Призрак войны

ГЛАВА 17

Грант Александер и Мадлен Ленуар Шенк развили невероятную активность, равной которой Сэм никогда не видел. Сэм был озадачен в равной степени с Дельтой, хотя он был более знаком с людьми.

Пока Мадлен отправилась в срочный объезд музея, Грант стал связывать Пруита, делая узлы со знанием дела. Пруит, все еще без сознания, был надежно связан четырьмя ярдами крепкого шнура.

— Грант, что это значит? — спросил Сэм.

Грант только улыбался:

— Нет времени. — Он встал и огляделся. — Еще не полдень. Движение будет без пробок. Хорошо.

Не обращая внимания на Сэма, он рванулся к стендам. К своему ужасу, Сэм услышал звон разбитого стекла, гулко отдавшийся в стенах.

Через мгновение Грант уже шел обратно, неся пригоршню бриллиантов.

— Грант! Это со стенда! — Мир вокруг Сэма рушился. Встреча с роботом из другой цивилизации была ничто по сравнению с ощущением катастрофы, когда вдруг разрушается созданное годами.

Подмигивая Сэму, Грант ссыпал бриллианты в карман.

— Не беспокойся, юноша. Все делается как надо… Может, тебе тоже надо собираться в дорогу? — Жуя ус, Грант заспешил.

Сэм двинулся за ним, не понимая смысла.

Грант повернул к стендам с крупными животными. Сэм не отставал.

Грант остановился перед чучелом громадного яка, вытащил из-за пояса нож и вонзил в шею яка. Сэм остановился, оторопев. За ним неслышно подошла Дельта.

— Где же это? — пробормотал Грант, залезая рукой внутрь яка. Затем лицо его засветилось: — Точно там, где я положил! — Он вытащил руку, в которой он теперь держал кожаный мешочек.

— Видишь, юноша? Золото. Проклятие цивилизации, цена за человеческие души. Золото. — Он был серьезен, но в глазах светилось веселье. — Опасайся его, юноша. Оно дьявольски коварно.

Сэм в отчаянии лишь моргал глазами.

— Прекрасный экземпляр, не правда ли? — Грант широким жестом показал на яка. — Я подстрелил его в апреле двадцать второго года в горах Ассама, когда снег только начинал таять. Он пустился в бродяжничество и был очень опасным.

— Грант! — простонал Сэм.

— Да? В чем дело, юноша?

— Ты сам пустился в бродяжничество! — сказал Сэм, не обращая внимания на нож, который держал Грант. Он взял друга за плечи.

— Ну, хорошо, — сказал Грант слегка растерянно. — Когда дичает человек, это намного опаснее, чем бродяга як. — Тут огонь зажегся в его глазах. — Период раскаяния никогда не наступает в начале путешествия. — Он прикидывал вес мешочка попеременно то в левой, то в правой руке. — Золото! — говорил он, диковато поглядывая на Сэма.

Сэм в панике побежал к Мадлен. Она была ему как мать. Она не одичает. Дельта немного подождала около Гранта, затем бросилась за Сэмом.

Мадлен упаковывала содержимое своего письменного стола. В одном ящике были бумажные банкноты и аккредитивы, в другом — собрание перевязанных блокнотов. Она доставала вещи и одну за другой укладывала их в сумку.

— Грант никогда не был практичным человеком, — пробормотала она и подняла голову, увидя подходившего Сэма: — Привет, Сэм. Ты собрался? Нет? Электрические детали, химикалии, не знаю, что еще. Времени в обрез.

— Это безумие!

Мадлен посмотрела прямо на него.

— Безумие? Да, возможно, ты так думаешь об этом. Как мало ты знаешь о нас. Старики в музейной клетке, хорошие, добрые люди. Но ты, наверное, думал, что мы так здесь и родились? Что это наше единственное место?

Дельта встала позади Сэма и мягко сказала:

— Это место сдерживало вас. Теперь вы вырвались на свободу.

