Пришла война...

Глава 14

Невозмутимый и как-то интеллигентный В.М. Молотов (хотя бы внешне) появился, когда они выпил уже по три большие рюмки коньяку и, надо сказать, порядком опьянели.

- Вячеслав! - дыша коньяком, погрозил близкому соратнику Вождь, - ты настоящий враг народа, зачем так сильно опаздываешь? Оставил нас, понимаешь, против сердитого коньяка, а сам благополучно смылся!

- Извини, - покорно согласился трезвый Молотов на пьяные обвинения Вождя, - в наркомат к вечеру приехал посол Англии С. Крипс с важными вопросами. Я не мог его не принять, он представитель дружественной теперь страны и сам политик высокого полета. Вполне может быть, следующий премьер-министр

«Да, коньячок хорош, и крепкий и очень вкусный, фруктами отдает, - думал в это время Сергей Александрович, - как бы ни того, а Крипс премьером не станет. Я его по интернету не видел».

Он почувствовал, как впервые в эту историческую эпоху сильно опьянел и начал потихоньку улетать в пьяное беспамятство. Это его заметно встревожило. Попаданец хорошо помнил, как И.В. Сталин таким вот образом проверял своих соратников – опьянял до зеленых зюзиков, а потом слушал их пьяные откровения.

Известно ведь, что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. Много можно наболтать, хоть до лагеря, хоть до расстрельной стенке. И ничего потом уже не докажешь, да и кому доказывать – следователям? Покорнейше благодарю, он уже с ними встречался. Дуболомы и бестолковщины с перечнем дурацких вопросов. Им не нужны твои уверения в невиновности, у них есть план в раскаявшихся узниках, которые потом расскажут на несколько листов протоколов.

Бр-р, лучше уж молчать. А то с усталости и голода он точно напьется и что-нибудь расскажет, интересное и оригинальное по 58 статье УК РФ, ха! А Вождь, паршивец такой, все подливает. И не только штрафные В.М. Молотову, но и ему. Вкусный, благозвучный, но какой же крепкий коньяк! Там ведь не хрестоматийные сорок градусов, а больше. Сколько он не знает с пьяну, но точно выше нормы водки по ГОСТу XXI века

Попаданец был уже хорошо подшофе, но хорошо видел, что себе И.В. Сталин наливал себе коньяку на донышке, а затем доливал вином. А вино – это вино, немногим меньше десяти градусов.

«Ах так! - пьяно подумал решительный Сергей Александрович, - тогда на войне, как на войне. Как там у французов - в ля герр… ах, не помню. Ну и плевать!»

Хозяин, тоже пьяно улыбаясь, пододвинул к великому князю рюмку с коньяком, мол, пей, иначе зачем собрались? Молотов, как мутно видел генерал-лейтенант, уже держал с аналогичным содержанием.

«Ну, это хороший повод, - как подумал попаданец трезво и рассудительно, а на самом деле, пьяно и наивно, - выпить и упасть под стол. И пусть, на хрен, политики – политизируют. А я как бы поплыл».

Он нарочито пьяно и бестолково посмотрел на собутыльников, что-то сказал, непонятное даже самому.

Актером Сергей Александрович был посредственный, любительского театра, но, видимо, все же для XXI века. Для ХХ же века, во всяком случае, для кремлевских деятелей, оказалось достаточно.

- Эк его, - громко сказал Вождь, - вроде бы крепкий мужчина, советский пролетариат, великий князь, по крайней мере. А нескольких рюмок коньяку хватило!

- Да! - громко согласился Молотов, не понимая, о чем говорит Коба. Ему из трех собутыльников, между прочим, оказалось труднее всего. Он сегодня весь день без перерыва работал в НКИДе, принимал дипломатов различных стран по сложным вопросам. Устал, не пообедал, а тут еще И.В. Сталин заставил его влить в себя ударную доза коньяку.

Вот Молотов и поплыл. И не играя, как попаданец, а по-настоящему. В итоге, Сергей Александрович, что-то промямлив, выпил полную рюмку коньяку и, как бы окончательно опьянев, сполз под стол.

