Пришла война...

Глава 5

Капитан Васильев прибыл для доклада о выполнении им задания ближе к вечеру. Но поскольку он вкратце уже доложил по телефону прямо с передовой о выполнении поручении командующего, что было главное, то доклад тет-а-тет был скомканным. Выполнил же! А то, что рассказ по телефону был коротким, так это и ладно. Вдруг подслушают враги. И вообще, мужчины не женщины, любопытство не входят в число их пороков.

Васильев сообщил, что двумя усиленными ротами 114 стрелковой дивизии была имитирована атака высоты 117. в прежние дни высота эта атаковалась неоднократно и неудачно. Так что немцы завелись сразу, палили густо и много. Хотя командиры и красноармейцы стрелковых рот атаковали по-настоящему, но прошли немного.

Пока они топтались на месте и вели ответный огонь, особая разведгруппа принесла тело и положила его на поле боя, в одну из воронок, но так, чтобы было видно. Пакет был положен под гимнастерку, на ощупь он прослеживается хорошо.

По поводу убитого. Красноармеец роты охраны штаба 33 армии, попал под случайный разрыв дальнобойного снаряда. Переодет в мундир лейтенанта, поскольку отдаленно похож на командира штаба группы Евсюкова. По легенде Евсюков, являясь офицером связи, нес пакет из штаба группы в штаб дивизии, но немного заплутал и вышел на передовую. Евсюков действительно неоднократно был офицером связи, так что знающие люди не удивятся. Сам Андрей Евсюков сейчас отправлен в столицу в служебную командировку на трое суток и совершенно не знает о своей роли.

- Ага, - задумчиво сказал Романов, - что же, дилетантам не разобраться, профессионалам, будем думать, некогда. На фронте сейчас народ мрет тысячами каждые сутки. Благодарю, Иван Дмитриевич, по окончанию операции вы будете предоставлены к государственной награде.

Поговорил с начальником разведки и сам поспешил по многочисленным делам. Двое суток, этот минимум, который он самолично выделил немцам, потихоньку проходит, а наш военный каток катится слабее, чем хотелось бы.

Все резервные войска, выделенные И.В. Сталиным великому князю Сергею Александровичу, он же бригадный комиссар Романов-Советский, теоретически на бумаге были на месте, в районе можайской линии обороны. На практике же они только наполовину подошли по железной дороге, а остальная половина медленно передвигалась по той же железной дороге.

Ведь ладно бы от Москвы, там хоть на двух своих (лошади на четырех), но можно кое-как добраться. Проблема в том, что подразделения и, тем более, техника находились во всей центральной части СССР, а самоходная бригада так та вообще была на Урале.

А ведь железные дороги образца 1941 года, захлестнутые двумя гигантскими потоками с Запала на Восток и с Востока на Запад превратились ужасный водоворот, который власти лишь кое-как облагораживали, но не ликвидировали недостатки. Попаданец, хоть и не знал точно, что там происходит, но в целом это чувствовал. Поэтому, хоть и неоднократно говорил о наличии самоходок в группе, но в душе почти вычеркнул, по крайней мере, в оборонительных боях с танками Гота.

То, что он имел точно – это стрелковые дивизии, а также интербригада и казачья дивизия с орудиями, но первоначально без ПТР. Батальоны противотанкистов тоже были, как таковые, но только со стрелковым оружием. К счастью, ружья на вторые сутки прибыли и даже сверхштатно, но минометные батальоны не пришли, и было даже неизвестно где они. Но на Московский железнодорожный узел они неприбыли, а, значит, в любом случае к текущим боям не успеют. Бригада «Катюш» прибыла только частично в количестве семнадцати установок из сорока семи наличествующих. Правда боеприпасы были все, что отчасти усиливало оптимизм. И, наконец, ИПТАБ прибыли все, но с частичным комплектом боеприпасов. В частности очень не хватало самых необходимых бронебойных снарядов для 76-мм орудий. Но и с этим разобрались, взяли взаимообразно на месте с армейских складов. Всего-то у попаданца интенданты попортили нервы, никак не желая идти на такой сомнительный гешефт. Да потом пришлось ему поработать подписантом, подписывая различные бумаги.