— Сдерживало? — повторила Мадлен. — Это была западня. Реанимационная машина дает большую свободу… Наверное… — Она возвратилась к шкафу и стала вываливать оттуда одежду, мыло, шампунь, набор первой помощи, коробку с таблетками для очистки воды, другое походное имущество, о котором Сэм мог только мечтать. Она подала четыре пустых канистры через плечо:

— Наполните их.

Дельта взяла канистры:

— Наполнить их?

— Это контейнеры для воды, — не оборачиваясь сказала Мадлен.

— Хорошо, — кивнула Дельта, идя к шкафу с кранами.

— Мадди… — хотел было спросить Сэм, но у него не хватило духа.

— Грант — непрактичный человек. Он не думает о состоянии здоровья. Он уже не молодой человек, как раньше, когда покорял Гималаи благодаря своему невежеству. Теперь он простужается, получает воспаление легких, ломает ребра, кашля ет. Теперь сербы не отогреют его в своих юртах.

— Сербы живут не в юртах, — сказал Сэм. Ему показалось, что он что-то начал понимать.

Медленно он побрел в свою комнату, начиненную электроникой. Все пропадет. Это была частичка его прошлого, теперь уходящего от него. Так было когда-то с его семьей, которую он потерял, с домами, в которых он жил. Он включил одинокую лампочку под потолком и осмотрел обстановку.

Слезы застилали ему глаза. Он вытер их рукавом и сказал, сердито закусив губу:

— Плакать я не буду! Какое оборудование понадобится? — Он начал демонтировать его.

Коллекцию музыкальных записей придется оставить. Его руки пробежались по коробкам с магнитофонными записями: Орф, Телеманн, Курт Уэл, Дэвид Мупро. Он коснулся изолированной антенны, поднимавшейся в потолок. Всенаправленную антенну взять нельзя. Он схватил провод и вырвал его. Ему показалось, что он отрывает пуповину.

Он печально улыбнулся. Это было как родиться заново. Музей больше не сдерживал его. Дельта поняла бы его.

Позади послышался голос Гранта, необычно тихий:

— Больно. Я сочувствую. Не знаю, что хуже — потерять все или получить пять минут на то, чтобы решить, какую часть прошлого взять с собой.

Сэм был в смятении.

— Грант, я… я могу выбирать, — сказал он, глядя на него.

— Да, — сказал Грант, гордясь своим воспитанником. — Ты можешь, поскольку ты должен. Ничто не делает так мужчину, как сознание необходимости.

Затем, переходя опять в бойкое настроение, Грант достал ружье, равных которому по величине Сэм никогда не видел.

— Познакомься, Сэм, с Хохенфридбергером семь пятьдесят — оружие для слонов. Может проделать отверстие в стене и после этого еще убить двух тигров. Нитроэкспресс.

— Нитро?

— Просто название. Употребляется обычный порох.

— Это хорошо.

— Тем не менее возьми свою химическую лабораторию, — бодро сказал Грант. — Пригодится. — Он застегнул на молнию чехол ружья.

Пришла Дельта с канистрами. Она поставила их на пол и взяла Сэма за руку.

— Я ничего не понимаю.

— Странно, — признался Сэм. — Они стали непредсказуемыми. Но ты добьешься желаемого. Похоже, мы отправляемся в Неваду, где ты встретишь Омикрона.

— Вы поможете мне справиться с ним? — спросила она с надеждой.

— Я помогу, но я не могу говорить за Гранта и Мадди.

— Спасибо, — беззвучно сказала Дельта. — Большое спасибо.

— Давай поспешим с упаковкой.

В три приема они перетащили вещи в автомашину Гранта, стоявшую позади музея. Это был «Форд Родстер» 1952 года, с открывающейся крышей, — когда-то вполне модная машина. Яркая красная краска поблекла с годами, превратившись почти в серую. Потеряли свой блеск и хромированные части, ставшие матовыми. Дельта глядела на машину с подозрением как на предмет, сдерживающий людей.

Здания тоже сдерживали людей, но имели выходы. Она дважды покидала автомашины, которыми пользовалась. Она отложила в сторону свои оговорки. Ей понравилось, что машина может содержать такие вещи.