И.В. Сталин под пьяным впечатлением начал его будить. И, может быть, «добудился», но Вождь, оглянувшись за помощью, вдруг увидел, что и его старый верный соратник, сидя, мирно спит. А потом под влиянием какого-то внутреннего толчка тихонечко сполз на пол, рядом с великим князем.

Это обозлило полупьяного (полутрезвого?) Вождя. Он махнул на этих слабаков, выругался по-грузински в воздух. Сел за обеденный стол, когда-то рассчитанный на троих, налил рюмку коньяку (одну за неимением собутыльников!), смачно выпил, закусив колбаской.

Внезапно ему стало смешно и даже немного гордо. Он Вождь – везде Вождь! Даже в распитии коньяку он только немного пьян (с точки зрения пьяного человека). А эти двое, как их еще назвать после этого, валяются под столом.

- Александр! - громко позвал он Поскребышева, - иди сюда, посмотри, как я поохотился.

Секретарь, его верный Санча Панса, услышав голос Хозяина, его зовущий, да еще с такой интонации, какую он редко слышит, быстро подошел и при виде общей картины постарался побыстрее спрятать сардоническую улыбку.

Хорошо поддатый (это еще мягко сказано) И.В. Сталин сидел за столом, под столом, как бы изображая подстреленные тушки зверей, лежали нарком НКИД В.М. Молотов и генерал-лейтенант великий князь Сергей Александрович Романов.

Вернее, Поскребышев так предполагал. Лиц он не видел, но специфическая одежда, что у одного, что у другого, а главное, только они и приходили через приемную, делали его в этом уверенным.

- Позвони домой этим молодцам, пусть перетащат тела родных домой, нечего им тут валяться, - несколько расплывчато распорядился Хозяин, - и давай мою машину, поеду на ближнюю дачу, отдыхать.

А.Н. Поскребышев, соблюдая служебную субординацию, конечно, поначалу вызвал бронированный «Паккард» И.В. Сталина. Но потом быстренько обзвонил жену В.М. МолотоваПолину Семеновну Жемчужину и жену великого князя Сергея Александровича (а, значит, и сама великая княгиня!) Марию Федоровну.

Правда, не обошлось и без досадного казуса. Поскребышев, повторяя слова своего Хозяина, предложил забрать тела своего мужа.

Полина Семеновна, видевшая и не такая из жизни своего мужа-наркома, и сама бывшая тогда наркомом, только хладнокровно поинтересовалась, где стоится вынос.

А вот Мария Федоровна при известии о неподвижном теле мужа Сергея Александровича, которое надо выносить, по глупому упала в обморок. Сам сталинский секретарь, разумеется, ничего не видел, но характерное «Ах», потом звук упавшей телефонной трубки и, наконец, рухнувшего женского тела, все объяснял и так.

В полголоса матерившийся Поскребышев хотел уже было положить трубку, когда в ней послышался женский голос (домработница?), тревожно зовущий на помощь, а потом мужской голос. Мужчина, в конце концов, и подошел к телефону. Это оказался Г.Н. Королев, один из заместителей Романова и одновременно старший майор НКВД.

Поскребышев его лично не знал, но в списках ответственных работников среднего звена он был обозначен. С такими людьми он разговаривал только с позиции силы, как сильный старший со слабым младшим.

- Езжай, давай, ничего страшного не случилось, - властно ответил он Королеву (мол, хоть ты отстань!), пили вместе с Хозяином, да и упились до зеленых чертиков, лежат, лыка не вяжут. Забирайте домой, что ему в кабинете Сталина валятся.

Впрочем, А.Н. Поскребышев был не только злым. Когда надо, он становился и добрым и не только со служебной стороны. По его приказу, молодцы из кремлевской охраны НКВД, пока жены ехали, вытащили два тела из столовой И.В. Сталина на диваны в приемной. И там эти же ребята слегка облили водой, слегка то ли потискали, то ли помассировали бедных пьянчужек.

В общем, через полчаса нарком НКИД и командующий войсковой группы пришли в себя и стали постепенно походить на ответственных работников (В.М. Молотов) и генералов (С.А. Романов-Советский).

А там и родные супруги показались. Сначала Полина Семеновна Жемчужина, женщина по жизни суровая. При ее появлении, Молотов, и без того сравнительно невысокий, еще более уменьшился. Хотя это была любящая пара, то есть на людях они не ругались, поздоровались и быстро уехали.