А время бежало и вот с передовой линии фронта, а именно с КП 171 стрелковой дивизии, НП 313 и 386 артиллерийских полков ПТО дружно пришли телефонные звонки – передовые моторизованные части начали пробные атаки.

Танков было немного, и действовали они не очень-то напористо, но и пехотинцы и артиллеристы, опытные уже в боях с немцами, четко зафиксировали – началось! Сейчас разведывательные части поймут, что русских мало и, скорее всего, даванут всей массой. Одна уже смертельно разбитая дивизия и несколько легких полков ПТО никак не смогут сопротивляться целой танковой группе.

И пусть один пехотный корпус остался на флангах, но два моторизованных и один пехотный корпуса ждали в нетерпение. Всего 7-8 моторизованных дивизий, сотни танков и броневиков, различных орудий, тысячи вооруженных людей!

В отличие от советской военной и политической верхушки немцы сразу же считали танковые части не железным кулаком, а, прежде всего, огневым кулаком. Танковые и моторизованные дивизии в обязательном порядке имели сильные артиллерийские части. Один советский КВ (№1 или №2, не важно) с легкость победит немецкий танк образца 1941 года. А вот немецкая дивизия, танковая или моторизованная, в 1941 году всегда победит советскую. Пусть с напрягом, пусть с большими потерями. И нашим горе – патриотам лишь остается считать немецкие потери. Как же, один наш танк КВ победил 10 немецких!

А вот в ходе войны все изменится с точностью наоборот. Немцы с середины войны вооружаться очень прочными, сильными, но весьма тяжелыми и медлительными. На фоне их Т-34 будут порхать, как бабочки, пусть и проигрывая им по прочности и по огневой силе (Т-34-76). И, в конце концов, наши механизированные корпуса второй половины войны станут образцом танкового соединения, как по скорости, так и огневой мощи, и даже частично по танковой прочности.

М-да. Вот только Сергей Александрович пока был в 1941 году, где все было плохо или, хотя бы, не хорошо. И пусть немецкие Т-II и Т-III были слабее Т-34 и, тем более, КВ, но моторизованный корпус все еще оставался непобедимым. И не потому, что был сильным, а потому, что у нас не было еще у нас подобного соединения.

Вот и сейчас противотанковые орудия, административно созданные из зенитных орудий (37-мм, 76-мм, 85-мм) напропалую били немецкие танки. Но количеством немцы все равно побеждали. Скорострельные зенитки за короткий срок успеют дать по десятку залпов. Скорость будет отдана в пользу прицельности. Ну, предположим, из десяти снарядов в цель попадет половина. Еще плюс – минус, что не все снаряды с ходу танк подобьют/подожгут. А другие снаряды в сутолоке еще раз попадут в уже подбитые танки.

А остальные дойдут до пушек, поразят их составы огнем, подавят массой. Так прорывают немцы нашу оборону в 1941 году. И пораженные здесь танки все равно окажутся очень малой ценой. Ведь группа прорывается в беззащитный советский тыл, окружая дивизии, армии, даже в 1941 году фронты.

Впрочем, на этот раз немцы оказались перед опытным (теоретически) попаданцем, который лично проинструктировал комдива 171 стрелковой дивизии, комполков 313 и 386 артиллерийских полков ПТО. На этот раз от них не требовалось простое, но жестокое «стоять на смерть». Нет, командующий требовал проведение гибкой обороны. И от защитников было необходимо мягкое отступление с огневыми ударами по самым наглым (или самым храбрым).

Это было более трудным маневром. Тем более зенитки – это не противотанковые пушки, да, они скорострельны, но уж очень тяжелы – одно орудие весило несколько тонн и, конечно же, были не под силу расчету. Зенитки приходилось каждый раз составлять в походное положение, а при достижении очередной позиции ставить в огневой порядок.

В общем отступление приходилось с очередными тяжелыми потерями (до 50%) в материальной базе и в штате. Стрелковая дивизия понесла потерь не меньше и Сергей Александрович с горечью видел, что ее точно придется выводить в тыл для укомплектования. Ибо воевать в дивизии после такого боя будет практически некому, списочный состав доходил до 150-200 человек вместе со штабами и тыловыми подразделениями.