Последней вышла из здания Мадлен. Она заперла двери музея. Грант помог ей выйти из кресла-каталки и сесть на место водителя. Грант быстро сложил кресло-каталку и вложил ее в багажник.

Мадлен тронула машину, когда Грант закрывал переднюю дверцу. Машина покатилась на север по Плезантон роуд. Сэм сидел на заднем сидении позади Гранта. Крутые повороты Мадлен бросали сидевшую около него Дельту из стороны в сторону.

— Не привлекаешь ли ты лишнее внимание к себе, Мадди? — сказал Грант, держась за щиток впереди.

— О, да. Я забылась. — Она лишь немного сбросила скорость. — Я не садилась за руль со времен мировой войны… Нет, конечно, я иногда водила машину.

«Будь внимательна, Мадди!» — подумал Сэм с пересохшим горлом.

— Еще немного, и мы недосягаемы, — объявил Грант.

Каким-то образом Мадлен своим вождением избежала внимания официальных властей, и они выехали на просторную дорогу. Ее достоинства как водителя стали более очевидны, и они надежно покатились по техасской дороге, выделяясь разве что тем, что их машина была старее, чем большинство.

Первый час в машине они провели в основном в молчании, думая о прошлом. Музей античности Квентина Кори, оазис стабильности в мире, шокированном собственным прогрессом, принадлежал к прошлому.

Боль утраты трогала Сэма непонятным образом. Он никогда не имел корней. Молодой человек, не знавший семьи и возделанного прошлого. Но музей был для него домом.

Он пододвинулся к Гранту и Мадлен.

— Я сожалею, что втянул вас в эту историю.

Грант повернулся к нему:

— Нет, юноша. История началась раньше. Ты что думаешь? Что Мадди и я потеряли работу? Что мы лишились уюта музея? Нет. — Он протянул руку и потрепал волосы Сэма. Этот жест со стороны любого другого вызвал бы немедленную ярость Сэма. — Не надо быть большим пророком, чтобы увидеть, что происходило. Музею оставалось не более пяти лет жизни. Средства испарялись. Высыхали и мы с Мадлен. Мы поговаривали о том, как выбраться… одной темной ночью. Ты заметил, как быстро мы собрались.

— Грант… — начал Сэм.

— Юноша, ты еще не жил. Мадди и я совершали вещи, которых ты бы не по нял. Когда-нибудь я расскажу тебе о борьбе с Кракти в Центральной Африке. Когда-нибудь я расскажу тебе о Квентине Кори и туннелях под Сент-Луисом.

— Грант, — резко сказала Мадлен. Это было предупреждением.

— Хорошо. Когда-нибудь. — Он переменил позу. — Главное, что мы думали об отставке по возрасту. Музей был подходящим местом для этого. Мы провели в нем двадцать два года. Двадцать два года в тюрьме и кандалах, ожидая смерти. — Его глаза блестели, а говорил он с горечью. — Ради Бога, не извиняйся. Это мы должны благодарить тебя.

— Мадди? — Сэм посмотрел на лицо в зеркале.

— Да. Грант может говорить и от меня. Кураторство в музее приносило мало денег, а жизнь становилась все хуже и хуже. Мсье Кук со своим шантажом… может быть, стоило пойти на это. Нет… Но когда он стал грозить нашему новому другу Дельте…

Промелькнуло еще несколько миль и минут.

— Спасибо, — сказала Дельта. — Я поняла, что была права. Сдерживание означает ловушку.

— Совершенно точно! — согласился Грант. — И я ненавижу это изо всех сил.

Становилось теплее. Грант, а за ним и остальные опустили стекла в окнах. Наконец Мадлен сбросила скорость, Грант убрал крышу, а Сэм и Дельта спрятали ее позади своего сидения. Мадлен вновь разогнала машину. Ветер трепал волосы Сэма, усы Гранта и прическу Мадлен. Дельта подставила свое лицо ветру и долго сидела так, потом сказала:

— Течет как вода.

