку.

Именно поэтому я не говорю тебе об урожае, пока ты не привез меня куда нужно.

- Кроме того, - он сверкнул на меня волчьей улыбкой - я еще даже не спал с тобой.

Я потеряла дар речи.

- Ты говоришь о… сексе. Со мной?

Я должна была догадаться, что этот разговор возникнет достаточно скоро. Казалось, от того, что каждую ночь мы проводим вместе, нам становится всё менее комфортно друг с другом. Если он чувствовал себя относительно безопасно ночью, он спал без рубашки. Те, дразнящие открытые участки груди, которые я видела, волновали меня, и это не давало мне уснуть. Время от времени, я бросала осторожный взгляд на кровать, в то время как он бросал голодный взгляд на меня.

- Секс это - то, о чём ты сейчас сидишь и думаешь в этой машине? - как, я и подозревала, мне лучше не знать.

Выражение его лица выражало скуку, как бы говоря мне подрасти.

- Почему бы и нет? Я полноценный мужчина, а ты единственное развлечение такого рода в городе. Скажи, что ты не думала об этом?

Я думала. Я фантазировала о том, что могло бы произойти на сахарном заводе, если бы мы поцеловались, если бы мы изучили искрящуюся между нами химию. После я бы чувствовала себя виноватой.

- Я-я не буду заниматься сексом с тобой! - наконец ответила я. - Я не могу поверить, что ты просто предложил это, да еще в таком месте.

Хотя я знала, что мир теперь другой, я все еще держалась за наивную мечту, что потеря девственности это - что-то особенное, и я сделаю это с моим парнем. Я не буду делать этого только потому, что парень со мной был полноценным мужчиной. Он улыбнулся мне, со злым блеском в глазах.

- Так ты отрицаешь, что думаешь о сексе со мной?

Я разозлилась.

- Это главная причина, почему ты вызвался помочь мне, потому что ты хотел сделать меня одной из своих подружек, одной из своих самок!

- De bon c?ur. (От всей души).

- Все эти воспоминания о протоке и о том, что я – та, кто говорит на кайджанском, фигня и только слова? На самом деле ты не заботился бы обо мне меньше, если бы мы не говорили на одном языке или не имели общего прошлого!

- Я сказал тебе правду. Это не моя вина, что все, что пришло на ум в твою симпатичную светлую голову - что я хочу затащить тебя в постель.

Бум! Бум! Близко снаружи прогремели взрывы. Автомобиль накренился, и вышел из-под контроля. Он жал на тормоза, но мы неслись вперёд. Мои руки рванулись вперед, чтобы ухватиться за приборную панель.

- Джексон!