Потом приехали за Сергеем Александровичем, сразу на двух автомобилях. Честно говоря, попаданец ведь по-настоящему и не сваливался с коньяком. То есть хорошенько он упился, это точно, а так, пусть и тело было другое, но закаленный дух торгового менеджера XXI века видел и не такую пьянку и не таким благородным спиртным.

Поэтому, вслед за Молотовым «придя в себя», он так же попытался сам уехать. Что он, по Москве в общественном транспорте не проедет? Деньги, тем более, - он пощупал в кармане, - есть, точно есть, хотя бы несколько десяток!

Многоопытный Поскребышев отсоветовал. Ведь Хозяин приказал уехать домой на своем вызванном автомобиле. Решил на общественном транспорте, зачем и куда? Как известно, все шофера кремлевских гараже, а машины Всеславянского Комитета ведомственно принадлежат там, относятся к НКВД, ну и стучат, конечно. Почему от него уехал?

Короче говоря, неприятных вопросов будет у И.В. Сталина много, а самое главное, данный человек станет ему подозрительный. А это всегда оказывается первым признаком падения, кем бы ты не был. Члены политбюро слетали!

Поскребышев говорил шепотом, из опасения, что приемная прослушивается, и потому ему было не всегда понятно. Кроме того, и сам сталинский секретарь внушал попаданцу подозрение. Вроде бы не стучит, а вдруг именно на нем начнет? Очень уж хорошая кандидатура – великий князь да в большевистском СССР!

Поэтому Сергей Александрович решил не просто остаться. Он… «заболел» с похмелья и не. Симптомы постпьяного состояния житель XXI века помнил с прошлого века. А, те более, коньяк, как бы он не был хорош, все равно тяжел. Пьется хорошо, с похмелья плохо. Добрая водка в этом отношении куда лучше. Ну, если не перепить, там будет все равно тяжело.

Так, «страдая» и «болея» дождался своих. Бедная Мария Федоровна белая, как смерть, так решительно и властно вошла в приемную, что попаданец даже глаза зарыл. Похоже, его сейчас будут бить, и, может быть, даже ногами.

Но Мария Федоровна только позвала его и таким любящим голосом, что все в приемной обзавидовались и даже женатый А.Н. Поскребышев, а сам попаданец густо покраснел. Его, мужчину, генерал-лейтенанта, между прочим, сейчас при всех признались в любви!

А что делать? Женщина – существо чувствительное, нежное, логика ей чужда, как и осознание реальности. В общем, большое дитя, впрочем, способное родить своего собственного ребенка. Но при этом подкузьмить карьеру и жизнь не одному родственнику.

Придти в приемную к Самому, как себе домой, властно и без спросу. И что из того, что ее сюда, можно сказать, пригласили, а сам Хозяин уехал. Он запросто может спросить, А.Н. Поскребышев – неправильно ответить, особенно, когда ему поведение посетителей самому не понравилось.

Сергей Александрович вынужден был быть вежливым за двоих – «за себя и за того парня» - то есть за себя и за свою жену Марию Федоровну. Красивые молодые женщины, увы, еще и капризные, имея причудливую психику. Им не понять, что прелестные личико и фигурки в идеале не имеет ничего общего с государственными интересами. Хотя, конечно, иногда и монархи (диктаторы) умудряются втюрится в вертихвостку, да еще с замужнюю. Вот мужу будет в радость!

Попаданец настоятельно взял ее руку в свою. Мария Федоровна при виде здорового и невредимого мужа так обрадовалась, что тараторила напропалую, смотря на мужа влюбленными глазами. Правда, тот был с изрядного похмелья и, похоже, даже еще пьян, но это потом, дома. Можно и отругать и пару пощечин дать за всех несчастных женщин. А пока поблагодарить хотя бы и того Александра Николаевича.

Понимая, что у жены пробился фонтан словоблудия и надо его поскорее заткнуть, пока она не сказала чего-нибудь лишнего (а что лишнего, тут еще и не подумаешь!), он решительно пошел к выходу, держа за руку жену.