Но нет худа без добра. Степные охотники обычно указывают, что при охоте хищных птиц надо доводить до того, чтобы клюв птицу погрузился в тушку жертвы. Как только он оказывается в крови полностью, птицу можно брать практически голыми руками.

3-ая танковая группа Германа Гота при прорыве можайской оборонительной линии находилась примерно в таком же состоянии. Причем «клюв оказался в крови» и у самого Германа Гота, и у штабных офицеров и у экипажей танков и бронетранспортеров.

И их можно было понять. Красноармейцы и командиры 171 стрелковой дивизии и артиллерийских полков дрались на уровне 1941 года – храбро, отважно, но весьма бестолково. Немцы уже привыкли – в бою надо пережить первые тяжелые минуты, когда русские еще будут безвозвратно воевать. А потом останется лишь подбирать оружие на поле боя.

С азартными криками и воплями солдаты и офицеры продвигались по Минскому шоссе и по обочинам, находясь, как им казалось, уже практически в тылу русских.

На самом деле, немцы действительно находились в тылу можайской линии обороны. Но при этом сами они все больше втягивались в огневой мешок резервной группы великого князя Сергея Александровича. А ведь там, несмотря на недостачу, орудий было куда больше, чем в любой из штатных армий образца 1941 года. А еще группа поддерживалась морскими орудиями железнодорожной артиллерии и бронепоездов.

Последние существовали и в прошлой реальности, но их было мало. Недоставало ее и в этом мире. Это был слабый момент в Красной Армии вообще. Орудий калибром выше 152-мм на сухопутном фронте, что морского типа, что сухопутного было весьма недостаточно.

Но как раз попаданец, который высоко ценил крупнокалиберную артиллерию (типа БМ и ВМ) побеспокоился о ее наличии. С началом засадной стрельбы начали бить и морские 12-дюймовые пушки отдельного дивизиона железнодорожной артиллерии, и трехдюймовые морские пушки бронепоездов.

Зрелище было занимательное. Большие 12-дюймовые снаряды сравнительно медленно летели по воздуху. Медленно, чтобы увидеть невооруженными глазами, но отбежать от поражения мощных снарядов солдаты и офицеры уже не успевали и смотрели – немцы с ужасом, наши военные, если не стреляли, с восторгом.

И теперь большая масса войск танковой группы, прорывающая через линию фронта, из положительного эффекта – вместе легче, превратилось в негативный – мощные снаряды буквально перемешали вместе землю, металл и тела людей на протяжении несколько десятков метров.

Быстро началась паника. Ведь от снарядов морской артиллерии, даже от 76-мм, укрыться было невозможно. Не помогала ни танковая броня, ни земельные укрепления. Толькобежать с шоссе и надеется, что наводчики не снесут прицел в след за тобой.

Окончательным фактором в изменении настроении немцев от победоносного до панического стал полный залп «катюш» неполной бригады. Хоть ракетных установок было менее 50% от штата, но все равно их совокупный обстрел был ужасающим. Причем для обоих сторон сразу. 1941 год же!

От страшного воя и треска попятились не только уцелевшие немцы, а их было еще много, но даже наши красноармейцы. Хорошо попаданец настоятельно посоветовал (проще говоря, приказал) командирам предупредить свои подразделения, а заодно самим не боятся, но какая-то пауза возникла.

Но тем более стрельба усилилась через некоторое время. Немцы уже отступали беспорядочно, самые трусливые или, хотя бы, темные хорошо поняли, что это страшно, но бьют все-таки наши и по врагу, а тот отходит.

Эх, сейчас бы штатные самоходки, которые тоже могут ходить в атаку, хоть это им и не положено. Но в любом случае, их еще не было, где-то блуждают по железной дороге на промежутке от Урала до Москвы. Однако, в запасе у Сергея Александровича находились белоказаки. Народец этот оказался беспокойный, задиристый, были даже массовые драки с их участием. Приходилось сдерживать.