Грант достал колоду карт:

— Ты играл когда-нибудь в тренч, Сэм?

Он был вынужден говорить громче обычного из-за ветра.

— Нет.

— Это вроде войны, но ты сам выбираешь карты. Двадцать шесть у каждого. — Он сдал карты, тщательно удерживая их, чтобы они не разлетелись от ветра. — Сбрось тузы и, черт побери, у меня три. Дай мне карту, так, юноша. Теперь у нас у каждого по два короля. Мы открываем по карте, высшая карта выигрывает. Короли — лучше всего.

— Гм, — Сэм подумал. — Я думаю, возьму это. Королем я могу побить две, но это растрата сил.

— Правильно. Все в психологии. — Он и Сэм открыли по карте: пятерка Гранта проиграла валету Сэма. К концу первой партии у Сэма было двадцать две карты, а у Гранта двадцать шесть.

— Теперь ты в яме, — сказал Грант, давая, как он считал, справедливое предупреждение.

Они сыграли еще несколько партий, пока Сэм не остался с двумя королями и двумя другими картами в проигрышной ситуации.

— Не хочешь попробовать, Дельта? — пригласил Грант.

Дельта, наблюдавшая игру, уже хотела ответить, но вдруг остановилась, пораженная мыслью. Она подвергла анализу логику игры и воодушевилась.

— Дело в том, что я не знаю, что ты покажешь? — сказала она энергично.

— Точно. Ты должна пытаться догадаться.

— В то же время ты стремишься угадать, что покажу я?

— Правильно. — Грант улыбнулся и начал сдавать карты.

Дельта приняла свои двадцать четыре карты, перетасовала их, как она видела, делает Грант, и положила их на колени. Грант нахмурился и стал ожидать, что откроет Дельта. Та сделала это, даже не взглянув на перевернутые карты.

Восьмерка Гранта взяла ее тройку.

— Предполагается, что ты выберешь карту согласно определенной стратегии. Это игра для интеллекта.

— Я применила интеллект. Нельзя предсказывать того, чего не знаешь. Я буду выбирать карты непредсказуемо.

Грант нахмурился еще больше.

— Ты хочешь сказать «произвольно», — удивленно сказал Сэм. — И ты будешь права при условии, если бы карты были ранжированы по кругу: двойка берет короля, к примеру, и если бы они заменялись после каждого показа. — Он научил ее игре «Камень, Бумага и Ножницы» и объяснил основы математики случайных чисел.

Когда он окончил, Дельта улыбнулась ему и подставила голову ветру, пребывая в таком состоянии около часа. Тем временем Сэм собрал карты и продолжал проигрывать игру за игрой Гранту.

— Прекрати подавать ей идеи, — пробурчал Грант. — Она может найти применение идее случайностей.

— Да… возможно, — ответил Сэм. — Но ей нужны всякие идеи, чтобы бороться с Омикроном.

Немного спустя Дельта спрятала голову от ветра.

— Как предлагается играть в эту игру? — спросила она.

— Интеллигентно, — ответил Грант. — В конце концов, это — мера интеллекта. Ты можешь предсказать мои предстоящие действия на основе моих прошлых?

— Вот почему ты последовательно выигрывал у Сэма?

Сэм криво усмехнулся:

— К тому же возраст и опыт.

— Очень правильно, — ухмыльнулся Грант. — Возраст и вероломство всегда побивали молодость и умение.

Дельта взяла карты у Сэма, глядя, чтобы они не улетели. Она проиграла несколько партий, потом начала выигрывать. К ночи, когда они подъезжали к границе штата, она выигрывала две партии из каждых трех.

— Она умнее тебя, Грант, — сказал Сэм, получая удовольствие от такого наблюдения.

— Да, — согласился Грант.

Мадлен впервые за столько миль раскрыла рот:

— Женщина-робот появляется из будущего и от звезд, вносит оживление в среднетехасский городок, и вы предполагаете, что она может быть интеллигентна? Конечно, она умнее нас.

— Я должна быть такой, — тихо сказала Дельта.