Та еще не понимая, что мужу некогда и они уходят. Потом, уже понимая, но, не желая уходить, ах, какая невежливость! Вытолканная из приемной, она уже почти не сопротивлялась, просто цеплялась ногами и, при случае, руками. И опять же говорила, говорила, говорила…

Женщина должна быть слабой, если уж такая говорливая. А то, если глупая, да еще сильная, ужас какой! Сергей Александрович насильно посадил жену в автомобиль, селсам. По пути заметил, что Королев, хотя и приехал в Кремль на всякий случай, но от своей машины ни на шаг. Герман Николаевич стар и многомудр, как старый змей. Понимает, что любая женщина легкомысленна и просто глупа и нечего его имя приплетать. Это не тот случай, когда хотелось бы услышать свое имя из уст Вождя.

- Поехали домой! - негромко, но властно приказал он. Жена, наконец, смирилась с реальностью, молча ткнулась носом в плечо мужа, повинуясь воле супруга. Кроме того, она ведь советская гражданка, она спинным мозгом чувствует, что капризы в Кремле очень опасны. Хозяин ведь когда приветлив, а когда очень приветлив до такой степени, что посадит на казенное содержание, тюрьма называется. Кому там будешь капризы показывать, тюремным надзирательницам?

В автомобиле по советской традиции молчали. Даже Мария Федоровна и то изволила поддерживать тишину. Зато в их особняке, так сказать в домашней обстановке, она сразу начала скандалить. Причем, чем ближе к спальне, тем сильнее.

Сергей Александрович не прекословил. То есть он угукал, поддакивал, при случае что-то говорил такое ласково-нейтральное, но, вообще-то, ее совсем не слушал. Женщине надо выпустить пар эмоций, которая она сама и напридумывала. Он, разумеется, здесь причем, как мужчина и муж, будет громоотводом. Но, в принципе, осознанное моделирование туманной женской речи от него не требуется.

К третьему этажу это почувствовала даже жена. Капризно и как-то даже заинтересованно (о чем он думает?) она сказала ему:

- Дорогой, ты ведь совсем не слушаешь меня, хотя я столько стараюсь. А ведь это так важно и ценно мне! Правда, дорогой?

«Ха, если бы ты сама поняла, что ты говоришь! Женские слова обычно эмоциональны, информативности в них нет ни грамма. Ты хочешь, что бы я, мужчина, начал чувствовать женские эмоции? Помилуй Бог, милая, в семье должен быть одной штатный сумасшедший – жена. Второго такова эта ячейка общества не выдержит. Ты ведь не хочешь, чтобы мы разошлись? Я – нет!»

Когда женщина начинает о чем-то думать и воображать, становится страшно обоим – и самой жене, и, конечно, мужу. Правда, боятся они разного – она боится процесса, он – будущего результата. Но трястись начинает оба.

И чтобы этого не произошло, а, согласно законам физики, когда колебательные движения совпадают, они резко усиливаются и разрушают почти все – от кирпичных стен до воздушных эмоций.

Так вот, чтобы этого не произошло, женщину надо отвлечь чем-то бесполезным, но для нее интересным. Например, одеждой – парадный наряд для тожественного вечера это и стильно, и женщину увлекает с такой силой, что она перестает заниматься обычным делом – грызть поедом мозг своего мужа.

- Кстати, любимая! - совсем не в тему сказал Сергей Александрович, - сегодня товарищ Сталин при встрече с наркомом НКИД Молотов сделал мне замечание, что я чрезмерно увлекся военной тематикой и перестал заниматься своими обязанностями председателя Всеславянского Комитета. Уже часть послов, такие, как С. Крипс или Л. Штейнгарт, интересуется, где я и чем занимаюсь.

В общем, мне указано нерегулярно, но хотя бы раз в месяц проводить дипломатические рауты, типа как до войны и, разумеется, ты должна там блистать.

- О-о! - интригующе проговорила Мария Федоровна, - прелюбопытно!

- Так вот, - дошел до самого важного Сергей Александрович, - сегодня же начни шить праздничные наряды. Посольства, конечно, уехали в Куйбышев, но ради этого послы или их заместители вернуться в Москву.

Сказал и увидел, как озорно блеснули глаза жены. Клюнула!