А вот теперь боевитость должна была сыграть положительную роль. Немцы, изрядно напуганные казаками в годы Первой Мировой войны, в мирное время сумели утихомириться. А вот вам снова казаки. Причем дореволюционные, кондовые, многие еще помнили, как рубили немцев в ту войну. Заодно и утихомирится немного.

Великий князь и сам решил сходить с ними в бой. Чувствовалось, не сумели сжиться с новой Родиной и не очень-то смирились с советскими (для них красными) командирами. Даже с ним, великим князем, не очень-то соглашаются.

А у него появилась новая подруга – кобыла Зорька. Кобыла, сами понимаете, не обидное прозвище, а пол лошадей. И будучи этим самым животиной, она в меру любила скакать. Так что совместим полезное с приятным. А саблю ему подарили еще в мирное время, сам С.М. Буденный! М-да, не все воевали, иногда мирились и даже, с подачи Хозяина, обменивались подарками.

Воспользовавшись некоторым беспокойством и даже беспорядком, откровенно удрал от адъютантов и ординарцев. Прямо диву можно даться, как появляются всякие паразиты, от которых потом приходится удирать.

Подъехал к расположению казачьей дивизии, причем не к штабу, а к казакам одного из полков. Те самые, уже видевшие его. Старый казак, по возрасту явно воевавший в Гражданскую войну против красных, недобро посмотрел на комиссарскую форму, буркнул:

- Что-то я, товарищ, - ядовито подчеркнул он, - никак не могу поверить, что вы великий князь. Сплошной краснюк, жидомасонская морда!

На днях именно с ним и с его кампанией, казаками такого же возраста, явные односумы, они встретились. И ведь именно с того заговорил, на чем тогда остановились. Вот ведь… суслик, скаредный, злой, но до нельзя любопытный. Семеном, вроде бы, его кличут.

- Почему же, Семен, - не принял он его точку зрения, - я есть природный Романов. Подлинный, из рода великого князя Николая Константиновича, внука Николая I. Я, кстати по родственной лестнице, по крайней мере, никак не проигрываю в правах на престол покойному императору Кириллу.

Казак искоса посмотрел на Романова. Вблизи он очень походил на последнего всероссийского императора Николая II. Настолько, что Семен не решился больше пререкаться с ним. «Кто его знает, этих господ, - по привычке подумал он, - вчера господа, сегодня товарищи, завтра опять господа? Ну их!»

- А, правда, что Кирилл приехал в Москву умирать, а Сталин сначала не принял, но потом одумался и даже сам принял его на вокзале? - спросил он немного другое.

- Эк тебя занесло-то, - аж покачал головой великий князь, - начнем сначала. Кирилл Владимирович в последние годы действительно был плох. Император не император, а дома все же помирать слаще. Он и приехал в СССР с самого же начала умирать. А товарищ Сталин и не думал противиться, тоже ведь православный. Так что жил Кирилл, правда, не как император, об этом заранее договорились, но как простой гражданин очень хорошо.

- Хех! - покрутил головой казак Семен, - слушаю я тебе, ваше величество и никак понять не могу. То ли я ничего не понимаю, то ли еще чего?

- Обманываю, что ли? - картинно на всех присутствующих обиделся попаданец. Он видел себя в зеркале в этот момент. Очень внушительно.

Казаки на самом деле заробели, один из них, стараясь быть понезаметнее, сильно дернул Семена за шинель. А тот и сам засмущался. Как никак вроде бы великого князя обозлил. Нехорошо это!

- Ты, Семен, должен понять, - излишне по господскому заговорил Сергей Александрович, - или, хотя бы, поверить – жизнь наша по велению Господней идет по кругу. Вчера императора убивали, сегодня его потомки на вроде меня принимаются на самом верху. А завтра как бы народ и не начал опять звать императора на престол.

- О-о! - удивился такой диалектике жизни простой казак Семен. Удивился, но уважительно покосился на Сергея Александровича. Точно ведь императором станет, ишь, как загнул!

А бригадный комиссар уже озабоченно-сердито смотрел на штаб:

- Что они там копошатся? Сам привез свой же приказ - немедленно атаковать. И? - он удовлетворенно покрутил головой, - о, подали сигнал к общему сбору и атаке. Что, Семен, будешь смотреть, каков он настоящий романовский удар?